Lost in the sun. Дочери Царицы

2579 год после падения Кренена Теплый ветер гнал по небу белые барашки облаков. Забавно было наблюдать, как по земле вместе с ними ползут темные пятна теней. От этого зеленое море ячменя казалось похожим на пятнистое одеяло. Ветер взъерошил волосы Эрис, выпутав из перетянутого шнурком хвоста несколько длинных прядей. Эрис сдула со лба мешающую смотреть челку и вновь уставилась на пшеницу, ожидая, когда из мягкой травы появятся рыжие макушки близняшек и черная – сестры. Горы окружали долину со всех сторон, лежа вдалеке громадными темно-синими котами. Их белые шапки походили на кисточки на кошачьих ушах. Эрис подумала, что если бы Роксана могла дотянуться из-за облаков Своей сияющей дланью до их верхушек, горы вполне бы замурчали в ответ. Может, так оно и было, когда вдалеке сходили лавины или сели, и над тихими долинами слышался отдаленный рокот падающих камней. Над ее головой слегка покачивались теплые верхушки молодых сосен. Пахло хвоей и смолой, а иголки под ладонями, которыми она упиралась в землю, были теплыми и колючими. Лето только-только началось, и сладкий аромат цветов и хвои плыл вместе с ветром и путался в темно-зеленых, пушистых шапках сосен. Она сморщилась на солнце, подставляя ему загорелые щеки. Наставница Коби говорила, что если она будет долго сидеть на солнце, то ее темные, почти черные волосы выгорят и будут похожи по цвету на волосы ее мани. Все вокруг говорили, что она похожа на мани, и Эрис было приятно думать, что это сходство можно сделать еще более видимым. Внизу, вдалеке лежали продолговатые крыши амбаров, где летом хранили садовый инвентарь, а зимой – снопы сена для скотины и зерно. Там же располагался и клубничник, на котором сейчас среди невысокой зелени ползали Лэйк и близняшки, запихивая в привязанные к телу туески большую сладкую ягоду. Если их поймают за этим занятием, то выдерут. Поэтому Эрис должна была следить, не полетит ли кто из сестер со стороны Лагеря Дочерей, и подать установленный сигнал в случае чего. Для этого возле ее руки лежал осколок зеркала. Правда, она очень сильно сомневалась, что занятые сбором ягоды близняшки увидят ее сигнал. Сегодня был один из немногих свободных дней. В остальные дни перевезенные в горы на лето Дочери помогали Наставницам работать в полях, ухаживать за плодовыми деревьями и рабочим скотом, пасти стада на высокогорных пастбищах и делать еще сотни мелких поручений во благо клана. Каэрос было не слишком уж много, и рабочие руки не должны были простаивать. Особенно сейчас, когда царица Ларта увела семь тысяч Воинов на восток, к Серому Зубу, где корты вновь начали тревожить границы. Сорвав травинку, Эрис засунула ее в рот и зажала губами. Горький сок потек на язык, но она не обращала на него внимания, грызя тонкий стебель. Еще три года, и она обреет виски. Еще три года, и она получит оружие и начнет учиться сражаться ради своего клана. Чтобы стать такой же сильной, как мани и ману. Чтобы однажды стать главой сообщества и Мастером Клинка, а потом самой известной разведчицей становища Сол, как Аэл. А возможно… От таких мыслей становилось приятно и стыдно. Возможно однажды она даже станет царицей. И тогда все Дочери Огня будут выполнять ее приказы, тогда она сможет заставить Ларту заплатить за то, что та сделала с кланом, восстановить численность Каэрос, договориться с Лаэрт… Мимо пролетел мохнатый шмель, тихо жужжа. Эрис дернулась в сторону и сразу же выругала себя. Ей же уже одиннадцать! А она до сих пор продолжает шарахаться от кусачих насекомых, будто дите малое! Лэйк вон даже не пикнула, когда пчелы из того улья набросились на нее все вместе. Это было небольшое гнездо лесных пчел, которое они нашли в окрестных лесах, но сестру все равно покусали довольно сильно. И она только пожала плечами и оскалилась, и вовсе не дергалась и не издала ни звука, пока близняшки, с хохотом, выдергивали из нее умирающих пчел. Эрис почувствовала гордость. Ее сестра росла сильной, упрямой, смелой. Наставницы хвалили ее быстрые ноги и выносливую спину, умение ориентироваться и легко выходить из сложных ситуаций. О Эрис говорили то же самое, но она все равно немного завидовала младшей. Радовалась за нее, но все же завидовала. Ячмень вдалеке заколыхался. Эрис прищурилась и немного приподнялась, чтобы лучше видеть. Кто-то бежал по полю, низко пригибаясь к земле. Судя по дергающимся стеблям, их было трое. Эрис ухмыльнулась, сунула осколок зеркала в поясной кошель и встала. Теперь осталось лишь дождаться друзей, а потом можно будет отправиться в их форт. Там их не найдут ни Наставницы, ни другие Дочери. Теплый ветер колыхнул ячмень, и Эрис вдохнула его всем телом. В последнее время у нее часто появлялось ощущение, будто этот воздух проходит прямо сквозь нее, будто она может стать ветром и облаками, горами, землей и даже жуками, летающими над медленно колышущейся травой. Когда она дотрагивалась до стволов деревьев, она почти чувствовала, как сок внутри них медленно поднимается от корней к ветвям. Когда она касалась цветов или травы, ей казалось, будто она видит, как глубоко, в сырой и мягкой почве шевелятся корни растений, медленно прорастая сквозь нее, к солнцу. Мир раскрывался перед ней в эти моменты, как цветочный бутон, лепесток за лепестком. Он был таким ослепительно красивым, что у Эрис дыхание захватывало. Из ячменя выскочили, пригибаясь к земле, близняшки, за ними со всех ног неслась Лэйк. Эней и Леда были высокими и худыми и такими быстроногими, что перегнать их могли всего несколько Младших Сестер. Их рыжие волосы отросли уже почти до бедер, и сестры переплетали их в тугие косы, чтобы не мешали бегать и прыгать. Их лица, руки и голые коленки, торчащие из-под летних туник, покрывали ровным слоем веснушки. Две совершенно одинаковые, будто зеркальные отражения, носатые, с серо-зелеными глазами, они постоянно путали Наставниц, меняясь местами на уроках и проверочных занятиях. Эрис и Лэйк каким-то чудом удавалось определять, кто из них кто, возможно из-за того, что последние несколько лет они были неразлучны. Младшая была ниже близняшек, но покрепче и пошире их в плечах. Как всегда лицо ее было серьезным и собранным, взгляд синих глаз сосредоточенным. Черные, как вороново крыло, волосы спадали ей на спину, перевязанные в косу, как и у близняшек. Лэйк думала, что они не замечают, как отчаянно она гордится ими, как пытается подражать им во всем, даже в таких мелочах, как одежда. Близняшки принимали это отношение снисходительно, по-своему опекая Лэйк, но при этом неизменно приглашая ее с собой на любые, даже самые рискованные мероприятия. Эней расплылась в широкой улыбке, вбегая под тень сосен, загорелая дочерна и почти не запыхавшаяся. - Смотри, Эрис! – она гордо предъявила туесок, полный крупных, красных ягод. Руки у нее были в клубничном соке и пятнах земли. – Там этой ягоды столько же, сколько прыщей у Илы! - Мы только с самого края поползали, - добавила Леда, останавливаясь рядом с сестрой. – Завтра можно будет еще разок попробовать, если нас не запрягут работой. Лэйк остановилась за спинами близняшек и ревниво вскинула голову. Эрис заметила, что ягод у нее в туеске больше всего, но сестра, как обычно, не проронила по этому поводу ни слова. - Вас не заметили? – на всякий случай спросила Эрис. - Нет, конечно! – фыркнула Леда. - Хотя малая так пыхтела, что перепугала этим всех окрестных собак! – добавила, ухмыляясь во весь рот, Эней. - Врешь! – ощетинилась Лэйк, вцепившись в туесок. – Ты чавкала гораздо громче, чем я дышала! - Вот это точно! – Эней довольно похлопала себя по животу, а потом протянула свой туесок Эрис. – Я там прилично наела, так что это все – тебе! - Спасибо, - Эрис улыбнулась ей. Эней развернула плечи и раздулась от гордости. - Хватит уже петушиться, - Леда подтолкнула сестру в спину. – Пошли отсюда, пока Садовницы ничего не заметили. Переругиваясь, близняшки первыми двинулись сквозь сосновую рощу на запад, протискиваясь между рыжих стволов и отводя руками мешающие пройти ветки. Лэйк припустила за ними, бросив вопросительный взгляд на сестру. Запустив в рот полную пригоршню ягод, Эрис последовала за ними. Солнце насквозь прошивало светлый лес. Слегка шумели верхушки сосен, пели птицы, шуршали под подошвами сандалий иголки. Идти нужно было осторожно, чтобы не запнуться о замшелые валуны, торчащие из мягкого ковра опавшей хвои. Цветы и травы покрывали тенистые места, и Эрис внимательно оглядывала их: часто в такой траве росли съедобные грибы. Летом Дочерей кормили не особенно сытно, рассчитывая на то, что они уже вполне способны сами раздобыть себе пропитание в окрестных лесах. Наставницы говорили, что это оттачивает охотничьи навыки и учит девочек выживать в условиях гор. Эрис находила это довольно забавным и даже веселым. К тому же, у нее неплохо получалось готовить, и близняшки всегда хором хвалили ее стряпню. Перепрыгивая через поваленные замшелые бревна и обходя ямы в земле, Эрис дышала лесом. Казалось, что он пульсирует в ее теле, как живое существо. Она ощущала легкие прикосновения ветра на своей коже, мягкое тепло солнца на темных волосах, запах хвои, наполняющий ноздри. В какой-то момент это чувство стало настолько сильным, что она почти почувствовала себя разогретой на солнце землей. Но тут громкий голос Эней вырвал ее из размышлений. - Я подслушала вчера Наставницу Фару, - радостно сообщила девочка. – Она говорит, что Ларта собирается заключить договор об Обмене с Нуэргос. Тогда нас могут отправить в становище Имир учиться вместе с их Дочерьми. - Что за глупости! – фыркнула Леда. – Тиена никогда не согласится на Обмен с Лартой! - Почему? Она же сама предлагала семь лет назад! – напомнила Эней. - Семь лет назад было другое дело. Нуэргос было мало, шла война. Сейчас Дочерей Воздуха полно, как и Каэрос. Тиена не согласится. - А ты бы хотела учиться вместе с Дочерьми Воздуха? – спросила Эрис, нагоняя близняшек. – Вы вон какие рыжие, они вас от своих и не отличат. Эней посмотрела на нее почему-то сердито, Леда, как всегда спокойно, отозвалась: - Нет, я бы не хотела к Нуэргос. Говорят, что они не исполняют сахиру и пьют иллиум. - Каэрос тоже пьют иллиум, - тут же ввернула Эней. – Когда женятся или по большим праздникам. - Но всего по нескольку капель, - урезонила Леда. – Иллиум – напиток Богинь, он только для Жриц. Пить его обычным людям – грешно. - А я бы хотела побыть у Нуэргос, - упрямо продолжила Эней. – Хотя бы пару недель. Поучиться у них их мастерству, пообщаться с ними. Но потом, конечно же, вернуться домой. - Вот поэтому из Обмена ничего и не выйдет, - рассудительно проговорила Леда. Эней показала сестре язык и повернулась к Эрис: - А ты? Хотела бы ты стать Нуэргос? - Только если в меня влюбится очень красивая Ремесленница! – улыбнулась Эрис. - Лэйк? – спросила Леда. - Нет, - буркнула та. - Почему? - Я – Дочь Огня. И останусь ей. - Вечно ты слишком серьезно ко всему относишься, - поморщилась Эней. - Неправда, - покачала головой Лэйк. – Я просто почитаю Роксану, вот и все. - То есть ты хочешь сказать, я Ее не почитаю? – с угрозой в голосе повернулась к ней Эней, но Леда сразу же ткнула сестру в бок локтем: - Прекрати уже! Мы почти пришли. Эрис взобралась вслед за сестрами на пригорок, и ее глазам открылась неглубокая, заболоченная низина. Внизу, перегораживая им путь, бежал ледяной ручей. Его берега поросли кустами бузины, беляры, чернолиста, которые густо заплетал дикий хмель. Вода журчала на порожках из больших разноцветных камней, над которыми кружились зеленые стрекозы. На ее поверхности играли ослепительные блики щита Роксаны, слепя глаза. Эрис сощурилась. Даже здесь Они продолжали сражаться с Аленной, в крохотном ручейке посреди горного леса. Вяло переругиваясь, близняшки спустились к самой воде, проломились сквозь высокую, колючую осоку и зашлепали по ручью на другой берег. Лэйк не отставала от них, перед ручьем слегка поклонившись воде. Она росла настолько религиозной, что близняшки периодически смеялись над ней, предлагая ей стать Жрицей и покрыть себя татуировками Богини. Лэйк огрызалась или молчала, но кланяться воде не перестала. На взгляд Эрис это было уже слишком: Аленна не сможет ничего с ними сделать, пока они переходят такой ручеек. Река – другое дело, или озеро, в котором могут быть водовороты или холодные ключи, от которых сводит ноги. Но крохотный ручей… Ледяная вода обожгла ноги и поднялась до колена, пока Эрис перебиралась через ручей, продолжая чавкать клубникой. Зато и солнечные лучи стали жечь сильнее, когда она выбралась на берег и полезла по крутому склону вверх, следом за друзьями. К мокрой коже цеплялись травинки и иголки. Пробиваться через плющ было не слишком приятно: его шершавые листья царапали кожу, большие шмели, жужжа, недовольно срывались с них и кружили над головой Эрис. Она поежилась, но запретила себе реагировать на них. Никто не укусит ее, если она не будет трогать их руками. Поднявшись на пригорок, они забрали правее, на север. Начался заметный подъем, и после получаса ходьбы они, наконец, добрались до места. Здесь, на укрытой со всех сторон листвой дубов полянке, было их логово. На старом, размашистом и корявом дубу какие-то Дочери задолго до них выстроили подвесной дом из неструганых досок, с крышей из елового лапника и дверью, сплетенной из тростника. К земле от него тянулись веревочные лестницы, которые можно было легко втащить вверх в случае чего. Внутри сквозь открытые окна просматривался грубо сколоченный стол, под которым грудой лежали старые, прохудившиеся, сырые одеяла. Их утащили из Лагеря Дочерей близняшки, надеясь когда-нибудь переночевать в этом домике. Это было бы гораздо интереснее, чем просто сбежать из Лагеря и бродить по опушкам. Наставницы не очень хорошо смотрели на такие прогулки: в горах иногда встречались волки и медведи, чувствующие себя здесь более уютно, чем вблизи от крупных становищ. Поэтому детей отпускали гулять и бродить по лесам только в светлое время суток, а ночью стерегли гораздо лучше, чем в становище Сол. Эрис подождала, пока близняшки вскарабкаются вверх по лестнице и полезла следом, обогнав Лэйк. Та восприняла это спокойно, лишь немного набычившись. Она не любила, когда ей напоминали о том, что она здесь младшая. Внутри домик выглядел еще уютнее, чем снаружи. На полу лежала дырявая циновка, на которой можно было сидеть. К древесному стволу была прибита полка, на которой расставили побитую посуду, стащенную с кухонь, которой они вчетвером часто пользовались во время обедов. В небольшом углублении, выдолбленном в стволе, лежали свернутые копии карт гор, которые близняшки каким-то чудом умудрились перерисовать с карт в кабинете Мани-Наставницы. С их помощью они вчетвером планировали военные операции и атаки на кортов. Потом делились на две команды: одна защищала укрытый в листве дом, другая пыталась взять его штурмом с земли. Да и вообще, здесь было самое уютное место во всем лесу, где можно было замечательно провести день, особенно, если он был свободен от помощи Наставницам в домашних делах. А такие дни выдавались нечасто. Сейчас Дочерей освободили от обязанностей ненадолго в честь праздничной недели перед Днем Солнца. Эрис не слишком любила этот праздник. Ей говорили, что ее мани и ману погибли в это время, защищая клан. Сама она этого почти не помнила. Из памяти выплывали только сильные руки и пронзительные синие глаза, почти как у сестры. И еще ощущение полета: когда холодный воздух щиплет кожу, а внизу, далеко под ногами, проплывают леса и крохотные с такой высоты крыши построек становища Сол. Вторя ее мыслям, Эней, усевшись в углу домика, громко спросила: - Как вы смотрите на то, чтобы в Ночь Солнца удрать из Лагеря и поглядеть на Танец? Спорю, что никто даже не заметит нашего отсутствия! - Я бы не была так уверена, на твоем месте, - скептически ответила Леда, выкладывая на столешницу свой туесок. – Коби здесь, и она не пойдет на праздник, а будет следить за нами. - Почему бы ей и не пойти? – вскинулась Эней. - Потому что она никогда не ходит, - спокойно ответила сестра. - Но в этом году все же может быть иначе! - Это Коби, иначе не будет, - вздохнула Эрис. - Такое ощущение, будто вам совсем не хочется посмотреть, как танцуют взрослые! – обидчиво нахмурилась Эней. - Конечно, хочется! Просто чего попусту надеяться на то, чего не будет? – грустно отозвалась Эрис. Летний Танец в Ночь Солнца был самой большой мечтой всех Дочерей становища Сол. Да и других становищ тоже, наверное. Никто из старших никогда не рассказывал о том, что там происходило. Особенно Младшие Сестры, которых допускали до этого праздника только после бритья висков. Эрис знала, что в эту ночь Ремесленницы и Воины танцуют вместе возле огромных костров, которые разжигают на полянах посреди леса во славу Роксаны. И что приносятся обильные жертвы, в основном маслом, чтобы Небесная Царица могла до блеска натереть им Свой щит и послать хороший урожай. Это был самый главный праздник Каэрос, и клан всегда отмечал его радостно и весело. За исключением Дочерей, которых туда не пускали. Это было ужасно несправедливо и очень обидно. Ведь ей оставалось еще целых три года до первого испытания и первой стрижки. - А я вот пойду, если вы пойдете, - подала голос Лэйк, присаживаясь на свою любимую ветку, выраставшую из пола и уходившую сквозь отверстие в потолке в синее небо. Эней сразу же встрепенулась: - Вот видишь, Леда? Лэйк хочет пойти. А ты, Эрис? С нами? - Если куда-то идти, то всем вместе, - кивнула Эрис, и длинное лицо близняшки расплылось в улыбке. - Хорошо. Значит, дождемся первого обхода, а потом удерем через окно. Ровно на час, потом будет второй обход, и мы должны быть на месте, - проговорила Леда, поочередно оглядывая их всех. Так было всегда: Эней придумывала какую-нибудь шалость, а Леда составляла четкий и продуманный план. А потом все четверо начинали воплощать его, и все их великие раздумья сразу же портила какая-нибудь глупость, которую совершали Эрис или Лэйк. Ну или сами близняшки. Иногда глупости случались и без их участия, - в такие моменты было особенно обидно. И после всего этого давно смирившаяся Коби раскладывала их у себя на коленях и охаживала ремнем. Тем не менее, попытка совершить очередную захватывающую вылазку была гораздо более привлекательна, чем мысли о последствиях. - Тогда мы с Ледой обсудим детали, а вы идите, проверьте силки. Может чего-нибудь попалось, - с надеждой в голосе проговорила Эней. - Не съешьте всю клубнику, - предупредила Эрис, спускаясь с дерева по лестнице. - Обязательно съем все до последней ягоды! – с хохотом отозвалась Эней. От их полянки в разные стороны вели едва заметные тропинки, протоптанные в негустой траве. Подождав Лэйк, Эрис первой двинулась по одной из таких тропинок на северо-восток. Вскоре поляна осталась далеко позади, затихли голоса близняшек, принявшихся яростно спорить о том, после какого по счету обхода следует удирать из амбара, в котором они ночевали. Эрис зажмурилась, прислушиваясь к тихому, шепчущему о лете лесу. Если силки, которые они навязали вчера вечером перед сном, сработали, то на обед у них будет горячий мясной бульон с кореньями и травами, а на закуску – крупная, сладкая клубника. Мани гордилась бы ей, если бы увидела, как Эрис вяжет силки. Говорили, что мани Тэйр не было равных на охоте, что следы она читала даже лучше самой ману, считавшейся первой разведчицей становища Сол. Вы будете гордиться мной, мысленно пообещала Эрис. Я вырасту и стану такой же сильной, как вы. - Эрис, - позвала сзади сестра, шагавшая за ней след в след. - Чего? - Как ты думаешь, почему Роксана не убьет Владычицу Гор? Ведь Она гораздо сильнее ее. - Не знаю, - пожала плечами Эрис. – Я слышала, как Наставница Фара говорила Наин, что Владычица Гор – это Сама Роксана, которая ночью становится охотницей, надевает прозрачные одежды и идет к самым крутым тропам, чтобы там стрелять сумеречных котов. - Выходит, она не страшная? – снова спросила Лэйк. - Выходит, нет. - А почему тогда все боятся ее? Исая говорит, что она похищает молодых Воинов и сводит их с ума. - Ее все боятся, потому что она так красива, что в нее все влюбляются, - пояснила Эрис как можно более авторитетным тоном. Она сама не слишком понимала, в чем тут дело, но Коби всегда говорила именно так, а значит, - так оно и было. - А что такое – влюбляться? – задумчиво спросила Лэйк. Сегодня она была на редкостью разговорчивой. Эрис поморщилась, вспоминая слова Наставницы. - Влюбляться – это когда у тебя есть очень вкусная еда, а ты отдаешь ее всю тому, в кого влюбился, - повторила она. - Угу, - Лэйк звучала сбитой с толку. Потом, помолчав, спросила: - То есть, Эней в тебя влюбилась? Она же все время отдает тебе самое вкусное. Вот и сейчас с клубникой тоже. - Что за глупости ты говоришь! – фыркнула Эрис, благодаря Богиню, что Лэйк сейчас не видит ее лицо. Щеки полыхнули ярким румянцем. Эрис уже давно подозревала, что самая неугомонная из близняшек любит ее – потому и постоянно вокруг нее ошивается. Что с этим делать – Эрис решительно не знала. Любовь была для взрослых: они ухаживали друг за другом, заботились друг о друге, потом женились. Сама она не чувствовала никакого особого желания ухаживать за Эней, поэтому и старалась изо всех сил не замечать, что та постоянно крутится вокруг нее. Лэйк возмущенно засопела за спиной, и Эрис сказала, чтобы спасти положение: - Ты же тоже постоянно увиваешься вокруг близняшек. Может, тоже влюбилась в кого-то из них? - Вовсе нет! – Лэйк вскинула голову. – Я не делюсь с ними едой! На этом разговор сам собой увял. Силки оказались полными: в ловушку попался толстый, мясистый заяц. Эрис осталась крайне довольной собой. Теперь она сможет приготовить вкусный обед, а близняшки опять обзавидуются – у них до сих пор не получалось правильно ставить силки. А если они это и делали, то в них ничего не попадалось. Они с Лэйк проверили все ловушки, одну за другой, но заяц в этот день был единственным уловом. К тому моменту, как они вернулись на поляну, под дубом уже уютно потрескивал костерок, а близняшки что-то варили в подвешенном на огне котелке. Заяц вызвал массу восторгов и полный зависти взгляд Леды. Солнце медленно ползло в сторону заката. Они поели, потом затеяли игру в осаду Серого Зуба. В этот раз защищали форт Лэйк и Леда, а они с Эней нападали. Это длилось до тех пор, пока Лэйк случайно не засадила длинной веткой, имитирующей копье, Эней в ухо. После чего они некоторое время останавливали кровь, а потом поменялись местами. Теперь уже Эней и Эрис отбивались от яростных атак с земли. Очнулись они уже под вечер, совершенно усталые и счастливые. Щит Роксаны порыжел и висел так низко, что лес окрасился в ало-желтые тона. Прополоскав в ручейке котелок и посуду, они расставили силки на завтра и вприпрыжку побежали в сторону Лагеря Дочерей. Он лежал дальше, на прогалине, укрытый со всех сторон лесом. Несколько десятков амбаров, в которых летом спали Дочери, а зимой хранилось зерно, большое, приземистое здание едальни и несколько тренировочных площадок для Младших Сестер, которых тоже сюда привозили на лето. Ниже поселения лежало озеро Белый Глаз, самое большое озеро на землях Каэрос. В его водах обильно водилась рыба, а по берегу располагались рыбацкие деревушки, где эту рыбу коптили на зиму. Берега Белого Глаза словно ресницами поросли высокими плакучими ивами, ополаскивающими свои листья в прозрачной воде. Лэйк и близняшки всегда хвалились тем, что могут переплыть озеро с одного конца на другой и обратно. Эрис этого не могла, она вообще не слишком любила воду, и если купалась, то только возле самого берега. К тому же Наставницы зорко следили за тем, чтобы Дочери не геройствовали. Таким нехитрым образом каждое лето Лэйк и близняшки зарабатывали себе дополнительную работу в полях за запрещенные купания. Они должны были вернуться в Лагерь Дочерей к ужину, до того, как прозвенит гонг у едальни. Эрис поморщилась, когда издалека донесся мерный, глубокий звон, а им оставалось еще топать и топать по заросшим берегам озера. Близняшки прибавили шагу. Драть их, конечно, за такую мелочь никто не станет, но выговора у Наставницы Коби, которая сейчас была здесь за старшую, точно не избежать. А если она выговорит им, то и следить дальше будет повнимательнее, чего им уж совершенно точно не надо. Особенно, когда они решились сбежать в Ночь Солнца посмотреть на Танец. Близняшки пробирались сквозь густые заросли почти бесшумно, Лэйк кралась следом, вообще не производя ни звука. Чтобы сбить зайца из пращи или подбить птицу, нужно шагать так тихо, чтобы и чуткое ухо животного не услышало. А чтобы есть горячую пищу – нужна дичь. В лагере им выдавали только легкий завтрак и легкий ужин из фруктов. Поэтому все Дочери на собственных ошибках учились выживать в лесах. Внезапно впереди раздались голоса, и Эрис замерла. Разговаривали, судя по всему, двое. И одним из голосов был такой знакомый голос Наставницы Коби. Все четверо Дочерей замерли в кустах, не решаясь двинуться. Потом Эней повернулась к ним и жестом показала следовать за ней. Эрис попыталась прожестикулировать, что не лучшая идея – подслушивать Наставницу, но близняшки уже ужами протиснулись сквозь не шелохнувшиеся кусты. Лэйк бросила на нее насмешливый взгляд и полезла следом. Эрис тяжело вздохнула: делать нечего, придется идти за ними. И так младшая потом будет несколько дней звать ее трусихой, что унизительно само по себе. Чем глубже в кусты они залезали, тем громче становились голоса. Наконец, Эрис замерла в самой гуще зарослей недалеко от берега озера. Кусты подходили к укромной полянке на самом берегу, где иногда купались Младшие Сестры, не пуская никого из Дочерей на свое любимое место. Две небольшие ивы окаймляли плавный спуск в воду с ровным песчаным дном. Полянка поросла мягкой травой, на которой так приятно было сохнуть после купания. Сейчас здесь стояли двое: Наставница Коби, гневно сложив руки на груди и вздернув одну бровь, и разведчица Аэл, возвышающаяся над ней на полголовы и выглядевшая как побитый щенок. Внезапно Аэл опустилась перед Коби на одно колено и выложила перед ее ногами свой долор – волнистый кинжал длиной с две ладони. Опустив голову, она хрипло проговорила: - Я не хочу больше спорить, Коби. Прошу тебя в девятый раз: выходи за меня. - И в девятый раз – нет! – отрезала Коби. Она была очень сильно рассержена, даже притоптывала ногой, обутой в сандалии на высокой шнуровке. Сейчас этот сандалий прыгал прямо перед лицом Аэл. Эрис поняла, что они подслушивают то, что совершенно не предназначено для их ушей, но двинуться не посмела. Если Коби зла настолько, насколько, Эрис подозревала, она была, она их всех четверых отправит стирать белье до конца лета. И никакого домика на дереве и клубники они больше вообще не увидят в этом году. Рядом скорчилась Лэйк, восторженными глазами рассматривая Аэл. Она просто обожала первую разведчицу и целыми днями только о ней и говорила. Близняшки тоже глупо улыбались, будто увидели что-то смешное. Внезапно Эрис вздрогнула. Что здесь делает Аэл? Она же улетала с Лартой к Серому Зубу. Значит, они победили и вернулись? А разве могло быть иначе? Обе близняшки синхронно подмигнули Эрис: видимо, думали о том же самом. Как здорово! Они опять показали кортам свою силу и мощь, опять отомстили за ее ману и мани! Эрис зажмурилась от радости и сжала кулаки, но ее радость прервал хриплый голос Аэл. - Почему – нет, Коби? – Аэл подняла свои темные глаза на Наставницу, и та отчетливо вздрогнула всем телом. – Я же вижу, как ты на меня смотришь. Почему нет? - Я не обязана объяснять свои решения! – Наставница Коби вздернула нос и отступила от Аэл на шаг. Ее платье из легкого светлого льна, расшитое цветами по подолу, качнулось от ветра. Оно было длиной до колена, с короткими рукавами, открывающими мягкие руки Коби. На обоих предплечьях у нее была татуировка клана – знаки огня с одной стороны, знак Ремесленной касты с другой. Аэл с тоской взглянула ей в спину, но настойчиво нахмурила брови. - Если не хочешь выходить за меня, то убей меня уже, наконец! Я так больше не могу, Коби! Восемь лет! Восемь лет ты отвергаешь меня и отказываешься даже убить! Что я должна думать? - Что за глупости?! – почти вскрикнула Коби, резко разворачиваясь к ней. Эрис вдруг заметила, что за ухом у нее в волосы воткнута маленькая белая роза. – Почему ты принесла мне свой долор? Думаешь, если ставишь меня перед таким выбором, что-то изменится? - Я жду тебя достаточно долго, чтобы ты поняла, что во мне ничто не изменится, - Аэл посмотрела ей прямо в глаза. Несколько секунд они испепеляли друг друга взглядами, потом плечи Коби поникли, словно она сдалась. - Я не могу, - едва слышно проговорила она. Эрис подалась вперед, чтобы лучше слышать, и чуть не свалилась. - Почему? – также тихо спросила Аэл. - Я проклята Богиней! – заговорила Коби. Эрис разглядела, как слезы хлынули по ее щекам, когда та обхватила себя руками, будто ей было холодно. – Я дважды проклята Роксаной! В первый раз, когда не смогла стать Воином, а во второй… - она громко всхлипнула, не в силах договорить. Эрис стало вконец неловко. Подслушивать что-то такое было очень неправильно, но двинуться она не смела, во все глаза глядя на Наставницу. Та несколько раз глубоко вздохнула, растирая слезы ладонями по щекам, а потом тихо договорила. – Я не могу иметь детей. Роксана не дала мне этого. Так сказали Жрицы. Эрис удивленно заморгала. Такое случалось, но крайне редко. Источник Рождения делал всех анай способными к деторождению, но иногда бывало и по-другому. Об этом никто не говорил вслух. Считалось, что Богиня отвернулась от такой женщины. И все остальные сестры тоже старались держаться от нее подальше. Обычно бездетные анай становились Жрицами, и это очень хорошо объясняло глубокие знания Коби в области культа. Почему же тогда она не ушла к Жрицам, а осталась воспитывать Дочерей? Неожиданно Аэл расхохоталась. Эрис вздрогнула всем телом, а Лэйк оступилась и наступила на хрустящую ветку. По спине Эрис тут же побежал холодный пот, глаза близняшек вылезли из орбит, но Наставница Коби, видимо, не услышала. Она с перекошенным от гнева и боли лицом наблюдала за смеющейся первой разведчицей. Аэл хохотала во все горло некоторое время, потом подобрала долор и поднялась с колен. Все еще усмехаясь, она взглянула на Коби: - И все? Из-за этого ты отказывала мне восемь лет? - Да! – Коби вздернула нос, дрожа от ярости. – И если ты продолжишь смеяться над моим горем, я тебя все-таки зарежу, несмотря ни на что! - Глупая Дочь Огня! – Аэл в два шага оказалась рядом с ней, сгребла отбивающуюся Наставницу Коби в охапку и поцеловала. Эрис ощутила, как полыхнули щеки, и опустила глаза. В клане были не приняты прилюдные проявления чувств. Даже за руку кого-то брать считалось неприличным, а тут такое… Леда и Лэйк тоже потупились, а вот Эней во все глаза смотрела, при этом красная, как свекла. Наконец, Аэл отпустила задыхающуюся Наставницу Коби, которая тут же отвесила ей звонкую оплеуху. Засмеявшись, разведчица потерла щеку. - Я-то думала, что не нравлюсь тебе! Что во мне что-то не так! А потом ты приходила смотреть, как я тренирую девочек, да так смотрела, что у меня руки тряслись, - Аэл, улыбаясь, покачала головой. – Я думала, что с ума схожу: сначала ты раздеваешь меня глазами, потом прогоняешь. Роксана, как же ты меня измучила! - И что теперь? – вздернула одну бровь Коби. - Теперь? – ухмыльнулась Аэл. - Теперь я женюсь на тебе на День Солнца. - Ты что, не слышала, что я тебе сказала? – голос Коби дрожал, то ли от ярости, то ли от слез. Эрис так и не поняла. - Ты не можешь иметь детей? – фыркнула Аэл. – Ну и что? У тебя детей больше, чем у всех в клане. И всех этих твоих дочек я учу сражаться и стрелять, быть сильными и храбрыми, такими же, как ты. Неужели ты так и не поняла, почему я вызвалась тренировать Младших Сестер? - Ты… - выдохнула Коби, не в силах продолжать. - Да, я, - Аэл взяла ее руки в свои и заглянула ей в глаза. – Я, Аэл, дочь Асаи, прошу твоей руки, Коби, дочь Миры. – Не выдержав, она добавила. – И если ты откажешь мне в десятый раз, я точно зарежусь. Коби несколько секунд внимательно смотрела на нее, и слезы катились по ее щекам из широко открытых глаз. Потом, шмыгнув носом, она кивнула: - Я согласна. И зарежу я тебя сама, своими собственными руками, если ты еще раз будешь мне так угрожать. Аэл с хохотом покрыла поцелуями ее лицо, а потом прижала к себе так крепко, что Наставница Коби издала самый настоящий писк, которого Эрис от нее никак не ожидала. Сзади кто-то дернул ее за рукав. Эрис обернулась. Красные до корней волос близняшки настойчиво показывали ей, что им пора уходить. Кивнув, Эрис тихонько протиснулась следом за ними через кусты, хотя Коби и Аэл не услышали бы сейчас ничего, даже если бы мимо них прогнали стадо быков.