Не упустить свой шанс

Припекало полуденное солнце, пахло разнотравьем, немного пылью и лошадиным потом. В зелени деревьев уже кое-где стало появляться золото осени, а среди листьев то и дело мелькали красные и оранжевые ягоды боярышника. Склоны невысоких холмов были или черными от свежевспаханной земли, или сплошь усыпанными крутобокими, еще незрелыми тыквами. Стрекотали кузнечики, кричали уже сбивающиеся в стаи птицы. Стояло позднее лето, самая жаркая пора для селян. В садах начался сбор яблок и их красные и желтые шары тяжело оттягивали ветки и устилали траву у корней. На полях уже заканчивали уборку ржи и пшеницы, и жнецы, завидев всадников, степенно кланялись, а потом еще немного стояли, провожая взглядом нового господина. И еще долго оседала на дорогу поднятая отрядом пыль. Эрик показывал свою провинцию, объяснял, почему тут растут яблони, а у соседнего селения грушевый или сливовый сад. Рассказывал, каким ремеслом занимаются люди, чем они торгуют. Шамор всегда был богатой провинцией: практически полная независимость от другого королевства, постоянная угроза нападения, богатые рудники – серебряный и самоцветный, плодородная земля и уникальный климат, все это отличало местных жителей от других в королевстве. Причем настолько, что именование «шаморец» стало синонимом свободы и благосостояния. И сейчас Раймонд видел доказательства всего этого: каменные дома, крытые черепицей; отличные дороги – по основным направлениям они были вымощены камнями - и работа все время продолжалась, благо горы поставляли неиссякаемый запас этого материала. Даже то, как одевались люди, говорило об их состоятельности. Девушки в Шаморе носили яркие многослойные юбки, их шили из крашеной в красный цвет шерсти и расшивали белыми петухами, волосы украшали лентами, а грудь звонкими монистами. Женщины традиционно выглядели скромнее, и все равно одежда шаморцев была крепкой и новой, нищих по дорогам, в отличие от остального королевства не бродило: любого сироту пригреют, любому погорельцу помогут. И Эрик сейчас со скрытой гордостью показывал это второму супругу. - Почему у тебя хлеб растет в низинах? – спросил Раймонд мужа. - Этот год обещали засушливым. А в низинах больше влаги. - Здесь уже пахали, что там было? Пар? - Нет, тут выращивали горох и бобы. Их уже собрали, а землю подготовили к следующему году. Селяне так делают, говорят, что если с осени запахать корни, то урожая будет немного больше. - Сколько времени они работают на наших полях? - Четыре дня, два дня у себя и день на отдых. Но они часто работают и в выходной день. Я позволяю селянам собирать падалицу в наших садах, когда основной урожай уже собран. А еще каждая семья получает подарки на праздник урожая, обычно это пара тыкв, немного зерна и крупы. Раймонд только кивнул, соглашаясь с таким решением. Действительно, поддерживать тех, кто тебя кормит – важное дело. Они никуда не спешили, пустив коней шагом, для Эрика это было только на руку: он успевал проверить и качество пахоты, и тщательность работы жнецов, посмотреть, какой урожай лещины и лесных ягод. По всему выходило, что год был неплохим и прокормить неожиданно появившийся отряд будет несложно. Коровы, медленно передвигающиеся по пастбищу, выглядели тучными, а овцы ухоженными. Эрик даже, спросив позволения, спешился и проверил, как обрастают стриженные этим летом. Он уже оценил качество собранной шерсти и остался доволен. Пастухи, державшиеся в отдалении, подошли ближе, чтобы посмотреть на нового лорда. Их круглые глаза и открытые рты позабавили Раймонда, и он с трудом удержался, чтобы не подшутить над ними. Легионеры, рассредоточенные, чтобы при случае уберечь обоих лордов, тоже прятали улыбки в усах. Командующий поймал одобрительный взгляд десятника, устремленный на Эрика, и довольно усмехнулся: кажется, его мужа скоро примут в отряд. Знания и хозяйственность младшего нравились Ленскому: у хрупкого и пугливого, на первый взгляд, юноши, оказалась жесткая хватка. Он знал многое о своей провинции, и было ясно, что ее процветание - во многом заслуга Эрика. - Куда теперь? – спросил он Эрика, когда тот снова сел на коня. - Дальше большое поселение. Нужно представить вас старосте. - Хорошо. Это было уже не первое село, куда они заезжали по пути. И всегда было все одинаково – из-за заборов на всадников смотрели селяне, потом жители собирались на звон била*, и Эрик представлял наместника. Степенные мужчины в серых туниках, подпоясанные плетеными кушаками подходили, постукивая деревянными башмаками, за ними спешили женщины. И Раймонд с интересом рассматривал их крашеные луковой шелухой платья и беленые чепцы, отмечая, что в каждом селе по-своему украшают повседневную одежду. Это поселение было крупным: три длинных улицы, площадь у самого большого дома, на котором красовалась вывеска «У дуба», поперечина с билом и рядом колодки для наказания, сейчас пустые. Впереди всадников несся шустрый мальчишка лет шести и громко кричал: - Лорды едут! Лорды едут! Очень быстро у трактира стал собираться народ, и уже привычно там совсем не было молодых. К его удивлению, люди в провинции не выглядели худыми, конечно и толстяков не было, но было видно, что голода здесь не знали. И теперь Ленский понял, чья это заслуга. Эрик кивнул на приветствие невысокого мужичка с рыжей бородой и хитрыми глазками под кустистыми бровями. Потом привстав на стременах, громко объявил, что его первый супруг умер, и у них новый лорд, принц Ленский. Самое приятное во всей это процедуре было то, что селяне не выказывали испуга, услышав это. Раймонд первый раз даже не поверил своим глазам, когда его имя не произвело на селян никакого впечатления. Те лишь поклонились ему и пробормотали приветствие. Видимо, здесь мало знали о славе Королевского палача. Это почему-то понравилось, будто давало возможность начать новую жизнь. Он подтвердил величину названного Эриком подушного налога, и принял из рук старосты традиционную чарку с сидром и круглый хлебец. Но заметил, что младшему снова подали какой-то узелок. Это происходило в каждой деревне, и Ленскому было очень любопытно, что же такое подносят своему лорду селяне. Что там такое выяснилось уже скоро, когда Эрик предложил спешиться и пообедать. - Нам еще далеко ехать, и если вы хотите попасть сегодня на рудник, нужно отдохнуть самим и позволить это коням, - смущаясь, проговорил он. - Хорошо, показывай дорогу. Юноша свернул в лес и вскоре перед ними открылся небольшой уютный уголок возле круглого озерка. Кусты образовывали полукруг, закрывая от ветра, и тут было тепло. Эрик быстро расстелил покрывало, разложил мясо, хлеб и поставил круглую запечатанную бутылку с молоком. Оглянулся на мужа и нерешительно проговорил: - Я не взял вина, не знал, нужно ли было. - Правильно, что не стал брать. В дороге пить – последнее дело. Что стоишь? Или ты не хочешь? - Спасибо. Раймонд смотрел, как младший устраивается с краешку, тянет руку к куску мяса и лепешке, искоса поглядывая на него. И подумал, что Эрик красивый - не той хрупкой фарфоровой красотой, какой славятся столичные прелестники, а настоящей. Немного обветренные губы, покрасневший на солнце нос, рыжина, вспыхивающая в волосах, гибкая фигура. Хороший у него муж, не трусливый, не балованный и умный. Раймонд вспомнил младших братьев: как радовались мальчишки, когда он приезжал домой из королевского дворца, как они бегали детьми по гулким коридорам старинного замка, как показывал он мальчишкам приемы, которым его обучил учитель фехтования, как блестели глаза ребят. И потом, после того как он получил свое жуткое прозвище, их отношение не изменилось. Пожалуй, стоит обращаться с ним помягче, а быть может, и обучить его чему-нибудь, обороне, например. Будет на кого оставить замок, когда понадобится уехать по делам. В целом поездка ему нравилась: то, как относятся к его супругу: с уважением и без страха, о многом говорило. А увиденное уже показало, что не зря славится провинция Шамор своими богатствами. Осталось проверить самоцветный рудник, и если там все хорошо, отправить свою благодарность брату за такой выгодный брак. Эрик прикусил лепешку, оторвал кусочек и медленно, как можно тише стал жевать, искоса рассматривая мужа. Старший его приводил в недоумение: от человека, прославившегося своей жестокостью, следовало ожидать другого поведения при встрече с селянами. Ведь не зря почти в каждом селе ему докладывали не только хорошее, но и указывали на провинившихся, ожидая приговора лорда. Но пока все ограничилось поркой для мелкого воришки. А самым суровым приговором была скорая женитьба крестьянского парня на дочери мельника. Тучный, усыпанный мукой мужчина обвинил того в изнасиловании девушки, хотя по мнению самого Эрика, там все было по взаимному согласию. Странным оказалось, что старший тоже разобрался в ситуации и вместо того, чтобы повесить парня, как того требовал мельник, объявил молодых мужем и женой. Правда оговорив, что первенец отправится в замок, в качестве выкупа. Ленский доел оставшийся кусок и прилег на траву. Мысли лениво текли, почти не задевая, и были какими-то спокойными, умиротворенными. Будто и нет никакой угрозы, не заключали северяне договоров с Кадуей и Тироном. И если первые еще посмотрят вступать в войну или нет, то король Тирона влезет обязательно, по принципу – не завоюю, так хоть пограблю. Север, кстати, придерживается того же мнения. А потому вдоль границ уже спустя неделю начнется замена местных гарнизонов на его легионеров. И разведчиков он уже давно отправил, ждет донесений со дня на день. Никто не будет воевать зимой, слишком холодно, но на следующее лето можно ждать набега. А потому смотрел Раймонд еще и то, как укреплены местные села. И вот тут у него были замечания: слишком открыто все, слишком доступно, несмотря на крепкие стены вокруг каждого города. А их в провинции было целых четыре – крупных и богатых. - А что будут делать крестьяне, если придут враги? – неожиданно спросил он Эрика. Юноша от неожиданности вздрогнул, чуть не уронил кусок лепешки с пластом мяса, и ответил: - Уйдут в схроны. - Куда?! – Раймонд даже привстал на локте. - Вдоль границ стоят вышки, и как только враг подходит, сразу подается сигнал дымом. Женщины и дети сразу уходят в леса, там устроены убежища. Особенно много их на болотах и горах. - И запасы есть? - Да, в пещерах пищи хватит прожить месяц. И везде есть источники воды. - А мужчины? – продолжал допытываться командующий. - Некоторые спрячут имущество, а потом уйдут к женщинам, защищать их. Остальные - в городские ополчения, здесь граница рядом, каждый владеет оружием. - И ты? - И я. Не так хорошо, как бы мне хотелось, меня специально никто не учил, но немного могу. - Чем владеешь? - Арбалетом, попадаю два раза из трех, мечом хуже, - старательно перечислял Эрик, недоумевая, зачем это нужно супругу, - и еще могу провести короткий поединок с противником. - Почему короткий? - Я слабый, долго не выстою, - просто сказал юноша. Ленский хмыкнул, не желая спорить, и снова лег на траву, сорвал веточку мяты, растер пальцами, вдыхая терпкий прохладный аромат. Было так спокойно, что не хотелось шевелиться, так бы и лежал, бездумно следя за облаками. Но сколько ни лежи, а поездку нужно было продолжить, и вскоре по дороге снова неторопливо двигались всадники. Рудник они увидели, когда солнце уже клонилось к закату. На фоне мрачных серых гор, вдруг появились ворота, перегородившие вход в узкую горловину между гор. Там, за прочной каменной стеной находилось главное богатство провинции, и самое страшное место в королевстве. Каторга, где приговоренные преступники добывали среди кроваво-красных твердых камней изумруды, топазы, бериллы**. Попасть за стену было легко, выйти – намного сложнее. Редко, кто доживал до конца срока и получал свободу. Обычным было, когда умерших сжигали прямо в ущелье, для этого всегда были наготове бочки с черной вязкой жидкостью. Ее называли горючкой, в народе - слезами Горного великана. На всадников сквозь узкое окошко глянул толстомордый стражник, потом с натугой, медленно стала открываться створка, пропуская нежданных гостей. А чтобы их не ждали, Раймонд не сообщал никому, даже Эрику, что собирается навестить рудник. И сейчас наблюдал обычную жизнь каторги. Худых, грязных людей в кандалах, вонючий дым от сжигаемой очередной партии трупов. И сытых стражников. Даже беглый осмотр показал, что здесь не все в порядке, и когда к воротам прибыла сотня легионеров, ожидающая своего командира недалеко от рудника, то всю охрану сразу заменили на них. Еще когда Раймонд только собирался начать объезд, сотнику Гийому Ласалю был дан приказ: через два часа сняться со стоянки, направиться к руднику и рассредоточиться скрытно, чтобы не заметили раньше времени. По мнению Раймонда добывалось здесь намного меньше драгоценных камней, чем могло быть. А значит, или часть утаивалась стражниками, или обессиленные каторжники не справлялись с установленной нормой. И в первую очередь стали выводить из горы каторжников, пока часть других проверяли казармы стражников. А вот там их ждал сюрприз: в тайниках было припрятано множество драгоценных камней: попадались настолько уникальные, что Раймонд таких не встречал и в королевской сокровищнице. Особенно много утаенных самоцветов оказалось в домике начальника рудника. Эрик неслышно скользил за супругом и только глаза у него были огромные, как блюдца: он никогда еще не был здесь – и отец, и принц Херел предпочитали сами навещать рудники. - Не был здесь раньше? – спросил Ленский. - Нет, никогда. Раймонд неожиданно для себя, чуть приобнял его за плечи, успокаивая. Действительно, вид людей в струпьях, с язвами и ранами, был страшным, вряд ли его младший привычен к такому зрелищу. - Хочешь им помочь? Удивленный Эрик вскинул ресницы, он никак не ожидал такого от человека, носящего прозвище Королевский палач. И утвердительно кивнул головой. Принц приставил к нему лекаря и четверку солдат, а сам отправился на площадку для наказаний, где уже были собраны все стражники – почему-то ему не хотелось, чтобы младший видел всю процедуру допроса. И пока Эрик отправлял гонцов в ближайшую деревню за продуктами, лекарь и пара легионеров занимались лечением каторжников. Глухие кособокие бараки он даже не захотел осматривать, на них снаружи-то страшно было глядеть, не то, что изнутри. Он не был наивным мальчиком и понимал, что вряд ли здесь все невинные жертвы – на каторгу просто так не попадали. Но даже к ним можно было относиться по-человечески. И весь остаток дня занимался тем, что следил, как готовят для каторжников похлебку, как отправляют их небольшими партиями к маленькому теплому озеру, как раздают холщовую крепкую одежду. И вздрагивал, когда ветер доносил крики из-за бараков, оттуда, где сейчас находился его супруг. Юноша проходил мимо новой партии приведенной из шахты, когда его вдруг ухватил за руку скрюченными пальцами один из них. - Господин… у меня есть важная информация. Это срочно... Его тут же отодвинул один из легионеров, охранявших Эрика. Каторжник, пожилой мужчина с седыми редкими волосами, прилипшими к обожженной коже головы, отчаянно смотрел на юношу. - Господин… - Вам что-то нужно? - Господин, у меня есть информация, важная. Мне нужно поговорить с командующим Золотого Легиона. - Сейчас, я спрошу супруга, согласен ли он выслушать вас. Младший принц окинул взглядом все ли в порядке и направился в сторону бараков. Но дорогу ему перегородили легионеры, настойчиво оттесняя назад. Эрик поднял на них прозрачный взгляд и кротко произнес: - Я пройду все равно, и вы не остановите меня. Я не знаю, насколько важными будут слова этого человека, и вы тоже. Но доложить об этом старшему я должен. Пустите. Легионеры переглянулись и расступились – было видно, что юноша все равно прорвется, чего бы это ему ни стоило. Когда Эрик заглянул за барак в поисках супруга, ему предстало жуткое зрелище. Воющий от боли кусок мяса, недавно бывший человеком и невозмутимый принц Ленский, методично задающий вопрос за вопросом: кто платил за драгоценности, как зовут шпиона северян, где происходили встречи, когда будет следующая. Юношу замутило от увиденного, он с трудом удержался на ногах, хотелось закрыть глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать ничего. А Раймонд спокойно смотрел, как один из его солдат проводит допрос начальника каторги: начинать нужно было с головы, заодно и остальные устрашатся. Он сомневался, что найденное в тайниках - это все и больше ничего нет. И собирался добиться ответов, где остальное, и самое главное – куда уходила добыча. Ведь не себе они оставляли - кто-то был за воротами. И только убедившись, что больше ничего не узнает, приказал прикончить жертву. Переглянулся с офицером и спросил: - Что скажешь, Гийом? - Плохо все, командир. Если они уже не первый год получают деньги от северян, те уже многое могут знать о нашей обороне. За зиму нужно будет исправить и поменять все, что можно. - Именно. И первым делом я отправлю отчет королю. Он должен знать о предательстве. - Попроси помощь. Если северяне нападут, с тремя сотнями мы не выстоим, - с тревогой проговорил Ласаль. - Эрик сказал, что в этом случае соберется ополчение. - Ты ему веришь? – скептически изогнул брови Гийом. Раймонд помолчал. А в самом деле, насколько можно доверять суждению юного супруга? Какая подготовка у обычных крестьян, даже если они готовы к отражению атаки северян? И медленно проговорил: - Да, нужно будет дополнительно вооружить ополченцев. И проверить их уровень подготовки. Ленский повернулся, желая продолжить неприятное дело, и наткнулся взглядом на супруга. Юноша смотрел на него огромными глазами, то и дело оглядываясь на окровавленный труп. Губы прыгали, сейчас он верил всем слухам, ходившим о супруге. Только никак не мог понять, как в одном человеке уживаются человек, заботившийся о других, и жестокий палач. Ясно было только одно, со вторым мужем нужно вести себя намного осмотрительней, чем с первым. *БИЛО, -а или билцо, металлическая или деревянная доска, около сажени длиной, в которую ударялось особой колотушкой. Различали 2 била - великое и малое, малое носили в руке, большое вешали на башне или на столбах. ** Пириты, бериллы, изумруды, топазы, флюориты добывают на местах месторождений вольфрама, который встречается в природе главным образом в виде окисленных сложных соединений. Это самый тугоплавкий металл, в средние века он не использовался. Зато вполне использовались и добывались драгоценные камни. Чаще всего вольфрам встречается в виде вкраплений в гранит.