Тюрьма

Прошу прощения, за долгую задержку. Хотел выложить эту главу в пятницу 13, (13 глава и пятница 13) но не успел дописать. Прошу прощения ещё раз и приятного чтения. _______________________________________________________________________ Я проснулся из-за того, что было жутко жарко. Не открывая глаз, пытался спросонья понять, что это такое горячее прижимается ко мне. Проведя рукой вверх, стал понимать, что это мускулистое тело, человек медленно и размеренно дышит. Может, он спит? Попытался повернуться, но что-то сильное обвивало мою талию и не отпускало. Ох, это же руки. Странно это всё. Приоткрыв глаза, я взглянул на спящее лицо Сэма. Чёрные волосы скрывали лицо, убрав их, с усмешкой стал разглядывать его. Нахмуренные брови, что же такое тебе сниться, раз это заставляет тебя делать такое лицо? Я аккуратно сел на кровати, что бы не разбудить его. Спрыгнул со второго яруса и, посмотрев в маленькое оконце над потолком своей камеры, тяжело вздохнул. Всё так запуталось в один огромный ком. Чувствую, что этот ком скоро просто раздавит меня под собой, пока я не получу ответы, на свои вопросы. А вопросов у меня, очень много, а людей, которые могут дать ответы, так мало. Дождавшись, когда надзиратели будут звать на завтрак, я подошёл к прутьям. Смотря как в камере напротив Мэтью пинает ногами спящего Алекса. Тот, недовольно замахивается на него подушкой, отворачиваясь обратно зубами к стенке. Эта картина была настолько забавная, что я не стал сдерживать смех. Интересно, почему Мэтью прощает ему такое поведение? Алекс же один из низших по званию. Да и вообще эта троица не особо походила на Мафию. Были они больно добрые и забавные, даже слишком. - Чего ты? – Резкий голос за спиной заставил меня подпрыгнуть. Я так ушёл в свои раздумья, что не заметил, как Сэм проснулся и подошёл. - А? Нет, просто, - Алекс запульнул в Мэта подушкой и тот, разозлившись, стал его конкретно дубасить. Прибежавшие надзиратели открыли клетку и стали разнимать буйных – Странные они. Алекса первого вывели из камеры. Тот лишь брыкался в руках надзирателей с криками: - Да пошли вы нахуй, я спать хочу! Пусти меня, горилла! За ним, в таком же сопровождении вышел Мэтью. Он уже выместил всю свою злобу и спокойно шёл за надзирателями. Прямая осанка, высокомерный взгляд, да, он истинный Босс. Сэм усмехнулся: - Братья, что с них взять. Я удивленно посмотрел на черноволосого: - Что? Братья? - А чего ты так удивляешься? Понятное дело, если бы их не сдерживали кровные узы, Мэтью давно бы прирезал Алекса. Хотя, - Сэм задумчиво стал наблюдать, как один из надзирателей стал открывать нашу камеру – Не думаю, что дело только в том, что они братья. Ведь человек, у которого на руках столько крови, может легко и брата лишить жизни. Я не знаю, может. Тут что-то большее. Но у них такие отношения всегда были, сколько себя помню. До столовой мы шли молча. Я уж никак не ожидал, что они родственники. Зайдя в столовую, я удивлённо посмотрел на Сэма: - Кстати, почему ты идёшь сюда? Вы же едите в другом месте. - Сегодня, нам нужно засветиться тут, просто … - Не договорив, Сэм нахмуренно посмотрел куда-то за мной. Повернувшись, увидел надзирателя, который стремительно шёл к нам. Точно! Это же тот самый человек, с которым я занимался любовью. Какой-то он потрёпанный. Ссадина на скуле, бледный, синяки под глазами. Что-то не так. Подойдя к нам, мужчина взял меня за локоть и повёл куда-то. Последнее, что я увидел в столовой, это удивлённо-настороженное лицо Сэма. - Куда мы идём? – непонимающе спросил я, когда мы прошли мою камеру. - Какого хрена ты общаешься с Мафией? – надзиратель был зол и буквально рычал на меня. - Тебе-то, какая разница? Пусти. – Я вырвал свою руку и остановился. Он тоже остановился и посмотрел на меня: - Вы что-то задумали, я вижу. Я следил. Что? – он стал наступать на меня. Как же, черт побери, он изменился. Ярость в глазах и эта угрожающая атмосфера. Где вся его доброта? Плохо, плохо дело. Я стал отходить от него, кажется, ещё чуть-чуть, и он набросится и разорвёт меня. Разъярённый медведь и отступающий волк. Сейчас, мне не было страшно, я был готов к его нападению. Как зверь перед врагом, уже отследил возможные пути, что бы выиграть хоть немного времени для бегства, ибо понимал, что повалить это разъярённое животное будет крайне сложно. Все-таки, тюрьма превратила овечку в волка. Если бы это случилось в первый день, я бы упал на колени и молился бы богу о спасении, но тюрьма показала мне, что Бог – это я. Если я сам не помогу себе, не выгрызу свободу, не пробью жалость, то останусь под опекой невидимого Христа, который помогает только тогда, когда победа неважна. Я не верю в судьбу, и не верю в великие силы. Хватит путать себя и верить в того, кто лишь наблюдает за нами. Буду молиться только на себя и силу своего характера. Я верю только в себя. Молюсь только на себя. Живу только для себя. Надзиратель соскочил с места и, сжав кулаки, ударил меня по скуле. Находясь рядом со стеной, я впечатался в неё головой и на секунду потерял сознание. Приоткрыв глаза, увидел заносящуюся ногу для удара, и, быстро среагировав, ударил кулаком живот. Он не упал, но этот рывок заставил отойти его на пару шагов и замешкаться. Медведь не ожидал такой яростной атаки от волка, который уже заранее был разорван в его глазах. Это мой шанс. Раз за разом я стал наносить удары. Глаза заливало кровью, и я плохо понимал, куда бью. Ярость и это чувство справедливости играло во мне, оно разжигало. Каждый удар сопровождался глухим стоном. - Прекрати! – послышался крик за мной и я сам поневоле остановился. Надзиратель упал, и тяжело дыша, стал хрипло стонать, захлёбываясь в своей крови. Повернувшись на голос, я увидел Мэтью. Он спокойно смотрел на меня с сигаретой в зубах. - По-моему, достаточно. Если ты продолжишь, он умрёт. Да, смерть. Вот чего сейчас желала моя кровь. Волк чудесным и непонятным образом завалил медведя, и вот, тот лежит почти мёртвый перед ним. Я чувствовал резкое желание вцепится зубами в его необъятную шею. Убить. Убить. Занеся ногу, стал пинать его по животу. Тот стал сворачиваться, защищаясь из последних сил. Это за всё. За все страдания, что я пережил в детском доме. За всё унижение, что я пережил в тюрьме. За всю боль, что я испытал тут. Наконец, устало упал на колени рядом с ним, и, тяжело дыша, посмотрел на Мэтью. Тот спокойно наблюдал за мной. Лев наблюдает за унижением медведя и в глубине души поражается, как такое жалкое создание, как волк, смогло так возвыситься. Поняв, что я закончил, он подошёл и протянул мне салфетку. Взяв её, стал вытирать лицо. Как много крови. Когда я смог видеть, взглянул на надзирателя. Тот не двигался и оставался в таком же положении, свернувшись и зажимая живот. Мэтью наклонился к нему и брезгливо прижал пальцы к его окровавленной шее. Я молча ждал. Сердце ещё бешено колотилось. Хотелось уничтожить его, разорвать, но присутствие такого противника, как Мэтью рядом, заставляло подчиниться его желанию. - Он жив? – спросил я, когда тот убрал от надзирателя руку. - Странно, но да. Крепкий малый или у тебя сил недостаточно, что бы выбить из него последний дух. Я подскочил. У меня недостаточно сил? Дай мне только время, я выбью из него всё, до конца! Но Мэтью показал мне ладонь, останавливая порыв гнева, вновь усмиряя волка: - Достаточно я сказал. Уходим. – развернувшись, он пошёл в сторону наших камер. Жадно хватая ноздрями воздух, я посмотрел на надзирателя. Кем я стал? Этот человек, первый, кто помог мне, когда это нужно было. Позаботился обо мне, а я чуть не убил его. Наклонившись, аккуратно вытер кровь с его лица. Ярость уже не клокотала. Я был спокоен, и даже эта ужасная картина не заставляла меня брезгливо отвернуться. Вскоре, я догнал Мэтью. Сейчас, идя за ним и чувствуя боль в скуле, голове и руках, я ощущал явную победу. Это было не счастье, но чувство того, что Мэтью настолько мне доверяет, что позволяет «дышать ему в спину», заставило меня понять, что стал кем-то для него. Хоть, я всё равно ниже этого вальяжного зверя, но чувство того, что мы похожи, позволяло мне гордо задирать нос.