«Страх возникает, когда теряешь уверенность в том, что ты – это ты». Антуан де Сент-Экзюпери «Военный лётчик».
Квинс… На первый взгляд он не изменился совершенно: те же новостройки, те же магазины, те же люди и те же преступники, поджидающие свою жертву в тёмных углах улиц. Но внешняя оболочка никак не влияла на внутреннюю, которая сгнила под руководством «Спасителя Человеческого» - Супермена. Он и сам не понимал, что творит толком: для него его диктатура – благоразумие, но человек с Криптона предпочитает закрывать глаза на реальные проблемы. А их немало: солдаты, которых расставил на улицы криптонец, якобы следили за «порядком» в районе, но вместо этого просто избивали до потери сознания обычных гражданских, если те вовремя не попали домой или же просто не успели добежать до своего родного гнёздышка. Даже полицейские для «патруля свободы» - никчёмные людишки, но только с единственным отличием – у них есть значок. Все равны перед законом – когда-то так сказал сам Кент на одном из своих выступлений, но всё оказалось иначе: равны перед законом только мы, а он их не касается. Но ещё хуже дела обстояли с актом регистрации супергероев; Кларк зашёл настолько далеко, что считает каждого, кто не поставил свою корявую подпись на мятой бумажке, врагом всей Америки, если же не человечества. Когда-то люди со сверхвозможностями, которые без труда спасали гражданских и с лёгкостью побеждали своих врагов, теперь вынуждены прятаться и не выходить на улицы до захода солнца. Они молили Бога о том, чтобы эта политика прекратилась, чтобы все вновь могли вдохнуть сладостный аромат свободы… Но Бог их не слышал и продолжал давать криптонцу своё благословление на свершение великих поступков. Кларк делает это ради людей, ради погибшей возлюбленной… Всё ложь! Он уже перестал быть тем, кем его когда-то все считали, – супергероем. Теперь он не похож ни на своих старых товарищей, ни на тех, с кем он когда-то сражался. Всё изменилось… И не в самую лучшую сторону. Дождь мелко-мелко накрапывал, будто бы боясь обрушить всю свою мощь на безлюдные улицы города. Люди прячутся и боятся даже включить свет – это привлекает внимание борцов справедливости. Я просто смотрел вниз, до сих пор боясь осознавать, что произошло с моим домом; всё происходящее с трудом укладывается в голове. По главной улице, вот, идет-марширует группа солдат в военной форме, держащих в руках щитки и оружие. Но они ими не защищают гражданских, нет; в случае побега от хватки вооружённых или же просто сопротивления человека, который не хочет быть избитым, – они стреляют в него. Точно в голову. Одним непослушным меньше – люди ведь игрушки, их можно отстреливать, как бешеных собак из пневматического ружья, и плевать, что у него есть семья и дети. А ведь детей эти ублюдки тоже не щадят: Бен вернулся вчера с раненой ногой – натолкнулся на копов нового поколения, которые хотели избить маленького мальчика, вовремя не попавшего домой после прогулки. Алый Паук спас мальчишку, но сам успел словить пулю – теперь на время отстранён от дел. Время слишком изменилось. Капитан Америка понимал, что если сейчас не остановить Кларка Кента, то дальше будет слишком поздно. Его старые товарищи по команде приветствовали политику Супермена, но они-то не знали, что творится на самом деле; всем им вешали лапшу на уши о том, что в городе происходит зачистка от всех низших слоёв общества: бомжей, психологически больных, воров… Но под шальную пулю попадаются все, абсолютно все. Но никто не говорит «истинным» героям, что умирают ни в чём неповинные люди. Умирают зверски. И их не хоронят: армия Супермена скидывает уже мёртвые тела в мусорные баки, где их потом обгладывают крысы. Даже полицейские ничего не могут сделать: они заперлись в собственных офисах, надеясь, что рано или поздно оживший кошмар из снов прекратится. Но он не прекращается, увы. Дождь начал усиливаться. Капли задорно барабанили по крышам, стекая вниз, к кровавым улицам. Погода плакала вместе с людьми, которые на данный момент сидели взаперти, иногда выглядывая в окно и надеясь, что вооружённые полицейские отступят назад. Я, сидя на крыше, просто изредка ловил взгляд напуганных людей, которые, посмотрев в окно, тут же быстро закрывали шторы, чтобы никто не видел, как они тоскуют по прежней жизни. Не только они тоскуют по ней, к сожалению… Что я делаю на одной из высоток в дождливый и серый день, такой же, как и сейчас? Порой просто хочу порассуждать на извечные темы, попутно летая на паутине по Квинсу и осматривая его окрестности. Иногда наталкиваюсь на полицейских, которые в очередной раз схватили в свои ловкие сети невиновного гражданина, которого и приходится спасать. Но это спасение – лишь временное явление; они всё равно найдут его, изобьют, и, если повезёт, кинут за решётку. Если нет – беднягу ждёт смерть. Но сейчас идёт дождь – и никому не хочется мокнуть, поэтому возможность встретить на улицах приспешников Кента сводится до минимума. И спокойно можно осмотреться и перевести дух, а то события минувших дней слишком сильно измотали каждого, кто хоть как-то противится диктатуре криптонца. Да и просто иногда хочется напомнить себе о прошлом. И почему-то я, сам того не осознавая, оказываюсь на знакомой улице. Что-то возвращает сюда снова: не то старые обиды, скопившиеся за много лет в душе, не то просто желание встретиться со своим прошлым. Приземлившись около обычного частного дома, я заглядываю в окно и наблюдаю картину, которая мне даже спустя много лет будет слишком сильно знакома: мужчина средних лет бьёт по лицу женщину, которая не в силах противостоять тирану-мужу. Девушка, стоящая рядом, возможно, их дочь, просто молчит, наблюдая за тем, как её мать бьют и обвиняют в том, чего она не совершала. Потом тиран, глубоко вздохнув, уходит в соседнюю комнату, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. А женщина сидит на коленях, склонив голову, а по щекам текут слёзы. А дочь даже не может успокоить её; она просто стоит пару минут, смотрит на мать, а потом уходит вслед за отцом. И никто ей не может помочь. А история их жизни будет такой: муж-тиран будет ненавидеть свою жену до конца своих дней, а она будет его терпеть, так как по-другому не должно быть. Он её ненавидит, потому что несчастная женщина потеряла во время родов ребёнка; маленького мальчика, которого, хоть отец явно не хотел, но мечтал сделать будущим наследником. И иронично то, что… они потеряли меня. Я помню хорошо, когда отец узнал, держа меня в младенчестве на руках, что его любимой Джанин больше не стало. И он считал, что во всём виноват я и только я. Именно из-за моего рождения любимая супруга скончалась, как только меня вытащили на свет врачи. И за этот поступок, в котором я не являюсь виноватым, он ненавидел меня всем сердцем. А я ведь пытался быть достойным своего отца: пытался показать всю свою жизнь ему, что я хоть на что-то гожусь, что я достоин быть его сыном. Но вместо человеческого «спасибо» я слышал нецензурные выражения в свой адрес. А когда загремел в тюрьму, то прекрасно знал, что отец тихо этому радуется и шепчет себе под нос «так ему и нужно – там как раз ему самое место». Я уже смирился с этой участью, так как гоняться за призрачным словом уже глупо – Карл никогда не изменит своих решений. И сейчас я смотрю на отражение своей семьи: только сейчас достаётся моей матери, которая не смогла выносить младенца, и её супруг больше никогда не скажет ей ласкового слова, не обнимет, не поцелует… Прошли эти дни, ведь в их доме так и не появился наследник. Да, Джанин могла бы развестись с Карлом, но она слишком предана ему. А их единственная дочь – Мэри, теперь всегда будет в стороне; ни отец, ни мать не будут обращать на неё никакого внимания. Она стала для них всего лишь тенью, которая тоже желает услышать от родителей похвального слова, но этого она точно никогда не услышит. Знаю по себе. Так странно смотреть на тех, кого считал родными, под другим углом. Но всё равно прекрасно знаешь, что в конце концов ожидает каждого, ведь когда-то сам через это проходил. И здесь мне больше нечего делать. Запустив паутину, которая зацепилась за край крыши, я убираюсь отсюда прочь, но я не хочу возвращаться обратно. Почему-то меня тянет ещё в одно место. В знакомую квартиру на Блэйк-Авеню, где проживает человек, которого бы мне сейчас хотелось увидеть больше всего.***
Многоэтажный дом совсем изменился: на его стенах краской написаны нецензурные выражения, зачёркнут символ Супермена и высказано всё, что они думают об этом человеке, который провозгласил себя Богом. Люди пытаются показать, насколько не прав криптонец, но им никто не верит, точнее, они боятся верить. Я даже не стал вчитываться в эти строки из красных кривых букв на кирпичной стене, так как знал, что у них у всех одинаковое содержание. Но я пришёл сюда не за этим; поднявшись по стене, я остановился около незапертого окна и, заглянув в него, увидел двух молодых людей, которые чем-то взволнованы. Девушка ходит по комнате, нервно прикусив губу и сжимая кулаки, а её знакомый сидит на диване и пытается её успокоить. Между ними завязался разговор, начало которого, увы, я не знаю. - …Успокойся, Эшли, - решил поддержать её молодой человек. – Я понимаю, что это нечестно по отношению к тебе, но… уже ничего не поделаешь. Пойми, что поздно уже что-то решать: мистер Уоррен является большой шишкой в корпорации, и его слово – закон. Я знаю, что тебе обидно, просто… попытайся понять и его. - Знаешь, Алистер, просто обидно, когда пашешь, пашешь, хочешь, чтобы всё вышло как лучше, а на деле – всё совсем по-другому. Я так долго добивалась этого места, а из-за какой-то глупой пропажи мне дали пинка на работе. Теперь придётся опять возвращаться к карьере психолога, но теперь меня навряд ли куда-нибудь вообще возьмут. Ты видел, что он мне в трудовой книжке понаписал? - Успокойся, милая, - его руки обвивают её талию, и он притягивает её к себе. – Всё будет хорошо, правда. Мы выкарабкаемся. Я обещаю тебе, что всё будет хорошо. - Я надеюсь, - она смущённо улыбается и обнимает его за шею, - что так и будет. Но… порой мне кажется, что чёрная полоса в нашей жизни лишь удлиняется. И диктатура Супермена, и странные обстоятельства, и… Она не успевает закончить предложение, так как Алистер накрывает поцелуем её губы. Эшли поддаётся вперёд и проявляет инициативу, кусая своего возлюбленного за мочку уху. Кажется, будто бы они забыли недавний разговор и поддались волне искушения: наблюдать за тем, как человек, который тебе не безразличен, счастлив с другим – неприятно. Я видел, как она извивается в руках Алистера, как скидывает ставшие ненужными майку и лифчик, как готова отдаться ему, чтобы забыть обо всём, что было недавно. Она выгибается как змея, стонет, извивается в его руках. А я просто наблюдал. В душе – обидно и больно, а сердце будто царапает эдакое существо, поселившееся там без моего согласия. Но осознать то, что ничего нельзя изменить, – это намного хуже. И видеть, что она счастлива с другим – подобно муке. И я понимаю, что всё так, как и должно быть, и ухожу обратно в тень, боясь вновь оглянуться назад. Просто потому, что увидеть подобное не столько страшно, сколько… сколько я просто не могу. Это правильно, и оттого становится неприятно на душе. Но пока я здесь, я не хочу, чтобы и она, и её любимый человек попали под шальную пулю Супермена. Я буду защищать их до последнего. Может, я поступаю неправильно, но я не хочу терять Эшли. Пусть и в чужом для меня мире. Вздох. Но я больше не в силах оглянуться назад. Я смотрю наверх, на тяжёлые свинцовые тучи, ловлю пару капелек дождя головой. Усмехаюсь собственным мыслям, а после пробираюсь, ползя по стене, в укромное местечко под каменной горгульей, которая и укроет меня на время от противного ливня. И там, сидя на каменном уступе, я вновь предаюсь мыслям из прошлого и иногда осматриваюсь: не хочу сталкиваться с элитой Кента, иначе потасовки не избежать. Иногда мне кажется, что я всё делаю правильно, но, видимо, это самое «правильно» - лишь красивая обёртка, внутри которой находится обман. Мне даже страшно представить, что будет завтра или послезавтра, ведь эта реальность давно окунулась в хаос и безысходность. Улицы пустуют, люди боятся выходить из дома, а я… я точно такой же, как и они. Глупо себя обманывать, но я не герой. Пусть у меня появился симбиот, который не старается подавить мою личность, но… это ничего не меняет. Совершенно. Но все мы знаем лишь одно – если не остановить диктатуру Супермена, то эту реальность уже не спасти. От мыслей меня отвлекает неприятный писк – я уже и позабыл, что у меня на голове наушники со встроенной рацией. Приняв вызов, я услышал знакомый мужской голос, который был слишком сильно обеспокоен. Я насторожился: - Брок, возвращайся обратно, - Роджерс нервничал. – У нас появилась одна большая проблема. Если вообще не катастрофа. - Что произошло? - Час назад нашли мёртвое тело одного известного человека в его собственном доме. Его звали Норман Озборн. Его убили. - Кто? - Не знаю, но копы Супермена расследуют это дело. Возвращайся, Наташа нашла кое-что любопытное. Я отключился. Что-то мне не нравилось то, что происходит. Час назад нашли тело известного миллионера, а ищейки Кента уже вовсю разнюхивают улицы Квинса в поисках виновного. Подстава? Почему-то мне кажется, что так оно и есть…***
Найти Слейда Уилсона Дедпулу не составило особого труда: наёмник обнаружил одноглазого ветерана в одном из его убежищ на окраине города. Как Уэйд разнюхал это? Он не раскрывает тайн своей работы. Однако, когда бывший эксперимент постучался в дверь, поросшую мхом, он не услышал никакого ответа. Он постучался ещё раз – опять тишина. Уэйд не привык ждать, поэтому взя да и пнул ногой дверь так сильно, что она сорвалась с петель. Но к его удивлению наёмника, которого он ищет, внутри не оказалось. Зато повсюду на верёвочках развешены какие-то фотографии, среди которых был и портрет маленькой белокурой девочки. Дедпул аккуратно взял одну фотокарточку в руки и, осмотрев её, смял в комок и кинул куда-то в сторону, прокомментировав: - Походу, он совсем с ума посходил! - Кто бы говорил, - вторил ему грубый мужской голос, и в следующую секунду оказался рядом, а после приставил к шее наёмника в красно-чёрном костюме охотничий нож, - какого чёрта ты тут забыл, салага? Жить надоело? - Такое милое приветствие, - закатил глаза Уэйд, - аж мне захотелось радугу пускать на все четыре стороны, но… - наёмник выгнулся вниз и, схватив руку Дезстроука, перехватил ножик и отпрыгнул в сторону. – Видимо, ты разучился уже сражаться, Слейд. А зря – из тебя такой милый наёмник получается. - Откуда ты знаешь меня? – мужчина сжал кулаки. – Кто послал тебя? Фиск? Ричард? - Нет, блин, автор этой истории, - отмахнулся Дедпул. – Короче, чувак, - Уэйд облокотился о плечо Слейда, - слушай сюда: не знаю, как, что и кому ты насолил, но кое-кто хочет повесить на тебя грязные, как местные шлюшки, ярлычки. Ты ведь знаешь… - Заткнись, - Слейд сделал пару шагов назад и достал из ножен, закреплённых на спине специальными ремешками, катану, - и сражайся! - Блин, - вздохнул Дедпул, беря практически идентичную катану в руки, - эта фраза напоминает мне одну игру, только там была чувиха в красно-чёрном одеянии и… Не успел он договорить, как наёмник в сине-оранжевых доспехах махнул мечом в паре сантиметров от лица Уэйда. Дедпул вовремя отпрыгнул в сторону, но тоже замахнулся катаной – клинки соприкоснулись, и послышался тихий звон металла. Силы двух наёмников практически равны, и неизвестно, кто победит в этой битве. Уэйд знает и не хочет проигрывать, но ему нужно уступить оппоненту, иначе все его старания коту под хвост. Дедпул ничего умнее не придумал как поднять руки вверх и сдаться: - Всё, ты победил, о великий мистер Уилсон. Блин, вот интересно, с какого чёрта у нас фамилии одинаковые? Так же в фанфиках запутаться можно. Хотя, неважно. Ты победил, о Великий Оби Ван! Даруй же мне свободы, о… Блин, я забыл. Слейд готов был прямо сейчас проткнуть парнише в красно-чёрном костюме сердце, ибо выносить этот словесный понос не каждый мог, но он не привык убивать свои цели, как следует не допросив их. Хотя, судя по словам незнакомца, он расскажет ему всё, но только не по делу. Дезстроук больше не мог слушать ахинею от наёмника и, сняв шлем, продемонстрировал своё лицо Дедпулу, который аж присвистнул от удивления. - Какой офигенный неожиданный поворот! – Уэйд прыгнул к наёмнику и, улыбнувшись, похлопал того по плечу. – Давайте же поздравим нашего наёмника, цвета доспехов которого напоминают мне рыбку из мультика «В поисках Немо»! Неважно, слушай сюда, чувак, ты ведь ищешь свою дочку, не так ли? Слейд остановился и начал смотреть в единственную точку, будто пытаясь просверлить её собственным взглядом. Откуда он знает, что Уилсон ищет свою дочь? Сам Дезстроук никогда такого не говорил, тем более, он предпочитает действовать в одиночку, а тут какой-то незнакомец, который явно косит под Человека-Паука, ни с того ни с сего заявляет о его пропавшей дочери. Слейд помотал головой и уже спокойным тоном спросил: - Откуда ты знаешь? - Скажем, - Дедпул передёрнул плечами, - я сам оттуда же. Братишка, слушай!.. - Братишка? – удивился Слейд. - Ты Уилсон, я Уилсон, и вообще на этот фанфик слишком много Уилсонов! – ответил Уэйд. – А, ладно, всё это мелочи. Короче, опасайся человека с именем Джон Линч. - Конечно, конечно, - не поверил ему Дезстроук, - ты ещё скажи, что мы на самом деле персонажи какого-то там комикса, а ты мой плагиат. - Ну, честно говоря, да, но… - попытался вставить своё слово Уэйд. - Ага, конечно, - усмехнулся Дезстроук, подойдя к журнальному столику, схватил пульт и включил старый чёрно-белый телевизор, по которому транслировали прямой эфир очередных новостей. Диктор быстро читала информацию по листкам бумаги, и было очень трудно разобрать то, что она говорит, единственные слова, произнесённые ею, эхом донеслись до Слейда Уилсона. От удивления мужчина выронил пульт, так как не думал, что всё может обернуться именно так. Женщина ещё раз повторила свои слова: "…Несколько часов назад полицейские нашли в своей квартире труп миллионера и основателя крупной научной корпорации Нормана Озборна с несколькими ножевыми ранениями. По данным, полученным сегодня утром, убийцей является некий Слейд Джозеф Уилсон, более известный в узких кругах как наёмник Дезстроук…" - Вот теперь-то ты мне веришь? – задал вопрос Уэйд. Одноглазый наёмник нервно сглотнул и мысленно согласился со своим новым приятелем…***
Супермен сидел в своём кабинете, рассматривая в очередной раз совместную фотографию с Лоис Лейн. Он готов был сделать всё, лишь бы вернуть свою возлюбленную с того света. Он потерял рассудок, он потерял чувство долга и меры; для Кларка теперь не существует границ, ведь он сам их нарушил. До его чуткого слуха дошёл звук трепещущей ткани, и Кэл-Эл повернул голову: в его кабинете оказался его старый друг, который пришёл сюда не для душевных разговоров. Бетмен пришёл остановить Кларка, но он не спешил пока наносить свой удар первым. Для начала ему просто хотелось поговорить с тираном Америки, если уже не всего мира. Уэйн присаживается в удобное кресло напротив Супермена и, оценив его презирающим взглядом, задаёт лаконичный вопрос: - Для чего? Супермен хмурится, так как понимает, что этот разговор не приведёт ни к чему хорошему. Он отодвигает фотографию мёртвой возлюбленной в позолоченной рамочке в сторону и, сцепив пальцы, отвечает: - Тебя это так волнует? - Да, Кент, волнует, - Бетмен даже сейчас остаётся спокойным и невозмутимым, хотя он прекрасно понимает, что Кларк, если его разозлить, может запросто убить его. – Ты совершаешь большую ошибку. Взгляни на улицу; разве ты этого хотел? Чтобы люди, словно крысы, боялись выходить на улицу, осознавая, что приспешники героя, в которого они верили, могут их убить? Ты зашёл слишком далеко. И не думай, что я не знаю, кто убрал Нормана с дороги. - Таких людей, как Норман, просто необходимо ликвидировать, - Кларк встал и повернулся спиной к старому другу, смотря в окно и ощущая ночную прохладу на своём лице. – Они мешают нам развиваться, как личностям. Они будут мешать, буду дальше создавать тех, кого мы в последующем уничтожим. Норман – ещё один ублюдок, с которым мы когда-то сражались. Но теперь… Мир должен быть очищен от всякой заразы. - Заразы? – Брюс вздыхает. – Зараза на данный момент это ты, Кент. - Я делаю это всё ради Лоис! – выпалил Супермен, резко оборачиваясь и переворачивая рабочий стол. Рамка с фотографией летит на пол, и стекло в ней разбивается острыми осколками. - Лоис давно мертва, Кент. Не обманывай себя. Бетмен пытается достать камень зелёного оттенка, который должен будет остановить Супермена, но Кларк, почувствовав западню, быстро и резко хватает бывшего товарища по команде за запястье и резко дёргает. Неприятный хруст костей, и Брюс стиснул зубы, боясь закричать, ведь боль от перелома в нескольких местах – невыносима. Но Кент на этом не останавливается: он ломает вторую руку и через силу берёт вредный камень криптонит и выкидывает его. Да, камень лишает криптонцев сверхъестественной силы, но когда злость и агрессия берут вверх – уже нет границ какой-либо силы. Кларк отцепляет руку и сквозь зубы произносит: - Прочь. Брюс спокойно уходит, не чувствуя обоих рук. Он уходит так же, как и появился в кабинете Супермена – через окно, сказав ему напоследок: - Бог нам судья, Кларк. И он судья тебе. - Бог – это я! – выпалил Супермен, гордо ударив себя в грудь. - Нет, - покачал головой Брюс, - ты никогда им не был. И уходит. Супермен не провожает взглядом своего старого друга, не желает ему мысленно удачи… В списке врагов Кэл-Эла появился ещё один человек, которого он смело может назвать с этой минуты предателем. Кларк принимает, как он сам считает, единственное верное решение: взяв в руки микрофон, он приказывает своей армии: - Начать зачистку всего мира! Конец связи. И с этой минуты уже нет разделения на чёрное и белое. Все будут уничтожены, кто будет против политики Супермена. Ведь это он делает не ради себя. Это всё он делает ради Лойс Лейн. И Брюс Уэйн, услышавший страшный приказ через шпионскую рацию, через силу набирает на телефоне сообщение, которое через секунду будет отправлено человеку, с которым Брюс никогда прежде не работал, но хорошо его знает: «Мне нужна твоя помощь, Стив. Это касается Кларка Кента». И кнопка «Отправить» решила дальнейшую судьбу.