Lost in the sun. Дочери Царицы

Раннее утро было прохладным и бодряще свежим. Снег в этом году залежался надолго, и сейчас расползался кашей под толстыми подошвами сапог Эрис, продавливаясь под ее весом мокрыми лужицами. В весенней форме было зябко, но дар помогал: обернувшись в теплые потоки воздуха, она чувствовала себя вполне сносно. Роксана уже поднялась над горизонтом, и края Ее огненного щита подожгли его над самыми горами, заставив золотиться и гореть. Слабые, еще недостаточно теплые лучи косо падали на Плац, на котором царила суматоха: Младшие Сестры собирались вылетать в паломничество к Источнику Рождения. Сбросив вещмешок на расчищенном от снега пятачке посреди Плаца, где сейчас грудой лежали чужие вещи, Эрис огляделась еще раз в поисках сестры. Вокруг сновали Младшие Сестры, воодушевленно переговариваясь, нервно смеясь и завершая последние приготовления к вылету в Рощу Великой Мани. Мимо пробежала Тера, что жила в домике с Лэйк, прося кого-нибудь одолжить ей масло для смазки амуниции. Виль, сидя на корточках, копалась в своем вещмешке, будто что-то забыла, а рядом отчаянно вцепилась в волосы Дэйл с таким лицом, словно потеряла долор. В сторонке ото всех стояли Найрин и Элай. Не стесняясь, нимфа держала ее за руки и что-то тихо говорила, сверху вниз глядя в темные глаза Ремесленницы, а на щеках Элай горел румянец. Эрис привстала на цыпочки, надеясь увидеть сестру, но тут из-за плеча выскочили две рыжие головы. - Светлого утра, Эрис! – Эней расплылась в теплой улыбке. Поговорить у них так до сих пор не получилось, и от этого у Эрис на душе скребли кошки. А впереди несколько недель тишины и медитации, обязательные перед купанием в Источнике, и обсудить все они смогут только после инициации. От этого становилось тошно. Всю эту ситуацию нужно было рубить на корню еще тогда, когда она возникла. А Эрис глупо и самовлюбленно тянула, нежась в лучах любви Эней и без зазрения совести пользуясь ей. И в итоге это привело к тому, что они едва не начали встречаться. И что она теперь скажет Эней? Что влюбилась по уши в царицу Нуэргос? - Светлого утра! – вымученно улыбнулась Эрис. Царящая вокруг суматоха и отсутствие сестры давали ей повод отложить разговор. Сейчас было не время и не место. Эрис решительно повернулась к Леде: - Вы Лэйк не видели? Время идет, а ее все нет. - На нее вчера весь вечер глазела девчушка из становища Окун, та, что приехала с торговцами. Так что лучше ищи на сеновале, - хмыкнула Леда. - Бхара!.. – зло буркнула под нос Эрис. – Ладно. Подождите меня, если что. Я постараюсь быстро вернуться. - Не опаздывай! – крикнула ей в спину Эней, когда Эрис легко подпрыгнула, раскрыла крылья и направилась на другую сторону становища, к хозяйственным постройкам. К горлу подкатывали жаркие волны гнева, и Эрис кривилась, рассеяно отвечая на приветствия спешащих навстречу ей Младших Сестер. Ну почему Лэйк понадобилось именно сейчас крутить шашни с какими-то торговками? Неужели нельзя было чуть-чуть повременить? Они так ждали этого момента: возможности стать членами клана, испить из Источника Рождения, а эта идиотка вообще может опоздать к вылету. Давай, давай, осуждай ее. Сама-то не лучше. Эрис заскрипела зубами. Попавшиеся навстречу Ремесленницы с удивлением взглянули на нее и заторопились прочь. Она уже как минимум три дня торчала в становище Сол, а до этого, зимой, была здесь около трех недель. За это время можно было выделить минутку и поговорить с Эней. Только вот Эрис вместо этого позорно пряталась от близняшки, находя какие угодно отговорки, лишь бы не смотреть ей в глаза. И как я скажу ей, что люблю другую женщину? Не говоря уже о том, что это никто иной, как царица Нуэргос! Особенно после того, как я ей фактически пообещала себя?! Сердце болезненно сжалось, и Эрис заставила себя успокоиться. Все, нужно просто найти Лэйк и вернуться обратно. И еще очистить свой разум ото всех ненужных мыслей. Они же летят к Источнику Рождения получать последнее благословение Роксаны. О своих любовных переживаниях она сможет подумать и позже. Несколько больших амбаров располагались на самом краю становища Сол. В тех, что были ближе к Персту Тары, держали скотину, а в остальных хранили сено и солому, что использовались для хозяйственных нужд. Ну, и не только для них. В холода из этих амбаров частенько раздавались приглушенные голоса Младших Сестер: больше встречаться им было негде, за исключением, разве что, горячих источников. Но там было слишком людно для того, чтобы побыть вдвоем, а потому наставницы сквозь пальцы смотрели на парочки, по ночам пробирающиеся к темным очертаниям амбаров. Решив начать обход с самого дальнего от Дома Дочерей, Эрис плавно спустилась на землю. На талом снегу виднелось множество следов, и понять, какие из них могли принадлежать сестре, Эрис не смогла. Естественно, не будет же она ходить по становищу в звериной шкуре? Это у меня от ярости мысли путаются, устало подумала Эрис. Гнев всегда слишком сильно утомлял ее, и это раздражало. Облегчив свой вес настолько, чтобы не проваливаться в мокрый снег, казавшийся голубым под яркими лучами утреннего солнца, Эрис поковыляла к ближайшему амбару и рывком дернула на себя дверь. В помещении было светло от косых солнечных лучей, пробивающихся внутрь сквозь щели в стенах. Сильно пахло сеном и солнцем. Эрис прищурилась, пытаясь разглядеть что-нибудь через вертикальные столбики золотого света, в которых кружилась пыль. Внизу на россыпях сена никого не было, зато наверху, на сеновале кто-то заворочался. Вниз посыпалась легкая сенная труха. - Лэйк! Ты здесь? – громко позвала Эрис. – Если да, то вылезай немедленно! Нам лететь пора! - Куда? – послышался сонный приглушенный голос сестры, и над сеном выросла взлохмаченная голова. Травинки запутались в темных волосах, синие глаза заспанно моргали. Судя по всему, Лэйк еще не до конца проснулась. - К Источнику Рождения, дурья ты башка! – раздраженно прорычала Эрис. – Или ты раздумала становиться сестрой? - Бхара!.. – вскрикнула Лэйк, молниеносно выпрыгивая из сена в чем мани родила. Уцепившись рукой за край сеновала, она в ворохе сухой травы скатилась вниз. Вид у нее был такой, будто она действительно забыла. – Шрамазд ксара! Вы же обещали разбудить меня на рассвете! Сверху послышалось какое-то сонное мурлыканье, а Эрис недоверчиво вздернула бровь, глядя туда. Что значит: вы? Лэйк молниеносно натянула штаны, в несколько секунд обвязала грудь и накинула рубаху, принявшись шнуровать сапоги. Удивительно, но все ее вещи стояли у стены, аккуратно собранные и приготовленные. Небольшой потертый вещмешок в серо-коричневых разводах, а рядом с ним длинная нагината с хищно изогнутым наконечником, на который были надеты деревянные ножны. Эрис знала, что сестра сковала ее собственными руками, и от этого чувствовала невольное уважение. Она и лезвие тоже разглядеть успела - длиной с катану Кошек, плавно изгибающееся и гладкое. На спинке у самой рукояти из железного дерева виднелись травленые узоры огня и треугольников Роксаны, но украшений было не слишком много, чтобы легче было чистить оружие после битвы. Древко тоже было красивым: по центру шли резные символы анай, треугольники Яростной и трезубец Воинов. Эрис с уважением оглядела работу. Лэйк сама вырезала древко, причем сделала это мастерски, несмотря на сложность: железное дерево по плотности не уступало металлу, и работать с ним могли только самые лучшие плотники. Правда, Эрис тогда в становище не было, и сестре она помочь не могла. Наверху вновь послышался шорох, и из сена вынырнула симпатичная темноволосая голова с глубокими карими глазами. Эту Ремесленницу Эрис не знала, но внутри опять поднялось раздражение. Лэйк-то хорошо: улыбнулась этим своим клыкастым оскалом девчонке, и все, вечер будет хорошим. А вот когда теперь Эрис увидит Тиену, это еще вопрос. - Лэйк, кто это? – ревниво вздернула бровь Ремесленница, и сестра только поморщилась, быстро перепоясываясь долором. Эрис вдруг стало смешно. С этими черными жесткими волосами и ледяными синими глазами Лэйк ужасно походила на всклокоченного, только что разбуженного пса, которому больше всего на свете хочется оказаться где-нибудь подальше отсюда. - Мы успеваем? – не реагируя на Ремесленницу, пропыхтела Лэйк, тревожно глядя на сестру. - Успеваем, - кивнула Эрис. Вдруг рядом с первой из сена показалась вторая голова, и у Эрис едва рот не открылся. - Эва?! – почти взвизгнула она. Это была Эва, та самая, что когда-то проявляла интерес к самой Эрис, испившая из Источника еще в прошлом году. Они встретились взглядами, и Эва густо покраснела. - Светлого утра, Эрис, - промямлила она. - Кто это, Эва? – повернулась к ней первая рассерженная Ремесленница, недовольно выгнув одну бровь. - Сестра Лэйк, - брякнула та. - Эрис, дочь Тэйр? – недоверчиво взглянула на нее Ремесленница. - Мы ушли, - не поворачиваясь, бросила Лэйк. Подхватив вещмешок и нагинату одной рукой, другой она подтолкнула Эрис к двери. - Лэйк, сожги тебя Роксана, не смей просто так сбегать! – капризно крикнула вслед Ремесленница, но захлопнувшаяся дверь отрезала от них звук ее голоса. Эрис вздернула одну бровь и недоверчиво взглянула на сестру. - Просто не спрашивай, - устало покачала головой Лэйк, ковыляя в сторону Плаца. Вид у нее был потрепанный. - У меня только один вопрос: почему сейчас надо было это делать? – косо взглянула на нее Эрис. - Потому что потом меня ждут еще две недели медитаций и воздержания, - огрызнулась Лэйк. – И по-моему, сейчас – самое время. - Но как?.. - Говорю же, не спрашивай, - покосилась на нее сестра. Эрис захлопнула рот и раскрыла за спиной крылья. Взлетев, они вдвоем направились в сторону Плаца. И как она умудряется? Эрис прищурилась, приглядываясь к сестре. Лэйк не была красивой, наставницы говорили, что вся красота умерших родителей досталась старшей сестре. У нее были широкие скулы и тяжелая челюсть, как у всех анай, прямые черные брови, вечно упрямо сдвинутые ко слегка вздернутому носу. Единственным ярким пятном в ее внешности были глаза: большие, синие, холодные, будто сапфиры. И улыбка, что так редко растягивала сурово сжатые губы. Когда Лэйк улыбалась, как-то по-особенному, всегда бочком, словно скалясь, все лицо ее освещалось внутренним светом, в котором была сила и уверенность. Тогда на ее подбородке появлялась едва заметная ямочка, а черные волосы, что падали на лицо, закрывали глаза тонкими росчерками прядей. И в этот момент что-то безумное начинало твориться с большинством известных Эрис Ремесленниц. Все они тут же задумчиво приглядывались к ней, подсаживались ближе и завязывали разговор. Из Лэйк еще с самого детства слова будто клещами драли, говорила она немного и сдержано, но молодых анай это, похоже, приводило в настоящий восторг. Да и не только молодых. Эрис пару раз видела, как сестра ухмыляется и трет кончик носа, как она всегда делала, когда кто-нибудь обращал на нее внимание, и рядом с ней в этот момент находились отнюдь не молоденькие девочки. Одной из них, Ремесленнице Лее, давным-давно уже перевалило за семьдесят, и она успела схоронить аж двух жен. Правда, жениться в третий раз не планировала. Этому Эрис тоже поражалась до глубины души: у Лэйк была великолепная способность находить именно тех женщин, которым от нее не было нужно ничего, кроме секса. Это, конечно, не всегда работало, но скандалов, связанных с ее именем, на плато Младших Сестер было раз в двадцать меньше, чем с именами других сестер. Раздражение ушло куда-то вглубь Эрис и свернулось там ворчащим колючим клубком. В конце концов, что толку ругаться на сестру? В чем-то она была права. Во всяком случае, она всегда была честна с этими женщинами и ничего им не обещала. Эрис вновь стало жгуче стыдно. Как только выдастся подходящая возможность, нужно будет обязательно поговорить с Эней. Сколько уже можно прятаться? На Плац они прилетели почти что последними. Лэйк приземлилась осторожно, держа нагинату вертикально, чтобы никому случайно не повредить, хоть на ее конце и были надеты деревянные ножны. Брать оружие в Рощу Великой Мани было обязательно: в конце перехода через леса они разойдутся на священную охоту, угодную Богиням. Вот тогда-то оружие и пригодится. Эрис повела плечами, проверяя, хорошо ли закреплены на перевязи катаны. Рядом со сваленными в кучу вещмешками, с краю стояли близняшки. Лэйк сразу же уверенно направилась к ним, и лицо Леды расплылось в широкой улыбке. - Ну что, как утро началось? Лететь-то сможешь? – самым медовым голосом из всех, на какие была способна, поинтересовалась она. - Смогу, - буркнула Лэйк, скидывая свой вещмешок рядом с вещами сестер. - И кто это был на этот раз? – хмыкнула Эней. - Не думаю, что это тебя касается, - ощетинилась Лэйк. - Смотри, осторожнее со словами, - шутя, предупредила Эней. – Еще пару недель, и я смогу вызвать тебя по всем правилам, и язык у кого-то покороче станет. - Мечтай, - криво ухмыльнулась Лэйк. Эней открыла было рот, чтобы сказать что-то еще, но тут по толпе пробежал шепоток, и снующие вокруг Младшие Сестры принялись быстро строиться. Эрис знала, что это означает: Ларта вышла из Ристалища. Видеть царицу в такое утро совершенно не хотелось, и она тяжело вздохнула. Небо было прозрачным и голубым, легкие, как перья на руках Тиены, ползли по нему прозрачные облака. А Ларта сейчас как всегда начнет брехать на всех, глядя волком. Тяжело вздохнув, она направилась на свое место в строю, вслед за продолжающими пререкаться сестрой и близняшками. Ларту сопровождали четыре Жрицы Богинь, две Способные Слышать, Боевая Целительница Ани и главы сообществ, специально слетевшиеся по такому случаю в становище Сол. Раин, сухая и абсолютно неэмоциональная, шагала прямо следом за Лартой. Эта женщина не проявляла никаких чувств вообще, будто одними камнями питалась. Эрис думала, что хотя бы в тот день, когда ее собственная дочь отправится к Источнику Рождения, на лице у Раин отразится хоть какое-то подобие радости, но нет. Губы Ночного Лезвия были сжаты, а глаза, как всегда, полуприкрыты. Черноволосая Клинок Рассвета Рей, шагающая следом за Раин, выглядела сосредоточенной и собранной, но на губах у нее все равно играла улыбка, а плечи напряглись, будто перед боем. Гибкая невысокая Лунный Танцор Эйве рядом с ней поймала взгляд Эрис и улыбнулась ей в ответ, и ее серые, словно небо перед грозой, глаза блеснули, поймав солнечный луч. Сухая и поджарая Орлиная Дочь Шанай, уже много лет пытающаяся добиться руки Эйве, тут же неодобрительно взглянула на Эрис. Пожалуй, она была единственной, кто недолюбливал дочь Тэйр в окружении Ларты. Орлиная Дочь считала, что несовершеннолетним не место в охране царицы, и даже самая серьезная военная угроза не могла изменить ее мнения. Что касается последней из глав, Двурукой Кошки Талы, то она еще и подмигнула Эрис, ухмыльнувшись ртом, в котором не хватало переднего зуба. Тала была компанейской и веселой, часто проводила вечера в казарме, несмотря на то, что имела семью, и особенно благоволила Эрис. Волосы у нее были русые, такие редкие среди Каэрос, непослушными космами торчащие в разные стороны, а еще она слегка прихрамывала на правую ногу – давал о себе знать шрам, оставленный копьем одного из кортов. Строй притих, ожидая подходящую царицу. Ремесленницы и Воины построились в две разные колонны на небольшом расстоянии друг от друга. Остановившись посередине между ними, Ларта расправила могучие плечи, укрытые шкурой сумеречного кота. Ее узкий подбородок вздернулся вверх, а в стальных глазах заиграла решимость. - Светлого утра вам, Младшие Сестры! – громко крикнула она. - Светлого утра, царица! – пророкотал в ответ строй. - Роксана встает сегодня для вас на небе! Богиня приветствует тех, кто вот-вот станет серпом и мечом в Ее руках! – продолжила царица, и в ее голосе Эрис почудилась гордость. Несмотря на всю свою жесткость, Ларта действительно любила клан, и молодежь, готовая влиться в ряды Каэрос, вызывала в ней нечто, напоминающее радость. По-другому Эрис это охарактеризовать не могла: вечное раздражение Ларты накладывало отпечаток даже на те моменты, когда она улыбалась или была довольна. - Роксана! – рявкнул строй в ответ царице. - Ваше паломничество начинается отсюда, - продолжила она, - и будет длиться до самого Дня Жизни. Это время считается священным и посвященным Богине, поэтому вы обязаны соблюдать правила: никаких разговоров и праздной болтовни, сосредоточенность на Богине и целеустремленность. Молитесь Ей, и Она подарит вам способность рожать детей. Вам запрещается употреблять в пищу что-либо кроме крупы, взятой с собой из становища. В память о жертве, которую принес наш народ, о епитимье, которую анай вынесли с честью, скитаясь по Роуру после падения Кренена! На этот раз строй ответил царице радостным ревом, и Эрис почувствовала, как проникается ее словами. Суровая царица стояла перед ними, вскинув голову и расправив плечи, и лучи утреннего солнца создавали вокруг ее головы сияющий ореол. – В предгорьях у Рощи Великой Мани когда-то охотилась Ида Кошачий Коготь. Там она повстречала прекрасную незнакомую охотницу с луком в руках и двумя собаками, которая подарила ей свой поцелуй, а ее луку – меткость. То была сама Огненноглазая, спустившаяся к лучшей из смертных. А потому перед тем, как испить из Источника Рождения, вы должны доказать Роксане, что достойны этого. Порадуйте Ее охотой, убейте лесного зверя и принесите его в жертву, вкусите его крови, чтобы через нее соединиться с Богиней! В оглушительном реве потонули последние слова царицы. Строй бесновался, потрясая оружием и крича. Эрис тоже улюлюкала, задыхаясь от желания скорее уже покинуть Плац и становище Сол. Как долго шла она к этому! Сколько всего пережила! И когда она наконец выпьет из Источника, она сможет быть с Тиеной, и этому уже ничто не помешает. - И после этой жертвы, - кричала Ларта, и ее громкий голос перекрыл шум строя, - придите к Великой Мани, вкусите Ее силы и станьте теми, кем всегда должны были стать! Станьте анай! - АНАЙ!!! – гремел строй. Ларта вскинула вверх кулак, оглядывая выстроившихся Младших Сестер, и глаза ее горели. Сейчас царица выглядела поистине величественно. Жрицы плавно пошли вперед мимо строя, начав свое движение слева направо. Каждая из них подходила и целовала в губы Младших Сестер, что-то тихо говоря при этом. Эрис знала, что этими поцелуями замыкаются уста молодых анай на то время, пока они не выпьют из Источника Рождения. По мере продвижения Жриц крики стихали, и теперь Младшие Сестры стояли с горящими глазами, накрепко сцепив челюсти. Когда перед Эрис остановилась высокая Жрица Огня с глазами цвета чернильной ночи, она выпрямилась и расправила плечи, с гордостью принимая благословение. Жрица улыбнулась, подалась вперед, и ее мягкие теплые губы коснулись губ Эрис, а потом прошептали ей на ухо: - Я запечатываю твои уста именем Роксаны, дель анай. Плати цену и приноси жертву, как когда-то принесла первая из Воинов. Лети, согревая своим теплом побеги весны, подобно солнцу! Светлой дороги! Больше всего на свете Эрис подмывало заорать от счастья или подпрыгнуть на месте, но она удержалась, лишь обожгла Жрицу полным обожания взглядом и низко поклонилась ей. Теплая ладонь скользнула по ее волосам, Жрица отошла, и перед Эрис остановилась Жрица Воды. Так же легко дотронувшись до ее губ, Жрица проговорила: - Я запечатываю твои уста именем Аленны, дель анай. Плыви в думах и познавай тишину, как когда-то познала первая из Способных Слышать. Пролейся плодородными дождями на землю! Чистой воды! Восторг рос и рос внутри, а вместе с ним поднималась волна блаженства. Сейчас, осталось еще совсем чуть-чуть. Ее соберут в последний путь, из которого она выйдет перерожденной, взрослой, равной другим и способной иметь детей. Жрица Земли была низенькой, и Эрис пришлось слегка наклониться, чтобы дотянуться до ее губ. - Я запечатываю твои уста именем Артрены, дель анай, - промурылкала Жрица. – Прорасти сквозь камни зеленой порослью, как когда-то поднялась колосом первая из Ремесленниц. Будь плодородна, как Мани-Земля, тверда, как Она! Обильной жатвы! Ну почему, почему же нельзя говорить? Эрис хотелось поблагодарить Жриц, сказать им, что она не подведет и выполнит все заповеди, которых они желали ей. Наложницы Богинь несли Их священную волю. Через них Эрис передавалось величие и святость Небесных Мани, а она вынуждена была молчать, несмотря на перехватившие горло слезы. Жрица Воздуха своими светлыми глазами внезапно напомнила Тиену. Эрис сама потянулась к ее губам. Жди меня, мое ревущее пламя! Еще немного, я стану взрослой и смогу родить тебе дочерей! Только жди! - Я запечатываю твои уста именем Реагрес, дель анай, - глаза Жрицы Воздуха смеялись, как и у ее вечной Нареченной. – Носись вихрями на приволье и приноси с собой полные влаги облака и весеннее тепло, как когда-то первая Жрица танцевала под только что родившимися звездами! Свежего ветра! Все. Кончено. Эрис закрыла глаза и глубоко вздохнула свежий, прохладный весенний воздух. Все четыре Жрицы запечатали ей уста, и теперь их разомкнет лишь Жрица Великой Мани Духа Эрен, что встретит ее у Источника Рождения. С этого момента Эрис, как и остальные Младшие Сестры, официально считалась мертвой, принадлежащей Богиням, и ее судьба теперь была в Их руках. Если за это время кто-нибудь из Небесных Сестер решит отнять у нее жизнь, Эрис должна будет принять эту участь с честью. Внутри нее разлилось теплое море покоя, наполнив ее до краев, как солнечный свет голубое небо. Теперь каждая мысль, что придет ей в голову, будет слышна Богиням, а потому следовало думать очень осторожно, чтобы не прогневать ни одну из Них. Строй почти затих: Жрицы дошли уже до самого конца. Теперь над Плацем стояла тишина, анай ждали, пока кончится церемония. Эрис чувствовала в воздухе напряжение, будто перед грозой, когда небо полнится Гневом Яростной. Все эти Младшие Сестры готовились к последней охоте, чтобы во время нее очистить себя кровью жертвы и стать тем, что захочет видеть в них Роксана. Рядом с Эрис судорожно вздохнула Ифар. Кулаки у нее побелели, а лицо было перекошено, словно она вот-вот заплачет. Эрис и сама чувствовала, как к горлу подступил противный щиплющийся ком, но силой заставила его исчезнуть. Она чиста перед Роксаной. Богиня заслужила только самых сильных из анай, и Ей не понравится, если Эрис будет слишком расчувствовавшейся. Когда воцарилась полная тишина, Ларта оглядела строй еще раз и удовлетворенно кивнула. Весенний ветер ерошил ее побитые сединой волосы, а в темных глазах горело пламя. - А теперь летите, Младшие Сестры! Богини отныне владеют вами! Светлой дороги! Последнее пожелание повисло в воздухе, и порывы ветра подхватили его, понесли на юго-запад за холодные горы. Эрис почувствовала потоки: ветер дул в сторону становища Фихт. Жди меня, прекрасная царица Нуэргос! Еще немного, и мы навсегда будем вместе. Низко поклонившись Ларте вместе с остальными Младшими Сестрами, Эрис вышла из строя и направилась к куче вещмешков. Снова началась суматоха, но теперь она была совсем странной: Младшие Сестры передвигались в полной тишине, с плотно сжатыми губами, боясь издать хотя бы звук. Обычаи были строги: мертвые не могут говорить с живыми, а потому и нарушать их нельзя было ни в коем случае. Эрис почти ощущала на своем затылке огненный взгляд Богини, от которого становилось не по себе, а внутри золотым цветком распускалось благоговение. Рядом оказалась Эней. Она молча смотрела на Эрис, подбирая свой вещмешок, и в ее взгляде была только любовь. Лэйк тоже была рядом, но ее лицо приобрело совсем иное выражение. Нахмурившись, сестра смотрела на север, туда, где лежала Роща Великой Мани. Или, возможно, туда, откуда явился тот пес, о котором она рассказывала. В ее взгляде была решимость и ожидание. Мимо прошла Леда, забросив вещмешок на плечо. На ее щеках цвел румянец, меч на боку смотрелся так, будто был частью ее тела, а в глазах плясала безумная радость и уверенность. И шагала она, гордо расправив плечи и тяжело печатая шаг. А следом за ней спешила Найрин, улыбающаяся широко и дерзко. Эрис задумчиво проводила ее взглядом. Нимфа добилась своего, доказала, что анай можно не только родиться, но и стать. И доказательство почти сразу же раскрылось за ее спиной двумя большими серебристыми крыльями, похожими на крылья Нуэргос, но все же иными. Взмахнув ими, Найрин взлетела к солнцу сияющей бабочкой. Одна за другой анай отрывались от земли, не оборачиваясь на становище Сол, стремясь на север, туда, где их ждало будущее. Эрис закинула вещмешок на спину, поводив плечами, чтобы он поудобнее улегся между лопаток и не цеплялся за катаны, и тронула золотой клубочек в груди. По телу побежали сладкие мурашки, плечи налились жаром, а за спиной развернулись крылья, которые теперь, после стольких лет тренировок, воспринимались как вторая пара рук. Мощно взмахнув ими, Эрис прыгнула и оторвалась от земли. Воздушные потоки закружили ее, принимая в себя. Эрис расслабилась, позволяя свежему ветру обвиваться вокруг крыльев. Наверное, Нуэргос делают что-то подобное, подумала она. Растворяясь в воздухе, как вода в песке, заполняя его собой изнутри, Эрис сняла напряжение в плечах, уменьшила трение воздуха о ее тело, и всю ее наполнила невыразимая легкость. Внизу осталось становище Сол, с застывшей посреди Плаца фигурой Ларты дель Каэрос. За спиной остались и весенние горы, кажущиеся мокрыми и прозрачными в эту пору, когда сияющий щит Роксаны топил их белые вершины, заставляя звенеть ручьи и громыхать обвалы. Мелькнули вечнозеленые макушки соснового леса, окружающего становище, и далекий отблеск поверхности Белого Глаза на западе, видный с такого расстояния только ее эльфийским глазам. Эрис остановилась на секунду, обернулась и в пояс поклонилась земле, что вырастила ее, своему уходящему детству и своему дому, в котором она провела лучшие годы жизни. Ей было и сладко, и горько одновременно. Развернувшись, она полетела на север, вслед за сотнями горящих крыльев, навстречу Источнику Рождения.