Lost in the sun. Дочери Царицы

Чтобы взять себя в руки, им потребовалось несколько минут. Мира все никак не могла подняться, стоя на коленях у истекающей кровью твари с торчащим из бока лезвием и тихонько читая катехизис. Майя забрала у Лэйк из рук неверную и растирала ей щеки ледяным снегом, чтобы привести в себя. Сама Лэйк, сцепив зубы, позволила Исае осмотреть свою рану. Руки у длиннолицой Дочери огня тряслись так, что она только усиливала боль, а не помогала. В конце концов, совместными усилиями им удалось отрезать рукав у куртки Лэйк и обнажить руку. По всему плечу шел длинный, глубокий разрез, рассекший мышцы, кровь хлестала рекой. Исая бормотала проклятья и постоянно сглатывала подкатывающий к горлу комок, но все-таки смогла отрезать от своей нательной рубахи длинный лоскут ткани и перемотать Лэйк руку. Белая ткань сразу же окрасилась в красный, но кровь это не остановило. Если так пойдет и дальше, то через несколько минут она будет в том же состоянии, что и Найрин. - Шрамазд ксара! – выругалась Лэйк, быстро сдирая с себя ремень. – Еще бинтов и перетянем все это поверху. - Я стараюсь! – огрызнулась Исая. – Мира, помоги! Сидящая у трещины в стене Мира не пошевелилась, будто не слышала их. Исая выругалась, потом через голову стянула с себя рубаху и быстро принялась ее резать. - Если бы мы были взрослее и перевязывали бы себе грудь, у нас бы и бинты были, - попробовала она пошутить, но Лэйк было не до смеха. Рука начала неметь, а голова кружиться. Казалось, что жизнь вытекает из нее вместе с кровью. Исая наложила еще один слой бинта, потом еще. - Да разбуди ты уже ее в конце концов! – крикнула она в отчаяние Майе. – У Лэйк рука почти отрублена! - Сейчас… сейчас… - забормотала неверная, вяло отмахиваясь от Майи. – Я сейчас помогу… - Да она просто умрет, если сейчас лечить начнет! – Майя переводила взгляд с лужи крови под Лэйк на неверную, лицо у нее было серым. - Роксана, помоги нам! – бубнила у стены Мира. - Заткнулись все! – прорычала Лэйк, неимоверным усилием приходя в сознание. Руку она почти не чувствовала, бинты, наложенные Исаей сильно сдавили мясо и, судя по всему, все-таки подействовали. Хотя бы больше не пульсировала боль: значит, хоть как-то, но кровь они остановили. Дочери молча посмотрели на нее, даже Мира оторвалась от созерцания пола. Одна только неверная стонала и бормотала что-то в полузабытьи. - Исая поможет мне перетянуть руку ремнем. Майя и Мира понесут Найрин. Мы немедленно уходим отсюда. – Лэйк расстегнула пряжку штанов и вытянула ремень. – Пока они напуганы, у нас есть время. – Она перевела глаза на Исаю и буркнула. – И оденься уже, в конце концов. Здесь холодно. Не хватало тебе еще обморозиться. Резкий тон подействовал. Мира наконец-то поднялась на ноги и поковыляла к неверной, все еще дико поглядывая на труп в трещине. Майя резко кивнула и принялась поднимать неверную, что-то тихо бормочущую под нос. Вдвоем с Исайей они перетянули Лэйк руку ремнем чуть выше раны. Стало немного легче. При помощи Исайи Лэйк смогла медленно подняться. Стены и потолок пещеры кружились вокруг нее, а тело было странно легким. При этом она едва могла самостоятельно идти. Все пятеро медленно поковыляли к выходу. Снаружи ревел буран. Холодные струи ветра били в камни, неся с собой острый, секущий кожу снег. Как только Исая выволокла ее туда, Лэйк чуть не задохнулась от холода. В рот сразу же забились полные пригоршни снега. Она едва могла держать глаза приоткрытыми. Голую руку обожгло, и буквально через несколько минут Лэйк уже не чувствовала ничего ниже ключицы. Поддерживая друг друга, по пояс в снегу они побрели вниз по ущелью. Идти было невыразимо трудно. Ветер бил в лицо, сбивая с шага, не давая возможности разогнуться или поднять голову. Снег залепил глаза, уши и нос, Лэйк почувствовала себя слепой в кромешной темноте. Ноги заплетались в глубоких сугробах, не говоря уже о том, что у нее и так почти не было сил их передвигать. Она камнем висела на Исайе, которая почти волоком тащила ее вперед. Пройдя не больше пятидесяти метров, они остановились. Всю их одежду залепил снег, ветер ревел так, что слов слышно не было вообще. Жестами Майя пояснила, что хочет обвязаться веревкой, чтобы не заблудиться в буране. Через некоторое время, когда Лэйк уже почти падала без сил, им это все-таки удалось. Железная рука Исайи выволокла ее из теплого забытья, в которое она медленно начала проваливаться, встряхнув за шкирку, как щенка. Не совсем понимая, что делает, она вновь поплелась вперед. Эта пытка длилась бесконечно. Холода она не чувствовала, боли тоже, только тупую слабость и желание лечь в снег и заснуть. Это желание было таким сильным, что в какой-то момент ноги подогнулись, и Лэйк упала в сугроб. Ветер сразу же исчез, как и воздух. Лэйк накрыло снегом с головой, и она отчаянно забарахталась, задыхаясь. Ее дернули вверх, потом Исая прокричала ей в самое ухо: - Терпи! Немного осталось! Лэйк оставалось только кивнуть. Каменные ноги почти не двигались, руки отнялись, лицо покрывал толстый слой снега. Куда они идут, она уже не понимала. Вокруг была только ночь, воющий ветер и белый-белый снег. Перед глазами поплыли белые точки, смешиваясь со снегом. Лэйк вдруг показалось, что это не снежинки, а светлячки, которых они с Эрис ловили ночами летом у Белого Глаза. Она потянулась раскрытой ладонью вперед, пытаясь ухватить их, но не смогла. Потом Исая била ее по щекам и что-то кричала. Лэйк поняла, что снова упала. Вставать было так тяжело, так не хотелось. Ей уже было все равно. Просто заснуть здесь в тепле. Заснуть и никуда не идти. Вместо этого ее вновь потащили вперед. Только теперь ей почему-то стало страшно холодно, так холодно, будто мороз стал ее костями и сжигал ее изнутри. Лэйк застучала зубами, кое-как приходя в себя. Тело болело, кожу резало и жгло. Ей хотелось закричать, но она не смогла открыть рот. А когда все-таки открыла, оттуда хлынул поток желчи. Сердце в груди колотилось так, будто готово было вырваться наружу. Исая держала ее, пока Лэйк, наконец, не прокашлялась и не смогла разогнуться. И они побрели дальше. Лэйк уже ничего не соображала, когда внезапно сильно ударилась обо что-то в темноте и упала назад. Это привело ее в чувство. Рядом послышалась громкая отборная ругань Майи, и Лэйк осознала, что буран больше не ревет, а ветер не режет лицо. Разлепив обмороженные веки, она с трудом разглядела впереди темные столбы. Если смотреть на них довольно долго, столбы превращались в стволы деревьев. Исая над ее головой громко кричала и размахивала руками. Лэйк вновь посмотрела вперед: вдалеке между деревьев метались какие-то огоньки. Больше сил у нее не было. Перед глазами все поплыло, и она ухнула в теплую темноту, в которой не было ничего. Ее разбудил страшный припадок судорог. Тело ломало на части, рвало каждую клеточку, кости трещали внутри и рассыпались порошком. Лэйк сжала зубы, ощутив во рту привкус крови и желчи. Через несколько секунд она все же не удержалась и закричала, отчаянно пытаясь прекратить боль. Потом ее глаза распахнулись, и их залил сияющий, слишком яркий и болезненный свет. Пытка кончилась через целую вечность. Лэйк тяжело упала на спину, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. В груди болело. - Проклятье! Она опять отключилась! – послышался над головой чей-то голос. - Вот упрямая девка! А если она сейчас умрет, что мы будем делать? – ответили ему. - Не умрет! – проговорил еще кто-то. – У Роксаны уже был шанс забрать ее шесть лет назад, но она ее сохранила! - С чего это ты стала такой верующей, Мира? - Если бы ты была с нами в пещере, ты бы тоже поверила. Лэйк заморгала, пытаясь привыкнуть к свету. Ей было холодно, но не так, как раньше. Над головой нависали разлапистые ветки елей, полностью укутанные снежными шапками. Отсветы костра плясали на их черной коре, делая ее оранжевой. Под спиной чувствовалось тепло и ветки, глаза и нос разъедал дым. Она на лежаке над углями? - Да замолчите вы! – громко прервал все разговоры голос Исайи. – И дайте воды. Лэйк очнулась! - Лэйк! Как ты? – над ней возникло круглое лицо Рен, расплывшееся в широкой улыбке. С другой стороны всунулась Мира, все еще бледная как полотно, но уже неуверенно улыбающаяся. - Давай-ка я помогу, - бархатный голос Мары замурчал возле самого уха. Ее длинные темные пряди мазнули Лэйк по лицу, а потом Мара приподняла ее и обхватила сзади, помогая сесть. Лэйк чувствовала себя слабой как младенец. У нее не было сил даже руки поднять. Тем не менее, теплое, упругое тело Мары за спиной ощущалось довольно приятно. Они находились на большой вытоптанной в снегу поляне посреди соснового леса. Ярко горели костры, треща еловыми полешками. Здесь были все Дочери ее группы, и все они смотрели на нее и улыбались. Даже Торн. А рядом лежала Найрин, без сознания, и Майя заботливо укрывала ее своим одеялом. - Как ты? – тихо спросила Исая, глядя Лэйк прямо в глаза. Она одна не улыбалась. Вид у нее был изможденным, лицо осунулось, под глазами залегли черные круги. - Почему… - вместо голоса изо рта вырвался какой-то писк. Собравшись с силами, Лэйк прохрипела: - Почему вы не в лагере? - Что? – моргнула Рен. - Вы должны быть уже на полпути к лагерю. Разведчицы должны знать, что здесь произошло. – Говорить было так трудно, как никогда в жизни. Перед глазами плясали черные мухи. - Мы ждали вас, - растеряно проговорила Мара. - Вы бы погибли, если бы мы здесь не остановились, - более уверенно поддержала ее Ада. - Нужно предупредить разведчиц. – Превозмогая слабость, Лэйк оперлась руками о еловую подстилку и попробовала приподняться, но руки Мары удержали ее с неожиданной легкостью. Лэйк упрямо дернулась вперед. – Нужно идти. Они могут пойти за нами. - Да угомонись ты уже! – громко фыркнула Гая. – Если вы с Найрин ноги протянете, все окажется зря. - После такого бурана они за нами не сунутся, - закивала Рен. – Хотя бы остаток ночи проспи, а утром пойдем. Лэйк пыталась протестовать, но язык во рту уже не шевелился. Все силы ушли на попытку встать. Она почувствовала, как веки слипаются. - Поспи, Волчица. Я буду рядом, - тихо прошептали в ухо губы Мары. И Лэйк уснула. Следующее пробуждение было гораздо более осмысленным. В глаза било яркое зимнее солнце, а от мороза свело кожу на лице. Лэйк полежала немного, восстанавливая в памяти события прошлой ночи. Она смутно помнила, что проснулась, разговаривала с другими Дочерьми, но больше ничего. Потом вспомнилась страшная боль и громадная лужа крови на земле под ней. Лэйк подняла левую руку и вздрогнула, когда это получилось. Не веря, она осмотрела присохшие к руке бинты и покрутила ей в воздухе. Ничего не болело, даже совсем чуть-чуть. Лэйк была слаба как котенок, но у нее снова была рука. Наверное, Найрин меня вылечила. Лэйк повернулась и увидела за своей спиной свернувшуюся комочком неверную, упирающуюся лбом ей между лопаток. От ее движения Найрин пошевелилась и медленно открыла глаза. Их взгляды встретились, и неверная моргнула. - Это… ты?.. – Лэйк подняла перемотанную уже ненужными бинтами руку. - Да, - кивнула Найрин. Лэйк помолчала, потом тихо проговорила: - Спасибо. Неверная удивленно улыбнулась. Вид у нее при этом был таким лучезарным, что Лэйк стало не по себе. Выпутавшись из-под одеял и кучи наваленных сверху для тепла еловых лап, она села и огляделась. Лагерь среди высоких елей походил на улей. Дочери быстро и методично собирали вещи, приводили себя в порядок после ночи. У костров дежурили Лиа, Изен и Фир, помешивая в котлах ароматное варево и перешучиваясь. Недалеко от них на бревне сидела Исая с отрешенным видом, а Рен что-то тихо и настойчиво говорила ей почти что в самое ухо. Лэйк прищурилась. Кого-то не хватало. Правильно: не было Торн, Майи и Гайи. И куда они, интересно, задевались? - О! Они проснулись! – Ада кивнула сидящей у костра Фир в сторону Лэйк. – Покорми их первыми. Жрать небось хотят как волки. Лэйк неуверенно встала. Ноги слегка подрагивали, но передвигаться она могла без посторонней помощи. Голова продолжала кружиться, но это было нормально после большой потери крови. Одернув куцую на один рукав куртку, Лэйк направилась к костру и уселась на бревно рядом с Марой. Неверная с другой стороны костра опустилась возле Ады. Фир протянула Лэйк котелок с раскаленным варевом. - Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила у нее Мара. Глаза у нее были какие-то странные: красные и опухшие. Лэйк стало неловко. Не хватало еще, чтобы другие Дочери из-за нее плакали. - Нормально, - она улыбнулась Маре, надеясь, что это скрасит ситуацию. Румянец на щеках Дочери стал ярче. Повернувшись к Исае, Лэйк громко спросила: - А где Торн? - Они ушли проверять, нет ли погони, - ответила Исая. Голос у нее был загробный. Вся ее обычная веселость куда-то пропала. - Хорошо. Как только вернутся, выступаем. Ждать пришлось недолго. Лэйк едва успела закидать в себя половину котелка с горячим бульоном и плававшими в нем кусками вчерашней оленины, как с запада показались фигуры трех Дочерей. Лэйк прищурилась: бежали они слишком быстро, гораздо быстрее, чем нужно было. Отложив котелок, она встала и припустила навстречу. Ноги заплетались, волнами накатывала слабость, но Лэйк приказала себе не поддаваться ей. Не то время и не то место. Дочери за ее спиной зашумели, вытягивая шеи и пытаясь разглядеть посланных в разведку Дочерей. Опухоль на лице Торн значительно спала. Теперь остался только громадный синяк на правой стороне лица, но глаз почти открылся. Дочь Царицы задыхалась от быстрого бега, облака пара вырывались из ее рта. Гая и Майя тоже тяжело дышали, и лица у них были напряженные. - Что там? – без обиняков спросила Лэйк. - Они собираются на перевале, - выдохнула Торн. – Их много. - Сотен пять, не меньше, - вставила Гая. - И судя по всему, с минуты на минуту они пойдут за нами, - закончила Торн. - Они вас заметили? – напряглась Лэйк. - Нет, - покачала головой Майя. - Буран замел все следы, - проговорила Торн. – Они не знают, в какую сторону мы ушли. - Если повезет, то они будут нас искать за перевалом, - кивнула Майя. - Хорошо. – Лэйк быстро соображала. – Сколько осталось стрел? - Тридцать две, - мрачно отозвалась Торн. Пять сотен тварей и тридцать две стрелы. Лэйк ощутила, как зашевелились волоски на коже. Теперь их уже не спасут никакие фокусы Найрин. Только быстрые ноги. - Немедленно уходим, - скомандовала она, и Торн кивнула в ответ. Услышав известие, Дочери не стали долго думать. Лагерь был свернут в течение нескольких минут. Костры и лежаки засыпали снегом, как и недогоревший хворост. Толку от этого было мало: снег вокруг все равно был изрыт десятками ног и переворошен в кашу. Зато издалека твари не заметят дым. А потом они побежали. Так Лэйк не бегала еще ни разу в жизни. Во время бурана намело прилично снега, и бежать было неимоверно тяжело. Чтобы сэкономить время, они построились в цепь и все время менялись местами, стараясь сберечь силы. Лес вокруг был невыразимо прекрасен. Бешеный ветер поднял тучи снега и укрыл им деревья, застывшие вокруг гигантскими белесыми сугробами. Снег был на каждой веточке, на каждом кусте, и в лучах стылого солнца все это сверкало и светилось, как узоры на платьях Ремесленниц, вышитые к Ночи Зимы. В морозной тишине лежали синие горы под белыми шапками, а небо было слегка зеленоватым и очень-очень высоким. И в этой красоте за их спинами шла смерть. У Лэйк горела грудь, ноги, живот. Она задыхалась, спотыкалась и падала. Иногда ее выдергивали из снега руки других Дочерей, иногда она поднималась сама или поднимала бегущего впереди. Панический страх сжимал внутренности ледяной пятерней. Если они не успеют, всему конец. В становищах Ремесленниц по берегам Белого Глаза наберется не больше полсотни воинов, еще столько же будет ждать их возвращения. Если их не предупредить, твари просто вырежут жителей, всех до последнего. А потом и Дочерей, вернувшихся в лагерь после испытания. И будет такая же катастрофа, как тогда, одиннадцать лет назад, когда погибли ее родители. Страх прибавлял сил, и она бежала вперед, вспарывая глубокие сугробы, перепрыгивая через попадавшиеся на пути, укрытые снегом крохотные елочки, проваливаясь в скрытые снегом ямы и спотыкаясь об спрятанные под ним палые бревна. Они не остановились, когда мимо прошло стадо оленей. Они не обратили внимания на небольшую стаю сапров, громко токующих в ветвях высоких сосен к северу от них. Все равно жарить их было некогда. Лэйк сжала зубы. Если они не доберутся до лагеря, все пропало. Солнце медленно склонилось к горизонту и зависло у них за спиной кровавым, холодным шаром. Потом оно укатилось за горы, и пали сумерки. Небо после бурана было чистым, и почти полный щит Аленны заливал лес бледным светом. Его было вполне достаточно для того, чтобы держать направление, но слишком мало, чтобы видеть что-то под ногами. Теперь они падали гораздо чаще, чем раньше. Да и сил уже почти не осталось. Лэйк совсем одурела от усталости. Потеря крови и исцеление сделали свое дело. Все ее тело, снизу доверху, жгло огнем, каждая мышца дрожала от напряжения. Ног она не чувствовала уже давным-давно, даже не понимала, как она их передвигает. Легкие, казалось, изнутри обросли льдом: весь день вдыхать морозный воздух было невмоготу. Перед глазами все плыло, ужасно хотелось пить. Несмотря на то, что этого делать было категорически нельзя, Лэйк зачерпнула пригоршню снега и засунула ее в рот. Снег быстро растаял, и она проглотила ледяную воду. Необходимо дойти до лагеря. Воспаление легких она, может, и переживет, а вот остальное точно нет. Она бежала до тех пор, пока не поняла, что больше не может бежать. А потом бежала еще столько же. Цепь сильно растянулась: те, кто послабее, начали отставать. Чтобы не потерять никого в темноте, они немного снизили скорость, только толку от этого не было. Тот, кто бежал первым, выдыхался уже через несколько минут, и использовал те секунды, когда мимо пробегал весь строй, чтобы немного отдохнуть. Потом заставить себя бежать было еще тяжелее. Лэйк считала шаги: так было легче. Если сосредоточиться на чем-то обычном, то и усталость немного отступала. Несмотря на это, в голову лезли разные мысли. Что будет, если они не успеют. Что будет, если их догонят. Потом она вспомнила свою мани и ее последний бой. Интересно, ей было так же тяжело? Выжившие тогда Воины говорили, что это было самое жуткое сражение на их памяти, самое жестокое и кровавое. А ее мани билась там почти до конца. Не говоря уже о ману, которая совершила свою сахиру у Серого Зуба, отомстив за Илейн. Если они пошли на это ради клана, то и Лэйк тоже сможет. Бежать. Ноги подкашивались, она задыхалась, но упрямо бежала. Роксана, помоги мне! Вскоре одна эта мантра вытеснила все остальные. Лэйк уже была не в состоянии считать шаги, теперь она могла только произносить про себя имя Богини и передвигать ноги. Время шло, щит Аленны медленно полз по небу над их головами, отмеряя час за часом. Лэйк старалась следить за его передвижениями до тех пор, пока не споткнулась о незамеченный в темноте куст, и тяжело упала на спину идущей впереди Гайи. Кое-как вдвоем они выкарабкались из сугробов и припустили за остальным отрядом. К ночи стало холоднее. Пот уже давно весь вышел из Лэйк, не оставив в теле ни капли воды. Во всяком случае, ей так казалось. Лицо и волосы покрылись инеем от дыхания. Все остальные Дочери тоже теперь казались седыми. Лэйк часто смаргивала, чтобы не замерзали ресницы, но через какое-то время это тоже стало неважным. Шаг за шагом. Казалось, время растянулось в длинного, противного, склизкого ужа, который никак не желает заканчиваться. Перед глазами метались спины Дочерей, мешался снег и звезды, щит Аленны превратился в один-единственный раскаленный глаз горной твари, мечтающей разорвать Лэйк на куски. Потом что-то изменилось. Стало совсем темно, внезапно поняла Лэйк. Луна ушла за горы, и теперь бежать приходилось в кромешной темноте. На ходу кто-то, кто сейчас шел в голове колонны, сорвал с ели ветвь и поджег ее, держа над головой. У них появился ориентир. Лэйк заставила себя сосредоточиться на этой горящей точке. Если она сейчас потеряет сознание или отстанет, в такой темноте этого уже никто не заметит. Через некоторое время она сама оказалась во главе отряда с горящей веткой в руках. Нести ее над головой у нее сил не было, поэтому Лэйк держала ее где-то в районе пояса. Возможно, ее было плохо видно, но лучше так, чем если бы огня вообще не было. В полубессознательном состоянии она поняла, что начинает светать. Небо на горизонте окрасилось в светло-зеленый цвет, потом начало медленно расцветать гигантским малиновым цветком. Тело уже не чувствовалось совсем. Места вокруг казались знакомыми. Сосновый лес, диковатый и холодный, но все же какой-то приметный. Лэйк с трудом поняла, что они пробегали здесь утром второго дня. Значит, осталось немного. Еще примерно треть пути, и они будут в лагере. Часа четыре, и все. По сравнению с тем, что уже было пройдено, такое расстояние казалось пустяком. Она не чувствовала уже ничего в своем теле. Руки не поднимались, ноги едва волочились вперед. Внезапно, вздрогнув всем телом, она поняла, что теперь они двигаются гораздо медленнее, чем в первый день, полные сил и энтузиазма. Значит, до лагеря не три часа, а гораздо больше. Еще через час, когда солнце вновь зависло над их головами, упала Найрин. Лэйк не сразу заметила это. Только когда бегущая перед ней Фир споткнулась обо что-то и полетела вперед, неловко взмахнув руками, Лэйк поняла, что что-то не так. Остановившись и часто моргая, Лэйк посмотрела в снег прямо перед собой. В сугробе лежала Найрин, дыша как загнанная лошадь. Щеки у нее были раскаленно красные, а волосы такие белые, что их почти не видно было на фоне снега. Они шли почти последними, за спиной Лэйк была только Гая, которая сразу же нагнулась к неверной. - Вставай!.. – прохрипела она. - Не могу… - выдохнула неверная. - Вставай! – настойчивее проговорила Гая, едва держась на ногах сама. Лэйк шаталась и могла только разглядывать расплывающийся, убегающий вперед отряд. Солнце резало глаза так, что все сливалось в одно белое пятно. Кто-то дернул ее за рукав, а потом из ниоткуда возникло лицо Гайи, настойчиво кричащей ей: - Помоги мне!.. Лэйк ощутила на плече что-то тяжелое и инстинктивно перехватила это правой рукой. Потом на нее навалилась тяжесть, которая немного привела в чувство. Гая подняла неверную, и та, задыхаясь, висела между ними с Лэйк, вцепившись им в плечи. - Пошли, - прохрипела Гая. Теперь все было еще хуже, чем раньше. Неверная едва брела, вися между ними мертвым весом. Лэйк до этого-то еле шла сама, а теперь еще и волокла на себе Найрин. Она попыталась сказать Гае, что у нее на это нет сил, но не смогла выдохнуть ни слова. Они окончательно отстали от основного отряда. Цепочка Дочерей растянулась далеко впереди, интервалы между медленно бредущими к лагерю были уже по нескольку десятков метров. Лэйк не смогла бы с такого расстояния определить, кто идет первым, да это ее сейчас и не особенно волновало. По одному шагу за раз. Найрин дышала так, будто у нее сейчас разорвется сердце. Будет обидно, если она умрет прямо здесь, в нескольких часах ходьбы от лагеря. Лэйк ковыляла на негнущихся ногах, думая, что способна держаться прямо только из-за веса неверной, давящего на плечи и вжимающего ее в землю. Или, возможно, потому что все трое поддерживали друг друга, не давая упасть. Глаза слезились, и теперь она уже не видела ничего. Потом впереди над отрядом высоко в воздух взлетела горящая стрела, за ней вторая, третья. Зачем они это делают? – отупело подумала Лэйк. – Враги сзади нас, а не впереди. У нее не было сил считать, но выстрелы продолжались. Такое чувство, что Дочери подбирали отстреленные стрелы и вновь отправляли их в полет. Лэйк не понимала, зачем это. Потом стрелы в небе перестали падать обратно в снег. Теперь их было десять, и они летели прямо навстречу Лэйк, держась параллельно друг другу на одной высоте. Лэйк подумала, что сходит с ума. - Роксана Пресветлая!.. – прохрипела Гая. И тогда Лэйк поняла, что это были не стрелы, а горящие крылья разведчиц.