Город на границе

– Ты спишь? – шепнул Джим, забираясь в кровать. Эдит сонно перевернулась и обняла его. Джим смотрел в ее лицо. Мирное, тихое, ставшее таким родным за пару недель. Он коснулся пальцами ее волос, поправил длинную прядку. Каким бы мимолетным не было его касание, Эдит проснулась. – Что-то случилось? – Нет, нет, спи. Вместо ответа пальцы Джима пробежались по коже, а губы прижались к обнаженному плечу. В его касаниях проскальзывала щемящая печаль, она пронизывала все, придавая происходящему тревожное звучание. Что-то изменилось, поняла Эдит. Она уткнулась лицом ему в плечо, замирая, и остались только мягкие, но настойчивые губы мужчины, ласкавшие ее, и она сама, принимавшая ласки без стыда. Легкое дыхание Ниоты было почти неслышным, даже для вулканского уха. Спок не хотел спать, сон в таких количествах ему был не нужен. Но если в уединении своей каюты легко было найти полезное занятие, то что делать в темном доме, полном спящих людей? Вулканец знал и много раз видел сам, как люди просыпаются от любого резкого звука, света, шума, и это может лишить их полноценного отдыха. Впрочем, были и звуки, которые никому не мешали, хотя и раздавались со всех сторон. Дом жил, дышал, скрипели деревянные стены, где-то стрекотал сверчок. Оставалось лежать в темноте и размышлять. Например, о том, что в этой версии истории его вообще не существовало. Сарек никогда не был послом Вулкана на Земле, не встречал его мать, Аманду Грейсон. Следовательно, он не родился. Как к этому относиться? Смотреть на происходящие события и землян глазами стороннего наблюдателя, чуждого их варварству? Или признать, что и он ответственен за все происходящее здесь? А что, собственно, происходит? Идет нормальное развитие общества – одна цивилизация разрушает другую, отвоевывает территорию по самому древнему праву, что есть во Вселенной – по праву сильного. Было бы лицемерием не вспомнить, что и в истории Вулкана в избытке имелись подобные эпизоды. Не только Вулкана. Спок перебирал в памяти цивилизации, о которых знал лично или которые изучал, или хотя бы слышал… Пожалуй, он мог бы назвать пять или семь видов, где данное право не действовало, но и то лишь потому, что внешние обстоятельства были иными – либо изобилие ресурсов, либо телепатические способности гуманоидов, благодаря которым боль, причиняемая жертве, ощущалась победителем как своя. Но даже последнее не было панацеей – он знал, как минимум, две цивилизации, где способность выносить чужую боль и делать то, что задумано, расценивалась как особая доблесть. Земляне еще быстро отказались от идеи рабства, по этическим соображениям. Да, этому способствовала и экономическая ситуация, но изначально все же это была идея о равенстве. Да, идеи правят миром. Удивительно. Нематериальная вещь, которую нельзя осязать или даже почувствовать, только оценить с интеллектуальной точки зрения – имеет силу перевернуть человеческую жизнь. Все это подводило его к мысли о том, что его вмешательство в эту историю не оправдано. Он не имеет права допустить, чтобы его Вулкан остался жить ценой жизни (той жизни, что он знает) другого вида, и есть ли в его жилах кровь этого самого вида или нет – не имеет значения. Должен быть другой способ спасти Вулкан. Не спал в доме не только Спок. Бессонница накрыла и доктора. Он лежал на кровати, закинув руки за голову, и, несмотря на поздний час, сон не спешил к нему. Слишком много мыслей, слишком мало времени. Перед глазами стояла Мириам, его жена, та, какой она была на их свадьбе, в сверкающем белом платье, в перчатках, скрывающих тонкие кисти рук, с темными волосами, убранными цветами, королева, снизошедшая до… нет, не так. Они любили друг друга. Но что стало с их любовью, когда все пошло не так, обиды, ссоры, недопонимание, выяснение отношений, ревность к его работе, был ли во всем этом смысл? Но Джоанна? Увидит ли он свою дочурку еще раз? Сможет ли проводить ее к алтарю, вручить как бесценный дар… Повинуясь внезапному импульсу, МакКой встал с кровати, зажег свечу и тихонько поднялся по лестнице на второй этаж. В отличие от вулканца доктор знал, что разбудить тихими шагами молодых людей, после дня работы и любовных занятий, можно не бояться. Он догадывался, где могла быть эта недописанная книга, которую он решил прочитать. Может быть, они все же ошибаются? Прежде чем требовать от Джеймса Кирка бросить эту женщину, причем не просто бросить, а оставить без какой-либо помощи, нужно знать точно… Он видел стол в детской, хороший такой стол, располагающий и к чтению, и к письму. Доктор вошел в спальню Джеса. Мальчик безмятежно спал, слабый свет свечи никак его не потревожил, только вот одеяло было скинуто на пол. МакКой поставил свечу на стол, поднял одеяло и укрыл спящего ребенка, заботливо подоткнув концы, как делал много раз дома для дочки. В груди все так же ныла боль по утраченному. Однако он пришел сюда совсем по другому поводу. Точно, рукопись лежала на столе, в папке. Эдит очень аккуратна, отметил МакКой. Никаких исписанных черновиков, растерзанных клочков бумаги. Да, есть такие, кто может сразу набело формулировать свои мысли. МакКой протянул руку к папке. Взять рукопись без спросу не слишком-то красиво, но другие соображения иногда бывают более существенными. Леонард спустился вниз, в свою комнату, зажег еще одну свечу, устраиваясь на кровати поудобней. «… Так будьте же готовы встретить завтрашний день! Живите ради него, верьте в него! Будущие дни и годы этого стоят! Когда-нибудь человек сможет подчинить себе невероятную энергию, которая позволит полететь к другим мирам на кораблях, победить голод и болезни, когда-нибудь он встретит мудрых людей, тех, кто могут и хотят помочь, протянуть руку другому человеку. И все, что нам нужно для этого – протянуть руку в ответ…» Вещь не дописана, но ее потенциал убийственен. Даже он, с высоты своих лет, образования и умеренного цинизма, читая страстные строки, чувствовал, как в душе рождается что-то такое, что не описать словами – вера, уверенность, надежда и гордость. Гордость за то, что ты – человек. Ну и что теперь им делать? И сможет ли Кирк сделать то, что должен? Есть ли способ облегчить ему этот выбор, избавить от муки? Подключить Спока или Ухуру? Нет, Ухура тут точно не поможет, слишком много негатива, кроме того, она считает, что их капитан поверхностен в отдельных, ну, да ладно, ладно, особенно в любовных делах, не без оснований, между прочим… Нет, она не поверит, что это – серьезно, а любое неосторожное слово в таком деле оскорбит его друга и настроит категорически против. Ухура не вариант. Спок? Леонард не настолько хорошо знал первого офицера, чтобы просчитать его реакцию. Кроме того, слышал он как-то вулканское выражение: «Нелогично убивать без причины». А если причина есть и веская? И какой самый надежный способ не допустить того, чтобы книга была дописана и издана? Нет, только не это! Трудно себе представить, как отреагирует на подобное предложение Джеймс Кирк… Нет, немыслимо. И Эдит заслуживает права прожить свою жизнь… Так, как ей суждено. Кто он вообще такой, чтобы рассуждать о праве на жизнь и о том, кто чего заслуживает? Да, да… «Пришествие богов». Решил поиграть в бога, Леонард? Она должна жить, любить… Любить. МакКой даже зажмурился. Вот же, дьявол! В свечах уже не было нужды, за окном светало. Доктор затушил фитильки, распахнул окно. Вязкий, влажный воздух далекого дождя ворвался в комнату. МакКой вновь поднялся по лестнице, положил рукопись на место. Есть один способ решить все… если только у него хватит низости к нему прибегнуть.