Искажение образа

Дорога длинная и часто заставляет поворачивать. Мальчишка, сидящий рядом, болтает без умолку, вертясь, как на раскаленной сковородке. Щебетание его раздражает, но история, рассказанная им, разбудила любопытство. Серые глаза женщины, ведущей машину, глядят в зеркало заднего вида. Там, за спиной - беспробудная темнота и дикий лес, протянувший лапы над шоссе. Нет фонарей, нет встречных фар: Сторибрук находится на окраине мира, и никто не явится туда по доброй воле. Женщину зовут Эмма Свон, и она растягивает губы в недоброй усмешке, давя желание закурить. Не время. Сигареты отложены на особый случай, как и всегда. Мальчишка продолжает крутиться, и Эмма тратит пару секунд на то, чтобы вспомнить, как его зовут. Генри. Идиотское имя, она назвала бы лучше. Эмма пробует выговорить "сын", но не получается. "Мой сын" звучит не лучше. Эмме понятно, что так дела не делаются, и она поторопилась включиться в жизнь того, с кем была разлучена так надолго. - Сколько еще? - интересуется она, не поворачивая головы. Мальчишка замирает на секунду, затем выпаливает: - Минут двадцать. Эмма кивает и снова замолкает до той секунды, когда перед глазами проносится зеленый щит с надписью "Добро пожаловать в Сторибрук!" - Приехали, - сухо говорит Эмма, переезжая границу. Покалывает поясницу, и это заставляет поежиться. До Сторибрука еще предстоит катиться и катиться, а Эмме уже надоело сидеть за рулем. В голове мутнеет, хочется свежего воздуха, Эмма открывает окно в момент, когда машина принимается шуршать шинами по одной из улиц города. Наконец-то. Не будет ничего проще и слаще, чем вернуться обратно в Бостон. И поскорей. Мальчишка показывает, куда поворачивать дальше, и вот Эмма паркуется у белого дома с аккуратным штакетником, вызывающим тошноту. В окнах дома горит свет, Эмма знает, что мальчишку тут ждут. Чует задницей, что бы там этот Генри не говорил. Мальчишка выскакивает из машины пулей, кажется, он недоволен, что его привезли обратно. Эмме все равно: она не собирается в одно мгновение становиться его матерью. И в два тоже. Да и в три, если на то пошло. Генри несется к дому, не оборачиваясь, а навстречу ему выбегает женщина с заплаканным лицом. Эмма морщится, предвидя, что сейчас будет. И верно: женщина обнимает мальчишку и пачкает слезами его макушку, хотя на самом деле должна бы отшлепать его как следует и лишить ужина. Вышедший следом за женщиной мужчина высок и бородат. Он прячет руки в карманах, чуть разводя в стороны полы кожаной куртки, и Эмма видит у него на поясе значок шерифа. Глухо бухает сердце. Мальчишка кричит женщине что-то обидное и уносится прочь, громко стуча ботинками по ступенькам крыльца. Женщина медленно разгибается и в упор смотрит на Эмму. Ее лицо - все еще залитая слезами тень. Ее лицо пытается быть бесстрастным, и Эмму забавляет это. Не может не забавлять. Ее глаза - темные, как мрак, что боится пробежать под фонарем. Ее глаза таят в себе слишком много холода и безразличия, и Эмма сразу понимает это. Не может не понять. Ее запах - сильный и терпкий, он щекочет нёбо и крупицами оседает на коже. Ее запах приманивает жертв, и Эмма знает, что на этот раз жертва убежит. Не может не убежать. Мать мальчишки пытается улыбаться, и улыбка ее - криво разрезанный пополам лимон. Эмме становится кисло от этой улыбки, но она улыбается в ответ. Так принято. - Я могу предложить вам лучшего яблочного сидра в этом городе? - слабо спрашивает женщина. Эмма не хочет идти к ней в дом. Эмма не хочет сидра. Эмма хочет в Бостон. Но за спиной женщины со взглядом убийцы стоит верзила-шериф, и он смотрит на Эмму с таким любопытством, что ясно без слов: едва она выйдет за пределы забора - он нагонит ее и примется расспрашивать. - Что-нибудь покрепче, - скупо роняет Эмма и идет следом за женщиной, пачкая ее своей тенью. Шериф уходит наверх, проверить, как там мальчишка. Женщина наливает в стакан алкоголь цвета виски и подает Эмме. Прикосновение пальцев - как разряд электричества. Быстрый взгляд - как проверка. Поджатые губы - как предупреждение. Эмма пьет, чувствуя напряжение. Оно пробегает у нее по затылку и спускается по шее к позвоночнику, вцепляется в кости острыми иглами, которые не позволят расслабиться. Это к лучшему, на самом деле. Регина - так зовут женщину, что подтирает зад мальчишке Эммы. Регина - имя подходит глазам и губам, и даже короткие волосы, столь ненавидимые Эммой, не выбиваются из образа. Регина - Эмма пробует выговорить и это имя, но оно не ложится на язык так же, как "сын" и "мой". Эмма не пытается больше: ее рот занят алкоголем, а уши - тишиной. Говорить с Региной не о чем, они еще больше чужие друг другу, чем Эмма с мальчишкой. Шериф кричит из холла, что уходит и что наверху все в порядке. Регина дергается было, но тут же садится обратно. "Трахаются", - мгновенно решает Эмма. Ей кажется это забавным, и она топит ухмылку в стакане, а просящийся на язык комментарий - в виски. Нужно уйти отсюда, а не заводить разговоры. Регина продолжает молчать и потихоньку приходить в себя. Губы ее больше не дрожат, а взгляд рождает слишком много высокомерия, от которого Эмма отбивается ответным взглядом. Она добавляет в него жесткости и ярости - привычное дело. Ярость языками пламени больно жалит Регине щеки. Регина вздрагивает и просит Эмму уйти. Требует. Ее голос - стабильно-властный. Ее голос - ни капли сомнения в мгновенном исполнении приказа. Ее голос - слишком низкий. Эмма не любит низкие голоса. Эмма думает о том, что могла бы убить Регину и забрать мальчишку, в любой из моментов, что капают с потолка, как вода. Но убийство наверняка карается законом и здесь. Такая жалость. - Позже, - говорит Эмма, намеренно ставя стакан мимо предложенной подставки. Ее слово падает на пол и не разбивается. Регина молчит, вставая следом за Эммой. - Я попрощаюсь с Генри, - Эмма не собиралась это делать, но она чувствует, что должна напоследок установить собственные правила. Чтобы никто не забыл о ней, когда она уйдет. Может быть, ей захочется вернуться. Регина неотступно поднимается за Эммой по лестнице и замедляет шаги только тогда, когда Эмма доходит до комнаты мальчишки с надписью "Злым Королевам - не входить!" - Ждите здесь, - велит Эмма, и она теперь - главная. Взгляд ее по-прежнему жесткий. Эмма не любит, когда ею пытаются управлять. Пытались многие. Не удалось никому. Регина - не исключение. Темные глаза становятся черными. Регина молчит и стоит, как статуя, опустив руки по швам. Холод во взгляде становится смертельным, но, увы, неосязаемым. Эмма знает, что такие не прощают повелительного к себе наклонения. Что ж, иногда стоит прочувствовать себя в чужой шкуре. В комнате мальчишки светло и пахнет жвачкой. На стенах - постеры с игрушками "ЛЕГО". В углу пылится телевизор, зато компьютер мягко светит монитором. - Я ухожу, - сообщает Эмма спокойно. Она знает, что не прикрыла за собой дверь, и Регина греет уши. Мальчишка тут же кидается к ней и крепко обнимает. - Останься! - просит он. Нет, требует. Воспитание Регины. Эмма воспитывала бы его по-другому. - Нет, - отвечает Эмма, и ни малейшей нотки сомнения в этом слове. Она уверена, что сомнениями оперирует Регина, когда общается с сыном. Она - не Регина. И она не услышала ни одного заветного слова. - Останься, - в голосе мальчишки слышны слезы. И он добавляет: - Пожалуйста... Эмма поднимает руку и гладит его по голове. Так принято у матерей. Всех без исключений. Мальчишка поднимает грустные, как у лани, глаза. - Она мучила их всех, - шепчет он, но так громко, что Регина за дверью не может не слышать. - Она - Злая Королева, Эмма, и должна быть наказана. Нужно вернуть всем память, нужно всех расколдовать. Что-то щелкает внутри Эммы, и этого щелчка она ждала, не признаваясь себе в том. Теперь можно. Мальчишка попросил. - Хорошо, - говорит Эмма, улыбаясь. - На пару дней. Она отстраняет от себя радостного мальчишку и выходит из комнаты. Сердце замирает в предвкушении, как это часто бывает. Сердце любит играть. И чем дольше - тем лучше. Регина, встречающая ее - вся ярость и смятение. Регина, смотрящая на нее - вся гром и молнии. Гроза сожжет этот дом дотла, и игра закончится, не начавшись. - Посоветуйте хорошую гостиницу, - спокойно говорит Эмма, не позволяя Регине начать первой. Ей все равно, что Регина пытается расчленить ее взглядом. Слишком много костей во взрослом человеке, их сложно вытащить так, чтобы никто не заметил. Проще избавиться от него целиком. Эмма покидает дом, не прощаясь. Регина не сказала ей ни слова, и придется искать пристанище самостоятельно. Не в первый раз. Справится. Сторибрук подавленно молчит, когда Эмма неспешно едет по его улицам. Города не любят Эмму, и она отвечает им взаимностью. Не только им. Она не любит никого.