***
— Кир, прекрати жрать эти колбаски! Ты же знаешь, что у тебя слабая поджелудочная, — слышу голос Лады, моей бывшей девушки. А потом вижу себя, сидящим за столом и наминающим за обе щёки. — Отстань. Нормально всё будет. Я, побывав в Германии, не могу отказаться от дегустации их хвалёных колбасок с чесноком и настоящего пива. А если мне потом и будет худо, так это уж потом! — Ага, а потом будет как в Париже прошлым летом после твоего обжорства любимыми пироженками, — уперев руки в бока, продолжает выносить мне мозг зазноба. — Да не боись, в Париже я не мог не попробовать их фирменные пироженки, тем паче, ты знаешь, как я их обожаю. А тут вот колбаски-и-и, — я смачно чавкаю и даже начинаю мурлыкать от удовольствия. — Смотри, а то оргазм сейчас у тебя приключится, — доколупывается дальше Лада. — А я не против... — Похоже, что колбаски тебя нынче возбуждают больше, чем я, — она капризно надувает губки. Одним движением подхватываю Ладку, фиксирую руки девушки за её спиной и пытаюсь поцеловать. Она сжимает губы ещё сильнее и пытается увернуться от моих лобзаний. — Фу-у-у... От тебя прёт чесноком и пивом, — брезгливо морщится девушка. А мне всё равно. Я пользуюсь моментом, когда она размыкает губы, чтобы поругать меня, и впиваюсь в неё откровенным, не особо нежным поцелуем. Лада трепыхается, пытаясь вырваться, а когда я завершаю свою мелкую шалость, отплёвывается. — Ну ты и гад, — чуть не плача говорит, убегая в ванную, видать, чистить зубы заторопилась. И я с ухмылкой на лице продолжаю трапезу. А наутро наступает расплата. Вся эпигастральная область горит лютым адским пламенем. Я просыпаюсь со стоном на губах. — Что такое, Кир? — спрашивает Лада. — Да живот прихватило, собака... — шиплю от боли. — Ну что я говорила?! — с нотками истерики выкрикивает девушка. — Гробишь себя. Вот не пройдешь медицинскую комиссию в следующий раз, комиссуют тебя, что будешь делать? — Пф-ф. Какая ты паникёрша. Во-первых, не комиссуют, у меня поджелудочная официально здоровая. А то, что подлагивает иногда — ерунда. Ведь и расстройство желудка бывает, но это же не значит, что желудок негодный. Во-вторых, комиссуют, пойду в охрану на гражданке или телохранителем к какому-нибудь жирному денежному мешку. Буду ещё больше получать, чем на службе, а гемору будет меньше, — пока я выдаю ей эту тираду, боль слегка проходит. — Ты невыносим. Мы же должны сегодня по бутикам проехаться, там же распродажи сейчас... — начинает хныкать Лада. — Ну дык... в чём проблема? Съезди сама! Подай-ка барсетку... — киваю на свой бумажник, лежащий на столе. — А покупки кто нести будет? — она ноет дальше. — Возьмёшь носильщика и такси. Не вопрос? — достаю из бумажника свой голд и протягиваю Ладе. И правду говорят, что деньги для женщины — лучший возбудитель, лучший утешитель и лучший настроениеподниматель. Как только Лада видит заветную карту, глаза её начинают сверкать: — Ты правда дашь мне свой голд? — недоверчиво спрашивает она. Молча киваю головой и шепчу на ухо Ладке пин-код. — Кирюшка, ты самый лучший, — целует она меня в щёку и спешно начинает собираться. "Да уж, пять минут назад я был невыносим..." Ладка убегает по своим бутикам, а я остаюсь в номере один. Всё же есть плюсы у болячки: не нужно терпеть бесконечные часы шопинга. И тут она вновь напоминает о себе, схватив за эпигастрий так, что глаза на лоб полезли. Срочно бегу в ванную, и там меня конкретно выворачивает наизнанку. Рвотные массы с небольшими прожилками крови. "Фигово". Возвращаюсь в комнату и открываю барсетку, там у меня на всякий случай ампула дексалгина, значит, обезболим, а потом нужно спуститься вниз в аптеку и на всякий случай купить викасол, мало ли чего, лучше для профилактики уколоть. Так и делаю, симптомы тут же исчезают. Но разве задумывался я тогда, что нужно не симптомы глушить, а причину...***
Мои мысли, похоже, были написаны на лице, это я понял по взгляду Поджелудочной, и она продолжала: — А все потому, что ты — эгоист. Думал только о своем удовольствии, а каково нам приходится, тебя мало волновало. Ну что же, теперь я могу тебе отомстить, любитель отвратительных колбасок и пирожных. Садись, тварь, за стол и наслаждайся. Мои глаза округлились: я не понимал, о чём она говорит, а Поджелудочная и Печень подошли вплотную и, рывком подняв меня на ноги, потащили к столу. Едва поспевал за ними переставлять одеревеневшие конечности; внутри все жгло огнем, какофония боли пронзала сознание. Наконец они грубо кинули меня на стул и приказали в один голос: — Жри! Я замычал, но приказа не выполнил. Мои глаза встретились с жёлтыми глазами Поджелудочной и зелёными Печени. — Ах так! Не будешь, значит?.. Мы это быстро поправим, — лицо желтоглазой приняло хищное выражение, а в руке, откуда ни возьмись, появился острый клинок, меч был небольшой, но, по всей видимости, обоюдоострый. Я и глазом не успел моргнуть, как лезвие прошлось по груди в районе солнечного сплетения. Меня словно огнем обожгло. — Жри! Я тебе сказала, а иначе... - лезвие глубже врезалось в кожу, достигая её глубоких слоёв, а затем и мышц; я почувствовал, как по животу потекли теплые вязкие струйки. — У..у..у..б-б-бе...ри... — тяжело дыша промямлил я. - Я б-б-б...у...д-д-д-у... е..есть... Она отдёрнула меч: — Ну... давай! Дрожащими руками я взял с тарелки здоровенное заварное пирожное (очень аппетитное на вид). А вот какое оно было на вкус, лучше промолчу. Рот обожгло, словно кислотой и пламенем одновременно, я попытался прожевать отвратительный кусок, но не смог. Слезы выступили на глазах. И тут Печень с Поджелудочной ударили меня по спине одновременно, я крякнул и проглотил отвратительную гадость. Это пирожное было едой лишь с виду: опилки, наверное, и то вкуснее будут. Моментально возникли рвотные позывы. Я попытался встать, но не смог, как и удержать тошноту: меня вырвало прямо на стол. Но легче, как это обычно бывает на Земле, не стало, наоборот, замутило еще больше. — Эй, сестрички, хватит, оставьте и мне кое-что, — услышал я мужской голос сзади. А затем в ноздри ударил резкий отвратительный запах соляной кислоты. Тут же нестерпимая боль в желудке, как от удара бронированной берцей, скрутила меня так, что я грохнулся под стол, завывая. — Ну чего, братец? Будем теперь вспоминать твои грехи передо мной? — краем глаза я увидел бледно-розовый мешок, который навис надо мной, стимулируя у меня новые позывы рвоты от тошнотворного запаха желудочного сока. — Чё эт тебя так корчит-то? Никогда, блин, не корчило, когда вливал и закидывал в меня всякую дрянь типа пива, водки и острой, жирной еды, а теперь тебя вдруг от любимых лакомств замутило. А ты представь, каково мне было, ведь сестрицы жаловались, что им фигово, и то, это уже после моей обработки всей той гадости, которой ты меня наполнял. А первый удар я принимал на себя, страдая и мучась. Я не дослушал, потому что меня вытошнило прямо под столом. — Харе тут грязь разводить, — он подскочил ко мне и трансформировался в здоровенного детину, которой подхватил меня за шкирку и куда-то поволок. По всей видимости, это была уборная, но я не обращал внимания, куда и зачем он меня тянет, так как воспринимать что-то не мог: все сознание заполнилось сплошной неминуемой болью. В помещении, где мы оказались, стоял огромный унитаз, очередной позыв погнал меня к белому другу. На четвереньках, издавая булькающие стоны, я практически полз туда, жуткий спазм сотряс меня и вывернул, кажется, наизнанку, но опять рвота не принесла облегчения. — Блюй, блюй, скотина, всё равно тебе легче не станет, — злорадно вещал Желудок. Внезапно помещение разъехалось, и мы оказались возле огромного бассейна. По запаху я определил, что он заполнен все той же ненавистной мне соляной кислотой. Желудок схватил меня и стал окунать в эту жидкость. Лицо жгло, каждый раз он задерживал меня под поверхностью все дольше и дольше. Дышать становилось тяжелее, казалось, будто легкие сейчас лопнут. Ох, зря про них вспомнил. Когда в очередной раз желудок вытащил меня на воздух, то я услышал мелодичный голос, нет, два голоса: — Мы понимаем, что не относимся к системе пищеварения, но уж очень хочется и нам свои пять копеек вставить. Можно, Желудок? Голос шел от моего двойника, который теперь был наполовину расчлененным. У него в теле на месте желудка, поджелудочной и печени зияли черные кровоточащие раны. — Ладно, — сказал желудок, удерживая меня за волосы, иначе я просто растянулся бы на полу: не было сил ни на что. — Вас он тоже некисло достал. И тут я почувствовал взрыв в своих легких, а грудь двойника брызнула ошметками кожи. — Ну что, вспомнить тебе все твои сигары? — хором сказали легкие. — Но... я... я... ве-е-е-едь... — дыхания не было, каждый произнесенный звук обжигал расплавленным свинцом, — к-к-к-к...ур...ил... толь...ко... до...р-роги..ее.. си...га...ры... Смех наполнил все пространство вокруг, разрывая барабанные перепонки. И тут я понял, что больше не могу терпеть это всё. В сознании зародилась паника. Бежать... Бежать, куда глаза глядят... Только подальше от... моих... взбесившихся органов!!! Пока Желудок отвлекся, подмигивая легким, я, превозмогая жуткие ощущения, которые и передать-то невозможно, кое-как поднялся на ноги и кинулся наутёк. Откуда силы взялись при моем плачевном состоянии? Кто его знает. Но стрекача я дал отменного. Выскочив за двери уборной, захлопнул их и щелкнул задвижкой. Тут же с обратной стороны начали барабанить. Но я не учел, что Поджелудочная и Печень остались в главном зале, поэтому дал стрекача во тьму, которая была в противоположной стороне. Ничего не соображая, несся вперед. Без оглядки. Краем уха слышал, что органы уже догоняют меня, улюлюкая и выкрикивая угрозы. Вдруг впереди я увидел небольшую светлую дверь, кинулся туда, так как дальше заметил тупик. На мое счастье, внутри оказался по виду крепкий засов, я тут же задвинул его и осторожно проследовал внутрь, ища выход. Но тут услышал шорох и оглянулся: на меня смотрело нечто, слегка извиваясь. "Змея!!! Откуда тут змея?!!" — панически подумалось мне. Но на мое счастье, хотя, скорее, беду, это оказалась не змея. — Ну, вот мы и встретились, — проговорило что-то, напоминавшее червяка. — Я — твой аппендикс, которым ты без всякого сожаления пожертвовал и слил в унитаз. В правой стороне живота нестерпимо заболело, примерно так же, как и тогда, когда меня забрали на операцию по аппендэктомии. — Но я... Но я... Сам же Аппендикс подошел к двери и отворил засов. Уже стоящие на пороге и барабанящие в дверь органы завалились толпой. Я понял: выхода нет, — мне крышка. Готовиться даже страшно, больше боли я не вынесу, хотя заметил одну особенность: тогда, когда я потерял бы давно сознание, будучи на Земле, тут ничего такого не происходило. А что вы хотите? Ад как-никак. Органы всей оравой кинулись на меня, как стая голодных волков. Я упал на колени, разодрав кожу о холодные и острые плиты пола, и заорал: — Оставьте меня в покое! Я больше не буду! Я стану вегетарианцем, который пьёт только минералку!!! И тут при слове "минералка" в голову мне пришла одна идея. Они ведь намекали, что им не хватало именно минералки после всех моих возлияний. А на столе я видел пару бутылок "Боржоми"... — А им-то что? — передо мной стоял двойник. — Ты сдох, так что исполнить свои обещания уже не сможешь. — Но... Что-то же можно сделать... — одними губами, почти умоляя произнес я. — Можно!!! — ответили они все хором и набросились на меня. — Мы будем по очереди наслаждаться твоими муками. Первым подскочил Желудок и схватил меня за волосы, затем откинул мою голову назад так, чтобы я встретился с его глазами. В его руке блеснул нож. — Нет, — прохрипел я и попытался вырваться. Мне это удалось и, подскочив, попытался убежать. Но теперь органы прыгнули на меня одновременно. Уйдя в сторону, прокатился по полу, попав в самый угол. Вся орда, словно стая хищников, надвигалась. Я оказался припёртым к самой стене. Страх, ужас, паника — всё спуталось в сознании. Я, обезумев от боли, упал на колени и закрыл уши руками, заорав, что было мочи, не желая верить в происходящее... Затем почувствовал, как вся компания подхватила меня под белы рученьки и поволокла к столу. Снова жёстко кинули на стул, но на этот раз из его подлокотников выскочили кандалы, которые тут же намертво зафиксировали мои руки. — Зачем это... — почти прошептал я. — А чтобы ты опять не придумал какой глупости. И всем скопом они принялись угощать меня яствами, вкус которых останется на веки вечные в памяти. — А можно мне водички? — умоляюще попросил я после н-дцатого мерзопакостного пирожного. — Ишь, какой хитрый, — ухмыльнулся Желудок. — Водички ему захотелось. Ты же пиво любишь? Вот тебе пиво. Пиво в Аду было ещё хуже еды. Но пришлось пить. Ощущения были, словно я уксусной кислоты глотнул. И так повторялось несколько раз: когда просил воды, они предлагали мне пиво или что-то алкогольное, упорно не желая дать минералки. И тут догадка начала всё сильнее и сильнее заполнять сознание. Значит, идея с минералкой — верная. — Можно... я сам... — спросил я, проглотив очередную порцию гадости. — Вы слишком быстро заталкиваете, — вкус не успеваю почувствовать как надо. Органы переглянулись, но, пожав плечами, отстегнули кандалы. Теперь дело оставалось за малым: усыпить их бдительность и дотянуться до минералки. Медленно, в душе кривясь, а для наблюдателей — смакуя, я одно за одним ел омерзительные яства. И с каждым разом мне надо было дальше и дальше тянуться к центру стола за ними. Похоже, органы-демоны были довольны, они расселись на стульях и со счастливыми лицами наблюдали за тем, как я ем. И вот после того, как проглотил очередное пирожное, я резко прыгнул на стол и ухватил литровую бутылку "Боржоми". Что тут началось: органы подорвались со своих мест, пытаясь ухватить меня за ноги, но у них это плохо получилось. Я быстро открыл ёмкость, которая взболталась, и вода, шипя, обрызгала всё и всех вокруг. Тут же сделал несколько больших глотков. И — о чудо — боль прошла. Затем я кинул взгляд на всю компанию демонов: на их телах, куда попали капли воды, были огромные дыры. Органы шипели и корчились от боли. "Ах вот оно в чём дело!" Я открыл вторую бутылку и начал поливать моих врагов. Зал заполнили крики и вой. Вода действовала на демонов как кислота. Внезапно дверь башни отворилась, и в зал вбежала раздражённая Лиикир. "А что, если и её полить водичкой? — мелькнула в голове шальная мысль. — Тогда я смогу убежать из Ада. Или, по крайней мере, не посещать остальные Храмы", — что тоже теперь мне казалось немаловажным. Спрыгнув со стола ей навстречу, я плеснул на Лиикир всё, что оставалось в бутылке. И тут получил звонкую пощёчину, да такую, что впору получить сотрясение мозга. Демоница выхватила у меня бутылку и проговорила: — Значит, вот как. К тебе по-человечески, со всей душой, со всем радушием... А ты руку, которая тебя гладит, кусать... Теперь понятно, почему Рикиил тебя за руку везде водил. Ты же не душа, ты действительно — проблема ходячая. Только ты, парниша, слишком много на себя взял. Я демон не того уровня, чтобы меня так просто святой водой победить можно было. Ни осиновый кол, ни серебряные пули, ни распятие не возьмут меня. Я имею ангельское происхождение, в отличие от этих, — Лиикир кивнула на дрожащих, побитых моих мучителей. — Это просто прогнившие души бывших людей. — Со всей душой, значит? — оскалился я. — А как это понимать? — показал на развороченный бок и прочие повреждения. — П-ф-ф, — фыркнула Лиикир. — Это ли проблема, — пара царапин да бочок покоцанный, а ты и нюни распустил. Блин, мужик мне тоже. Скажи спасибо, что тебя вообще на кол не посадили. Услышав это, я судорожно сглотнул. — Да, были и такие персонажи, которые отсюда в подобном непрезентабельном виде выпадали, намного более изувеченными. Так что тут с тобой, можно сказать, профилактическую беседу провели. А коли недоволен, что так произошло, надо было на Земле думать о своём теле, а не идти на поводу желаний. Она была права. Я опустил голову и молчал, потому что сказать мне было нечего. Ведь, действительно, мучил своё тело, и теперь сетовать на то, что оно поговорило по душам, было глупо.