Не упустить свой шанс

По темному переулку скрытно пробирался человек. Чуть слышно похрустывали камешки под ногами, хлюпнула вода, куда со всего маху наступили башмаком. Вот он, споткнувшись, негромко ругнулся. Остановился, будто считая двери и, наконец, подошел к нужной. Тихий стук, явно условленного ритма, и улочку прорезал узкий луч. Мужчина вошел в дом, и дверь захлопнулась, отрезая свет. - Проходите, вот сюда… осторожно, ступенька. - Шшшшш, лампу не мог зажечь? - Простите, господин не велел. - Господин… какой он господин? – ворчал мужчина, спотыкаясь на крутой лестнице. Большая неосвещенная комната встретила посетителя тишиной и темным силуэтом. Огонь камина освещал его со спины, слепя глаза гостя. - Ты Пранс Черный? – спросил хозяин дома. - Да. Хотел меня видеть, господин хороший? - У меня есть дело к тебе и твоим людям. Плачу звонкой монетой. - Что за дело? - Нужно похитить одного человека, - мужчина положил на стол миниатюру с портретом, - ваша цель – он, на данный момент, он – здесь. Привезете сюда. Если все пройдет хорошо, получите втрое больше. Гость посмотрел на портрет, потом долгим взглядом на заказчика и мерзко хихикнув, прохрипел: - По рукам. Со вторым что делать? - Он должен остаться жить. Пусть кается всю оставшуюся жизнь, что упустил младшего. Наемник уже давно ушел, а заказчик все сидел за столом, гладя изображение юноши и шепча: - Ты думал, что ушел от меня? Слааааадкий мальчик… ты - мой. Мой… скоро ты будешь принадлежать мне. *** А королевство праздновало свадьбу своего правителя. На площадях гулял народ, слышались песни, веселые танцы завлекали все больше и больше людей, на окраинах столицы уже давно шли веселые представления: бродячие артисты в красках показывали, что нужно делать с молодой женой в первую брачную ночь, вызывая утрированными движениями взрывы хохота. Даже стражники, которым полагалось бы прекращать такое, смеялись со всеми. И все желали долгих лет жизни королеве и детей, самое главное – наследника! И из уст в уста передавалась новость, что сегодня в главном соборе, сразу после коронации супруги, король вывел на ступени Раймонда Ленского и объявил на все королевство, что это его сводный брат, и отныне его титул наследный принц короны. Долго еще молчали ошеломленные таким заявлением люди. И радовался простой народ кислым лицам аристократов Королевского Совета – хоть и жуткие слухи ходили про Королевского Палача, а лорды в своих поместьях творили и не такое. Потом аристократы все обдумают и поймут, как изящно вышел из-под их влияния король, потом начнут строить свои планы. Но все это будет позже, а пока им приходилось улыбаться сквозь зубы. А народ ликовал, славя новобрачную, нового принца короны (громче всех кричал Золотой Легион), короля и вообще всех подряд. - Зачем ты это сделал? – шипел сквозь приветственный оскал, Раймонд. – Тебе же сейчас никакой жизни не дадут. - А ты мне для чего? – так же тихо отвечал Филипп. – Я показал всему королевству, что ты неприкосновенный. И твоя семья тоже. - Фил… ты как ребенок! Всегда можно ударить в спину. - А ты прикрывай ее. Все! Ты принц короны и с этим не поспоришь. - А ты сумасшедший, братец. - Сам знаю… - фыркнул король, и добавил: - Помаши рукой людям… что тебе, трудно? - Мне непривычно, я больше мечом, знаешь ли! - Рэй! - Да машу, машу! Новобрачные спустились со ступеней, сели в украшенную цветами коляску, и она медленно покатила по улицам города – это было традицией, сразу после свадебного обряда, проехать по всему королевству – показать новую королеву народу. Сначала в столице, а потом и по всем остальным городам и провинциям. Солей растерянно улыбалась, чуть кланяясь направо и налево, и все время боялась, что тяжелая корона упадет с ее головы. Рядом сидел теперь уже супруг и время от времени ободряюще сжимал ее пальцы. Это странным образом успокаивало девушку, и из улыбки ненадолго пропадала нервозность. В этой поездке еще и сама новобрачная должна была понять, чем теперь ей придется править. Это пришло с давних времен, когда королева была не только чревом для вынашивания принцев, но и соправительницей. Само собой, сейчас ей никто не позволит этого делать, но обычай никуда не делся. В свадебное путешествие король с королевой отправятся через три дня, а пока во дворце праздновали свадьбу. Нарядные гости, усыпанные драгоценностями, сновали по трем огромным залам, смеялись, флиртовали, шутили, танцевали, строили заговоры и сплетничали. Кто-то был действительно рад празднику, но некоторые изо всех сил делали вид, как им весело, вынашивая при этом планы по ограничению власти короля. При Генрихе, слабом, сластолюбивом и глуповатом короле, Совет привык вмешиваться во все дела, и Филипп – молодой, энергичный и умный был им как кость в горле – очень не хотели они возврата времен короля Карла, правившего королевством железной рукой. Радовало советников только то, что прежнему королю удалось признать сыном, кроме наследника, только одного из своих бастардов. Да и вообще, несмотря на любвеобильность, у Генриха было всего четверо детей, и только один из них – законный. После того, как будучи еще принцем, он зачал своего старшего сына, Старый Карл, как до сих пор называли деда нынешнего короля, приказал давать всем любовницам принца противозачаточный отвар. Не сработала эта предосторожность только с матерью Херела. При всей своей глупости, Генрих, в конце концов, додумался, почему ни одна из его фавориток не может забеременеть, и тщательно скрывал связь с любовницей. Хитрая женщина, мечтавшая заменить супругу наследного принца, разработала целую тактику – играя на людях неприятие, а наедине слепое обожание. Правда всплыла только после долгой болезни и смерти Старого Карла. Вот тогда-то Генрих во всеуслышание заявил, что у него не только сын от законной жены, но и от любовницы. Но к этому времени Совет уже набрал силу за то время, пока прежний властитель уже не мог, а новый вообще был неспособен править. И Генриху позволили признать только одного бастарда – Херела, да и то, введя множество ограничений. А одним из них было полное бесплодие незаконных детей короля. Раймонда сыном короля вообще не называли, да и мало кто знал – слишком давно все произошло, слишком быстро его мать оказалась замужем, слишком далеко находилось поместье графа Ленского. И вдруг такое: полное и безоговорочное его признание, да еще и титул принца короны. Вот и плевались сейчас ядом аристократы из Совета, понимая, что за Королевским палачом стоит армия, включая Золотой Легион. Это вам не Херел, получивший все блага только из-за слепой любви Генриха. Ленский, особенно ставший наместником самой богатой провинции, представлял серьезную угрозу власти советников. За ним, кружащим в танце супруга, сейчас следили с ненавистью несколько аристократов. - Выскочка… - К сожалению – нет, дорогой лорд Хэмет. Королевская кровь все же не водица, - возразил барон Тинней. - Не надо об этом – вспомните Херела. Вот уж где было сосредоточие пороков! - Ну, так он и кончил на плахе, - отрезал Тинней. – Меня другое сейчас беспокоит, Филипп теперь не один, за ним стоит Ленский и его Легион. А еще ходят слухи, что под его личное командование отдадут всю Королевскую Гвардию. - Полно, барон. Он же наместник, кто позволит ему быть верховным командующим? - Не знаю, не знаю… не нравится мне это положение дел. Король и Ленский – это уже сила, которая может противостоять нам. - Не беспокойтесь о Ленском, - к аристократам присоединилось новое лицо, - скоро ему будет не до королевских проблем – со своими бы разобраться. - Вы уже обещали нам это, герцог, когда сообщали о грядущем нападении на Шамор. И где теперь ваши наемники? - Только не мои, - прищурился герцог Самойский, - их наняла Кадуя. Нужно было не экономить, а набирать лучших. А теперь уже поздно – Ленский наверняка сделал выводы и обезопасил свою провинцию. - А еще раз не получится? – поинтересовался лорд Хэмет. - Нет, такое можно было устроить один раз - пока Ленский не знал всех слабых мест Шамора. А теперь он ко всему еще и спаситель, его признали своим лордом. Я туда теперь даже шпионов заслать не могу – боятся. - Варвары… - буркнул Хэмет. – Вечно своим богатством да свободой кичатся. - Господа… сейчас мы говорим не о Шаморе, - встрял барон Тинней. – Речь идет об утраченных рычагах давления на короля. - Еще не полностью, - возразил Хэмет. - Недолго ждать! – отрезал Тинней. – Пройдет немного времени, и мы Филиппу будем совсем не нужны. - Давайте подождем развития событий, - проговорил Самойский, следя за новоявленным принцем короны, о чем-то беседующим с королевой. Его младший, принесший Ленскому в приданное богатейшую провинцию, скромно стоял рядом и не выглядел забитым или напуганным, скорее уставшим. - Действительно, господа. Теперь ждем, будет ли у королевы сын. А то пока Филипп не дал жизни ни одному ребенку. Это настораживает, господа, - брюзгливо произнес Тинней. *** - Не волнуйтесь, леди Солей, - говорил Раймонд, - быть может, мой брат не самый спокойный человек, и фавориток у него было немало, но пока вам не о чем беспокоиться. И, как я надеюсь, у вас будут здоровые и крепкие дети. Королева покраснела, она как раз, запинаясь и смущаясь, спросила, есть ли у короля внебрачные дети, вот и пришлось объяснять Раймонду, что нет, и никогда не было. И что он очень надеется на скорое рождение наследника. Эти слова еще больше вогнали в краску девушку, и так с ужасом думающую о брачной ночи, тем более, что до нее осталось всего ничего. А Ленский, немного успокоивший невестку, обратил внимание на своего младшего. После долгого утомительного дня Эрик выглядел уставшим. Казалось, что он держится на ногах только из чувства долга, время от времени буквально повисая на старшем. Раймонд охотно бы отпустил его отдыхать, да вот незадача – по правилам этикета члены королевской семьи не уходили раньше короля. Вот и приходилось, скрипя зубами, выжидать время. - Рэй, - к нему склонился король, - отпустил бы ты супруга. А то он скоро упадет спать прямо тут. - А как же этикет? - Я позволяю, и пусть этикет катится в бездну. - Спасибо! Эрик… ты устал? – улыбнулся на энергичный кивок младшего, - иди отдыхать. Я буду скоро. Иди. Ленский подозвал лакея и велел проводить младшего принца Шамор в их покои. А сам пока остался – нельзя бросать брата в окружении одних хищников. Только через полчаса оркестр заиграл торжественную мелодию, под которую придворные проводили королевскую чету до опочивальни. И тут Раймонда ждало очередное разочарование – советники заявили, что он как принц короны обязан вместе с ними дежурить у дверей, чтобы потом доказать всем состоятельность брака. Злой, как целая стая волков, Ленский уселся в кресло, время от времени раздраженно поглядывая на остальных «свидетелей». Ему сейчас вовсе не хотелось прислушиваться к звукам из опочивальни, а напротив - упасть на кровать самому и спать, спать, спать рядом со своим мужем, пока не выспится. *** Филипп вошел в опочивальню вслед за королевой, плотно прикрыв за собой дверь. По традиции, если невеста проходила полный обряд, то в первую ночь раздевать ее должен был супруг, а потому в комнате никого не было. Удивленная отсутствием слуг, Солей остановилась посередине комнаты, раздумывая, как она будет расстегивать все эти крючки, булавочки, пуговички. А юбки! Четыре слоя только нижних, а еще верхние! Корсаж, рубашка, блузка, украшения… Филипп снял корону и небрежно положил ее на стол. За целый день неудобный, тяжелый обруч надоел, шея затекла, ломило виски. Он увидел, как вздрогнула от стука Солей, подошел к ней, положил на плечи ладони и повернул к себе. - Не бойся, - коснулся легко губами ее губ, - не бойся. В отношениях супругов нет ничего страшного. Я буду осторожен. Солей ответила ему только отчаянным взглядом. И Филипп, вздохнув, стал снимать с нее сначала украшения и корону, а потом все остальное, целуя постепенно обнажавшуюся кожу. Легкие, почти на грани восприятия ласки, сделали свое дело, и девушка постепенно успокоилась и перестала дрожать, уже не замечая блеска глаз возбужденного короля. И хоть у него до сих пор были только опытные женщины, Филипп не собирался набрасываться на жену сразу: свое-то он получит, а вот как потом жить с фактически изнасилованной в первую ночь женой? Вот и окружил он девушку заботой и нежностью. И лишь когда она полностью расслабилась, когда начала понимать смысл его ласк, когда стала получать от них удовольствие, только тогда король толкнулся внутрь ее тела. Короткий вскрик, дрожь и Солей застыла с широко открытыми глазами. - Не бойся, - повторил король. – Боль скоро пройдет. Девушка плаксиво скривила губы, сама не замечая этого, и сморгнула выступившие слезы. Последний акт ей совсем не понравился – было больно, мокро и противно. Хорошо хоть не очень долго. И все же, потом, когда все закончилось, Солей подумав, поняла, что все могло быть намного хуже. А предварительные ласки ей вообще понравились. И если супруг всегда будет начинать с них, то уж финал она как-нибудь перетерпит. *** Раймонд потянулся в кресле, незаметно разминая мышцы. Хотелось плюнуть на все и уйти, но насмешливо-презрительные глаза поборников нравственности не позволяли это сделать, тем более, что его считали развратником, насилующим пленных. Уйти удалось только под утро, когда такой же злой на советников, упорно сидевших под дверями опочивальни, вызверился король. Им был брошен кусок в виде простыни с доказательствами невинности королевы и строгий наказ никуда дальше ее не нести. Убедились и можете быть свободны, нечего наслаждаться старыми обычаями. Даже Раймонду достался сердитый взгляд короля. Ленский, которому было уже плевать на все, только пожал плечами, забрал у герцога Самойского простыню и ушел в свои покои, мечтая только об отдыхе, не зная еще, что не скоро он сможет выспаться. В собственной спальне его ждал умеренный беспорядок, лист бумаги на подушке и ни следа младшего.