Змеиные дела

— Мег, детка, что с тобой? — не слишком внятно спросил мой отец, покачивая в ладони широкую рюмку коньяка на низкой ножке и взволновано глядя на меня. Нет, он не был пьян, напротив, мне всегда казалось, что у него иммунитет к алкоголю: каждый вечер, возвращаясь после трудов, кхм, праведных, он всегда любил пропустить рюмашку-другую, пока, наконец, не засыпал в своем кожаном кресле, смачно похрапывая. Именно это было сигналом к тому, что папу пора укладывать в кровать. Сегодня он, как и всегда, был одет в строгие брюки со «стрелкой», голубую рубашку и черный пиджак. Волосы он предпочитал укладывать очень мужественно, на манер опасных парней-мафиози из фильмов, зачесывая назад в маленьких хвостик. — Этот гребаный колледж — полная задница! — резко крикнула я, все еще держа в руках мокрую от супа школьную сумку. Отец и бровью не повел: привык, наверное, к «вспышкам ярости» своего «маленького ангела»... — Ну малышка, все не так плохо... — начал было он, но принюхался, — ох, святой доллар, что случилось? Почему ты мокрая? — отец только сейчас заметил на мне пятна от чудесного супца из столовой и удивленно стал меня разглядывать. Честно говоря никогда не любила всего этого кудахтанья: всегда предпочитала слюнявым поцелуям и слащавым утешениям воодушевляющий хруст новых долларовых бумажек. Что поделать, я человек деловой. — Перестань, папа! Одна тупая первокурсница сегодня окатила меня вонючей рыбной похлебкой, на которую не позарился бы даже бродячий кот! Ничего необычного, каждый день в супе купаюсь! — огрызнулась я и нахально схватила со стола отцовскую бутылку коньяка. Широким и душевным жестом запрокинув голову, я приложилась к ее горлышку, провокационно глядя на папу. Его это особенно не смутило: чуть приподняв свою широкую рюмку, точно салютуя мне, он тоже сделал глоток и усмехнулся: — В другой раз лучше купайся в спагетти с томатным соусом, ну помнишь, как мы в Италии ели, еще с такими маленькими фрикадельками: они так аппетитно пахли... — и мистер Бенкс мечтательно прикрыл глаза. — Спасибо что утешил, и дал отличный совет, папочка! А ты в следующий раз пей коньяк из стакана, а то по твоим тонким эссысканным бокалам сразу видно, что ты гомосек! — в который раз за день я чувствовала близость апоплексического удара от ярости, и, метко отправив в полет сумку класса «воздух-папа», бодро махнувшую мне на прощание прилипшей макарониной, побежала по лестнице в свою комнату. Последним, что я увидела, было глупое и смущенное папино лицо.