Lost in the sun. Дочери Царицы

Медленно потянулись сырые, однообразные дни. Эрис вернулась к работе, к вящему удовольствию наставницы Оман. Хоть с наставницы и не сошла ее вечная ворчливость, но теперь она хотя бы больше не орала на остальных подмастерьев, и те свободно вздохнули, что больше никто не стоит над душой. Теперь плотницы занимались отделкой внутренних помещений, и большую часть дня Эрис подбирала, выстругивала и покрывала лаком стенные панели, которыми позже обошьют все жилые помещения. И совершенно не имела никакого желания выходить из мастерской. Куда бы она ни пошла, везде она натыкалась на улыбающиеся лица разведчиц. Ее поздравляли, хлопали по плечам, жали руку, называли несущей волю Роксаны и благословенной Богиней. А она с каждым разом становилась мрачнее и мрачнее. Ее кровь принесла ей известность и воспринималась теперь как единственное ее достоинство. Временами у Эрис закрадывались подозрения, что все гордятся ею потому, что она полукровка, что ее перестают считать одной из анай. И с каждым днем она все сильнее понимала мани Тэйр, которая не развивала и скрывала свой дар, предпочитая добиваться всего собственными силами, а не с помощью каких-то особых врожденных способностей. Впрочем, день ото дня назойливого внимания становилось все меньше. Теперь, пожалуй, все анай в форте Аэл знали ее в лицо, относились дружелюбно и приветливо. Только когда каждая из них как минимум по разу поздравила ее с победой над ондами, Эрис вздохнула с облегчением. Все медленно, но верно возвращалось на круги своя. Все, кроме Мей. Первые дни по возвращении в казармы Эрис ждала, когда же Двурукая Кошка придет поговорить. Вот только та все время пропадала где-то: или в дозоре с другими разведчицами, или вечером по собственным делам. Весь день Эрис проводила в мастерской, и в это время увидеть Мей не получалось. Зато она все время натыкалась на Аю, пристально следящую за ней своим единственным колючим словно еж глазом, и раздражение ворочалось внутри ворчливым псом. Эрис так и хотелось подойти к ней, вызвать на поединок и решить уже раз и навсегда, кому из них двоих принадлежит Мей. Только ей было запрещено это делать. Какая ирония! Весь клан благословлял ее за ее подвиг, и все они с точно такой же быстротой осудили бы ее, если бы она хотя бы заикнулась о дуэли. А потом вышвырнули бы из становища на верную смерть в горах. Наблюдающие от Великой Царицы прибыли через неделю после освящения форта Аэл. Ими оказались две высокие, закутанные в белое Жрицы, с закрытыми белой тканью лицами. Из-под нее виднелись только цепкие светлые глаза и татуировки ока на лбу, что означало, что это Жрицы Великой Мани Эрен. У одной из них были крылья Дочери Воды, у другой – черные и плотные, похожие на клубящийся дым, крылья Дочери Земли. Ина устроила в честь их прибытия торжественный парад, выстроив всех обитателей форта на пустыре у стен, провела их по становищу, разрешив все осмотреть. После они заперлись в ее доме и почти сутки совещались за закрытыми дверьми, в то время, как самые молодые из разведчиц форта слонялись под окнами, надеясь хоть что-то подслушать. Только Эрис могла с помощью вывернутых глаз видеть, что весь дом оплетен черной светящейся паутиной, нити которой, словно к пауку, стекались в руки сидящей на крыльце Способной Слышать становища Ифо. Скорее всего, именно эти черные жгуты пульсирующей энергии блокировали любые звуки, исходящие изнутри дома, не давая услышать ничего кроме гробовой тишины. Она так и сказала близняшками, которые изо всех сил подбивали ее попробовать подслушать, о чем идет речь внутри. Только Леда даже слушать ничего не хотела, и они почти вытолкали Эрис из казарм, чтобы та послонялась вокруг дома первого клинка: вдруг с помощью дара ей удастся проникнуть сквозь поставленный ведьмой барьер и что-нибудь узнать. Способная Слышать пристально оглядела тщетно пытающуюся делать вид, что она просто гуляет, Эрис, и негромко проговорила: - Шла бы ты отсюда, девочка. У тебя ничего не выйдет. К тому же первый клинок сама объявит свою волю клану. Ответить на это было нечего, и Эрис со стыдом ретировалась. А утром следующего дня Наблюдающие улетели. Ина через своих помощниц передала обитателям форта, что Великая Царица удовлетворена осмотром и дает разрешение на то, чтобы форт остался стоять на своем месте. Только тогда Эрис поняла, насколько сильно рисковала Ларта, приказав выстроить здесь укрепление. Судя по всему, если бы Наблюдающим не понравилось хоть что-то, каменную громаду приказали бы снести точно так же, как до этого – деревянные времянки. Нападений ондов больше не было. Чтобы подстраховаться, первый клинок приказала сделать еще один короткий обход верхних пещер. У Эрис поджилки тряслись, когда она ступила под темные своды тоннелей. Теперь горы ощутимо давили на нее, и казалось, будто вся эта громада прямо сейчас расплющит ее под собой. Тем не менее, этого не случилось. Коридоры были пусты и тихи, никакой скверны не чувствовалось. Большую часть тоннелей, по которым они раньше ходили, завалило, и даже если бы онды остались в темноте пещер под горами, выбраться наверх в ущелье они бы смогли с трудом. В конце концов, Ина удовлетворилась их докладом, и последнюю дверь, через которую можно было попасть в пещеры, замуровали. Тем не менее, выделенные Лартой три сотни разведчиц так и оставались на территории форта. Да и патрули никто не отменял, только теперь разведчицы летали чуть дальше, на другую сторону ущелья, туда, где начинались владения Лаэрт. Несмотря на разрешение оставить форт, полученное от Великой Царицы, Ина все же опасалась провокации со стороны Дочерей Воды. Это же настроение разделяло и большинство сестер. В казармах только и разговоров было, что о возможной войне и трудностях ее ведения в зимний период. Эрис как могла пыталась усилить свой дар, чтобы выполнить поручение Ларты, но у нее ничего не получалось. Она толком и не помнила, как заставила себя толкнуть и раскачать гору, не говоря уже о том, чтобы повторить это. Сколько бы она ни пыталась смотреть сквозь камень, дальше, чем на километр ее взгляд не проникал. А если твари и были где-то в глубине, у корней гор, то этого она сказать не могла. Разведчицы брали ее с собой в ущелье еще раз, чтобы хорошенько все осмотреть. В один день ее даже обнесла на руках над ближайшими пиками седовласая Арха. Но толку от этого не было: ничего кроме камня Эрис не видела. Да и Мей в эти дозоры не входила, а потому день прошел зря. Щит Роксаны с каждым днем все раньше закатывался за горы. Эрис с тоской провожала его взглядом, думая о предстоящей морозной и долгой зиме. Работы по отделке внутренних помещений форта с лихвой хватило бы до начала весны, и раньше этого срока ей в становище Сол не вернуться. С другой стороны, Мей тоже пока оставалась здесь. А это означало, что у Эрис был шанс отбить ее у Айи. Теперь главным было понять: будет она это делать или нет. Роксана неодобрительно смотрела на дрязги и склоки среди анай, не говоря уже о том, что лезть в чужие отношения являлось вопиющим попранием обычаев и морали. К тому же ее сильно беспокоили странные слова, сказанные Айей тогда, возле бани. Наконец холодные ветра разогнали на небе облака, оставив его далеким, мутным и стылым. Наступил канун Дня Мертвых, последний день второго месяца осени, когда стада окончательно загонялись на зиму в теплые хлева, а анай поминали своих близких и просили Богинь защитить их от грядущей тьмы и холодов. Эрис не слишком любила этот праздник. Он всегда возвращал ее в детство, в тот день, когда на громадном костре пылало тело ее ману. Да, буквально через несколько недель начнется празднование Ночи Зимы, когда будут славить имя Роксаны, резать быков и есть алое мясо, пить раскаленный ашвил и возжигать гигантский костер, призывая Щит Роксаны вновь начать расти на небе. Но в этом году Эрис не радовалась предстоящим торжествам. Осень выдалась для нее слишком мучительной и тяжелой. Пустырь расчистили от строительного мусора и остатков травы, и в его центре разложили большой костер. Несколько предшествующих празднику дней Эрис вместе с Оман и другими подмастерьями провели в лесу, выискивая необходимое для священного костра дерево. Роксана любила смолистую сосну, но День Мертвых считался праздником Аленны и Реагрес, а потому необходима была также береза и лиственница. Здесь, высоко в горах, лиственниц было полно, а вот березу они нашли с трудом – несколько невысоких, кривеньких и чахлых деревьев. По старинному обычаю деревья были убраны венками и лентами, Оман долго читала мантры, испрашивая разрешения у Богинь срубить их, а затем они осторожно вырубили их под корень ритуальными топорами, сделанными, как повелось издревле, из грубого, плохо обработанного железа. Позже, в лагере, все необходимое дерево было отпето и очищено Жрицами. Утром Дня Мертвых Эрис с близняшками сходили в лес, набрали сосновой коры и вырезали из нее маленькие лодочки с небольшой выемкой в середине. В этих лодочках ночью поплывет по ручьям огонь Роксаны, и души тех, кого они потеряли, будут греться вместе с огоньками, плывя по бурному течению вздутых осенними дождями рек. Эрис помнила, как Коби рассказывала о прошлом анай, о прекрасном городе Кренене, стоявшем на огромной широкой реке, впадающей во Внутреннее Море. Она говорила, что тогда на День Мертвых весь город выходил на берега, и тысячи тысяч крохотных лодчонок уносило течением в бесконечное море, туда, где тонет шипящее солнце по вечерам. И там души предков обретали покой, воссоединяясь с Великой Мани где-то посередине между небом и водой. Держа в руках свою легкую лодочку, Эрис с грустью подумала, что в этом году вместе с ее родителями вниз по течению поплывет и душа самой Коби. Осенью темнело рано, и через несколько часов после обеда клан собрался на пустыре возле горящего костра. Вокруг него были расставлены столы, на которых разложили печеные овощи последнего урожая. Есть мясо в День Мертвых было строго запрещено. Жрицы читали мантры над костром, взывая к Богиням и прося Их присутствия. Способная Слышать, оставшаяся в форте, делала что-то с пламенем, оплетая его черными энергетическими шнурами. Глаза у нее были как сама ночь. Эрис сидела на бревне недалеко от костра рядом с болтающими близняшками и глаз не могла отвести от ведьмы. Ей казалось, что она почти понимает, что именно та делает, как заставляет костер реветь и взметать свои языки к ночному небу все выше и выше. Лицо ведьмы было сосредоточенным, и блики огня играли на ее сморщенной коже, придавая ей жутковатый вид. - Ты чего загрустила, Эрис? – окликнула ее Эней, громко хрупая красным яблоком справа от нее. – У тебя вид какой-то похоронный. - Сегодня вообще-то День Мертвых, - едко заметила она, поворачиваясь к подруге. - Ну и что? – пожала та плечами, продолжая жевать. – Мы-то живы. - Сегодня положено думать о тех, кого мы потеряли, об ушедших близких, - Эрис не смогла сдержать раздражения в голосе. – А не жрать все подряд, - не удержавшись, добавила она. - Это ты вот им скажи! – хмыкнула Эней, указывая пальцем на группу разведчиц, столпившихся у одного из столов. Все они были далеко не молоды, многие с сединой на висках. На столе перед ними стояла бочка с ашвилом, который они щедро разливали в кубки, поднимали тосты и смеялись. Эрис неодобрительно нахмурилась. - Не думаю, что такое поведение уместно сегодня, - буркнула она. - А почему нет? – задумчиво наклонила голову Леда. – Эней в чем-то права. Вспоминать ушедших правильно и нужно, но не следует думать, будто на их смерти заканчивается жизнь. Этот костер, это небо над головой и Богини, что всегда с нами… Все это доказывает, что жизнь продолжается. И что Щит Роксаны будет вечно подниматься на востоке, согревая своими лучами всех. - Ты звучишь как Наставница Фара, - поморщилась Эней, выбрасывая через плечо огрызок. – Мы живы, и это здорово. Такой фразы бы вполне хватило. - Если все упрощать до твоего уровня, то можно вообще не разговаривать и изъясняться жестами, - огрызнулась Леда. - Ну и ладно, - буркнула Эней, обхватив себя руками и нахохлившись. Эрис вытянула вперед ноги и оперлась руками о бревно. Ногам возле костра было жарко, волны теплого воздуха окатывали ее тело одна за другой. Мимо протанцевали две Жрицы с затуманенными глазами, напевая что-то нечленораздельное. Даже сейчас, когда землю по ночам уже покрывал слой инея, они танцевали обнаженными. Прищурившись от яркого света костра, Эрис разглядывала ближайшую к ней: невысокую, худенькую, с небольшой крепкой грудью и стройными ногами. А ведь Ая могла бы быть Твоей любовницей, Роксана. Танцевала бы себе часами, отдаваясь Твоим сильным рукам. Почему же Ты позволила ей зарезать того медведя? Почему не взяла к Себе? Она помрачнела и поднялась. - Пойдемте вина выпьем. Как-то холодно становится. - Это потому, что ты не ешь ничего, - наставительно заметила Эней. – Мой тебе совет: попробуй ту печеную тыкву. Они ее изнутри набили орехами и ягодами, а сверху медом полили. Просто объеденье. - Эней, и правда, по-моему, уже хватит, - недовольно заметила Леда, вставая с бревна следом за сестрой. – Хоть чуть-чуть подумай о чем-нибудь более подобающем ситуации. - Если ты будешь такой хмурой, ману ни за что не придет, чтобы сесть на твою лодочку, - проговорила Эней. – Мани всегда говорила, что она терпеть не могла постные рожи и причитания. С чего бы ей после смерти это полюбить? Эрис невольно ухмыльнулась. Ману близняшек погибла уже давно, но она прекрасно помнила ее огненные волосы и веселый нрав. Близняшки были похожи на нее как две капли воды, от мани им достался только рост – Ремесленница Лайя была выше своей жены почти что на голову. Пока они наливали себе вино, Эрис украдкой огляделась, надеясь увидеть в толпе Мей. Поискав глазами, она все-таки нашла ее. Мей и Ая стояли в группе разведчиц на другой стороне пустыря и о чем-то разговаривали, закусывая фруктами. Эрис отвернулась и нахмурилась. Наверное, с Мей все кончено. Не имеет смысла ждать, что она бросит Аю. Она могла бы сделать это уже много раз, но не сделала. И даже не заговорила с Эрис после того, как они выбрались из гор. Шло время. Костер ревел, а песни Жриц становились все тоскливее. Музыкантов в форте Аэл не было, поэтому заунывное пение Жриц казалось особенно грустным, пробирая до костей. Вскоре даже Эней попритихла: то ли наелась, то ли обстановка подействовала и на нее. По всей поляне зажглись огоньки: это анай вкладывали языки огня Роксаны внутрь своих лодочек. Способная Слышать поднялась и первой побрела в сторону леса, опираясь на длинную узловатую палку. Она выглядела такой старой и иссохшей, будто готова была прямо сейчас рассыпаться в пыль. Жрицы потянулись следом за ней, танцуя то на земле, то в воздухе. Контраст между ее дряхлостью и их красотой и силой был таким разительным, что Эрис стало как-то не по себе. Один за другим стихали разговоры, и анай двинулись следом за ведьмой, выстроившись в длинную, извивающуюся горящей змеей цепь. Эрис пристроилась прямо за спинами близняшек, держа свою лодочку двумя руками и думая о своих близких. Ману, мани, Коби, вы слышите меня? Холодный порыв ветра взлохматил ее волосы, и она подняла лицо вверх, к далеким, по-зимнему стылым звездам. Они где-то там, у самого трона Огненной, смотрят на нее сверху вниз. И с ними Аэл, смеющаяся и сильная, и ей, наверное, по душе, что форт назван ее именем. Спуститесь ли вы ко мне, в эту лодочку? Побудете ли немного рядом? Широкой реки в лесу не было, только тот самый ручей, в котором Эрис когда-то проводила очищение. До его широкого плеса идти пришлось довольно долго, пробираясь между темных стволов деревьев по прелой хвое и опавшим листьям. Зажигать крылья запрещалось, поэтому идти приходилось почти что на ощупь, и Эрис пару раз споткнулась. На многих деревьях еще остались листья, шелестящие и трепешущие на ветру. Голые ветви сплетались над головой Эрис в причудливые узоры. Одна за другой анай запели древнюю песню без слов, простую мелодию, тоскливую и длинную. Эрис и сама много раз пела ее в День Мертвых. Она как нельзя лучше подходила для этого момента, для этого замерзшего, казавшегося мертвым леса, через который двигалась медленная процессия огоньков. Вскоре лес кончился, и впереди широко разлился ручей. Холодная вода негромко журчала по камням, совсем черная в темноте. Усыпанные каменным крошевом берега покрыло почти целиком, оставив лишь узкую тропку по самому краю. Эрис старалась шагать осторожно: мелкие камешки разъезжались под сапогами, а падать в ледяную воду она не планировала. Наконец они остановились, и издалека послышался скрипучий старческий голос Способной Слышать: - Прими, Милосердная, души любимых! Прими и даруй им покой в Твоих тихих водах! Пусть вечно горят они во тьме, указывая путь своим детям! Пусть будут укутаны Твоими руками, пусть спят и видят сны о теплой весне новой жизни! И когда придет их срок, отпусти их на свободу, разомкни объятья и дай Жизнь Дарующей вновь разжечь их пламя! Да будет так! - Да будет так, - тихонько повторила Эрис, опуская свой кораблик на воду. От воды шел холод, и намокшие кончики пальцев сразу же укусил мороз. Она отдернула руки, наблюдая за тем, как быстрое течение раскачивает ее лодочку, тянет, все быстрее и быстрее, вынося на стремнину следом за сотнями других. Это было красиво и завораживающе. Река расцвела огненными точками, словно отражениями звезд на небе. Тихий плеск волн о берег и шелест дыхания анай наполнял ночь, а кораблики быстро уносило вдаль, к берегам Белого Глаза. Конечно, когда День Мертвых праздновался в становище Сол, было гораздо красивее, потому что ближайшая к становищу речушка уносила с собой тысячи и тысячи огоньков, которые походили на целую огненную реку, текущую вниз меж высоких скал. Но и здесь тоже было хорошо. Я помню вас, подумала про себя Эрис. И всегда буду помнить, несмотря ни на что. Когда последняя лодочка скрылась в ночной тьме, они все под ту же песню неторопливо направились назад. Сестры выглядели задумчивыми и погруженными глубоко в себя, никто не разговаривал. Шагая след в след за близняшками, Эрис вдруг всем телом ощутила, что не хочет возвращаться в лагерь. Все волшебство этого вечера будет потеряно, и вся обстановка разобьется о те же самые костры и те же угощения, что и каждый год. Сейчас ей хотелось побыть одной и подумать. Легонько тронув за плечо идущую впереди Леду, Эрис тихо сказала: - Я хочу прогуляться. Не ждите меня. - Ты надолго? – приглушенно спросила Леда. - Не знаю, - пожала плечами Эрис. - Как замерзнешь, приходи, - напутствовала та. Эней повернулась посмотреть, о чем они говорят, и Эрис махнула ей рукой, уходя в сторону леса. Она еще успела заметить, как удивленно взлетели брови Эней, как она что-то тихо спросила у Леды, но потом густая черная тень от стволов скрыла близняшек от ее глаз. В лесу было холодно и тихо, лишь иногда негромко терлись друг о друга ветви деревьев, раскачиваемые порывами северного ветра. Эрис ежилась, втянув голову в плечи и обхватив себя руками. Ей было холодно и промозгло, но ноги упрямо несли ее сквозь чащу. В голове было так же пусто, как и в лесу, ни одной мысли, только стылая тоска и ничего больше. Эрис не слишком обращала внимание, куда шла, стараясь, разве что, не спотыкаться о древесные корни и заросшие лишайниками пеньки. Она даже не удивилась, когда, свернув несколько раз, вдруг вышла на тот самый неширокий плес, где они когда-то целовались с Мей. От воды тянуло холодом, по ней медленно плыли несколько сухих листиков, возле самых берегов цепляясь за высохшую болотную траву. А, в общем-то, почему бы и не здесь? Какая разница, где посидеть? Лес большой, вряд ли кому-то кроме нее захочется в такую отвратительную погоду лазать по буеракам. Соснового пала вокруг оказалось в избытке. Сильные осенние ветра поломали множество веток, в беспорядке валяющихся вокруг. Эрис быстро набрала дров, помолилась Роксане и зажгла костер на берегу у воды. Присев возле него на большую сосновую ветку, она обхватила руками колени и положила на них подбородок. Костер трещал и стрелял, выбрасывая высоко вверх горящие искры. Языки пламени отражались в темной воде, пуская по ней рыжие барашки. Он очертил небольшой световой круг, в котором сидела Эрис, за его краями сгустилась тяжелая, словно чернила, ночь. Запах смолистого дыма заполнил воздух, и Эрис с наслаждением вдохнула его полной грудью, протянула вперед ладонь и широко расставила пальцы, позволяя пламени костра начать играть на коже. Подушечки пальцев слегка покалывало, когда язычки пламени побежали по ее ладони, как маленькие капельки масла по раскаленной сковороде. Эрис повернула руку, и они перетекли на тыльную сторону, застыли на костяшках пальцев. Роксана всегда была с ней. Даже если наступит тот день, когда у нее вообще никого не останется, Роксана все равно будет с ней. Это заставило ее слегка улыбнуться и сжать ладонь, с тремя крохотными капельками огня в самой ее середине. Сзади послышался какой-то шорох, и Эрис обернулась на звук. На границе светового круга кто-то стоял. Сердце пропустило удар. Ей даже не нужно было видеть лица, чтобы узнать Мей. Пульс сразу же стремительно застучал в висках, а воздух внезапно показался сладким, как большие красные яблоки, которые они с Лэйк и близняшками воровали в детстве из-под носа Садовниц. - Я так и знала, что ты будешь здесь, - негромко проговорила Мей. - Кажется, я стала слишком предсказуемой, - Эрис отвернулась, позволяя ей выбирать: остаться или уйти. Заскрипела галька, и возле нее остановились мягкие сапоги на высокой шнуровке. Мей села, скрестив ноги, рядом с Эрис и протянула руки к огню. Эрис краем глаза любовалась ее профилем, освещенным пламенем, ее красивыми мозолистыми кистями с длинными, сильными пальцами. Поймав на ладонь язычок пламени, Мей подняла его перед собой. Теперь он горел прямо по середине ее руки, словно маленькая свеча. - Богиня прекрасна, - негромко проговорила Мей, глядя на огонек. Он отражался и танцевал в ее темных зрачках. – Я никогда не перестану любоваться Ей и Ее проявлением в этом мире. Ее дары так щедры: тепло, чтобы греть наши дома и готовить пищу, Ее щит на небе, чтобы заставлять мир цвести, а наших детей смеяться. – Она покачала головой, протягивая руку и отпуская язычок пламени обратно в костер. - Зачем ты пришла? – тихо спросила Эрис, поворачиваясь к ней. Мей как-то неловко пожала плечами. - Поговорить с тобой. Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты спасла мне жизнь. Все никак не могла найти нужных слов. Думала, думала, - она запустила руку в волосы и неловко взъерошила их, взглянула на Эрис, и ту словно горячей волной с ног до головы окатило. – Спасибо. - Мы в расчете, - Эрис надеялась, что ее голос не дрожит. Сердце колотилось в горле, мешая выдыхать. Неужели она, наконец, решилась?! – Ты вытащила меня из-под завалов, я тебя – из гор. Все по-честному. - Да уж, - рассмеялась Мей. – Никогда ты не можешь позволить мне выиграть! - Еще чего! – фыркнула Эрис. – С чего бы мне это делать? - Ну хотя бы потому, что я старше тебя, - развела руками Мей. - Глупость какая! – она закатила глаза. – Это не аргумент. - Это аргумент. Просто не для тебя. Мей смотрела на нее с этой своей невыразимо красивой улыбкой. Эрис поняла что тонет в ее глазах, растворяется в них без остатка. Тяжелое, тянущее желание свернулось внизу ее живота, и чем мягче смотрела на нее Мей, тем тяжелее оно становилось. Да гори оно все огнем! Больше не думая и не сомневаясь, она подалась вперед и поцеловала разведчицу. EXTENDED CUT. Special edition for pervert bitches only ;) Мей была сладкая и горячая, пьянящая, словно молодое вино. Ее руки, казалось, были везде, и от каждого прикосновения по коже Эрис бежали золотые волны удовольствия, растекаясь брызгами светящихся капель в кончиках пальцев. От нее пахло хвоей, дымом, какими-то горными цветами, и этот терпкий аромат заполнил всю Эрис без остатка. Прижавшись к разведчице всем телом, Эрис целовала ее жадно и быстро, чувствуя ее раскаленное дыхание на своей коже. Не удержавшись, она в какой-то миг с улыбкой прошептала в ее горячие, полуоткрытые губы: - Надеюсь, в этот раз ты не сбежишь? - Не сбегу, - прохрипела Мей, целуя ее подбородок, щеки и шею. Эрис не сдержала стона, когда сильные руки Мей сжали ее так, что стало больно дышать. Легко приподняв ее, разведчица пересадила ее на себя верхом, не отрываясь при этом от ее шеи. Воспользовавшись моментом, Эрис сильно толкнула ее вперед. От неожиданности Мей упала на спину, и Эрис нависла над ней, упираясь руками в шуршавшие под пальцами мелкие камушки. - Потому что, клянусь, если ты попытаешься сбежать, я тебя зарежу, - оскалилась она. - Вот как? – ухмыльнулась Мей, вздернув одну бровь. Ее руки медленно поглаживали бедра Эрис. – Маленькая кошечка мне угрожает? Вместо ответа Эрис принялась целовать ей шею, а когда Мей громко выдохнула, прикусила ей зубами мочку. Кожа у нее была сладкой и пахла так, что кружилась голова. Мей бархатисто расхохоталась и резко подалась вперед. Эрис даже пискнуть не успела, как они уже снова сидели, и цепкие пальцы разведчицы расстегивали пуговицы на ее куртке. За ее спиной раскрылись огненные крылья, и ночь осветилась, а холодный ветер сразу стал каким-то далеким. Эрис судорожно задышала от удовольствия, когда крылья обняли ее, заключая их с разведчицей в огромный раскаленный кокон. В нем было тепло, и уютно, в нем была Мей, которая целовала ее, и от этого кружилась голова. Эрис чувствовала себя пьяной от этих поцелуев, слабой и маленькой. По жилам текла раскаленная лава, заставляя ее пальцы дрожать и судорожно вцепляться в волосы Мей. Сердце колотилось где-то в горле, а кожа стала такой чувствительной, будто ее и не было вовсе. Руки Мей властно стянули с нее куртку. Разведчица дышала тяжело и хрипло, и глаза у нее были черные-черные, словно сама ночь. Она даже не стала копаться с завязками рубахи на груди Эрис, взявшись за края и легко разорвав их. Все происходило так быстро, что Эрис и моргнуть не успела. Заворчав, она тоже потянула с разведчицы куртку, и Мей позволила раздеть ее, но сразу же нетерпеливо оттолкнула руки Эрис. Мелькнули красивые ключицы, сильные плечи и гибкая шея, Эрис потянулась вперед, чтобы покрыть их поцелуями, но Мей не дала ей этого сделать, ловко размотав бинты, перетягивающие грудь Эрис. Анай постоянно мылись в совместной бане обнаженными, и Эрис никогда не смущалась своей наготы. Но сейчас, почему-то, щеки вспыхнули, а лицу стало жарко-жарко. Впрочем, это продолжалось какой-нибудь миг, пока раскаленные губы Мей не коснулись ее соска. После этого Эрис могла только стонать и дрожать, кусать губы и притягивать к себе голову разведчицы, запуская пальцы в ее короткие, мягкие волосы. Руки Мей ласкали ее грудь и талию, ее плечи, а губы терзали и мягко мучили, сводя с ума, заставляя захлебываться от удовольствия. Эрис горела, с ног до головы, точно так же, как горели вокруг них раскаленные крылья Мей. Она и сама не поняла, когда успела сорвать рубашку Мей и бинты, отшвырнув их в сторону. Плечи у разведчицы были широкие и сильные, с красивыми ключицами и мягкой, бархатистой кожей. Они пахли желанием. Это сводило с ума: у Эрис было такое ощущение, что все тело Мей пахнет желанием. Они целовали друг друга целую вечность, опьяненные ощущением друг друга. Мей задыхалась точно так же как и Эрис, и от этого кружилась голова. Ее руки быстро расстегнули ремень на штанах Эрис, принялись расшнуровывать завязки. Мей оторвалась от ее губ и с легкой улыбкой спросила: - Я же у тебя первая, да? – это прозвучало дерзко, Эрис захотелось ответить что-то хлесткое, чтобы сбить с нее спесь, но тут рука Мей скользнула под набедренную повязку, и невыносимое наслаждение разлилось по всему телу. - Да!.. – простонала она в губы Мей, сжимая ее плечи руками. - Да – это ответ на вопрос? – еще шире ухмыльнулась разведчица. - Возьми меня! – прохрипела Эрис, прикусывая зубами ее губы. Она хотела так сильно, что внутри уже почти болело. Пальцы Мей ласкали ее снаружи, такие горячие, такие сильные, такие желанные. Весь мир сжался в одну раскаленную точку, в которой Эрис дрожала от наслаждения в руках разведчицы, и Роксана цвела в них обеих огненным цветком. - Подожди немного… - облизывая губы, попросила Мей. Ее руки продолжали сладкую пытку, и Эрис забыла обо всем на свете, прижимаясь к ней всем телом, закусывая губы и вскрикивая от каждого прикосновения. Мей покрывала поцелуями ее тело, словно желая не пропустить ни одного кусочка. Ее крылья стали твердыми и поддерживали Эрис под спину, когда та откинулась назад, позволяя разведчице делать с ней все, что угодно. Я люблю ее!.. – билось в горле раскаленное сердце. Эрис задыхалась им, когда Мей целовала ее живот и грудь, не прекращая ласкать ее внизу. А потом мир полыхнул ослепительной вспышкой, взорвавшейся в ней как солнце. Эрис не сдержала громкого стона, дрожа всем телом в железной хватке Мей, пока волны наслаждения накрывали ее с головой и топили под собой, не давай вынырнуть. Когда же она вновь смогла соображать, перед ней снова была Мей. Она улыбалась, и глаза у нее были теплые, как весенний полдень. Эрис сжала ладонями ее лицо и жадно поцеловала ее, не зная, как еще выразить то, что в ней сейчас происходило. - Я люблю тебя… - тихо прошептала она, продолжая вздрагивать, пока руки Мей нежно поглаживали ее, начав вновь будить внутри ревущее пламя. - И я люблю тебя! – повторила Мей, целуя ее глаза. – А теперь расслабься, как когда ты соединяешься с камнем, - попросила она. Эрис настороженно взглянула на нее, но решила не спорить. Наверное, Мей знает, что делает. Нужно просто сделать, как она просит, и все. Эрис прогнала все мысли, которых и так-то почти не было. И сразу же ощутила что-то странное: в груди начала расти и подниматься волна экстаза, как тогда, во время очищения, или во время ритуала нанесения татуировок, когда Роксана входила в нее, становилась ей. Глаза Эрис расширились от удивления, она застонала, поняв, что задыхается от этого нового чувства. К нему добавилось что-то еще. Теплое ощущение, как эхо ее чувств, как зеркало, отражающее ее желание. Только эти чувства были чуть-чуть другими, как будто не ее, как будто… - Что ты делаешь? – захлопала она глазами, глядя на Мей. Та мягко улыбнулась. - Показываю тебе, что такое любовь тех, кто пил из Источника Рождения. - А я не… - Эрис задохнулась, не в силах договорить. Это было уже выше ее сил, слишком смущающее даже в такой ситуации. - Не бойся, - тихонько рассмеялась Мей, свободной рукой лаская ее грудь. Это ощущение дробилось и повторялось внутри Эрис, только более отдаленно и слабо. Судя по всему, Мей могла чувствовать то же, что ощущала Эрис, и наоборот. – Источник Рождения дает возможность сделать кому-то ребенка. Ты еще не пила из него, поэтому со мной ничего не случится. А я не сделаю ничего с тобой, можешь не волноваться. - Я и не волнуюсь! – вздернула нос Эрис, со стыдом понимая, как глупо себя ведет. Сейчас они с Мей были отражениями друг друга, и все ее чувства Мей читала как по раскрытой книге. Это было странно, смущающее, невероятно нежно и волнующе одновременно. - Ты запомнишь меня навсегда, - зашептала Мей, целуя ее плечи и шею. Эрис чувствовала, как отражения ее ощущений заставляют трепетать тело самой Мей и вновь передаются Эрис. Это был бесконечный круг блаженства, соединивший их обеих, сливший их в одно целое. – Когда бы и с кем бы ты потом ни была, ты всегда будешь вспоминать меня, - шептала Мей. Ее горячие пальцы вошли в нее, и Эрис ощутила, как мир переворачивается вверх тормашками. Наслаждение и боль, желание и страх, все смешалось в этом чувстве, и она была такой маленькой, такой легкой, словно сухой листок, который течением уносит куда-то вдаль. Вцепившись в плечи Мей, Эрис приникла к ней как можно ближе, боясь, что океан чувств действительно не оставит от нее ни следа. Мей нежно обняла ее за спину свободной рукой и начала осторожно двигаться внутри, чутко реагируя на каждое ощущение Эрис. Ее тело горело огнем, и с каждым движением Мей внутри разрасталось что-то огромное, мощное, раскаленное, как солнце. Эрис ощутила, что на ее коже выступил пот, а ее руки стискивают спину Мей, отчего по ее собственным плечам бежали мурашки отражений чувств разведчицы. Желание становилось все сильнее, и Эрис начала двигаться в такт разведчице, не в силах больше контролировать себя. Они целовались, дыша одним дыханием, и стонали одним голосом. Они были одним телом, которое дрожало, трепетало и пульсировало от наслаждения. Эрис чувствовала пальцы Мей в себе, и в ней, и терялась в ощущениях того, где чье тело, где чьи руки, где чьи глаза. Мей была горяча, еще горячее своих собственных крыльев, и ее кожа повлажнела, как и кожа Эрис. Ее огромные глаза заполняли всю голову Эрис, не оставляя в ней места ни для чего другого. Она не могла оторваться от ее темных зрачков, глядя в них и видя в них собственное отражение. И когда первая огненная вспышка накрыла их обеих, заставив звенеть от наслаждения каждую жилу в теле, Эрис откинула голову, прижимая Мей к себе так крепко, как только могла. Это продолжалось долго, целую вечность, в которой были они двое, ставшие одним человеком, одним желанием и одной любовью. Они лежали вдвоем на ворохе их собственной одежды, укутанные горящими крыльями Мей. Костер давно прогорел, а алые угольки почти затушил задувающий без конца ветер. Но в кольце из крыльев было так тепло и уютно, что Эрис совершенно не чувствовала ни холода осенней ночи, ни стылого ветра, ни одиночества. Мей обнимала ее одной рукой, и ее пальцы лениво играли с повлажневшими от пота волосами Эрис. Свернувшись калачиком у нее под боком и обводя кончиками пальцев рельефные мышцы на животе разведчицы, Эрис тихонько промурлыкала: - И почему ты, глупая, тогда убежала? Было ведь гораздо теплее, да и погода получше, чем сейчас. - Если ты помнишь, тогда дождь лил, - заметила Мей. - Ну и что? Мы ведь и так мокрые были после реки, - отозвалась Эрис. Мей нежно поцеловала ее в висок. - Я тогда не могла так с тобой поступить. Ты же не знала ничего про Айю. Получилось бы, что я тебя обманываю. - Какие мы честные, - передразнила Эрис, за что получила звонкий шлепок по обнаженному бедру, который сразу же отозвался в бедре Мей. Ощущение дробилось и затихало, как эхо, тысячи раз повторяющее само себя. Это было непривычно, но Эрис нравилось. - Я уже говорила тебе, что у тебя слишком острый язычок? - Теперь это звучит особенно актуально. Мей рассмеялась, чуть передвинула голову, чтобы лучше видеть Эрис. Та тоже посмотрела на разведчицу и поцеловала ее в подбородок, едва коснувшись губами. - Я должна тебе кое-что сказать, - глаза Мей посерьезнели. В ней крепло что-то, напоминающее по ощущениям решимость. И еще грусть. - Что? – невольно напряглась Эрис. - Мы с Айей женимся на Ночь Зимы. А послезавтра меня переводят на Серый Зуб. Внутри что-то оборвалось. Эрис подвигала челюстью, пытаясь найти слова, но их не было. Боль была такой сильной, такой острой, что горло перехватило. Перед глазами помутилось от ярости, и она поняла, что колотит Мей кулаками только по тому, как болью вспыхивали ее собственные плечи и грудь. - Эрис, Эрис! Успокойся! – разведчица попыталась перехватить ее руки, но Эрис вывернулась. - Ты – бхара проклятая! Ты использовала меня! – на глаза навернулись слезы, и Эрис зло тряхнула головой, не давая им вылиться. Еще один удар обрушился Мей под ребра, и та охнула, а Эрис чуть пополам не согнуло от эха боли. – Как ты могла?! Я просто поверить не могу!.. Мей, наконец, перехватила ее руки и с силой встряхнула, как нашкодившего кота. Глаза у нее были серьезные и уверенные, а внутри плавились тоска и жар. - Я люблю тебя, Эрис! - Врешь! - зло крикнула она. - Нет, и ты это знаешь, - очень тихо проговорила Мей. Несколько секунд они буравили друг друга взглядами, но Эрис первой сдалась и обмякла в ее руках. Сил бороться не было, внутри разлилось тупое равнодушие. Она так долго надеялась, то верила, то вновь заставляла себя не думать об этом. И теперь все зря. - Почему ты раньше мне об этом не сказала? – устало спросила она. - Потому что раньше ты бы не поверила, что я люблю тебя. Подумала бы, что я вру и пытаюсь тебя использовать, а это не так, - серьезно ответила Мей. – То, что случилось между нами, доказывает искренность моих чувств. Такое глубокое единение бывает только если люди действительно друг друга любят. Я должна была доказать тебе, что я тебя не использую. - Зачем тебе это? Ты же женишься на другой! - сверкнула глазами Эрис. - Потому, что иначе я бы не смогла. Ты бы меня не отпустила. – Мей разжала хватку на ее запястьях и обняла ее за талию. Эрис тряслась от ярости, чувствуя, что Мей не врет. Внутри разведчицы была только любовь, бездонная, как океан, о котором она читала в детстве, горячая, как сама Роксана. Это чувство медленно перетекало в Эрис, гася ее злость и гнев, сводя на нет всю ее ненависть. Глядя в темные глаза разведчицы, она вдруг поняла, что Мей была права. Мей видела ее насквозь, словно прозрачную статуэтку, какие выдували из стекла самые опытные из мастеров Каэрос. Даже если бы разведчица женилась на Айе, Эрис сделала бы все, что угодно, чтобы заполучить ее в постель. Она бы просто не смогла смириться с тем, что Мей принадлежит не ей. И ее не удержала бы даже Сама Роксана, и ничто иное на свете. А потом Ая вызвала бы ее на поединок и зарезала. Ая… Так вот, что она имела ввиду, говоря, что «примет решение». Это Ая отпустила ее сюда, ко мне. Так она отдает свой долг... Ну да, это вполне честно. Эрис вдруг осознала это так четко и ясно, что ей стало легко, будто крылья за спиной открылись. И совершенно по-новому взглянула на Мей, лежащую рядом и смотрящую на нее прямо и открыто. Все на самом деле получилось хорошо. Пусть Мей женится на своей Айе и уезжает из форта Аэл. Эрис мягко дотронулась до ее щеки кончиками пальцев и повела ими к скуле, очерчивая любимое лицо. Она бы, не раздумывая, вышла за Мей и нарожала бы ей кучу девчонок. Она бы сражалась с ней плечом к плечу в строю и лила бы кровь, прикрывая собой от любой беды. Но раз Мей принадлежала другой, то Эрис готова была ее отпустить. В конце концов, у нее впереди еще целая жизнь, в которой может произойти что угодно. А жизнь Мей уже давным-давно принадлежит не ей самой, и сжигать ее в пепел ради своей собственной безумной страсти Эрис не могла. Ая принесла Богине в жертву свою мечту ради любимой женщины, и Роксана теперь требовала от Мей принести в жертву столько же – свою любовь. На взгляд Эрис, это был вполне равноценный обмен. Я вижу Твою волю, Яростная. Я понимаю, чего Ты хочешь. И я подчиняюсь Твоей воле. - Сколько у нас времени? – негромко спросила Эрис, укладываясь на Мей и проводя кончиками пальцев по ее губам. В глазах разведчицы промелькнуло понимание, и она поцеловала пальцы Эрис. - Только эта ночь. - Так мало, - грустно улыбнулась Эрис, тщетно надеясь, что ее губы не дрожат. Что-то горячее потекло по щекам, и она поняла, что плачет. Слезы капнули на загорелое лицо Мей. Разведчица очень осторожно притянула к себе ее голову и покрыла поцелуями ее глаза. Эрис нежилась, ощущая внутри теплые волны ее любви. - Не плачь, любовь моя, - тихо прошептала она на ухо Эрис. Та хмыкнула, с трудом сдерживая слезы, потом шмыгнула носом. - Да уж, на это не стоит тратить наше время. Высвободившись из рук Мей, Эрис осторожно стерла с глаз слезы и поправила сбившийся на бок хвост на затылке. Простые движения позволили слегка успокоиться. Холодный ветер сразу же вцепился в разгоряченную кожу. Она поежилась и нырнула обратно в теплые крылья Мей. Та наблюдала за ней, словно старалась запомнить каждое движение. - Это Ая тебя отпустила ко мне, да? – негромко спросила Эрис. В глазах Мей промелькнула настороженность, но ощущение ее любви к Эрис не поколебалось ни на секунду. - Да. Она сказала, что вы с ней все решили. Это правда? - Правда, - кивнула Эрис. Она вздохнула ночной воздух полной грудью. Крепкие, теплые руки Мей осторожно поддерживали ее за талию, и это волновало, вновь наполняло Эрис желанием. Весь окружающий мир вдруг стал таким полным, таким объемным, красочным и вкусным, что Эрис воспринимала его каждой частичкой своего тела. Вязкое время текло над их головами, медленно ползла ночь, цепляясь за колючие ветви деревьев. Всего пару часов, и Мей уйдет навсегда. Глядя на нее, Эрис вдруг ощутила себя по-настоящему живой. Это чувство было даже сильнее, чем тогда, когда она впервые скрестила оружие с ондом, и адреналин опьянил ее, наполнив смыслом каждую секунду. Хмыкнув, она смахнула со лба Мей темные, влажные пряди. - Ну раз так, то и не будем впустую тратить время. Она склонилась и поцеловала Мей в губы, потом в самый их уголок, в подбородок и медленно начала спускаться по телу разведчицы вниз, покрывая поцелуями загорелую кожу, чувствуя под ней стальные мышцы, а сильные пальцы Мей зарылись в ее волосы. Они занимались любовью до самого рассвета, растворяясь друг в друге, прислушиваясь друг к другу, чувствуя каждое прикосновение, каждое ощущение друг друга. Эрис не могла наглядеться в темные глаза Мей, и от этого почему-то ей хотелось улыбаться. Завтра они станут чужими. Завтра Мей вернется к своей жизни, которую Эрис едва не разбила на осколки как глиняную миску. Завтра Эрис вновь будет работать в мастерской и смеяться над шутками близняшек, получать ссадины и синяки на тренировках, ворчать, что Оман и другие наставницы слишком придираются к ней. Но все уже будет совершенно по-другому, потому что она наконец-то стала живой. Когда забрезжил серый рассвет, Эрис оторвалась от Мей, наградив ту долгим, нежным поцелуем. Разведчица тяжело дышала, вымотанная до предела. Вид у нее был усталым и счастливым: под глазами залегли темные круги, скулы заострились, как бывает после бессонной ночи. Эрис улыбнулась, в последний раз проводя пальцами по изгибам ее сильного тела. Сама она не устала, ощущая лишь необыкновенную, огромную как море гармонию со всем миром. Ее дар, наконец-то, окончательно раскрылся. Теперь ей не нужно было сосредотачиваться для того, чтобы чувствовать, как дует ветер и капает дождь, как растут деревья и стучит сердце Мей. Теперь она просто чувствовала это внутри себя так же естественно, как собственное дыхание. - Я рада, что ты была у меня первой, - тихо проговорила она, тепло улыбаясь Мей. - Ты теперь какая-то другая, - заметила разведчица, гладя ее по волосам. - Какая? – лукаво улыбнулась Эрис. - Огромная, как небо. И древняя какая-то, - рассмеялась Мей. – По крайней мере, так я тебя чувствую. - Ты сейчас назвала меня старухой? – с притворной угрозой в голосе спросила Эрис. - Глупая! - Мей вновь поцеловала ее. Они оделись и кое-как привели себя в порядок. Эрис в который раз уже порадовалась своим коротким волосам: их не нужно было долго расчесывать, и они совсем не путались и не сбивались в один сплошной колтун. Она с удовольствием понаблюдала, как Мей умывается холодной водой реки и фыркает, словно большой хищник. Несмотря на то, что Эрис всю ночь любовалась ее обнаженным телом, наблюдать за четкими и размеренными движениями разведчицы все равно было приятно. В молчании они вернулись через лес к становищу. Серенький рассвет только-только занимался, и сестры еще просыпались, собирались и приводили себя в порядок в казармах форта. Над становищем стояла тишина, окна мастерских были темными, а двери закрыты. Лишь над трубой едальни вился дымок: повара вставали раньше всех, чтобы напечь к завтраку свежих лепешек. Они стояли на том самом месте, где познакомились: возле сухой сосны, на которой Эрис когда-то отрабатывала удары. Мей улыбалась, но теперь Эрис уже не могла чувствовать ее: подаренная Богинями связь оборвалась после того, как они начали одеваться. - Ну вот и все, Эрис, дочь царицы и Держащей Щит, - тихо проговорила она, и глаза у нее при этом странно блестели. – Я желаю тебе счастья и благословляю Роксану за то, что встретила тебя. - Я буду помнить тебя, - пообещала Эрис. Тихая грусть обняла ее, такая же спокойная и холодная, как этот день над фортом Аэл. Мей вскинула голову, пряча слезы и широко улыбаясь. - Когда мы встретимся в следующий раз, обещай мне, что у тебя уже будут крылья, и сражаться ты будешь лучше всех Двуруких Кошек Каэрос! - Обещаю, Мей, - ответила Эрис. Поддавшись чувству, она обняла разведчицу. Несколько секунд они стояли так, на ветру, на самом краю пустыря, где никто не мог их видеть, и руки Мей, словно железные тиски, прижимали к себе Эрис. Разведчица быстро поцеловала ее куда-то в шею, отпустила и резко зашагала в сторону казарм. Эрис была готова поклясться, что она плакала. Вдохнув холодный утренний воздух, она выдохнула облачко пара и подняла голову к небу. К утру тяжелые серые снеговые тучи заволокли все небо, сгладили острые вершины гор, срезав их и пряча в кипящей дымке. Эрис потянулась сознанием вверх и слилась с этими тучами, пощекотала их подбрюшья ветром, словно гигантским серым котам. И тучи забурлили, дрогнули, беззвучно мурлыкая, и вниз начали медленно опускаться большие белые снежинки, скрыв под своим хороводом начавший просыпаться для нового дня пограничный форт Аэл.