Город на границе

…«Изменить можно не только любимой женщине, – продолжил свои размышления МакКой. – Нет… вулканец не способен на предательство. А если…?» Он в который уже раз взглянул на напряженную спину первого офицера. Этот холодный тон, эти практически обвиняющие слова… Что вулканец мог увидеть в сознании мальчика? Какое-нибудь зверство, учиненное… Но он-то, МакКой, какое отношение имеет к тому, что творилось здесь четыре сотни лет назад? Люди изменились. Изменились? А что, если вулканец решит, что спасать их временную линию… нецелесообразно? Уже одно то, что в новой версии не было третьей мировой… МакКой почувствовал, что щеки его запылали, а в животе заныло… Твою мать… Он верил ему на слово, он сам не видел записи трикодера… что, если… что, если вулканец лжет?! Вот дерьмо! Нет. Нельзя так думать. Нет… лучше держать подобные мысли при себе. Оскорбить подозрением – самое последнее, что им сейчас нужно. Да и чушь это полная. Нет, Спок не откажется от поисков Джима, кто угодно, но не он. Весна наступила в шестой раз для Синего Пера… когда запылали вигвамы, а на речную долину, где они жили, налетел карательный отряд из форта… Потом старики говорили о том, что на них напали в отместку за нападение племени Старого Бизона на какое-то поселение белых… Он помнил, как кричала мать, когда ее пинали бородатые мужчины, видел, как вспарывают ей живот, доставая оттуда его нерожденного брата, как сдирают скальпы со всех, даже с этого кровавого комка, как швыряют на землю, втаптывают в грязь «это»… а ведь он слышал, как стучало маленькое сердце, когда мать разрешала прижаться ухом к ее раздутому животу и говорила, что там внутри его брат, он родится, когда придет время… Помнил, что весь был залит кровью, лежал, глядя в синее небо, и ждал, когда подойдут и к нему, чтобы добить, как остальных, но нет… маленькое тельце не заметили среди горящих обломков вигвамов, раскиданных вещей и хрипящих лошадей… Тех, кто выжил, приютили у Старого Бизона, тот обещал, что вырежет белых дьяволов всех до одного, и Синее Перо повторял за ним его клятву, чувствуя, как ненависть и ярость заливают все его существо… И эта ненависть всегда была с ним, она уменьшалась, только когда уже он погружал руки в алую кровь, что текла по белой коже. «Это было не со мной, не со мной…» Он не ожидал, что сознание мальчика-индейца окажется таким самостоятельным, требовательным – жаждущим рассказать о том, что знает, и потребовать справедливости. Возмездия. «Не мои эмоции», – повторял себе Спок, но раз за разом темная волна всплывала в сознании, стоило вспомнить собственный ужас, бессилие и руку, ухватившую пустоту, а потом перед глазами вставало лицо его друга, который кричал ему в лицо: «Ты мать не любил!» Облегчение могла бы принести глубокая медитация, которая позволила бы разделить все эти эмоции, слова и действия… Возмездие – справедливость? Или это новая боль и невозможность достичь спокойствия и мира? Нужно ли стремиться к этому или стараться любой ценой осуществить то самое возмездие? – Спок… – послышался голос позади него. – Да, доктор? – Мне кажется, что я понимаю, о чем вы думаете… – Неужели, доктор? – Вы недооцениваете людей. Их способность к эмпатии. Когда люди близки друг другу – многое можно понять… Я вижу, что вас что-то мучает, что вы словно оцениваете нас, Спок. И вы имеете на это право… но пожалуйста, не забывайте, что это и ваши предки тоже… Это земля вашей матери, Спок. Я не знаю, что вы там увидели у мальчишки в голове, но понятно, что ничего хорошего. Да, это было. Это наша история. Люди грубы, жестоки, эгоистичны… они не знают другой жизни, не представляют, что можно по-другому, а те, кто понимает… их мало, но они есть, Спок. Насилие порождает насилие, мы знаем это, мы испытали на себе… МакКой замолчал, сам удивляясь своему красноречию. На такие речи его пробивал обычно Джим, вытворивший что-то особо безумное и пытающийся справиться с накатившей бурей эмоций… МакКою до недавнего времени и в голову бы не пришло, что Спок, их Спок, вулканец, нуждается в утешении и поддержке. Но он нуждался, это было так явственно видно, как и то, что он начнет отрицать это. – Спок? Вулканец глянул на него задумчивыми глазами, но ничего не ответил. МакКой подумал, что он мог бы разъяснить Споку, что скрывать свое эмоциональное состояние от любимой девушки, когда отношения находятся на пике страсти, не самый лучший выход из ситуации, пусть даже и с самыми лучшими намерениями – оградить от переживаний, – но не беседовать же с вулканской спиной? Он вздохнул. Иногда он чувствовал себя стариком. Лошадь под ним решила, что пришло время пожевать чего-нибудь, и бодро двинулась в заросли травы. Задумавшийся Леонард не сразу понял, что чуть-чуть отклонился от курса… – Эй, ты, тпру! Что за запах… Этот запах был ему хорошо знаком. Может быть сдохло какое-нибудь животное? МакКой заранее сморщился… неужели снова? Впереди мелькнуло что-то красное… – Спок!!!! – заорал МакКой. – Спок! «Вот что в вулканце есть хорошего, так это крепкие нервы», – подумал МакКой. Пока земляне с зелеными лицами переминались с ноги на ногу, первый офицер просканировал находку трикодером, убедившись в том, что это действительно останки Теодора Беквита, вытащил стрелу из тела, с интересом, как показалось МакКою, осмотрел наконечник и проверил карманы. – Сколько времени прошло с момента смерти? – спросил он доктора. МакКой, призвав себе на помощь всю выдержку, что осталась, подошел ближе, присел рядом. Личинки мух появляются на трупе примерно через сорок восемь часов после смерти, через десять-четырнадцать дней из личинок образуются куколки, еще через две недели куколки превращаются в новых мух… – Ну… – протянул МакКой, борясь с тошнотой, – визуально… и, учитывая вид мягких тканей, я бы сказал – дней десять. – Надо похоронить беднягу, – сказала Ниота. – Ужасная смерть. Что бы он ни сделал, он заплатил сполна. – Ты права, – ответил Спок и достал фазер. «Лучше так», – подумал МакКой. Спок взглянул на своих спутников, люди были расстроены, нет, не так – выбиты из колеи, как они сами говорят… напоминанием о том, что опасность всегда рядом, что и они могут оказаться вот так один на один со смертью в самом отвратительном ее обличье. Спок отошел немного, желая дать своим спутникам время на то, чтобы прийти в себя. Было тревожно-знакомое ощущение от этого места. Спок оценивал свои телепатические способности не выше средних, но сейчас то ли экстремальная ситуация подталкивала спящие где-то в глубине сознания инстинкты, то ли эмоциональный взрыв, что ему пришлось пережить… Споку казалось, что тут, на берегу реки, было что-то еще. Песчаный берег, круглые валуны, каменистый утес – почти такой же, рядом с которым они провели ночь ниже по течению. Песок изрыт копытами коней. Спок внимательно вгляделся в следы. Если принять на веру утверждения доктора о десяти днях, прошедших с момента смерти, что согласуется с данными исследования скальпа и тем фактом, что смерть последовала непосредственно после переноса во времени… Возможно, именно здесь и произошел выброс из портала времени? Взвесив риск очередной эмоциональной нестабильности и необходимость уточнить то, что он видел в сознании раненого мальчика, он выбрал последнее. Да… То самое место. Человек – в алой рубашке, кони, несущиеся по кругу, два удара, что он успел нанести чужаку, и Черный Беркут отпускает тетиву… На планете Хранителя Вечности Спок видел, что и Джим и Беквит, сцепившись, свалились в портал. И появились здесь вместе. Беквит мертв. А Джим? Куда он мог деться? Беквита убили при нем? Он не мог помешать? Учитывая дозу кордразина… Попал в плен к индейцам? Если бы у него хоть раз был мелдинг с капитаном – возможно, он почувствовал бы, жив тот или нет. Но… нет, никакого отклика, никаких странных ощущений. Спок вскочил на лошадь и, тронув поводья, заставил животное перейти реку вброд. Там он вновь спешился. Следы от костра. Отпечатки сапог. Очень похожих на отпечатки его собственных форменных ботинок. И две колеи от колес фургона, идущие строго на запад и перекрывающие все следы. Он подошел к песчаному откосу у берега реки. Тут было удобно сидеть, и в песке остались отпечатки, как если бы кто-то возил тут руками… и даже этот куст… Спок протянул руку к веточкам. Показалось? Нет, пальцы ухватили пару тонких золотистых нитей. И это было все.