Нейтральная зона

Сны явились кошмарами. Пришли из самых глубин, мазнули кровавым языком сердце, налили в высокий бокал страх, щедро замешанный на происходящем. Регина металась на диване, не открывая глаз, а под дрожащими веками ее роились и множились ужасы, от которых было не убежать. Она не проходила границу. Чужие руки хватали ее тогда, когда до цели оставался один единственный шаг, утаскивали назад, швыряя в пропасть, и у той пропасти не было дна. Генри погибал. Регина приходила по верному адресу, а Эмма уже который месяц оплакивала их сына, сбитого автомобилем. Во сне Регина плакала тоже, не зная, что плачет и наяву. Иногда погибал не Генри, а Эмма. Регина думала, что это не тронет ее, но плакала не меньше, и сердце болело почти так же сильно, как при мысли о смерти Генри. Среди размытых сновидений Регина видела себя в черном и Генри в строгом костюме рядом с могилой, на которой лежали две белых розы. Сны сменяли друг друга с поистине катастрофической скоростью, и ни в одном из них Регина не была счастлива. А когда Крюк, яростно хохоча, склонился к ней с фразой, как рад он был стать Генри настоящим отцом, Регина вскочила, сквозь ускользающий кошмар слыша свой крик. Было светло. Полубезумным взглядом Регина обвела комнату, смутно чувствуя, как дрожь пробивает тело. Она проспала весь предыдущий день и всю ночь? Наверное. Так бывает, когда слишком сильно устаешь. А переход из мира в мир не простая прогулка в собственном саду. По горло завернувшись в одеяло и часто моргая, Регина медленно приходила в себя, вспоминая все, что случилось накануне. Первым делом она взглянула на руки, на ладони. Чернота с пальцев никуда не делась, но ее и не стало больше. Это не могло не радовать, и на порыве Регина оттянула футболку, в которой спала, заглядывая под нее и надеясь не увидеть той карты порезов, что была на теле вчера. Они остались, конечно же. Это явилось одновременно и облегчением, и проклятием: Регина не хотела бы забыть о том, сколь много отдала она для того, чтобы оказаться здесь. - Эмма! Генри? – неуверенно позвала Регина, проводя ладонью по влажному лбу, убирая налипшие на него пряди. Тишина пришла к ней с ответом, а чуть позже, заставив себя подняться, Регина обнаружила на кухонном столе короткую записку, придавленную яблоком. Лицо Регины исказилось на мгновение. Яблоко было зеленым. Регина, мы не стали вас будить. Чистая одежда в ванной, аптечка там же. Ключи на крючке рядом с дверью. Холодильник не заперт. Эмма и Генри. Регина пару раз перечитала записку прежде, чем поняла, что ищет в ней. А поняв, скомкала бумажку и швырнула ее в мусорное ведро. Она всегда оставляла Генри записки, прибавляя в конце «Целую, люблю». Эмме не с чего поступать так же, какие глупости! И как только в голову пришло? Яблоко оказалось кислым, но Регина доела его. Яблоки преследовали ее всю жизнь, теперь и здесь. Ну, что же… В ванной действительно оказалось все то, о чем говорилось в записке. Еще одна футболка… Регина усмехнулась: что-то в этой жизни никогда не меняется. Эмма и в Сторибруке предпочитала спортивный стиль одежды. Эмма в Сторибруке… Вода лилась из забытого душа, а Регина рассматривала в зеркале свои порезы и думала о том, что сказала ей вчера Эмма. Не может же она врать? Регина нехотя, но отмела эту мысль как самую очевидную. В конце концов, Эмма не столь умна, надо признать этот очевидный факт. Да и есть ли смысл в том, чтобы скрывать вернувшуюся память? И ладно Эмма, но Генри тоже ничего не вспомнил, уж он-то бы притвориться не сумел. А Регина еще надеялась, что не захотел бы. С другой стороны… Регина медленно встала под льющуюся на плечи воду. С другой стороны, она тоже не спешит рассказывать Эмме все, что случилось в Зачарованном Лесу. Не потому ли, что здесь и сейчас у нее есть все, что нужно для счастья? Регина не чувствовала себя виноватой. Она прекрасно понимала: стоит Эмме все вспомнить – и они отправятся выручать тех, кто не может спасти себя сам. И там, снова, как в старые добрые времена все будет не для Регины. Эгоизм никуда не делся, как бы Регина ни старалась избавиться от него, жертвуя собой. Белоснежка порывалась перейти границу между мирами. Она искренне считала, что именно присутствие матери поможет Эмме все осознать. И продолжала считать так до тех пор, упорствуя в своем мнении, пока Чарминг не встал на сторону Регины. Тогда это явилось шоком для всех, и, кажется, даже для самого принца. Но, так или иначе, это по-прежнему было проклятие Регины, только она могла что-то с ним сделать. Если, конечно, его вообще возможно было снять. Регина осторожно мылась, не в силах не задевать порезы и не чувствовать дискомфорта. Сейчас казалось, что прошло много времени с момента, как новое зло вторглось в Зачарованный Лес и принялось устанавливать свои порядки. На самом деле едва ли минули сутки, оказавшиеся столь насыщенными. Регина гораздо меньше играла бы с мыслью о том, чтобы снова увидеться с сыном, если бы не Белоснежка и принц: они удерживали ее на месте, будто бы для того, чтобы дать шанс Крюку. Ухмылка исказила губы Регины. Она уперлась ладонями во влажную стенку душа, подставляя под струи воды затылок и шею. Шанс Крюку… Зачем ему этот шанс? Чтобы попытать счастья с еще одной женщиной, которая, как выяснилось, даже не любит его? А вот ей этот шанс был нужен гораздо больше. Генри – ее сын, кто бы там что ни говорил. И это ее право – вернуть свое Долго и Счастливо. Или хотя бы попытаться. С каждой минутой нахождения здесь Регина все больше убеждалась, что искупила свою вину. Какое наказание может быть сильнее того, чтобы собственноручно отказаться от счастья в пользу врага? И Снежка, и Эмма – обе они получили то, к чему стремились. Регина же, пытавшаяся лишить их этой возможности, проиграла. Проиграла самостоятельно и сознательно. Никто не знает, сколько споров с собой ей пришлось для этого вытерпеть. И никто никогда этого не узнает. Регина помотала головой, чувствуя, как капли воды стекают по спине. Зло было зеленого цвета. Такого же, как проклятие Пэна, которое в последний момент Регина сумела изменить. Зло проходило мимо цветущих деревьев, и те сбрасывали листья, черневшие на лету. Зло было бессмысленно. У Регины всегда была цель – по крайней мере, она так считала. Новое зло, пришедшее в Зачарованный Лес, убивало просто так. Потому что могло. Потому что хотело. И Регина, неожиданно для себя самой, оказалась в лагере Белоснежки. Потому что как там говорится? Враг моего врага – мой друг. Регина понятия не имела, кому первому пришло в голову, что Эмма поможет. Идея казалась нелогичной: какое отношение Эмма имела к этому проклятию? Но, немного поразмыслив, Регина поняла: проклятие сменило лишь хозяина, по сути оставшись прежним. И условия для его исчезновения тоже остались. Эмма все еще была Спасительницей – пришло время напомнить ей об этом. Регина ступила босыми ногами на успевший слегка нагреться пол и снова посмотрела на себя в зеркало. Вчера, когда Эмма прогнала ее, появился страх, что все будет сложнее, чем думалось. Регина уже начала готовить себя к осаде, не желая сдаваться, но удача внезапно улыбнулась ей половиной рта. Улыбка вышла, как в кривом зеркале, однако начало было положено. Эмма помнит ее, так или иначе. Осталось придумать, как рассказать ей всю правду и не нарваться на стену непонимания и отторжения. Регина отлично понимала, как может среагировать на рассказы о волшебстве человек, который с этим самым волшебством никогда не сталкивался. Эмма снисходительно относилась к Генри, потому что он был ребенок и ее сын, но как она может повести себя, услышав такие рассказы из уст взрослого человека? Не будет странным, если она сочтет Регину сумасшедшей и выставит из квартиры во второй раз. Регина усмехнулась, натягивая чистую футболку. Эмма в своем репертуаре. Сначала делает, а потом думает. И не настаивает на ответах, которые совершенно необходимы во всем, что происходит. И все же она тоже немного сумасшедшая: кто оставляет в своем доме смутно знакомого человека? Более того – рассказывает, где лежат ключи? Разумеется, Регина не воспользуется полученными знаниями в корыстных целях, но откуда об этом знать Эмме? Вся в своих родителей. Регина подумала про Чармингов без привычного раздражения: видимо, тот факт, что они слишком далеко, играл важную роль. После душа порезы перестали саднить. Вспомнив, что стоило бы смазать их, Регина, чертыхаясь, вновь принялась раздеваться. Оставшись в нижнем белье, она взяла баночку с мазью и осторожно начала обрабатывать те места, к которым, по понятным причинам, не дала вчера прикоснуться Эмме. Это беспокоило Регину. Не Эмма, конечно, и не ее внезапная забота, а порезы, которые, казалось, и не думают заживать. Вот вчера она снова отдала немного крови пустоте между мирами. Сколько еще? Она не готова работать донором вечно. Все это должно прекратиться, как только она вернется в родной мир. С другой стороны, жертва за прошлое проклятие была гораздо хуже. Кровь, рано или поздно, но перестает течь. Одиночество для нее не прекращалось, как бы она не старалась. Генри напугал его на пару лет, но оно вернулось вновь и уже не уходило. До появления Эммы. Регина еще смазывала бедра, когда раздался резкий стук в дверь. Конечно, надо было затаиться. Конечно, надо было подумать, что у Генри и у Эммы есть свои ключи, они точно не станут стучать. Конечно, надо было одеться. Регина поняла все это в тот самый момент, когда распахнула дверь и увидела за порогом Крюка с поднятой для очередного стука рукой. - Эмма, как ты изменилась за ночь, - удивленно проговорил он, взгляд его без тени смущения скользнул по Регине. – Пыталась свести татуировки, красотка? Крюк осклабился, видя, как тень гнева легла на лицо Регины, и быстро всунул сапог в щель между дверью и косяком, когда Регина попыталась закрыться от неожиданных гостей. - Это не твой дом, королева, нечего тут распоряжаться, - он пинком распахнул дверь снова и вошел, ничего не боясь. Регина молча отступила назад, даже не думая стесненно прикрываться. Не распоряжаться? Что же он тогда сам себя пригласил? Закрыв за собой дверь, Крюк пригладил двумя пальцами бородку, все еще изучая Регину. - Что ты здесь делаешь? – хмуро спросил он. – Да еще в таком виде? Регина, по-прежнему молча, отошла к дивану и принялась одеваться, спиной чувствуя тяжелый взгляд Крюка. - Это – твоя жертва, королева? – внезапно поинтересовался он, и, хотя Регина не планировала отвечать, но все же отозвалась: - Да, - она покосилась в сторону нежеланного гостя. - Что насчет твоей, пират? Крюк хмыкнул, вскидывая голову. - Уж побольше твоей, будь уверена, - он звучал хмуро, будто был чему-то очень не рад. Одевшись, Регина пригладила волосы и повернулась. - У тебя ничего не вышло, зачем ты вернулся? Она чувствовала, что должна избавиться от него. Заставить вернуться домой, любым способом. Регина верила - знала, - что так нужно. Переход абсолютно безопасен лишь для одного. Чтобы прошел второй, должно истечь необходимое количество времени. Регина не выждала его. Она думала, что ее расплата – отсутствие магии. Вероятно, она ошиблась. Ей не хотелось проверять, потому нужно было отослать Крюка прочь. Как? Совсем другой вопрос. Крюк, разумеется, не собирался уходить даже из квартиры Эммы, что уж говорить об этом мире. Он стоял, довольно щурясь, и все смотрел на Регину так, будто подозревал ее в чем-то. - Где Эмма? - Ее здесь нет. - Ты убила ее и снова подправила Генри память? Крюк, видимо, думал, что шутит, но Регина не засмеялась. Тогда пират потер лоб. - Давай начнем сначала, - без тени смущения повторил он. – Она вспомнила тебя? Регина хотела соврать. Сказать, что да, у них все хорошо, и вечером они отправляются обратно после того, как Эмма уладит свои дела. Но вместо всего этого лишь нехотя произнесла: - Нет. Только… частично. Крюк сам себе разрешил усесться на диван и теперь смотрел на Регину снизу вверх. - Как это? – он поднял брови, округляя подведенные черной краской глаза. Регина передернула плечами. - Она помнит Сторибрук. Но не откровения про Зачарованный Лес. И я для нее – всего лишь мэр. Последнее, к удивлению, сообщить оказалось сложнее всего. Всего лишь мэр. Не враг, не друг, не приемная мать Генри – человек, с которым Эмма случайно познакомилась во время пребывания в Сторибруке. Ирония судьбы, не иначе. Регина никогда не представляла себе, что будет завидовать той своей копии из прошлого, которую с Эммой связывало гораздо больше. Крюк какое-то время обдумывал услышанное, затем кивнул. - Ты даже не врешь, - с удовлетворением констатировал он. – Это вяжется с тем, почему она не вспомнила меня: я в ее жизни появился гораздо позже. Регина ощутила, как гнев заполняет сердце. Хотелось ударить в Крюка магией. Прочистить ему рот и мозги, а после вышвырнуть вон. Не врет… С чего он вообще взял, что кто-то станет ему врать? Она благополучно забыла, что собиралась поступить именно так. - Тебе нечего тут делать, - сказала Регина раздраженно. – Эмма не вспомнит тебя в ближайшее время. - Это еще почему? – хмыкнул Крюк. – Потому, что ты ей не позволишь? Он встал и подступил к отшатнувшейся было Регине. - Я пришел сюда первым, милочка, если ты забыла. И я… заставлю ее… меня вспомнить. Его решительный вид внезапно вызвал в Регине отвращение, как и слова с правильно подобранными акцентами. Правильными настолько, насколько Крюк вообще мог говорить что-то правильное. Регине вдруг пришло в голову, что они фактически делят сейчас Эмму. Они, которым следовало бы объединиться, чтобы общими усилиями вернуть ей память, сейчас стояли друг напротив друга и не собирались уступать. Регина видела это в глазах Крюка. Непримиримость, злость, уверенность в том, что прав только он, что только ему должны достаться лавры победителя. Что же, она в этом тоже уверена, тут они на одной линии. - Это не игра, Крюк, - разомкнула губы Регина, не сводя взгляда с пирата. – А даже если и она, то мы в нее не играем. Ты забыл? Наш дом хотят уничтожить. Киллиан внезапно хохотнул и достал из кармана фляжку с ромом. Сделал жадный глоток, Регина невольно проследила за тем, как заходил кадык на его шее. - Ты тоже когда-то хотела уничтожить наш дом, - вызывающе бросил Крюк, утирая рот. – Что изменилось? Регина расправила плечи. Улыбка зазмеилась у нее на губах. - Вот именно, - вкрадчиво отозвалась она. – Не получилось у меня – почему я должна допустить, чтобы это вышло у кого-то другого? Регина не думала так на самом деле. Но что-то подсказывало ей, что эта версия поведения будет для Джонса более правильной и ожидаемой. Так и вышло: Крюк ухмыльнулся, понятливо и развязно. - Бережешь свое для себя, твое величество? Регина не соизволила ответить ему. Скрестила руки на груди, чуть морщась от того, что ткань футболки елозит по изрезанной коже. А еще от того, что такой стиль в одежде совсем ей не нравился. Как может Крюк воспринимать ее серьезно, когда она стоит перед ним в подобном виде? Она все еще Королева, а Королевы выглядят соответствующе, будь они в сказке или в реальности. - Я хочу дождаться Эмму, - нагло заявил Крюк, осматриваясь. Регина бросила взгляд на часы. Почти полдень. Когда Генри возвращается из школы? - Почему она впустила тебя, а меня – нет? – вдруг продолжил Крюк, но совершенно не в тему. – Что ты ей сказала? Чем купила? Или девочка девочку поймет всегда? Он стеснялся своего провала, отчаянно и мучительно стыдился, Регина читала это в его взгляде, а потому говорил первое, что приходило на ум, будь оно даже абсолютной ерундой. - Тебе лучше уйти, - холодно проговорила Регина. – Если Эмма выставила тебя, вряд ли она обрадуется, увидев, что ты вернулся. Не надо было открывать дверь. Она не в своем доме, она не имеет права впускать сюда посторонних. А Крюк посторонний, совершенно очевидно. Пират дернул бровями, вновь расплываясь в ухмылке. - Ты будешь решать за нее? – он вертел в руках фляжку, а потом вдруг подступил к Регине, обдав ее запахом рома. - Будешь? Регина не собиралась ни за кого решать. Она знала лишь, что ей надо вернуть Генри, а значит, и Эмму. И Крюк будет только мешать. - У тебя уже не получилось, морская крыса, - повторила Регина. – Не стоит злить магию, лучше возвращайся Крюк заиграл желваками на скулах. - Возвращаться – и дать тебе возможность сделать все? О, нет, - он склонился к Регине еще ниже, и она отодвинулась, планируя дышать, а не глотать пары алкоголя. - Или, - в глазах Крюка вдруг сверкнуло понимание, - ты вспомнила вдруг, что для второго переход сюда сопряжен с гораздо большей опасностью? Испугалась за свою шкуру? Если бы Регина не видела, что пират сам испуган не на шутку, она влепила бы ему пощечину. От всей души, от всего сердца. Потому что действительно испугалась. Но никто не должен был об этом узнать. - Если Эмма дорога тебе, - Регина покачала головой, - ты уйдешь и не станешь тревожить ее. По крайней мере, сейчас. Она намеревалась сыграть на чувстве вины. Оно есть у каждого, Крюк наверняка не исключение. - Вот потому я и не уйду. Потому что я люблю ее, - Крюк решительно выдвинул вперед челюсть и свой последний аргумент. Регина задержала дыхание, не думая о том, почему у нее участилось сердцебиение. Крюк все портил, наверняка, прекрасно понимая, что его действия не приведут ни к чему, раз уже не привели. Это лишало терпения, это вынуждало пытаться дышать размеренно, чтобы не испортить все окончательно: делать Крюка абсолютным врагом не входило в планы Регины. Ей больше ничего не оставалось. Она понятия не имела, как еще можно избавиться от Джонса до прихода Эммы: это казалось очень важным сейчас – освободить квартиру от присутствия посторонних. И Регина, отказавшись рассуждать и прикидывать, приняла то единственное, что вдруг пришло на ум, за правильное решение. - Я тоже… Она не смогла добавить «…ее люблю», но всерьез полагала, что все понятно и так. Это была слишком крайняя мера, для которой требовалась определенная доля сумасшествия. Однако что нормального было во всей этой ситуации? К голове прилила кровь, Регине стало почти стыдно за свои слова. За свою откровенную, такую явную, ложь. Заслужила ли ее Эмма? Раньше Регина сделала бы все, чтобы Эмме было плохо, однако на границе Сторибрука они расстались почти друзьями. Почти… Такое маленькое и такое важное слово. Но одно лишь выражение лица Крюка стоило этой огромной лжи. Он попятился назад, продолжая ухмыляться, видимо, по инерции. Регина молча следила за ним и, улучив момент, практически вытолкала из квартиры, поспешно захлопнув дверь. Прижалась к ней спиной, с дрожью ожидая, что Крюк начнет колотить, чтобы его впустили обратно. Тишина. Регина долго стояла, не шевелясь, затем осторожно посмотрела в глазок. Пустой коридор. Никого. Уход Крюка должен был бы принести облегчение, однако Регина чувствовала, как внутри свербит что-то, что очень хотелось почесать. Она солгала. Солгала о том, что было важно Крюку. Солгала, чтобы выйти вперед, устремившись к ленточке победителя, хотя не собиралась играть. Регина подошла к окну, глядя на оживленную улицу, по которой носились автомобили и пешеходы. Зачем она сказала, что любит Эмму? Что за глупость пришла ей в голову? Откуда что взялось? Генри – вот зачем Регина стремилась сюда, спешила изо всех сил, неловко прикрывшись спасением Зачарованного Леса. Генри был, есть и навсегда останется средоточием всех ее мыслей и побуждений. Ради него она готова на все. Регина усмехнулась вдруг. Ради него она оказалась способной сказать, что любит Эмму Свон. Прошло несколько часов прежде, чем в замочной скважине заворочался ключ. Регина, задремавшая на диване, с тревогой вскинула голову. - Вы здесь, - в голосе Эммы, вставшей на пороге, слышалось неприкрытое удивление. Регина пожала плечами. - А где еще я могу быть? Эмма переступила с ноги на ногу, не спеша закрывать дверь. - Я думала, что, может быть, вы ушли. Я бы так и сделала, наверное. Не было у нее веры в собственные слова. Регина отчетливо слышала, что за удивлением Эмма пытается скрыть радость. От ее присутствия здесь? Нелепо. - Как вы себя чувствуете? – Эмма повесила свою связку ключей рядом с ключами, которые она оставляла Регине. Регина подавила желание спрятать руки. - Все нормально. А где Генри? – как можно равнодушнее спросила она. Эмма, наконец, вошла в квартиру и принялась стягивать куртку. - У него сегодня бассейн, - отозвалась она, не глядя, затем повернулась. – И это хорошо: мы сможем поговорить. Сердце Регины учащенно забилось. Она встала, неотрывно смотря на Эмму. - Да. Давайте поговорим. Я уверена, что вам хотелось это сделать еще вчера. Это хотелось сделать и самой Регине, что уж там греха таить. Эмма пригладила светлые волосы, неловко улыбнулась и развела руками. - Так зачем же вы здесь? Я могу чем-то помочь? Она смотрела прямо и открыто, Регина, при желании, смогла бы прочесть во взгляде Эммы все, что угодно. Кроме одного. Эмма по-прежнему не помнила Злую Королеву. Эмма помнила Регину Миллс, мэра из Сторибрука. И то Регина сомневалась, что воспоминания Эммы хотя бы наполовину соответствуют правде. Она не могла сказать ей сейчас. Просто не могла: Регина была уверена, что ничего хорошего из ее откровений не выйдет. А своим предчувствиям она привыкла доверять. Можно рискнуть, но как выпутаться, если все пойдет не так? Регина не умела и не любила рисковать. Даже тогда, когда Дэниэл умолял ее сбежать, она тянула до последнего. Мысли о Дэниэле тяжестью легли на сердце. Тень наползла на глаза Регины и не осталась незамеченной для Эммы, та шагнула вперед, встревоженно спрашивая: - Скажите же, что случилось? Регина не хотела плакать, но слезы сами покатились по щекам. Очень удобно. - Мой муж умер. Она не сказала ни слова неправды: когда-то давно она хотела замуж за Дэниэла и привыкала к мысли о том, что станет его женой. Лицо Эммы приняло сочувствующее выражение. - Мне жаль, - очень тихо сказала она. – Грэм был хорошим человеком. Как это случилось? Регина всеми силами скрыла удивление. Конечно же: если воспоминания возвращаются к Эмме столь причудливо, то она может помнить лишь Грэма в качестве супруга для Регины. Ведь Дэниэл умер задолго до всех этих событий. Регина тыльной стороной ладони утерла слезы. - Сердце, - глухо отозвалась она. – У него был инфаркт. И снова ни капли лжи. Хваленое чувство истины, принадлежащее Эмме, не сумело бы подсказать своей хозяйке ни о чем, потому что Регина не собиралась врать. Она всего лишь сообщала на самом деле произошедшие факты. Самым грустным во всем этом сейчас было то, что Регина не могла прекратить плакать. Слезы все текли и текли, будто дождались момента и теперь не остановятся, пока не иссякнут. - Господи, - Эмма стремительно шагнула вперед до того, как Регина успела понять, что происходит. – Регина, мне очень, очень жаль… Она обняла ее, крепко прижимая к себе. От Эммы пахло сыром и сдобой, от рук исходило тепло, и все это было настолько уютно, настолько по-домашнему, что Регина разрыдалась еще сильнее. Она плакала и вжималась носом в плечо Эммы, злясь на себя за то, что не может сдержаться. Когда последний раз она позволяла кому-нибудь обнимать себя? Да они даже с Эммой никогда не обнимались! Регина испуганно притихла, шмыгая носом, и пытаясь осознать, сколько перемен в ее жизнь может принести то, что сейчас происходит. Эмма же, явно посчитавшая, что Регина успокоилась благодаря ей, еще крепче обняла женщину и сказала куда-то в затылок: - Вам некуда было идти? И потому вы вспомнили обо мне? Это вновь было удобно: Эмма сама подсказывала нужные ответы. Регине оставалось только чуть разукрасить их для правдоподобности. - Да, - она заставила себя обнять Эмму в ответ, и это не было так уж противно. – У меня никого не осталось. Я нашла ваш адрес и… - Конечно, - торопливо перебила ее Эмма. – Вы можете жить здесь, сколько потребуется. Я только рада, что могу помочь вам. Она чуть отстранилась, блестя серыми глазами. - Вы можете считать нас с Генри своей семьей. Вы приютили нас тогда, и это самое меньшее из того, чем мы можем вас отблагодарить, - сказала Эмма тихо, тише, чем если бы непременно хотела, чтобы Регина ее услышала. Но Регина услышала. Услышала и поняла, что Зачарованный Лес подождет, в конце концов, там есть Белоснежка и Чарминг, они сделают все возможное. А здесь… Здесь нейтральная зона, здесь ничего не случится. Регина улыбнулась и кивнула. - Спасибо, - это прозвучало искренне, и взгляд Эммы стал еще теплее, если только это было возможно. - Но вы все еще должны рассказать мне, откуда у вас столько порезов, - она провела кончиками пальцев от запястья Регины до локтя. Прикосновение отозвалось чем-то непонятным для Регины, и она вдруг перехватила у себя мысль о том, что, люби она Эмму в действительности, это могло бы избавить их обеих от множества проблем. Очередная глупость! - Да, - согласилась Регина, отодвигаясь от Эммы подальше. – Я расскажу. Обязательно расскажу. Вот только придумает, что именно.