Город на границе

– Индейцы, индейцы!!! Крик дозорных поднял караван на ноги. Люди метались между фургонами, лошади вставали на дыбы, сумятица и неразбериха. С проклятиями и ругательствами в предрассветных сумерках фургоны ставили друг за другом, пытаясь создать подобие защиты. В промежутках валили груз – тюки, сундуки; лошадей, испуганно всхрапывающих, поставили в защищенный круг. Мужчины готовились стрелять, женщины – перезаряжать ружья. МакКой и Спок переглянулись. Можно ли использовать фазеры? И надолго ли хватит заряда? Атаке предшествовали гортанные крики, парализующие волю, а торговцев пугавшие до полусмерти. Всадники приближалась, на фургоны полетели стрелы. Большинство застревало в ткани, горящие стрелы удалось потушить, индейцы проскакали мимо, прячась за телами коней от пуль, и, развернувшись, вновь пошли в атаку. – Нам конец, конец, – шептал мужчина лет тридцати, с окладистой черной бородой. Но паниковал он один, да, пожалуй, пара женщин, забившихся вглубь фургонов и принявшихся молиться во весь голос, остальные готовились драться до конца. Ничего другого не оставалось. Пощады не будет – это знали все. Появились первые раненые, стрела пробила ногу одному из молодых людей, еще две стрелы прикончили лошадь, подаренную МакКою Ричем. Раненый орал благим матом, пока МакКой оттаскивал его под защиту фургона и накладывал жгут. Снова град стрел и выкрики, индейцы проносились совсем рядом, перекидывая тела с одного бока лошадей на другой, затрудняя прицельную стрельбу. – Чего не стреляешь? – крикнул кто-то, и в руки доктора втиснули ружье. МакКой взглянул на Спока, но тот был полностью поглощен боем. Доктор вскинул ружье к плечу, но попасть в крутящуюся мишень крайне трудно, да и сможет ли он вот так хладнокровно убить человека? Оказалось, что может. Когда индейцы бросились на приступ фургонов, стреляли все. Разрядив ружье в лицо размалеванному черными полосами дикарю, доктор схватился за фазер. Луч с максимальным углом разброса сбил волну нападавших, атака захлебнулась. Это выстрелил Спок. В горячке боя на странный звук никто даже внимания не обратил. Индейцы ускакали, но лишь для того, чтобы перестроить ряды, никак не желая оставить поселенцев в покое. Времени было в обрез, минуты три-четыре, за это время надо было потушить все горящие стрелы, оказать по возможности помощь раненым и решить, что делать. – Попытаемся ускакать? – предложил кто-то. – До форта миль десять, можем успеть… – Хрена лысого я брошу свой товар, – крикнул другой. Люди переглядывались со злым отчаянием в глазах. – Ра-ра-ра! – опять послышался боевой клич. Все схватились за оружие – нападавшие неслись на них, не обращая внимания на стрельбу, которая не отличалась особой точностью. В окружающей их какофонии звуков – криков, топоте копыт, выстрелов, ругани, воплей боли, только Спок различил новую ноту – звуки выстрелов, раздающихся снаружи осажденных фургонов. Это означало, что, возможно, им спешат на помощь. Тощее тело дикаря перескочило через оглобли фургона. Индеец метнул томагавк, и поселенец с черной бородой упал с воем на землю, прямо под ноги МакКою. Индеец с томагавком был первым, кто ворвался в закрытый круг, за ним последовали другие, закипела рукопашная драка, где перевес был на стороне нападавших, но поскольку поле сражения было ограничено фургонами, индейцы зачастую мешали друг другу, позволяя поселенцам держать какое-то подобие обороны. МакКой поднял фазер, но Спок пригнул его руку. – Бессмысленно, доктор, вы заденете своих. – Что ты предлагаешь? Ждать чуда? – Да, – сказал Спок. На них кинулся очередной индеец, размахивающий своим топориком, Спок перехватил его руку, вывернул за спину и толкнул дикаря на его собратьев. – Издеваешься? – прокричал вулканцу МакКой. Спок потянул доктора к бочонкам, сгруженным около одного из фургонов. Слабое укрытие, но хоть что-то. Из фургона к ним выпрыгнула Ухура. Спок, увидев девушку, ничего не сказал, но постарался встать так, чтобы она оказалась за его спиной, как и доктор. Но землян такая диспозиция никак не устраивала, в руках у Ниоты была двустволка, а доктор продолжал сжимать в ладони фазер. Крики индейцев усилились, пыль, поднятая копытами своих же лошадей, забивала легкие, один из фургонов вдруг принялся раскачиваться. Похоже, дикари решили разрушить их оборону, и если им удастся оттащить фургон в сторону, то преимущество ограниченного пространства будет утеряно – в брешь хлынет поток дикарей. Понимая это, трое мужчин уцепились за фургон с другой стороны. Спок тоже кинулся на помощь. Но индейцев было намного больше, и край фургона начал сдвигаться. МакКой по колесу вскарабкался на крышу соседнего фургона, надеясь, что жерди выдержат вес его тела. Вот теперь можно было использовать фазер без риска задеть своих, он выстрелил в дикарей, тащивших фургон прочь из круга, и те немедленно повалились на землю. – Есть! – доктора захлестнул совсем не ожидаемый и не желаемый восторг победителя. Внезапно все переменилось. Индейцы заголосили своим гортанным кличем, только теперь в нем были иные ноты, и это был сигнал к отступлению. Те, кто были внутри круга, услышав новый звук, оставляли поле сражения. Что случилось? Доктор приподнялся на своей неверной опоре. На индейцев неслась лавина всадников, вооруженных огнестрельным оружием. Индейцы повскакали на своих лошадей и кинулись прочь. Подоспевший отряд, повинуясь приказу командира, тут же разделился на две части, человек десять остались, а остальные понеслись в погоню за индейцами, стреляя в спины убегавших. МакКой сполз с крыши. Люди ликовали – обнимались, плясали от восторга. Трое убитых, четверо раненых, но остальные-то живы! Цел товар и форт совсем рядом, это его солдаты подоспели на помощь, – так что дело сделано! – Боунз? – услышал вдруг МакКой знакомый голос, и чья-то рука схватила его за плечо. – Джим? – доктор резко обернулся. На него смотрели голубые глаза его друга, сверкающие весельем на загорелом лице. Они кинулись друг другу в объятия, хлопая с восторгом друг друга по спинам и тыкая кулаками в бока. – Класс!!! – Вот это да! – Спок? – Рад вас видеть, капитан. – Ухура? Ну и наряд! – На себя посмотрите… – ответила девушка, но тоже обняла Джима. – Уф, ну надо же! Убитых уже положил в ряд, Кирк кинул на них взгляд, и МакКой увидел, как внезапно затвердело его лицо. – Вил? Джим подбежал к одному из поселенцев, худому и темноволосому мужчине со стрелой в боку. Коули… Вильям Коули – вспомнил МакКой немногословного торговца, о котором только и знал, что его сестра только что вышла замуж за какого-то типа без роду и племени, который заправляет в его лавке, пока он ездит за товаром. Впрочем, как показалось МакКою на том вечернем привале, он ворчал на зятя больше потому, что так принято, но на самом деле вполне ему доверял. – Боунз? – Джим поднял голову, и доктор увидел в глазах капитана то, что видел много раз в глазах других людей, только что потерявших близких – надежду на чудо… Вдруг… МакКой вздохнул, присел рядом, коснулся рукой шеи погибшего. Оглядевшись украдкой, достал из кармана медицинский сканер… провел над лицом, считывая показания, выключил. – Извини. – Ничего нельзя сделать? – Он мертв, Джим. Кирк встал. – Доктор! – позвали МакКоя из фургона. – Можно вас попросить… МакКой коснулся плеча друга, сжал руку. – Мне нужно посмотреть, что с остальными ранеными. – Да, конечно, – отозвался Кирк. Рядом продолжали радоваться люди. – Да уж, подоспели вовремя! – Я думал, что пришло время расставаться с шевелюрой. Люди принялись проверять фургоны, собирать вещи, разбросанные в горячке боя. Вскоре вернулся и отряд, ускакавший за индейцами. Догнать они их не догнали, но урон нанесли. – Больше не сунутся! – Обнаглели вконец, почти у самого форта! – А что договор? – Верить им нельзя! Кирк зло сплюнул, но промолчал. – Что тут у вас? К спасенным подъехал еще один всадник, державшийся властно. Он спрыгнул с коня, окружающие почтительно расступились. – Капитан Ричардсон! – Трое погибших, – сказал Кирк. – Трое погибших, сэр, – отозвался прибывший. – Твоя наглость переходит все… Ричардсон наклонился над убитыми, потом взглянул на Кирка. – Мне жаль, – сказал он. Через полчаса караван был готов отправиться в путь. Фургон Коули вел Спок, он с большим интересом продолжал наблюдать за своим капитаном. Кирк был одет в обычную для здешних мест одежду и явно не входил в состав гарнизона, тем не менее Ричардсон выделял его, то задавая вопросы, с оттенком уважения, то требуя отчета, но в его тоне сквозила настороженность, если не сказать враждебность. Вскоре к Споку, сидевшему на козлах фургона, присоединился МакКой. – Все выживут, – сказал доктор, – если не будет заражения. – Где Ухура? – Внутри фургона. – Да, ну и дела… Что думаешь? – Рано делать выводы, но… Их прервал подъехавший верхом Ричардсон. – Я правильно понимаю, что вы знакомы с Джеймсом Кирком? – спросил он. Спок утвердительно кивнул. – А вы врач, да? – обратился Ричардсон к МакКою. – Да, это так. – Врач в поселении нам пригодится. Я имею в виду, что мы рады вашему приезду, – сказал Ричардсон. – Ну, а вы… – он взглянул на Спока, – чем занимаетесь? – Он ученый, – ответил МакКой. – Ученый? Господи… чудны дела твои… и что вы тут изучаете? – Разные вещи… географию, ботанику, – ответил Спок. – Остановиться вам, я полагаю, есть где, если нет более заманчивых предложений, – сказал Ричардсон и взглянул на Кирка, что-то втолковывающего одному из солдат. В словах военного ощущалась все та же недоброжелательность по отношению к Джиму, сдобренная толикой презрения, но следом возникло еще одно чувство, которое Спок не сразу и понял, слишком редко сталкивался с подобным – зависть. – Мы не задержимся надолго, – сказал Спок нейтральным голосом. Когда они подъехали к форту, ворота были открыты. Их встречали растрепанные люди, все же час был ранний. Новые поселенцы сгрудились в кучу, пытаясь понять, что к чему, те, кто вернулись в форт к своим лавкам и домам, радостно обнимались с родней и друзьями. Кирк остановил фургон Спока, не дав им въехать в ворота. – Подождите здесь, – сказал капитан «Энтерпрайза». Он подъехал к Ричардсону, раздававшему указания – где размещаться новеньким, где хоронить погибших. МакКой видел, что разговор идет на повышенных тонах, и его друг дважды отрицательно покачал головой к заметному неудовольствию Ричардсона, но расстались они мирно, даже обменявшись рукопожатием. Кирк, наконец, подошел к друзьям. – Наверное, нужно найти родственников убитого хозяина фургона, – сказала Ухура. Джим взглянул на нее, но ничего не ответил. Только сжал в руке поводья лошади. – Ниота права, – поддержал девушку Спок, – следует известить их о гибели, передать тело и вернуть ценности. – Я знаю о его гибели, – ответил Кирк. Какая-то иррациональная злость захлестнула его, нет, не злость – ощущение несправедливости… почему именно Коули? Как он скажет об этом Эдит, ведь совсем недавно она потеряла отца, вот так же… Друзья смотрели на него, не понимая, пожалуй, только МакКой начал о чем-то догадываться. Кирк сглотнул. – Я родственник. Ну… как бы. Где он? – В фургоне. – Ладно, что теперь поделаешь… поехали домой, – сказал Джим и вскочил в седло. – Домой? Он сказал «домой»? – переспросила Ухура. – Что здесь происходит? – Поскольку капитан Кирк оказался здесь раньше нас, то, видимо, он как смог устроил свою жизнь, – ответил Спок. И это весьма осложняло дело. С кем и как он контактировал за двенадцать, нет, уже за тринадцать дней пребывания здесь? Можно ли это отследить, чтобы понять – воздействие уже имело место или еще нет? Какое действие, какая встреча, какие слова стали поворотным моментом? Можно ли исправить что-либо теперь? Есть ли шанс? Или это как раз и есть шанс… его шанс. Ведь упрекнуть себя Споку было не в чем. Все, что случилось, находилось вне зоны его контроля, он делал все, что мог, чтобы выжить, чтобы найти капитана, чтобы… исправить временную линию? Все ли? Для последнего пока не было сделано ничего, но лишь по той причине, что они так и не знали до сих пор, в чем заключается действие, которое вызвало изменение истории. Они ехали вдоль оборонительной стены форта, затем по дороге спустились к отдельно стоящим зданиям. Целый квартал больших деревянных домов. Косые лучи солнца наложили угловатые тени на строения и заборы. Около одного из домов Кирк придержал лошадь и обернулся к друзьям. – Я знаю, все это выглядит странным, но… вам придется подождать здесь немного, я скажу…. хозяйке о смерти брата. – Смерти брата… – задумчиво протянул МакКой, разрозненные факты оформились в цельную картину. Он был удивлен, действительно удивлен, и мог только догадываться, какая бездна отчаяния и одиночества могла подтолкнуть его друга к… да полно, может, он выдумывает? Или… кто его знает? Слышна была речь, какие-то звякающие звуки, хлопанье дверьми, а потом… затяжной женский плач, почти крик – боли и горя. Как все нелепо… МакКой не знал плачущую женщину, не знал и этого убитого Коули, но почему-то ему стало безмерно жаль их обоих, так жаль, будто они были ему и впрямь близкими людьми. Из калитки вышел мальчик, лет семи на вид, худенький, с потерянным лицом. Он подошел к фургону и сказал: – Джим велел помочь распрячь лошадей и завести фургон во двор.