Цена ошибки

Я шла по слабо освещенным, но до боли знакомым улочкам своего родного города. Ветер пронизывал насквозь, но, между тем, приводил мысли в порядок. Скоро должно было развернуться заключительное действие нашей драмы. Остановившись перед домом, в котором жила моя школьная подруга Салли Донован, я перевела дыхание. Ввела шестизначный код домофона, положила руку на ручку и замерла. Такое впечатление, что то, что находилось внутри этого здания, обладало тем же полюсом, что и я, и отталкивало меня. Мне потребовалась не малая физическая сила, чтобы преодолеть это отторжение. Лифт или лестница? Второе. Я оттягивала финал насколько, насколько можно было его оттянуть. Поднявшись на четвертый этаж (довольно высоковато, чтобы прыгать в окно), я заметила, что дверь квартиры Салли чуть приоткрыта. Меня, конечно же ждали, и были в стопроцентной уверенности, что я приду. Я огляделась в поисках потенциальных путей отступления, но, к дичайшему сожалению,их не нашла. Три раза произведя глубокие вдох-выход, я медленно вошла в квартиру и прикрыла за собой дверь. Я знала жилище как свои пять пальцев и потому безошибочно определила, что свет горит в гостиной, и неспешно, выверяя каждый шаг, направилась туда. Сердце в груди танцевало чечетку, а мысли, как элементарные частицы в коллайдере, проносились в голове на огромных скоростях. Когда я вошла в комнату, я не смогла удержаться от вскрика: ровно посередине гостиной, там, где раньше занимало место мягкое кресло-качалка, теперь стоял стул с привязанной к нему женщиной с заклеенным ртом. Вот дрянь! Я подбежала к Салли, присела на корточки и стала осматривать узлы, чтобы помочь ей освободиться, но меня прервал раздавшийся сзади голос: - Добрый вечер, Ребекка. Я уж думал, ты не придешь, - высокий, без тени волнения и смущения, до дрожи в пальцах знакомый голос. Бэкс, ну что ты, как девчонка, ей-богу! У тебя же тоже должна быть элементарная гордость. Досчитав про себя до десяти, я поднялась, обошла подругу и положила ей руки на плечи. - Не сказала бы, что добрый, Джеймс, - глаза в глаза. Мужчина сделал пару шагов ко мне и чем ближе он подходил, чем больше сил нужно было прикладывать, чтобы дыхание не сбивалось. Салли дернулась под моими руками, и я поняла, что слишком сильно, как тисками, сжимаю ее плечи и ослабила хватку. - Почему же? Я, например, очень по тебе скучал, Бекки, - эти черные глаза гипнотизировали меня все сильнее, и я физически чувствовала, как моя воля превращается в ничто. Я отвела взгляд и поджала губы: - Прискорбно так думать, но я тоже, - я опять посмотрела на собеседника. - Блеф? - оттянул он уголок рта. - Как бы я хотела, чтобы это было блефом, - я пожала плечами. - Но эта доведенная по предела искренность. Боже мой, самой от себя противно. Мориарти хохотнул и округлил глаза. - Синдром здравого смысла должен был коснуться ее, - он пренебрежительно указал пальцем на беспомощного сержанта, - но уж никак не тебя. Я сделала шаг в сторону, чтобы взять лежавший на комоде нож и разрезать веревки, опутавшие девушку. - Если ты предпримешь еще хоть одну попытку её освободить, то я застрелю вас обеих, - от деланного веселья больше не осталось и следа. Я остановилась и внимательно его изучала, приподняв брови. - Ну ладно-ладно, - сдался Джеймс, примирительно поднимая руки. - Так и быть, только её. Кстати, - мужчина взял с журнального столика пустую пластиковую бутылку и кинул ее мне. Я поймала ее и переводила вопросительный взгляд с сосуда на Джима и обратно. - Помнишь, ты на втором курсе хотела узнать, как у той женщины в горле оказалась бутылка. Вот, можешь попытаться, - кивок на бедную связанную девушку. Я поставила пластик на комод и цокнула языком. По преступлениям этого человека можно писать учебник самых жестоких убийств, а он стоит напротив меня, безоружной, и ведет светскую беседу. - Ты же обещал, что никаких смертей? - я сложила руки на груди и сдаваться не собиралась, а показывать свой страх - и подавно. Ему нас с Донован распять на люстре легче, чем отобрать у ребенка конфету. Мужчина хмыкнул, покачал головой и приближался ко мне: - Верь мне больше. Тем более, это «следственный эксперимент», - он нарисовал в воздухе кавычки. - Ты как была в университете наивной девчонкой с верой в разумное, доброе, вечное, так ей и осталась. Ничему тебя жизнь не учит, Бекки. - А чему она должна была меня научить? - я пока еще не понимала, к чему ведет этот разговор, а потому нужно прощупать гения преступного мира и потянуть время. - Наверное, тому, что когда-то хороший знакомый может в одночасье разрушить мою жизнь? И убить мужа, и ... Мориарти не дал мне договорить, приложив указательный палец перпендикулярно губам. - Тише, ну же, тише! - он оскалился и по-заговорщицки кивнул на Салли. - Нас же могут услышать! - С каких пор твои дела стали твоими секретами? - я резко убрала его руку от своих губ. - Наши дела, девочка, наши, - такой акцент мне не нравился чуть более, чем очень сильно. - У меня нет с тобой никаких общих дел. - Да лааааадно? - театрально удивился он. - А то самое важное, из-за чего ты, собственно, сюда и пришла. Наше последнее совместное дело. Все внутри сжалось в один пульсирующий комок. - В общем, так. Я говорю - ты запоминаешь. Не предпринимай больше никаких действий, чтобы найти его. Ты все равно проиграешь, а те, кто тебе важен, - погибнут. Вот и думай, что тебе важнее, - он внезапно развернулся на каблуках и ушел прочь из квартиры. Хлопок входной двери ненадолго мобилизовал разум. Я бросилась за ножом и стала яростно пилить путы Салли. Отодрав от губ скотч, смачно выругавшись и растирая запястья, девушка перевела взгляд на опустошенную меня: - Что это было вообще?! Я захожу к себе домой, меня бьют по голове тяжелым тупым предметом. Когда я прихожу в себя, то уже нахожусь привязанной к стулу и с заклеенным ртом посередине своей собственной комнаты. Через полчаса приходит моя подруга и начинает вести задушевные беседы с убийцей! Может быть, - она прикладывает ладонь ко лбу и на несколько секунд закрывает глаза, - может быть, ты мне что-нибудь объяснишь?! В этот момент мне приходит сообщение, и я вытягиваю из кармана телефон. «Её истеричный вой слышен даже на улице. Зря ты не дала мне её пристрелить. ДМ» Донован выхватывает у меня из рук телефон, и цвет ее лица становится ближе к цвету баклажана. Она трясет меня за плечи, пытаясь вернуть к реальности и привести в чувства, но тщетно. Я сейчас абсолютно ничего не понимаю и не знаю, как дальше быть. Предупреждение от Мориарти, вероятно, дорогого стоит - он ясно дал понять, что мои дальнейшие попытки найти мальчика будут караться расстрелом, притом необязательно меня. Я опомнилась от пощечины. Удивленно хлопая глазами, я уставилась на школьную подругу. Я думала найти в ее глазах ледяной холод и ненависть, но там были только сосредоточенность и хорошая злость: - Так-то лучше. Рассказывай. Собрав в кулак последнюю волю, я прошептала, что у Джима мой сын, и разрыдалась в её объятиях.