Город на границе

С утра лошадь не желала слушаться, взбрыкивала задними ногами, заставляя МакКоя безбожно ругаться про себя. Пришлось слезать, проверять, правильно ли надето седло. Надето было правильно, но слишком сильно затянута подпруга… Когда они отправились в путь, солнце уже стояло высоко. Дождь, собиравшийся всю ночь, прошел стороной, но небо было серым, ветра не ощущалось, и становилось жарко. Они поднимались вверх по берегу реки, заросшему густой травой. МакКой ехал последним, то и дело оглядываясь назад. Он не выспался и чувствовал непонятное раздражение. Сквозь сон он слышал, что Спок и Ухура опять о чем-то разговаривали полночи, и было неясно, помирил их разговор или окончательно поссорил. У девушки было задумчивое лицо, а Спок опять ушел в себя, поглощенный выбором направления движения их небольшого каравана. «И чего их мир не берет? – в который раз подумал МакКой. – Что делят…» Отношения портятся, когда кто-то заводит интрижку на стороне, – МакКой засмеялся, представив Спока в роли ловеласа, нет, это не про него, это скорее Джим способен завести роман с двумя красотками одновременно, слыхали мы про его подвиги, даже не слыхали, а точно знаем… нет, если тут нет измены… вулканец и измена, ха… она сразу же все узнает. И тут МакКой понял, что набрел на мысль, которая ему совершенно не понравилась. Мысль была та самая, которая уже приходила к нему, но исчезла так быстро, что он не успел ее обдумать. Только Леонард решил восполнить это упущение, как Спок сказал: – Доктор, Ниота, проверьте свои фазеры. Копыта лошадей зацокали по камням. Они подъехали к ущелью. Сразу стало прохладно. Скалы смыкались, даря сумрачную прохладу, сверкали ручейки воды. – Красиво, – сказала Ухура. – Дико как-то, – отозвался МакКой. – В этом и есть красота… Спок промолчал. Эстетическая привлекательность места или ее отсутствие на его взгляд не имели значения. «Впрочем, – одернул он сам себя, - не стоит так думать. Это одна из приятных черт землян – способность находить крохи радости в не предназначенных для этого условиях. Способствует их психологической устойчивости...» – Мы на месте, – сказал Спок вскоре. – Вот сухое дерево и камни – место, где Рич застал индейцев. – Два дня назад, – пробормотал МакКой… – маловероятно… Он привстал на стременах, приложив руку ко лбу. Разве тут кого найдешь… Знакомый звук трикодера придал ему немного оптимизма. Спок выключил прибор и направил лошадь между камней. Каменистая тропа извивалась как змея в брачный период, еще пара поворотов, и они выехали к небольшой площадке. Это был тупик, но в то же время и отличное место для обороны. Поперек тропы были навалены валуны, торчали два ружейных дула. Они спешились, перебрались через преграду. Мальчик. По меркам XXIII века, сущий ребенок, едва вышедший из подросткового возраста. Пятнадцать, может быть, шестнадцать лет. Серое лицо, в боевой раскраске взрослого воина. И пулевое ранение в грудь. – Он жив, доктор? Жизнь еще не оставила это тело. – Критическая потеря крови. Группа ноль… Твою мать! – Ниота? – Нет. У меня А. – Я попробую сухую плазму, – МакКой оглядел свои небогатые запасы. – Нет! – резко сказал Спок. – Одной дозой я готов рискнуть… – Не в этом дело! Мы не имеем права спасать здесь кого бы то ни было… – Вы в своем уме? Спок был прав, и МакКой знал это. Но продолжал говорить, сам не понимая зачем: – Он бы выжил, если бы лежал на месте и не двигался. Но он полз сюда, отсюда такая кровопотеря. Так что мы не можем знать – умер бы он или нет… Видишь, он лежит так, что голова немного ниже ног, и это сохранило функции мозга, поэтому… Спок, не дослушав доктора, коснулся лица мальчика. Сознание его действительно было очень далеко, что держало его так долго? Случай? Желание рассказать кому-то о том, что случилось? Я здесь, я слушаю тебя, расскажи мне все… Ниота остановила руку доктора с гипошприцем. – Это всего лишь стимулятор, – попытался пояснить МакКой. – Подождите, не мешайте ему. МакКой замер, во все глаза глядя на странную пару, словно впавшую в транс. Серое лицо мальчишки начало приобретать землистый оттенок, он отдавал все жизненные силы в последней попытке донести то, что он хотел, до того, кто готов слушать. Спок отнял руку от лица индейца, потом приподнял его, стараясь уложить поудобней. – Что вы говорили насчет плазмы, доктор? Этот человек… он должен жить. Он имеет право жить… Последняя фраза задела МакКоя. Что значит имеет право? Все имеют право. Но он промолчал и занялся раненым, а Спок встал и, отвернувшись от людей, уставился невидящими глазами в скалу. – Что ты узнал? – спросила Ниота, подходя к вулканцу, желая, но не смея коснуться его. Спок не ответил, и Ниота обошла его, пытаясь заглянуть в лицо. Вулканец стоял с закрытыми глазами, соединив кончики пальцев. – Ниота! – позвал ее МакКой, – принеси, пожалуйста, воды. И помоги мне. Девушка оглянулась. В углу площадки были сложены тюки, виднелись следы от костра, нашелся и старый закопченный чайник. – Давай, давай, малыш, пей! Леонард вливал раненому в рот воду, Ниота держала блок переливания. Лицо индейца оживало на глазах. Затрепетали ресницы, с губ исчезла серость, он был смертельно бледен, но, похоже, у мальчика появился шанс оправиться от ранения. Индеец открыл затуманенные глаза, увидел МакКоя, и в глазах его отразился страх. – Все хорошо, хорошо, тихо…. Тихо, я сказал! МакКой прижал слабо сопротивлявшегося пациента к земле. – Спок! Где ты там? Спок! Гипошприц! Седатив, быстрее! – Дайте я! Ухура передала пакет с плазмой МакКою и успокаивающе заговорила с раненым. – Не волнуйся, ты в безопасности, мы тебе поможем… не надо пугаться, ты же ничего не боишься, да? Ну вот и этого белого доктора тоже не надо бояться… МакКой закатил глаза, а Ухура продолжила: – Он тебе помог. Не пытайся говорить, хорошо? Вот попей лучше еще воды. – Вот ваш гипошприц, доктор, – сказал подошедший Спок. – Уже не надо… – сказал МакКой. – Ухура, если захотите сменить специальность… – Не дождетесь, доктор… – Да, несладко пацану пришлось, раз вид белого лица вызывает у него такой ужас… – пробурчал МакКой. – Каков прогноз, доктор? – спросил Спок. – Рана закрылась, я продезинфицировал, что смог, ликвидировал критическую потерю крови… ну… введем антибиотик помощнее, и, я думаю, он оклемается. Конечно, ему нужен уход, покой, тепло… – Нам придется оставить его здесь. Я знаю, где произошло нападение на Беквита и, видимо, на Джима. Нам нужно будет вернуться вниз по реке. – Не хотелось бы оставлять его здесь… – Тепло и покой, вы говорите? Одеяло подойдет? Оставьте на доступном расстоянии воду. Спок присел около индейца, вновь коснулся его лица. Ниота и МакКой переглянулись. – Почему он изменил решение? – спросил Леонард девушку. – Понятия не имею, – пожала та плечами. Спок встал и оказался лицом к лицу с двумя землянами, вопросительно смотревшими на него. – Вы, доктор, – начал Спок медленно, с усилием, – были правы, сказав, что мальчику пришлось несладко. Только вы не знаете, до какой степени несладко. – Что ты имеешь в виду? Неужели Рич достал этого? – «Этого» зовут Синее Перо… Нет, не Рич… Я видел кое-что из его ранних детских воспоминаний. Поверьте, доктор, вам лучше этого не знать, – сказал Спок, и голос его звучал холодно. «Однако не сделал ли я ошибку, – спрашивал себя вулканец, – поддавшись эмоциональному порыву и проявив сострадание?» Они взяли на себя роль ангелов-спасителей, и это тревожило его. Не изменит ли что-нибудь в мире этот маленький индеец? Он, может быть, все равно умрет, если не от раны, то от падения со скалы, или другой пули белого переселенца или топора воина соседнего племени, или… Что сделано, то сделано. Нужно сосредоточиться на главной задаче. Если она еще выполнима.