Змеиные дела

      Я резко открываю глаза и вскакиваю с кровати с бешено стучащим сердцем. Тяжело дыша, я понимаю, что это был всего лишь кошмар... но все мое тело такое тяжелое, словно налитое свинцом. Неужели я разжирела? Полусидя в кровати я отдышалась и громко выразила все свои соображение по поводу минувшей ночи: — Что за нахрен? Мать вашу Гитлер! Что за мразь! Тупой кошмар! Черт. Черт. Черт. – я в запале продолжаю ругаться в пустоту, пока не замечаю изменившийся тембр собственного голоса. Я снова, медленно и по слогам произношу ругательство, вслушиваясь в звучание каждого слова. Мой голос какой то охрипший и... шипящий, будто это вовсе и не мой голос... Я потерла горло рукой, надеясь, что я просто охрипла от крика, внезапно нащупав какими-то чужими, странно-холодными и длинными пальцами весьма выразительный кадык. Хрен с ним, в это утро меня ждали новости и похуже: я поднимаю руки к глазам, желая обнаружить причину такой чужеродности пальцев, и понимаю, что слово «чужие» в этом случае еще очень и очень толерантно описывает произошедшее. Тонкие, длинные, трупно-бледные, с громадными узловатыми костяшками пальцы, венчали трубчатые, желтовато-коричневые когти.       Я вскрикиваю. — МАТЬ ВАШУ, ЧТО ЭТО? НУЖНО СРОЧНО К КОСМЕТОЛОГУ... похоже я что-то съела... о черт! – Я вскакиваю с кровати и бегу в ванную скорее намазать руки кремом. Ногой захлопываю за собой дверь и открываю навесной шкафчик над раковиной. Взгляд падает на «крем для рук с лепестками розы», стоящий рядом с прочими баночками-скляночками. Дверца шкафчика захлопывается, демонстрируя мне гладкий зеркальный фасад... Я полностью погружена в отвинчивание крышечки, и только густо намазав ручки кремом, я относительно успокаиваюсь, и поднимаю взгляд на зеркало, оттуда на меня злобно смотрит обтянутый зеленоватой кожей череп с красными глазами-щелками. И тут, наверное, самое время упасть в обморок, что я непременно бы и сделала, если бы могла так легко забить на собственную внешность. С трудом оторвавшись от созерцания глаз, я продолжила изучение будущего поля боя. Итак, нос... если это вообще был нос: две маленькие щелочки посреди лица, точно у змеи (брр), губы настолько тонкие, что их при всем желании не удалось бы накрасить помадой. Я скидываю бретельки ночнушки, и она падает к моим ногам, открывая взору ЗРЕЛИЩЕ. Бледное, тощее, откровенно мужское тело, без единой волосинки (ну хоть где-то должен быть плюс). Я с трудом осознаю происходящее, кажется, мое сознание балансирует где-то на грани между помешательством и обмороком. Я все еще не соотношу это тело с собой, и исключительно ради эксперимента поднимаю правую руку. Монстр в зеркале делает то же самое. И мы с ним на пару орем: — МАТЬ ВАШУ!!! ЧТО ЭТО? ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ААААА! ЧЕРТ! ЧТО ЭТО? КАКОГО ХРЕНА? – Я кричала в пустоту и мой высокий шипящий голос отдавался эхом в ванной комнате. Я орала благим матом и перебирала все известные мне ругательства и их комбинации. Мои глаза увеличились до размера теннисного мяча, когда я попыталась нащупать свою грудь. Снова заорав, я, как сумасшедшая, продолжала хватать себя за разные части тела, пытаясь вырвать свое сознание из этого существа. — ЧТО ЭТО? НЕВОЗМОЖНО! ЭТО НЕ ТАК! – я оперлась на раковину и попробовала отдышаться, но стоило мне снова посмотреть в зеркало как я заорала снова: — ЗАДНИЦА! ЭТО ПОЛНАЯ ЗАДНИЦА! ТАК НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! – истерично верещала я, до боли молотя руками об твердые края раковины и аккомпанируя себе топотом босых ног. Крем давно вывалился из моих рук и я чуть не поскользнулась на жирной лужице. Наконец, немного успокоившись, я услышала бешеный стук своего сердца, и почувствовала, как все мое тело мелко дрожит от страха. Я, никогда никого и ничего не боявшаяся, тряслась как лист на ветру: королевы красоты больше не было. И дальнейшей жизни, видимо, тоже. Дрожа, я сползла по стене вниз, и уселась на полу, оцепенев от немого ужаса. В дверь ванной постучали, и я услышала голос папы: — Детка, все в порядке? Ты кричала? – отец снова нерешительно постучал: должно быть подумал, что я тут жука увидела и теперь истерю. Он не решился открыть дверь снаружи ключом, видимо, побоявшись застать меня в неглиже или с парнем в душе. Я постаралась унять дрожь в голосе и пробормотала в ответ: — Пап... все нормально, мне просто на задницу кипятком брызнуло, вот я и вскрикнула... все хорошо, – отца, видимо, такой ответ не устроил, и он продолжил допрос с пристрастием: — Ты сильно ругалась... и что с твоим голосом? Я совсем забыла, что все еще звучу как пьяный тюлень в пик спаривания, и притворно откашлялась, стараясь сделать голос понежнее: — Я, похоже, простыла... пап не мешай мне принимать душ! — Душ? Без воды? – нет, вы только посмотрите какая бдительность! — Как раз залезаю! Я подползла к душевой кабине и забралась туда прямо в одежде, быстро нажав на рычаг. В ту же секунду меня окатило струей холодной воды. Услышав привычный плеск, папочка поубавил свою подозрительность: — Ну ладно, я жду тебя за завтраком! Послышался скрип лестницы и громкие шаги его оксфордских ботинок по ступеням. Папа ждет меня на завтрак? Мне кажется, или его приятный аппетит слегка поубавится, если с ним за стол усядется змееподобный мужик? Скорее всего...       Стоя под холодным душем я не чувствовала никакого холода: мне казалось, что холод живет во мне, что он часть меня... будто я была между миром живых и мертвых. Я опустила рычаг, выключая воду, и мокрыми ногами ступила на пол. Промокшая, но изысканно-красивая красная ночнушка обтягивала мое бледное мужское тело. Я отошла к двери, чтобы наконец-то разглядеть себя в зеркале в полный рост: все тот же змееподобный красноглазый мужчина, правда, с готичненькими подтеками туши под глазами. Кружевная ночнушка полностью дополняла образ старого, отошедшего от дел трансвестита — я, наверное, могла бы от души посмеяться, если бы сама не была этим дурацким уродом. Еще долго, словно завороженная, я пялилась на это тело, и, наконец, закончила осмотр разглядыванием плоской неаппетитной задницы и суховатой, но мускулистой груди. Решившись отпереть дверь, я быстро распахнула ее и высунула свою змеиную морду через порог, убедившись в том, что коридор был пуст. Я бегом обмоталась полотенцем и выскочила из ванной, направившись прямиком в свою комнату. Топот был такой, словно по дому мчался слон-тяжелоатлет. Наконец добравшись до спальни я чудом разминулась с горничной, успев незаметно скрыться в своем «логове» хлопнув дверью.