Lost in the sun. Дочери Царицы

След петлял между деревьев, старый, но четкий, как стрела. Низко опустив нос в снег, она бежала вперед, отмеряя лапами километры. Она должна найти эту черно-рыжую и узнать, что ей здесь нужно. Или прогнать со своей территории. А если не получится, убить. Это ее стада, ее лес, ее… клан. Волчица вздрогнула, остановилась, мотнула головой. Потом, справившись с удивлением и вспышкой мысли, вновь побежала вперед. Снег пах весной. Она была в сыром воздухе, в медленно просыпающихся молчаливых деревьях, в дичи, повысовывавшей безрассудные и бесстрашные головы из нор навстречу новой жизни. На подтаявшем снегу было множество следов, сотни и сотни пересекающихся тропок мелких и больших обитателей леса. От запаха мяса у нее подрагивали ноздри, а рот наполнялся слюной. Но волчица упрямо бежала вперед. Поохотиться можно будет и потом, а вот если она упустит черно-рыжую, то найти ее вновь будет сложно. Сильно запахло кровью и мясом. Она потрусила вперед быстрее, лапы разъезжались на последних остатках подмерзлого, слипшегося в кашу снега. И выскочила на поляну, окруженную со всех сторон высокими молодыми соснами. У дальнего края поляны что-то темнело. Сглотнув слюну, волчица обнюхала большую, располосованную на части тушу оленя. Повсюду был запах черно-рыжей, сильный, чистый запах смерти и охоты. Не удержавшись, волчица оторвала зубами несколько мягких, еще дымящихся паром ломтей мяса. Сладкий вкус крови во рту пьянил, а одновременно с ним вскипала звериная злость. Это ее территория, и этот олень тоже принадлежал ей. Черно-рыжая не имела права валить его здесь! Замерев над тушей с окровавленной пастью, она потянулась к ближайшим волчьим стаям в округе. Ответил ей старый, закаленный в вечных драках, слепой на один глаз вожак. Он был первым, кто признал ее власть над этими землями, достаточно мудрый для того, чтобы не вступать в драку с более сильным противником. Отослав ему запах, волчица принялась ждать. От Одноглазого пришло удивление, потом неуверенность и желание отступить. Он не понимал, что она от него хочет. Почему она ищет себя? Волчица еще раз передала ему запах, усилив его содержание в воздухе. Одноглазый поразился еще сильнее и заволновался, не понимая, откуда здесь вторая она. Он не видел черно-рыжую ни разу, но чуял следы. Он предупреждал, что уступает земли им обеим, и ни с одной сражаться не будет. Ярость вскипела с такой силой, что волчица громко зарычала, отчего с ближайшего дерева вспорхнула большеглазая ночная птица. Волки должны были служить ей, охранять ее территорию, а не позволять ходить по ней еще одному хищнику. Одноглазый повторил отказ, прислал извинение и скрылся, отказавшись отвечать на ее зов. Она потянулась к другим стаям, но все они, словно от огня, шарахались от нее, закрываясь от связи. Зарычав еще громче и кипя от первозданной ярости, волчица побежала вперед. След петлял меж деревьев, проходил по вырубкам и берегу ручья, дальше, выше и выше в горы, прочь от жилья крылатых двуногих. Волчица внимательно принюхивалась и оглядывалась. Черно-рыжая бегала быстро и как-то слишком бесцельно, будто бы чтобы просто бежать. Не потому, что охотится, не потому, что устанавливает границы своей территории, а просто мечется меж деревьев. И догнать ее у волчицы не получалось. Она вышла на знакомую поляну, ту самую, где они впервые столкнулись. Тут густо пахло черно-рыжей, снег пересекали ее протаявшие следы. Старые. Волчица внимательно принюхалась. Черно-рыжая провела здесь много времени, петляла и петляла по поляне, будто искала что-то. Через некоторое время волчице удалось распутать след. Он вел обратно, в долину, к домам двуногих. Опустив голову к земле, она побежала по следу. Сырой лес жил. Под деревьями шелестели крохотные лапы дичи, при ее приближении в страхе прячущейся в норах и снегу. С ветки на ветку перелетали большие ночные хищники с глазами как луны, жесткие и неприятные на вкус. Откуда-то с востока ветер донес запах оленей. Она на секунду остановилась и принюхалась. Стадо было далеко, а если она отвлечется, потеряет след. Желудок урчал, почти что прилипая к ребрам. Не обращая внимания на голод, она пошла дальше. След вел все дальше, в знакомые места. Это были ее охотничьи угодья, ее личная территория, которую местные волки обходили стороной. А эта черно-рыжая истоптала здесь все тропы, причем безрассудно и глупо, даже не оставив своих меток на деревьях. Рыча сквозь зубы, волчица вдруг поняла, куда ведет след. На ту самую поляну, где она оставляла свою шкуру… Одежду. Волчица резко остановилась и замерла между деревьев, когда ветер донес сильный, густой запах двуногого. Самка, молодая. От нее не пахло огнем, как от всех остальных двуногих, что жили здесь. Волчица двинулась вперед, медленно, тенью, осторожно переставляя широкие, мягкие лапы. Ей повезло: ветер дул в морду, двуногая не унюхает ее. С каждым шагом она опускалась все ниже на брюхо и под конец уже почти ползла, дыша так тихо, как только могла. Застыв в кустах почти на самом краю поляны, она вгляделась вперед. Какая-то двуногая стояла под деревом, на котором висел пропахший ей кулек шкуры. Она стояла спиной, и волчица не могла разглядеть ее лицо. Запах был сильным и смутно знакомым. Подняв нос, она принюхалась, пытаясь понять, кто это. Пахло сладко и свежо, как весенний ветер. Фигура возле дерева постояла немного и направилась дальше сквозь лес, в сторону нор двуногих. Волчица полежала еще в снегу, прислушиваясь и принюхиваясь. Но ветер больше не нес чужого запаха. Тогда она вытянулась всем телом, скребя когтями по снегу… Лэйк еще немного полежала, приходя в себя после вспышки боли и восстанавливая обычные чувства. Делать это в мокром снегу было противно, но она боялась в темноте наткнуться на какие-нибудь кусты и с грохотом упасть. Этим она привлечет внимание… - Роксана Пресветлая! – вдруг не сдержала стона Лэйк, когда ощущение зверя дошли до ее разума и сформировали образ. – Это же Эрис!.. Это была ее сестра! Ее проклятущая сестра! Внутренности заледенели в тугой кусок льда. Подорвавшись со снега, Лэйк бегом бросилась к дереву и принюхалась еще раз. В теле анай нюх у нее был совсем слабый, будто свернувшийся в крохотную точку внутри носа, но даже так она почувствовала легкое прикосновение прохладного летнего утра. Никаких сомнений, это Эрис. Содрав с ветвей одежду, она быстро осмотрела ее. Ничто не указывало на то, что это именно ее форма. Даже ремень долора сейчас у нее был обычный, форменный, а не тот, красивый, плетеный, что подарила ей прошлым летом перед расставанием Мара. Дура! – выругала она себя. – Даже если бы и тот ремень был, Эрис-то его все равно не видела. Она уехала еще до этого. Тем не менее, пусть лучше будет так. Быстро натянув на себя одежду, Лэйк со всех ног бросилась к лагерю. Если сестра еще побродит по лесу в ее поисках, у нее будет время вернуться на плато Младших Сестер и сделать вид, будто она спит дома. Ну или только что проснулась и пошла в бани. При этом нужно было соблюдать осторожность. Сейчас у нее не было ни превосходного зрения, ни острого слуха, ни чувствительного носа. И если она башкой вперед влетит в спину сестры, запнувшись о какое-нибудь бревно, то никакого толка от ее конспирации не будет. Подбежав вплотную к становищу, Лэйк заставила себя идти медленно и осторожно, чтобы немного остыть. Разведчицы тоже могут захотеть узнать, с чего, собственно, она вся в мыле бегает по лесу в такой час. Зато по тропке к плато Младших Сестер она просто взлетела, поскальзываясь и едва не падая. Тропка была открыта со всех сторон обзора, и хоть Эрис нигде видно не было, она вполне могла идти прямо следом за Лэйк, и тогда все пропало. Роксана все же уберегла ее, и Лэйк с бешено молотившимся сердцем добралась до самого верха, вылетела на плато. В такой час здесь никого не было. Помолившись, Лэйк быстро побежала в сторону собственного дома, но резко затормозила метрах в тридцати, ошалело глядя на то, как две длинные, долговязые фигуры пытаются влезть в ее окно. Она поморгала, совершенно сбитая с толку. Что в такой час здесь забыли близняшки? То, что это они, можно было понять даже и без запаха, который доносил слабый ветер. Выругавшись про себя, она вновь сжалась в комок и скользнула в глубокую тень дальнего парапета, ограждающего плато от раскинувшейся внизу пропасти над становищем. Если ее увидят близняшки, то вопросов не оберешься. Вдруг послышался звон разбитого стекла, глухой удар и приглушенная ругань. Две тени метнулись мимо Лэйк с такой быстротой, будто за ними гналась стая собак. Лэйк скрючилась возле парапета, проклиная рыжих дур на чем свет стоит. Еще и окно разбили, идиотки! Ну что им там так медом-то намазано? В их домике послышались голоса, вспыхнуло пламя Роксаны, и в разбитом окне показалось заспанное лицо всклокоченной Наин. Вид у нее при этом был как у медведя с больным зубом. Лэйк поспешила ретироваться, пока Наин ее не заметила. В бане она снова была первая. Поставив чан с водой на плиту, Лэйк тяжело опустилась на скамью и взлохматила свои короткие волосы. Ну почему именно сегодня ночью им всем понадобилось шататься по лагерю? Едва не попалась. Откинувшись назад, она уперлась затылком в стену и прикрыла глаза. Если ей придется так прятаться каждый раз, она никогда в жизни не узнает, кто эта черно-рыжая. И еще было бы неплохо сменить место, где она прячет вещи. Эрис ведь может и засаду там устроить, с нее станется, упрямая же как осел. Дверь в предбанник хлопнула, послышались громкие голоса, и в парилку буквально ворвались Наин и Лиа. Лэйк приветственно подняла руку, Наин зыркнула на нее и вместо ответа зарычала: - Нет, ты представляешь! Какие-то две бхары разбили нам окно! - Когда? – Лэйк постаралась выглядеть как можно более удивленной. - Да только что, сожги их Грозная! – рявкнула Наин. Лиа за ее спиной болезненно поморщилась: она до сих пор не могла слышать, когда кто-то поминал имя Богини всуе. – И я думаю, что эти бхарины дети – очередные поклонники белобрысой! - Да не кричи ты, Наин, - примирительно попросила Лиа, но тут за их спинами в раскрытую дверь почти влетела Найрин. Судя по горящим щекам и мечущим молнии глазам, она была в ярости. - Вот как, значит?! – уперлась она кулаками в бока, угрожающе глядя на Наин. – Мои, значит?! Как что, сразу мои! - А чьи еще? – повернулась к ней всем корпусом Наин. - Почему не твои? – развела руками нимфа. Она сейчас походила на выпустившую когти и взъерошенную кошку. – Не Эва ли, случайно? У нее достанет мозгов на такое! Особенно учитывая, как ты себя ведешь! - Да успокойтесь уже! – без особой надежды в голосе взывала Лиа. Ее, естественно, никто не слушал. - И как же я себя веду? – тяжело задышала Наин, набычившись и расправив плечи. - Только что с ложечки ее не кормишь на виду у всего клана! - Ах ты!.. – Наин задохнулась от ярости, но тут Лиа вклинилась между ними, распихивая их руками в разные стороны. - Замолчите обе! – почти что завизжала она. Лэйк поморщилась от резкого звука и хмыкнула, когда Наин с Найрин одновременно повернулись к Лиа с каменными лицами. Та пискнула, внезапно осознав, что сейчас вся эта буря обрушится ей на голову. Решив, что можно разок и помочь дочери первого лезвия, Лэйк негромко спросила: - Что у вас там случилось-то? Лиа взглянула на нее с благодарностью и шмыгнула к печи проверить воду. Найрин только зыркнула на бадью. Ее глаза полыхнули серебром, вода в чане взревела, взорвавшись кипящими пузырями. Лиа вновь пискнула, отдергивая от бадьи руки. - Кто-то лез в окно, - раздраженно дернула плечом Наин. – Не знаю уж, что они там собирались сделать, ведь можно было просто через дверь зайти. Так вот этот идиот сверзся с подоконника, лбом разбив стекло. И удрал. - Мы нашли под окном букет подснежников, - натянуто добавила Найрин, бросая на Наин хмурые взгляды. - Роксана, - усмехнулась Лэйк, покачивая головой. И где только близняшки в такое время умудрились найти цветы? В лесу еще ничего не росло, она бы учуяла. - А ты где шлялась-то? – вдруг прищурилась Наин, подозрительно глядя на Лэйк. – Мы встали, тебя уже не было. - Видимо, я на пару минут раньше ваших приключений ушла, - пожала плечами Лэйк, стараясь говорить как можно естественнее. - И что тебе по ночам не спится? – Лиа опустилась рядом с ней на лавку и тяжело вздохнула. – Я вот устаю как собака, и лишь бы еще минутку подремать. А ты еще до света уходишь. Лэйк с ехидством ждала, что Эней и Леда будут прятаться весь день, пока не зарастет шишка на лбу у одной из них. Они, тем не менее, притащились с ослепительными улыбками уже перед утренней тренировкой, и никаких ран и ушибов на них видно не было. Наин очень подозрительно оглядела обеих, вызвав у них взрыв праведного негодования, потом фыркнула и ушла. Найрин тоже хмурилась и косилась на Леду, но та поклялась, что никакого отношения к этому не имеет, и даже предложила спать в их домике пару следующих ночей, чтобы уж точно не подпустить к двери ни одного нарушителя спокойствия. Найрин фыркнула точно так же, как и Наин, наградила Леду уничтожающим взглядом и захлопнула дверь перед их носом. Рыжие переглянулись, подмигнули Лэйк, расплывшись в широких ухмылках, и направились вниз, на Плац, на утреннюю тренировку. Весь день Лэйк только и думала, что о сестре. Они с Эрис пересеклись на Плацу, помахали друг другу, но не перемолвились ни словом. И весь день Лэйк чувствовала на себе внимательный взгляд темных глаз Эрис. Когда она поворачивалась, чтобы поглядеть в ответ, Эрис уже не смотрела в ее сторону. Это нервировало и бесило. Неужели она поняла? И если да, то что поняла? Нужно на какое-то время прекратить эти ночные пробежки, - закусив губу подумала Лэйк. Она, конечно, упустит из виду черно-рыжую, но так оно надежнее. И оставался еще один вопрос, который как-то померк под всеми последними событиями. Что черно-рыжая делала на той поляне? Она выслеживает Лэйк? И если да, то зачем? Территорию-то она не метит, за доминирование над другими стаями не борется. Подставить, что ли, хочет? Лэйк не знала ответа ни на один из этих вопросов. Вечером она задержалась в кузне дольше всех. В последнее время она часто так делала. Не потому, что хотела угодить Даре, а потому, что ей просто нравилось. Можно было не спеша прибраться после тяжелого рабочего дня, доделать кое-какую мелкую работу. Или просто полюбоваться тем, как медленно и красиво остывает горн. Ей нравилось здесь, почти так же сильно, как сражаться нагинатой с ловкими Младшими Сестрами, день ото дня становясь все опытнее и сильнее. В кузне тоже было что-то волшебное, только по-другому. Не говоря уже о том, что пока не было мастера, можно было учиться. Естественно, что ковать без Дары Лэйк бы ни за что в жизни не решилась, но вот потренировать замах разными молотами, монотонные движения, которыми обдирали нагар на клинках, еще более монотонную заточку и полировку, она вполне могла. Лишний раз смешать основу для закалочной смеси. Еще раз посмотреть и попробовать на ощупь железный порошок мифар, из которого, собственно, и ковались клинки, потренироваться определять на глаз подходящую сталь для того или иного инструмента… Дара, судя по всему, молчаливо одобряла стремление Лэйк знать как можно больше, а потому спокойно оставляла ее там одну. И в этот вечер было как обычно. Не торопясь, закончив свои дела и прибравшись, Лэйк сбросила фартук, переоделась в свою обычную форму и, погасив чашу Роксаны, вышла на улицу. И удивленно замерла на пороге. Вдалеке, у самой кромки леса гуляли Ган и Найрин. Нимфа выглядела на фоне почти квадратной Ремесленницы маленькой и хрупкой, несмотря на то, что была одного с ней роста. Ган заложила за спину руки и что-то рассказывала. На таком расстоянии Лэйк видела только, как у нее шевелятся губы. Найрин засмеялась, прикрывая рот рукой, и ветер донес до Лэйк ее серебристый смех. Вот оно как. Слегка озадаченная, она устало побрела к дому. Интересно, что будет, когда об этом узнает Леда? Возле дома ее уже поджидали близняшки. Эней трепалась с двумя Ремесленницами-первогодками, восхищенно ее разглядывающими. Леда сидела на лавке мрачнее тучи, и ее взгляд словно каменной плитой придавил подходившую Лэйк. - Эй, малая, иди-ка сюда, - замогильным голосом позвала она. - Я тебе не малая, - огрызнулась Лэйк, лениво пиная протянутые поперек дороги сапоги Леды. Та сумрачно глянула на нее, но ноги убрала, и Лэйк опустилась на лавку рядом с ней. - Ты знаешь, где сейчас Найрин? – проскрежетала она. - Знаю, - кивнула Лэйк. – Гуляет с Ган. - Гуляет с Ган, - повторила Леда, и глаза ее сощурились. – Гуляет она… - Ну, если бы ты не пыталась развалить наш дом собственным лбом, может она и с тобой бы сейчас гуляла, - ухмыльнулась Лэйк. - Что-то ты больно языкастая стала за последний год, - ощетинилась Леда. - Учусь помаленьку. Леда помрачнела еще больше, бросила на Лэйк быстрый взгляд и буркнула: - И вообще, с чего ты взяла, что я имею отношение к вашему окну? - Больше здесь дураков нет, - развела руками Лэйк. - Надо было тебя чаще лупить, пока мелкая была. - А что, сейчас уже кишка тонка? Эней рассказала очередную какую-то шутку, и обе первогодки захихикали, прикрывая рот руками. Леда мрачно посмотрела на них и проскрежетала: - Мне нужна твоя помощь. - Вот как? И какая же? - Ты знаешь, где живет Ган? – повернулась к ней Леда. Вид у нее был решительный. Ночь выдалась на редкость холодной и промозглой. Ветер, задувающий с востока, пронизывал до костей, и Лэйк зябко куталась в пальто, проклиная на чем свет стоит близняшек, которые крались впереди нее в ночной тьме. Перебегая от одного здания к другому, они прятались в глубоких тенях, чтобы, не дай Богиня, не попасться никому на глаза. В этот раз их задумка грозила как минимум поркой, если все выяснится. И Лэйк от всей души надеялась, что если их все же поймают, Наставницы посчитают неслыханность порки Младших Сестер достаточно веским наказанием. Эней, идущая первой, вдруг прижалась к стене сарая и резко замахала руками, приказывая им прятаться. Лэйк скрючилась за какой-то бочкой, с тоской думая о том, что эту ночь она могла бы потратить на совершенно другие дела. Побегать по лесу, поискать черно-рыжую. Или пойти в баню и подождать там Ильду. Ну или просто хотя бы поспать. А не красться к хлевам со скотиной через все становище, надеясь, что их никто не поймает за этим делом. Яростная, я же выросла уже. Могла бы и не участвовать во всем этом. Но вид у Леды был такой жалкий и раздавленный, что Лэйк согласилась. Хотя, скорее, тут свою роль сыграли и новенькие сапоги из мягкой-премягкой кожи с карманами для ножей на голенях, которые рыжая пообещала за помощь. Иначе бы Лэйк на всю эту бредовую затею точно не согласилась. Мимо прошла разведчица, устало позевывая и прикрывая рот кулаком. Дождавшись, пока она достаточно отдалится, Эней ужом перетекла за угол. Следом за ней спешила Леда, а замыкала процессию Лэйк. Эрис идти отказалась, сказав, что не собирается участвовать в этом, особенно, учитывая спокойное отношение Найрин к Леде. Наверное, у близняшек была только одна пара сапог, подумала Лэйк. Пробраться к хлевам оказалось не так уж и сложно. Гораздо сложнее было залезть внутрь так, чтобы не перебудить всю скотину. Пес, дрыхнущий у порога, приветливо помахал хвостом Лэйк, полностью проигнорировав близняшек, что уже не могло не радовать. Эней очень медленно вытянула из скоб длинное бревно, служившее засовом, и приоткрыла дверь. В темноте раздался громкий скрип, но на звук, хвала Богине, никто не пришел. Лэйк скользнула следом за близняшками в теплую, прелую черноту хлева. Сильно пахло скотиной и сеном, зерном, добычей. У Лэйк затрепетали ноздри, а рот наполнился слюной, но она тут же одернула себя. Она никогда не должна нападать на стада, и уж тем более думать об обычных овцах как о добыче. Это следует помнить и в теле анай тоже. Тихо здесь не было. Овцы шевелились, шуршали, те, что не спали, тихо блеяли. Эней подняла над головой долор, его лезвие приглушенно вспыхнуло, высветив сотню мягких, пушистых тел. До стрижки оставалось совсем немного времени, и за зиму они сильно заросли. Несколько баранов подняли головы, выпуклыми глазами глядя на огонь. Один из них негромко заблеял. - Какого берем? – Эней озиралась по сторонам со сбитым с толку видом. - Самого отвратного, - злорадно ответила Леда. - И какой из них, по-твоему, отвратный? – решила уточнить Лэйк. - Вот этот! – торжествующе указала Леда на большого барана с крутыми рогами, заросшего черной, жесткой шерстью, из которой торчали пучки прелой соломы. Лэйк посмотрела на животное. Баран не слишком отличался ото всех остальных, и она бы не назвала его особенно отвратным, но тут уж не ей выбирать. - И такой же чернявый, как она, - довольно заметила Леда, пробираясь сквозь блеющие и шевелящиеся тела к своей жертве. - Да тихо ты! – шикнула на нее Эней. – Если они сейчас все заблеют, нас точно поймают. Лэйк прислонилась к косяку и наблюдала за тем, как Леда, вытащив из прикрученной к поясу котомки здоровенную морковь, приманивает барана. Он раздул ноздри, мотнул головой и резво пошел к ней. Остальные овцы тоже просыпались и с интересом поглядывали на угощение. Леда ругалась, отпихивая их ногами, чтобы ее баран смог пройти. Наконец, он оказался возле самого выхода и получил свою морковь, громко хрупая и чавкая. - Давай, вяжи его, Лэйк, - пыхтя, Леда сжала бока барана, чтобы он не удрал. Впрочем, скотина была занята едой и никакого желания сбегать не проявляла. Лэйк размотала обернутую вокруг талии веревку и привязала ее к бараньим рогам, потянула, и баран медленно пошел с ней, с интересом обнюхивая ее котомку на поясе, где лежала еще одна морковь. Эней погасила свой долор. Как они умудрились тихо протащить барана через все становище, Лэйк и сама не понимала. Эней и Леда махали у него перед носом овощами и чесали его, чтобы он не блеял, хотя какая тут была связь, Лэйк не знала. Бараны были настолько тупыми, что блеяли всегда, вне зависимости, гладишь ты их или нет. Но тут, видимо, Сама Роксана вмешалась и позволила вывести его с Плаца незамеченным. Наверное, Ее тоже все это веселило. Других версий у Лэйк просто не было. Зато когда баран с трудом, но все же понял, что сейчас его потащат по крутой, обледенелой тропе на гору, он просто остановился, широко расставив ноги. Лэйк дергала и тащила, баран мотал головой и громогласно ревел, близняшки скакали у него перед мордой, тыкая в нее морковью и свеклой, с трудом раздобытыми ими на кухне. Лэйк от страха холодным потом обливалась, молясь, чтобы никакая разведчица не вышла из Казарм подышать воздухом. То, что они сейчас делали, очень походило на воровство, за которое карали очень жестко. Дергая проклятую веревку и ругаясь сквозь стиснутые зубы, она заставляла себя думать только о новых сапогах, которые с каждой секундой стремительно теряли свою привлекательность. Холодную весеннюю ночь наполняло громкое блеянье, разбивающееся эхом на тысячи блеяний над уснувшим становищем. С грехом пополам им удалось втащить тупую тварищу на половину пути, но тут баран встал насмерть. Он уже не реагировал на морковь, которой его почти что по голове колотили, на пинки и вопли Эней, на Леду, вцепившуюся в его рога и пытающуюся сдвинуть его с места. Баран уперся. - Бхара создала эту тупую скотину мне на погибель! – в отчаянье выдохнула Леда, разгибаясь и отвешивая барану увесистый пинок по мохнатому заду. Он отошел ровно на один шаг, а потом заблеял так, что далеко внизу забрехала собака. - То же самое я могу сказать и о тебе, - проворчала Лэйк, опуская бесполезный повод. Леда взглянула на нее волком. - Сделаем проще! – заключила Эней, подходя к барану и отвешивая ему сильный, рубящий удар по шее. Без единого звука он кулем упал на землю. - Ты что сделала?! – взвыла Леда. - Как что? Вырубила его, чтобы не орал, - пожала плечами Эней. - А если он подохнет? - Ты же не подохла пока, - еще сильнее удивилась Эней. Леда в ярости дала ей пинка, но та успела увернуться и в праведном негодовании воскликнула: - Что? Я тебя уже пару раз так подремать отправляла, и ничего же! - Я - не баран! – отрезала Леда. - Так, что дальше-то? – Лэйк надоели эти вопли. – Как вы его тащить-то собираетесь? Он же тяжелый. - Его сначала одеть надо, - буркнула хмурая Леда. - Одеть?! – тут уже Лэйк вытаращилась на близняшку. - Ага! – довольно ухмыльнулась Эней. – Мы тут для него костюмчик подобрали. - Богиня! – закатила глаза Лэйк. - Давай, держи его, - приказала Леда. - Зачем, он же без сознания? Эней согнулась пополам, давясь смехом. Леда разъяренно посмотрела на них обеих и прорычала: - Лучше бы я вообще никого помогать не просила! - Да ладно тебе, это ведь и правда забавно, - примирительно сказала Лэйк. Леда пробурчала что-то под нос, потом отбежала метров на десять выше по тропе и принялась копаться в темноте возле большого валуна. Вприпрыжку она вернулась обратно, сжимая какой-то темный тюк. - Ну и кем он у нас сегодня будет? – поинтересовалась Лэйк. - Кузнецом, - сообщила Леда. Прыская и фыркая, Лэйк с Эней напялили на барана простые льняные штаны, которые обычно носили Ремесленницы. Леда держала ему голову на тот случай, если он все же очнется. Штаны перетянули на баране куском веревки, а сверху надели свободную рубашку, без вышивки, с широким горлом. Лэйк оставалось только гадать, где близняшки умудрились увести форму: Ремесленницы зорко следили за тем, кому и сколько комплектов выдается. Когда баран был готов, они с Эней, поднатужившись, подняли его за передние и задние ноги и понесли, стараясь как можно осторожнее идти по скользкой тропе. Леда бежала впереди, постоянно оборачиваясь, шикая и торопя их. Эней ржала почти что как старый ишак Варенка, живший в становище Ифо и постоянно оглушающий его своим жутким ревом. Лэйк и саму разбирал смех, но она боялась уронить тяжеленного барана, а потому сдерживалась. Очень тихо они умудрились протащить барана до самого дома, в котором жила Ган. Опустив его на землю, Лэйк выпрямилась и отряхнула грязные, заляпанные руки. Эней рядом тряслась от беззвучного смеха, не в состоянии больше ничего делать. Леда хмуро глянула на обеих и вытащила что-то темное из-за пазухи. - У тебя веревка еще есть? – спросила она Лэйк. – Давай сюда. - Зачем тебе? – Лэйк протянула короткий обрезок, оставшийся у нее. - Сейчас поймешь, - с затаенным удовольствием сообщила Леда. Темным предметом оказался тяжелый кузнечный молот, который она старательно привязывала к рогам бесчувственного барана. - Мы его у Тамры стащили, - довольно сообщила Эней. - Она убьет вас, если узнает, - заметила Лэйк. Тамра вообще не отличалась кротким нравом, а уж что до своей работы, так тут вообще могла за любую оплошность так выдрать, что мало не покажется. Даже старшие подмастерья от нее стонали. - Не узнает, - прошептала Леда, закрепив молот и довольно оглядывая свою работу. – Кому вообще в голову может прийти, что это мы сделали? - Не знаю. Может быть, всем? – развела руками Лэйк. - В любом случае, доказательств у них нет, - удовлетворенно проговорила Леда, отряхивая руки и поднимаясь. Баран сиротливо лежал прямо перед крыльцом спящего дома, привязанный к колышку у двери. В одежде Ремесленницы он выглядел презабавно. Хмыкнув, Лэйк махнула рукой близняшкам: - Раз мы тут закончили, я пошла спать. Сапоги заберу завтра. - Светлой ночи, - пожелала Леда. Глаза ее метали мстительные молнии. - Спасибо за помощь, Лэйк, - хихикнула Эней, и близняшки растворились в ночных тенях. Покачав головой и посмеиваясь, Лэйк тоже направилась к своему дому. Утро началось гораздо раньше, чем планировалось, с разъяренного рева барана, пришедшего в себя и принявшегося мотать головой в попытке стряхнуть с себя молот. Естественно, своими воплями он перебудил все плато. Лэйк вместе со всеми выбежала из домика смотреть на то, как Ган в ярости мечется по плато, вопя, что убьет того, кто это сделал. Видеть ее в таком состоянии было неожиданно: обычно подмастерье была сдержана и спокойна. Лэйк вместе со всеми поохала, посмеялась и довольная ушла досыпать, пока Ган и ее подруги потащили упирающегося барана вниз по горной тропе. Наставницы построили их всех на Плацу и долго грозили, что виновники будут жестоко наказаны. Лэйк сделала совершенно непроницаемое лицо, но пристальный взгляд Мани-Наставницы все же дольше других задержался на ней и близняшках. Эней и Леда, когда она остановилась перед ними и принялась допрашивать, отнекивались, клялись и божились, что отношения к этому не имеют. Правда, судя по ее взгляду, Мари не поверила не единому слову. Как и Ган, красная от гнева, сжимающая и разжимающая свои громадные кулаки. И Найрин, которая хмурилась и смотрела на близняшек с явным неодобрением. - Надеюсь, ты к этому никакого отношения не имеешь? – спросила она Лэйк перед последовавшей за выговором разминкой. - Конечно нет, - не моргнув глазом, соврала Лэйк. - Хорошо, если так, - нимфа смерила ее тяжелым взглядом и ушла. На несколько дней все затихло. Лэйк старалась не привлекать внимания. В лес она пока больше не совалась, сапоги все так же лежали у близняшек, ожидая своего часа. Если она вдруг разживется ими на пустом месте, это будет слишком подозрительно. Тем не менее, прогулки Ган и Найрин не прекратились. Да и Леда не собиралась сдаваться. Для подмастерья Дары начались трудные дни. Сначала кто-то навалил сметаны в ее сапоги, пока она была в бане. Потом на ее окне появились устрашающие рисунки углем, а в своем супе она обнаружила чужой носок. Лэйк оставалось только удивляться изобретательности и изворотливости рыжих сестер. Все прекрасно знали, что это они, даже Ган, но подловить их на этом никто не мог. Несколько раз Ган трясла обеих, пытаясь выбить из них правду, но те с таким невинным видом отбрехивались, что подмастерье только рычала сквозь зубы и отпускала их, а выходки продолжались. Вывалив в муке большого рыжего пса, близняшки запустили его в домик Ган посреди ночи. Они навалили возле ее двери огромную кучу старых, ржавых кастрюль и котлов, которые с грохотом рассыпались, перебудив все плато. Эней каким-то образом удалось приманить стаю ворон, и они теперь шумной стаей торчали на крыше Ган, вопя и совершенно не желая улетать. Подмастерье терпела, сжав зубы и подозрительно косясь на каждого встречного. Они с ее подругами начали дежурить по ночам, посменно, в сенях, но это не помогало. Близняшки все равно умудрялись придумывать множество способов досадить подмастерью. Весь лагерь Младших Сестер с интересом наблюдал за поединком. Лэйк даже слышала, как несколько старших, крылатых сестер бились об заклад, кто же в итоге выиграет. Найрин пыталась вмешаться и разговаривать с Ледой, но та делала вид, что не понимает, о чем идет речь. Как-то вечером Лэйк слышала, как Найрин плакала за кузней, а Ган утешала ее, прося не переживать и не расстраиваться. А буквально на следующий день они попались. Зачем уж этим двоим понадобилась громадная пустая деревянная бочка, никто так и не узнал. Наставницы отловили их ночью возле арсенала, пока неугомонная парочка пыталась бесшумно извлечь бочку на улицу. В итоге они уронили стойку с нагинатами, и на грохот проснулся, казалось, весь клан. Судя по всему, терпение Роксаны кончилось. Или Она тоже посчитала, что подмастерье уже достаточно натерпелась, в конце концов, кузнецы Ей всегда были особенно милы. Близняшек выпороли и отправили чистить сточные канавы. Лэйк оставалось только благодарить свое благоразумие за то, что она лично ограничилась лишь бараном. К чести сказать, Эней и Леда Наставницам ее не сдали. В тот же вечер Леда попыталась поговорить с Найрин, но та только дверь у нее перед носом захлопнула. Рассерженная рыжая словно огненный всполох понеслась к дому Ган, решив выяснить все раз и навсегда, а Эней бросилась за ней. Лэйк не стала наблюдать за развязкой событий, у нее были другие дела. А на следующий день довольные близняшки явились еще раз извиняться перед Найрин, обе с посиневшими и разбитыми лицами, но светящиеся счастьем. - А она не такая уж и плохая девка, - сообщила Леда Лэйк, когда Найрин выставила их из дома во второй раз. – Бьет хорошо. - И пьет тоже хорошо, - поддакнула Эней. После этого приставать к Ган они прекратили.