По ту сторону

      Я недоумевал, чем же меня привлечёт следующая бездна. Что же за грех она содержит?       — И что же мне понравится? — задал я вопрос демонице.       — О, этот грех и привел тебя в могилу, — на прекрасном лице появилась жадная ухмылка. — Гнев — твоя константа.       — Гнев? — я всё ещё недоумевал. — Но почему?       — А разве не ты был разозлен, когда летел без раздумий выручать своего товарища? Разве не гнев лишил тебя способности трезво мыслить и заставил нарушить приказы командира? Разве не ярость толкнула тебя в одиночку против целой своры бандитов? Где был твой разум?! Неужели ты думал, что жалкие шесть патронов, оставшиеся в магазине твоего пистолета, смогут перебить всех негодяев?!       Я стоял и молчал. Ведь, по сути, Лиикир права. С моей стороны было глупо поступать так, но по-другому просто не мог.       — А разве можно было иначе? — вскинулся я.       — Конечно, — зеленые глаза демона превратились в две щёлки. — Послушаться приказа Михалыча, дождаться подкрепления и тогда действовать. Но, согласись, тебя обуял гнев из-за того, что отморозки пристрелили твоего друга. Ты даже не хотел думать, что подставляешь остальных членов отряда.       Каждое слово Лиикир было, словно удар раскаленного кнута. Правда. Я действительно тогда ужасно разозлился, захотел перестрелять всю эту погань, забыв, что в магазине осталось всего шесть патронов, а запаски у меня нет; забыв, что бандиты тоже вооружены; не подумав о том, что я должен прикрывать тылы отступающим.       Да кем я себя возомнил?! Героем? Нет! Я просто не мог оставить в беде побратима. Глупец, наивный идиот... А ведь это было не первое задание, когда мы брали бандитский штаб. Но раньше не подстреливали моего близкого друга, который был роднее брата. А сейчас...       Видимо, на моём лице отражалась крайняя степень горечи, потому что улыбка Лиикир стала ещё зловещее.       — Тебе понравится, — проворковала демоница, открывая очередную чёрную дверь с изображением молнии. — Не стесняйся, не стесняйся — это твоё.       Меня пробрал озноб: если те грехи, о которых я даже не думал ранее, оказались для меня столь тяжёлыми, то что же ожидает там, в чём меня уличают. Как же мне пережить этот храм?!       Но, тряхнув головой и отбросив сомнения, я смело ступил в открытые двери. Тут же почувствовал, что лечу. Эта бездна была не такой холодной, как другие, не такой узкой и глубокой. Чем дальше я летел, тем жарче становилось. Пот выступил на висках, и я брякнулся на песок. Тут же почувствовал ужасную тяжесть во всем теле. Или нет — снаружи. На мне были надеты латные доспехи, самая настоящая металлическая броня.       "О, боже! Что же это такое?!"       Еле-еле поднявшись с таким грузом, а весили они не менее двадцати килограммов, я обнаружил лежащий на песке рядом огромный двуручник, который тоже весил где-то около десятка кило. Вокруг была белая пустыня, от песка шел неимоверный жар, а жестокое солнце, которое стояло в зените, резало глаза. Вокруг не было ни души.       Я попытался избавиться от тяжелых доспехов, но не тут-то было: они словно приросли ко мне. Все попытки заканчивались ничем — только руки оцарапал да ногти поломал.       Подняв с земли огромный меч, эфес которого был обмотан тёмной кожей, а на вершине его сверкал какой-то красный камень, судя по всему, рубин, я, шатаясь, используя клинок как посох, поплелся вперед. Правда, понять, где перед, а где зад в этом месте было очень сложно. Везде, куда ни падал взгляд, была белая пустыня, раскаленное желтоватое небо и палящее ненавистное солнце.       Сколько я так плелся, словно черепаха, или полз, как жалкий червь, понять было невозможно. Становилось всё жарче, доспехи нещадно натирали вспотевшую кожу, раскалялись и начинали обжигать. Очень хотелось пить, опираться на меч было всё сложнее, руки слабели.       Мне казалось, будто я нахожусь внутри печи. Когда терпеть стало совсем невыносимо, то попытался ещё раз скинуть с себя балласт брони. Но опять безуспешно. Я начинал злиться, с меня лилось сто потов, натертые места очень саднили, а доспехи уже просто сжигали кожу. Ярость завладела мной, словно взрыв произошел в сознании. И чудо — броня разлетелась металлическими брызгами, освобождая измученное тело.       Я откинул в сторону меч и вздохнул с облегчением. Но рановато расслабился: возле меня возник какой-то человек. Я его раньше не знал, но было навязчивое липкое чувство, что точно где-то видел. Незнакомец навскидку был лет сорока, крепкий, среднего роста, одет в черный деловой костюм. Когда я увидел его лицо, то меня передернуло от отвращения и омерзения. Там, где находился левый глаз, зияла рана, похоже, это было пулевое ранение, но сейчас сложно наверняка сказать, так как края её разъехались, оголяя начавшую гнить плоть, мало того, там уже вовсю копошились трупные черви.       — Ну вот мы и встретились, — проскрежетал пришедший. — Что, ментяра, думал: не свидимся, а вон оно как — наравне со мной в преисподнюю прямиком отправился.       Он неприятно засмеялся. Я всё ещё не мог взять в толк, что же происходит. Но незнакомец враз развеял все мои сомнения:       — Ты пристрелил меня, как бродячую собаку. Ты меня убил!       Внезапно из его раны фонтаном брызнула кровь, струи которой обратились в багряные острые шипы. Они полетели и, вонзившись в мои ладони, ломая кости, разрывая кожу и мышцы, пронзили их, а затем разлетелись осколками, окрашивая песок в красный. Из моих покалеченных кистей тут же начала сочиться кровь, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее.       — Твои руки в моей крови, сучонок. Думал: замочил Шайтана, и тебе это всё забудется? Нет, мальчик, тебе это так не пройдет. Я достал тебя и на том свете.       Он снова расхохотался.       Я же упал на колени и пытался превозмочь эту адскую боль, которая текла от кровоточащих дрожащих ладоней выше по телу, распространяя по нему яд греха убийства. Эта отрава обжигала всё нутро, словно мне залили в сосуды кипящий свинец. Я закричал и упал на белый песок, обагряя его, изо рта начала сочиться струйка темной зловонной жидкости. От этого стало ещё тошнотворнее.       Бандит подошел ко мне сзади и, схватив за волосы, запрокинул мою голову так, что мои глаза встретились с его единственным тёмным глазом. От этого Шайтана воняло, как от трупа трёхнедельной давности, у меня тут же возникли позывы на рвоту. Но запрокинутая и оттянутая назад голова не позволяла даже дыхнуть, казалось, будто у меня сейчас треснет пара шейных позвонков.       — Ну что, ты готов ответить за свой проступок? — строго спросил бывший главарь банды, а это был именно он, теперь я не сомневался.       "Неужели я убил случайным выстрелом самого боса?!" — пронеслась в голове мысль, и тут пришло некоторое облегчение: Димон отмщен.       — Даже если не готов, — его губы расползлись в противной ухмылке. — Всё равно ответишь. Знаешь, как мы поступали с нам неугодными? Хотя... знаешь... наверняка. Вы же нас несколько месяцев выслеживали, наблюдали, даже пару раз внедряли к нам агентов. Помнишь, что с вашими сослуживцами случалось?       — Сука! — прохрипел я.       Действительно, выполняя операцию по обезвреживанию особо опасной банды, орудующей в одном из районов, руководство посылало пару раз ребят из нашего ведомства, пытались внедрить их в бандитскую группировку для вычисления механизмов работы преступников. Но, увы, разведать ничего так и не удалось, а изувеченные трупы ребят находили в мусорных баках.       — Ничего, тебя тоже не минует чаша сия.       Он достал откуда-то из-под одежды нож и приставил к самому моему горлу. Лезвие слегка надавило на кожу, и вниз потекла тонкая струйка крови.       — А вообще, что это я сразу к серьезным вещам... — протянул он. — Ты знаешь как оно бывает, когда под ногти загоняют иголки?       Не знал, но представлял, и проверить это на себе желания никакого не возникало. Неслыханная ярость овладела мной. На миг все чувства словно пропали, меня будто что-то жгло, поглощая. А потом я увидел напротив себя горящий силуэт — это был мой двойник — точь в точь, только созданный из огня. Внезапно за спиной его распахнулись огромные огненные крылья, в правой руке возник такой же кнут, а в левой — крест, от которого шли тонкие струйки пламени, словно волшебные нити. Они коснулись моих рук, ног и головы, отчего гнев ещё больше овладел мной. Огненный силуэт переместился назад и поднял упавший и забытый мной двуручник, а затем протянул его мне. Я безвольно обхватил эфес обоими искалеченными ладонями (что удивительно, я не чувствовал боли, кисти функционировали так, будто и не было в них страшных зияющих ран), а затем почувствовал спиной удар огненного бича. Взгляд превратился в прицел, а на мушке был Шайтан. Зарычав, я кинулся на него. Надо сказать, что у меня было очень смутное представление о фехтовании в целом, а как вести бой таким тяжелым двуручником, вообще не имел ни малейшего понятия. Но огненные нити внезапно натянулись, заставляя делать нужные движения — это стоящий сзади двойник привел в движение крест, как умелый кукловод, управляющий марионеткой.       Рубящий удар сверху пришелся прямо по голове бандита и раскроил ему череп на две части, меч был очень острым, поэтому прошел ещё глубже, до самых ключиц, сделав упор, я рывком вынул оружие из тела противника, снова ведомый нитями двойника. Тело врага рухнуло на песок, заливая его багряной красной жидкостью, которая медленно испарялась под палящими лучами солнца, испуская неимоверный смрад. Не успел я перевести дух, как меня ожидал ужасный сюрприз: разрубленная голова начала срастаться, а затем тело противника разделилось. Теперь передо мной был не один, а три Шайтана, которые в унисон хохотали.       "Вот чёрт!" — подумал я.       Но очередной удар огненной плети и натянувшиеся веревки вновь толкнули меня в бой. Колющий удар в живот первого противника плавно перешел в режущий, раздирая рану и выставляя напоказ горячие внутренности, которые вывалились на песок и заполнили пространство отвратительной вонью. Рывок назад, снова принимаю боевую позицию, держа тяжелый меч на вытянутых руках, заношу его для очередного рубящего удара, и череп второго противника расколот пополам, движение назад, оборот корпуса, переношу вес на другую ногу, заношу цвайнхандер, и лезвие входит в грудь третьего противника. Вздох. Секунда. И к ужасу обнаруживаю, что противников уже не трое, а девятеро. Удар огненного кнута не даёт задуматься над ситуацией. Руки сами поднимаются удерживая меч в нужной позиции, вес тела сам переносится на нужную ногу, движение и рубящий удар разделил одного из нападавших почти надвое, но застрял в позвоночнике. Фиксация своего тела, резкий рывок оружия назад и опять новая атака. Меч распорол живот очередному противнику. Но каждый поверженный чёртовым двуручником враг восстаёт двумя новыми. Проклятый двойник терзает меня плазменным кнутом сзади и дёргает за нитки. Бойня продолжается: безоружный враг и я — мясник. Тошнотворная вонь, в которой смешались запах крови, запах внутренностей, запах горелой плоти (моей), почти лишила меня сознания. Тело стало нечувствительным, мышцы готовы лопнуть.       И тут над моей головой появилось нечто светлое и сияющее.       "Откуда?" — проносится в моей голове. И такой же молчаливый ответ, только в мыслях:       "За тебя произнесено две молитвы, они должны облегчить страдания".       На меня изливается приносящий облегчение световой поток, и я вдруг обнаруживаю, что одет в обычный камуфляж, на теле чувствуется приятная знакомая тяжесть бронежилета, а в руках типичный АКМ. Также вижу, что пылающий двойник, на которого попали брызги молитв, отлетел и грохнулся на песке, словно его ошпарили. Огненные нитки оборвались, и я стал свободным. Но передо мной стоит уже целое полчище одинаковых, словно армия клонов, врагов: копии Шайтана. Как по команде, они кинулись ко мне.       Как управляться с АКМ, я понятие имел не понаслышке. Поудобнее перехватив оружие, сделав упор в плечо, я нажал на спусковой крючок. Послышалась короткая автоматная очередь, и самые наглые из нападающих упали с громкими криками. Пока я примерялся с оружием, огненный двойник очнулся от шока и продолжал подстёгивать мою ярость ударами пылающего кнута. Еще одна автоматная очередь, и ещё… запах крови смешался с запахом гари, оружие в руках раскалилось, а сзади удары пламенеющего бича всё сильнее; рожки в кармане появляются сами собой: не успеваю выстреливать, а уже новый под руку лезет. Чувствую, что начинаю гореть, какофония звуков, запахов, событий разрывает сознание. Я накалился до предела, в руках ощущается дикая слабость, роняю автомат, а потом — взрыв.