Правда или вызов?

Румпельштильцхен ошарашенно смотрел, как леди Белль, принцесса королевства Авонли, стоит на четвереньках и вытирает пол. Она выхватила у него половую тряпку, не дав сказать ни слова, и принялась собирать с пола разлившийся чай. Румпельштильцхен бы сделал это за пару мгновений – принцесса же, по неумению, сумела развезти маленькую лужицу на половину комнаты и намочить свои юбки до колена. Ему жаль было ее, несомненно, дорогущее платье, которое она сейчас безжалостно портила. Он стоял посреди комнаты, не зная куда податься, пока принцесса обходила его тряпкой, как какую-то тумбочку. - Ну вот, готово! – удовлетворенно сказала Белль, наконец, выпрямилась и сдула с лица упавшие на глаза пряди. Весь деревянный пол, от одного угла до другого, влажно блестел, и только маленький сухой островок оставался под сапогами Румпельштильцхена, переминающегося с ноги на ногу посреди комнаты. - Хм. Пожалуй, сегодня лучше больше ничего не разливать. Жалко будет. - Она удовлетворенно окинула взглядом проделанную работу. Зрелище вымытого ее собственными руками пола доставляло ей неожиданное удовольствие. Только вот пальцы щипало от холодной воды и коленки болели от непривычной позы. - Чтобы что-то разлить, надо сначала это заварить, - улыбнулся принцессе Румпельштильцхен и сошел со своего островка к котелку, снова ставя его на огонь для новой порции чая. Белль быстро, пока тот не обернулся, подвинула ногой в шелковой туфельке тряпку и повозила ей туда-сюда по последнему сухому кусочку. Теперь точно все было как надо. *** - Простите еще раз за чашку, - в который раз повторила Белль, попивая заново налитый чай маленькими глотками, повернув чашку сколом от себя. Она отказалась от предложенной кружки и упрямо цеплялась за испорченную посудину. - Не стоит извиняться, прошу вас. Для меня большая честь принимать у себя в гостях принцессу, – кивнул Румпельштильцхен, отхлебывая свой напиток. Он с опаской потянулся к ярко-оранжевому фрукту на столе, но в последний момент передумал и отщипнул виноградину. Все равно этот виноград был самым вкусным из всего, что он когда-либо пробовал, и даже без косточек! Заморский фрукт выглядел привлекательно, но он не знал, как с ним обращаться, и не хотел опозориться, например, откусив его, когда его нужно было, скажем, раскалывать, как орех. - Вы не любите апельсины? – спросила Белль, заметив его нерешительные взгляды в сторону блюда. - Ну, знаете, как говорится? Никогда не узнаешь, что на сердце у человека, пока по-настоящему его не узнаешь. То же можно сказать и про фрукты, - улыбнулся он. - Вы никогда не ели апельсины? - изумилась девушка. - Что вы, Принцесса, я ем их дюжинами, на завтрак, обед и ужин. Смотреть на них больше не могу, - Румпельштильцхен картинно отмахнулся от блюда с видом невыразимой скуки на лице. Белль хихикнула. Конечно же, для простых людей многое из того, что она ест каждый день – изысканный деликатес. Не стоило забывать о том, что они из разных кругов. То есть нет, стоило, мгновенно поправила себя Белль. Ради этого она и тут! Доказать, что обычный простолюдин достоин не меньшего почтения, чем любой принц. - Попробуйте кусочек! Вам понравится! У вас есть нож для фруктов? – Белль вскочила, оглядывая комнату в поисках нужного прибора. - Естественно, принцесса. Держите, - он вынул из мешочка на поясе небольшой ножик и положил перед Белль на стол, выжидательно подперев подбородок, теплые карие глаза озорно прищурились. - Это точно нож для фруктов? – подозрительно глядя на простое лезвие с деревянной ручкой, спросила Белль. Обычно нож для фруктов был изогнутым, с раздвоенным кончиком и лезвием в рубчик. - Для фруктов. Хотя, если угодно, он с легкостью превращается в нож для мяса, хлеба, или грибов. – на губах мужчины играла трудно скрываемая улыбка. Девушка совершенно ничего не знала о жизни обычного человека, с детства окруженная роскошью и богатством. Ее наивность забавляла Румпельштильцхена, и он не мог удержаться от сарказма, впрочем, каждый раз прикусывая язык – а вдруг она обидится? Но Белль лишь ругала саму себя за недогадливость. Как оказалось, она совсем ничего не знала о жизни обычного человека! Какой же она станет правительницей, если ничего не знает о буднях своего народа? Девушка, тем временем, решительно подняла нож и принялась разрезать сочный фрукт на дольки. Кусочки яркого жизнерадостного апельсина она сложила снова на тарелку и придвинула к мужчине. - Попробуйте! – настаивала она. Подавая пример, она взяла кусочек и деликатно откусила мякоть, собирая прозрачные капли с губы языком. – Ну, не стесняйтесь! – подбодрила она его, кивая на тарелку. Румпельштильцхен оторвал взгляд от прекрасной принцессы, облизывающей, черт подери, свои алые пухлые губы и откусил кусок от своего фрукта, отрывая солнечную сердцевину от корочки. Неожиданно сильный кисло-сладкий сок заполнил весь рот и ударил в нос, сбивая с ног восхитительным вкусом. Румпельштильцхен вскинул брови удивленно. Такого необычного продукта он еще никогда не пробовал. Отбросив остатки сомнений, он набросился на тарелку, с аппетитом поглощая лакомство. Он с сожалением подумал, что сыну не достанется апельсина от принцессы – вряд ли экзотический фрукт сохранится до его следующего приезда. Что означало, что все три оранжевых солнца придется съесть ему. Какая жалость. Белль, закусив губу и сдерживая улыбку, смотрела, как он совершенно бесстыдно облизывает залитые липким соком пальцы над блюдом, полным сухих корочек. Похоже, отсутствие манер его нисколько не беспокоило. Он замер с большим пальцем во рту, поймав на себе лукавый взгляд принцессы. Этот момент выбрала кривоватая свечка на столе, чтобы издать последнее предсмертное шипение и помереть, оставив за собой тонкий столбик дыма. Наступила совершенная темнота, не освещаемая даже светом полной луны, светившей как раз с обратной стороны от отмеченной окошком стены дома. - О, минутку, я сейчас зажгу новую свечу. – Румпельштильцхен поднялся с места, на ощупь продвигаясь к полке с домашней утварью. Белль почувствовала, как он двигается мимо нее, стуча посохом. Повернувшись, она схватила его ладонь обеими руками. Свеча догорела, напомнив ей о том, что вечер не может тянуться долго. Было уже далеко за полночь, и скоро хозяин дома будет недоумевать, какого же лешего принцесса забыла в его доме. Она знала, что может промолчать, делая вид, что все в порядке, и он не посмеет попросить ее уйти. Она могла приказать что угодно, и он повиновался бы своей принцессе. Но все это было нечестно, неправильно. Она здесь не для того, чтоб напоминать ему о своем положении и заставлять его целовать полы ее плаща. - Рампель…- запнулась она, так и не вспомнив окончание имени. Но рука в ее ладонях не шевельнулась, и она продолжила. – Позвольте мне остаться у вас на ночь. - Зачем, принцесса? – ответил он хрипло. Казалось, темнота глубокой ночи снова играла шутки с его разумом. Принцесса сжимала его ладонь своими нежными пальчиками, и в ее голосе была неприкрытая мольба. - Белль, - поправила его девушка. - Румпельштильцхен. «Проклятье!» Что ему стоило промолчать, не показывая, что он не заметил того, что она не запомнила его имени? Не она первая, не она последняя. - Румпельштильцхен, - пристыженно повторила за ним девушка, сжав губы. – Мне надо остаться тут до утра. Прошу вас, не выгоняйте меня. Если я сейчас пойду обратно, мне несдобровать. – Это было отчасти правдой. Золушка бы выставила ее на смех, выиграв пари. Она решит, что Белль струсила! Нет. Этого она допустить не могла. - Конечно, Белль, - мгновенно ответил Румпельштильцхен, не задумываясь о причинах ее просьбы. За все апельсины королевской кладовой он не выгнал бы девушку в ночь из дома. Тем более, он хотел продлить ее пребывание рядом с ним насколько это возможно, понимая, что такое случается раз в жизни. Только в сказках прекрасная принцесса вдруг волшебным образом появляется в жизни ничего не подозревающей лягушки. – Оставайтесь сколько захотите, будьте моим дорогим гостем. Мой дом – ваш дом. – Он легонько сжал ее пальчики, выражая свое полное согласие. Белль отпустила его руку, осознав, что молчание затянулось. - Спасибо, - пробормотала она. Румпельштильцхен зажег новую свечу и вставил ее в подсвечник вместо старой. Целая свеча пропала зря. А ведь он должен был в это время выполнять свою норму работы, чтобы отнести завтра торговцам. Белль заметила печальный взгляд, который он кинул на простаивающую прялку в углу. - Ох, простите! Я, должно быть, помешала вам. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания, возвращайтесь к работе. - Нет, что вы… - покачал он головой. Разве вежливо садиться за работу, когда в доме гости? - Не спорьте. – сурово глянула на него девушка. - Развлеките меня – я еще никогда не видела мужчину за этой работой. Позвольте мне посмотреть? - Посмотреть?.. - спросил он недоуменно, - Ох, да, конечно, если это вас развлечет. – согласился он, пересаживаясь за рабочий инструмент. - Мне тоже иногда нравится просто смотреть, как крутится колесо. – заметил он, начиная работу. Ловкие мозолистые пальцы скручивали шерсть, подавая ее на колесо. На веретено наматывалась прочная ровная нить, признак большого мастерства прядильщика. Белль прошлась туда-сюда по комнате. Она выбрала себе место на широкой лавке у стены, рядом с колесом. Скинув покрытые мокрыми разводами шелковые туфельки, девушка забралась на сиденье с ногами и расслабилась, позволив себе ссутулиться и опереться спиной на стену. Помещение заполнил звук тихого поскрипывания колеса и шороха шерсти, такие призрачные и мягкие, что мурашки пробежали по затылку. - Почему? – спросила она. - Что почему? – Румпельштильцхен вскинув голову, поглядев на Белль вопросительно. - Почему вам нравится смотреть, как крутится колесо? Румпельштильцхен опустил голову, пряча глаза за волосами, и продолжил работу. - Это помогает забыть. - Забыть что? - не унималась Белль. Забыть себя, забыть эту жизнь, сложившуюся совсем не так, как он мечтал. Забыть бросившего его отца-труса, оставившего его добровольно сиротой. Забыть предавшую его жену, которая никогда не любила его и желала ему смерти на войне. Забыть несчастное детство собственного сына, выросшего без матери. Забыть собственное увечье, закрывшее ему многие дороги в жизни. Забыть вечную бедность, осточертевшую ему до зубовного скрежета. Забыть будущее, в котором не было просвета. Он был уже далеко не мальчиком, и оптимистично думать, что все еще впереди, было уже некогда. - Видимо, сработало, - ответил он Белль, состроив удивленную гримасу. Белль хохотнула. Неудивительно, что мужчина не хотел делиться своими бедами с совершенно незнакомым человеком, но ей очень хотелось, чтобы он был с ней откровенен. Больше всего ей хотелось видеть эти мягкие, теплые карие глаза улыбающимися, а не задумчивыми и печальными, как сейчас. - А когда я хочу что-то забыть, я записываю это на листочках и сжигаю. – поделилась своим секретом Белль. - Каждую беду на листочек? На одной бумаге можно разориться! Заведите себе лучше прялку, - ответил Румпельштильцхен с серьезным и деловым лицом. Белль снова рассмеялась. Проговорив половину ночи, тихо беседуя и делясь мыслями о самых разных вещах, Белль заснула там же, на жесткой лавке, не заметив этого, - без пушистых перин, мягких одеял и пуховых подушек ее сны были светлы и прекрасны, как никогда. Давно она не наслаждалась так беседой. С человеком, который ничего ей не приказывал и не раболепствовал, не болтал о платьях и принцах. Казалось, тут, в случайной хижине в городе, куда ей было запрещено выходить, она нашла островок уюта и искренности. Она нашла человека, который действительно интересовался ее мнением и в ответ делился частичками своей жизни, выжигая свое имя на ее сердце своими горячими карими глазами. *** Румпельштильцхен разбудил ее с первым призраком рассвета. Придерживая шатающуюся, сонную девушку, он накинул ей на плечи ее плащ и вывел на улицу, еще не проснувшуюся для дневной суеты. Белль шагала в полусне, закутываясь покрепче в плащ, слабо защищавший от утреннего холода. Никогда она не просыпалась так рано, да и проспала всего-то пару часов, не больше. Румпельштильцхен обнимал ее легонько за плечо, согревая и придерживая от потери равновесия. Мужчина, хоть и спал не больше нее, тем не менее, выглядел вполне проснувшимся. Она улыбнулась ему, но тот сохранял хмурое и ледяное выражение лица. Конечно, она ведь доставила ему столько хлопот, помешала работе, не давала спать и разбила его чашку. Румпельштильцхен остановился у последнего дома на улице, примыкающей к замку. Совсем скоро там проснутся слуги и хватятся их принцессы. На сердце у него было тяжело. После прекрасной ночи, проведенной с удивительной, умной, сообразительной и красивой, как само небо, девушкой, ему приходилось прощаться с ней навсегда. Сейчас дубовые ворота черного входа поглотят ее, и ему останется лишь с тоской всматриваться в прелестные черты на парадах и праздниках. - Я буду хранить эту ночь в своем сердце. Прощайте, принцесса Белль, - сказал он ей, в последний раз запечатлевая в памяти так близко ее глубокие лазурные глаза. - Румпельштильцхен, - склонила голову Белль в прощании. Ей было жаль, как никогда, что ночь закончилась. Ни разу еще она не была так зла на рассвет. Прежде, чем он успел повернуться и уйти, она привстала на цыпочки и запечатлела бережный поцелуй на его щеке. Не отстраняясь, она облизнула губы. То, что вчера было приключением, безрассудным поступком, полным опасности, сейчас казалось удивительно правильным. Она замерла в миллиметре от его губ, в нерешительности. Не только ли недавно она думала, что целовать постороннего человека без разрешения – невежливо? Не успела она додумать свою мысль, как губы мужчины нежно, неуверенно коснулись ее, легко, словно перышко, и через мгновение отдалились. Белль отвернулась и пошла к двери на негнущихся ногах, ничего не слыша и не видя вокруг. *** - Боже мой, Белль, ты в порядке? Что с тобой? Как ты? – Снежка порхала вокруг неподвижно сидящей в кресле Белль. Она свернулась в нем, невидящими глазами уставившись в книгу, когда они спустились к завтраку в гостиную. – Хорошо, что тебя никто не заметил, ты только посмотри на себя! Обувь и платье в пятнах, волосы растрепаны, лихорадочный румянец на щеках. Белль, о милая Белль, не молчи же! - Только не говори, что проторчала всю ночь на улице? – голос Золушки тоже звучал обеспокоенно. - Нет, - Белль подняла глаза на подругу, вспомнив о важной вещи. – Я выиграла. Я провела всю ночь с тем мужчиной. Его зовут Румпельштильцхен, между прочим. - Румпе… что? Впрочем, неважно. – Золушка поджала губы. – Хорошо, ты выиграла. Но ты об этом еще не скоро забудешь, и только попробуй сказать мне, что я не права. Только посмотри на себя. Что он с тобой сделал? - Ты совершенно права, Эшли, но никто ничего со мной не делал. Это я пол мыла, - внезапно смутилась своего грязного наряда Белль, - а мы пили чай и говорили, только и всего. - Слава богу, что ты вернулась, дорогая, - сказала Снежка, обнимая подругу. - Я так волновалась! Больше никогда такого не делай! «Да, конечно», - рассеянно думала Белль, - «вот только надо отнести новую чашку, нож для фруктов и, пожалуй, связку бананов».