Сборник «Осколки воспоминаний»

Собственный крик ещё раздается в ушах, когда я разворачиваюсь, перехватывая тяжелое оружие двумя руками. Копье, целиком выполненное из прочной стали, направлено прямо на профи. И, несмотря на преимущество в ширине размаха, я прекрасно понимаю, что победителем из этой схватки мне не выйти, и это знает и мой противник. Катон ухмыляется, прокручивая меч в руке, делая пробный взмах. В его колких зеленых глазах - решительность и ярость, во взгляде нет места удивлению. Он прекрасно знал, что я лишь играю в союзника, просто делал вид, что не замечает этого. - Стоило ожидать, женишок, - холодно произносит Катон, делая шаг вперёд. С его одежды стекают капли воды, а с опухоли на плече сочится ядовито-желтая слизь. Знаю, я выгляжу не лучше его, мне тоже досталось от нескольких ос, но всё же смею надеяться, что он получил большую порцию яда. В таком случае у меня будет хоть какой-то шанс. Он молчит, а усмешка, почти хищная и опасная, не сходит с его губ. В следующий момент Катон кидается вперёд, подобно зверю, стремящемуся настичь свою жертву, но я не собираюсь быть ею. Копье отражает удар меча, сталь скрежещет о сталь, высекая яркие искры. Удар следует за ударом. Взмах, контрудар, атака. Дыхание сбивается, с каждым мгновением становясь всё тяжелее, а слабость, наполняющая тело из-за осиного яда, наваливается, будто бы сотни каменных глыб. Лес, возмущённый этой кровавой пляской, шуршит листьями, птицы звонко вскрикивают в выси. Слышу, как сойки пытаются сымитировать удары стали о сталь, мне же остается надеяться, что самая дорогая мне Сойка уже далеко... - Неужели ты не понимаешь, вы не сможете выжить вдвоем, - рычит Катон, и его меч в очередной раз опускается на копье. Будь рукоять из дерева, она бы давно переломилась, и я был бы уже мертв. - Распорядители этого просто не допустят... Знаю. Но не в этом состоит моя цель.Я лишь хочу хоть немного помочь Китнисс, позволить ей вернутся домой, к семье, к матери, к Прим... Вспоминаю её взгляд, когда она услышала мой крик. Злость и отчаяние сменились надеждой, взгляд на несколько мгновений практически просветлел; это было видно даже сквозь сеть лопнувших сосудов на белках. Она поняла, что я не предавал, поняла, что я пытаюсь ей помочь. Её взгляд, появившийся перед моими глазами, придает мне сил. Ещё один жесткий укол, и Катон вскрикивает, неверяще смотря на свой бок. Кровь пропитывает его одежду, но рана не смертельная, это видно сразу. Опьяненный успехом, я не замечаю, как натыкаюсь на ствол дерева позади меня. Всего несколько мгновений замешательства, и ногу пронзает болью. Побледневшие губы профи растягиваются в триумфальной ухмылке, когда он заносит руку с мечом ещё раз, целя на этот раз выше. Из оставшихся сил, стремительно утекающих сквозь пальцы подобно песку, отвожу удар, который мог стоить мне жизни. Сталь почти воет, но оба оружия выдерживают, чего не скажешь о нас, людях, их держащих. Яд, струящийся по венам, довершает свое дело. Головокружение и тошнота накатывают всё сильнее, а мир обрушивается мириадами ядовито-желтых осколков, превращающихся в странные сферы, окружающие всё вокруг. Делаю судорожный вдох, втягивая воздух в легкие, и оглядываюсь по сторонам, пытаясь не потерять связь с реальностью. Катон, всего секунду назад бывший рядом, скрылся в лесу, и я понимаю, что ему не лучше, если не хуже. Я трезво оцениваю свое состояние. Попытка преследовать его означает лишь смерть. Оборачиваюсь, хватаясь за подвернувшееся дерево, и впиваюсь пальцами в кору, стараясь второй рукой удержать копье. Это - единственное оружие, что у меня есть, и его нельзя потерять. Кровь, струящаяся из раны и почти полностью пропитавшая штанину, уносит жалкие крупицы сил и энергии, но боль, пронзившая содранную кожу ладони, позволяет хотя бы немного прийти в себя, собраться. Земля уходит из-под ног. Она словно пытается добраться до меня, покачиваясь из стороны в сторону, то и дело, оказываясь слишком близко к лицу. Мои шаги - неуверенные, а не упал я лишь потому, что то и дело цепляюсь за деревья, упорно продолжая идти вперёд. В какой-то момент я всё же покачиваюсь, оседая на землю, а светло-голубые небеса перед глазами словно насмехаются над моей беспомощностью. Боль в ноге настолько сильная, будто бы её проткнули раскаленным прутом, а затем медленно извлекают его, тревожа кожу и кость. Но боль - ничто, я уверен в этом. Я согласился бы и вовсе отдать эту ногу, лишь бы дать Китнисс шанс скрыться, спастись... “Ведь это ничтожная плата”, - последняя мысль, прежде чем сознание окончательно покидает меня, а мир погружается в пучину реалистичных кошмаров и ядовито-красочных галлюцинаций.