Нейтральная зона

Они ехали домой под аккомпанемент женщины, томным голосом поющей о панк-роке, хип-хопе и любимом свитере, который она будет ждать миллион лет*. Эмма молчала, неотрывно глядя вперед и лишь изредка – по зеркалам. Регина молчала вместе с ней, понятия не имея, что можно сказать или сделать. Будь на месте Эммы любой из мужчин – позиция была бы предельной ясной. С мужчинами Регина обращаться умела, для нее не составило бы труда обратить их в свою веру. Но, видимо, именно в этом и заключалась проблема. Эмма была женщиной – это раз. Два – Регина не должна была просто сыграть. Регина должна была в буквальном смысле стать тем персонажем, роль которого ей подобрала судьба. В окне мелькнули разноцветные пятна, Регина прижалась лбом к стеклу и вздохнула. Ей было даже немного жаль, что она ничего не почувствовала после поцелуя Эммы. Уже перестав испытывать к ней ненависть, граничащую с отвращением, Регина вправе была ожидать от такого разворота событий чего-то необычного. Более того: не признаваясь себе в том, Регина давно уже была непрочь завести кого-то, кто обнимал бы ее в ночи. Почему Эмма? Почему мироздание выбрало именно ее? Регина прикрыла глаза, сцепляя руки на коленях. А почему нет? У них есть Генри. У них есть общая цель, у них есть… Регина могла бы долго перечислять причины, которые позволяли ей пересмотреть свое мнение на отношения с женщинами в целом и с Эммой в частности, но все еще оставалось кое-что, с чем следовало смириться. Регина не могла влюбиться в Эмму, что, вероятно, требовалось от нее для возвращения магии. Она все прокручивала в голове поцелуй, оба поцелуя, и не чувствовала эйфории, не чувствовала трепета, да даже возбуждение обошло ее стороной на этот раз! Усмехнувшись, Регина чуть покрутила занемевшей шеей. Значит ли это, что сознание ее слишком плотно занято мыслями о волшебстве и зеленой твари? Или, быть может, систематическое прощание с кровью сделало организм вялым и больным? Регина повернулась и уставилась на профиль Эммы, то и дело подсвечиваемый мелькающими на улице огнями. Что с ними не так? Как случилось, что судьба столь крепко связала их невидимыми узами, что теперь приходится играть некие роли, чтобы не нарушить ход событий? Эмма живет чужими воспоминаниями, Регина подстраивается под них – кто из них более неправ? Регина, возможно, и хотела бы что-то изменить, прямо здесь и сейчас, но что именно? Она все еще не знала, как рассказать Эмме правду. Да и что теперь правда для них? Регина жаждала вернуть Эмме нужные воспоминания, но, после всего случившегося, не сочтет ли Эмма ее предательницей? Не обвинит ли в намеренном сокрытии информации? Что-то неприятное шевельнулось в груди Регины. Она хотела играть честно. Она пришла сюда, чтобы не нарушать правил игры, но как быть, если другие игроки забыли правила напрочь и придумали свои? Да и игра ли все это? Не слишком ли все серьезно? - Что? – спросила Эмма вдруг, не поворачивая головы. Регина вздрогнула и выпрямилась, садясь удобнее. - Что – что? – переспросила она бездумно. Эмма засмеялась, и это был необидный смех. Она по-прежнему не смотрела на Регину, но поза ее стала чуть более расслабленной, чем была до этого. - Я забрала все твои слова вместе с дыханием, когда поцеловала? Регина усмехнулась. Играть с Эммой - не значит ведь не иметь возможности ответить? - Скажем откровенно: это был не первый поцелуй в моей жизни. Вот так, вполне деликатный, но ясный намек на то, что поцелуй не стал венцом творения. По лицу Эммы сложно было сказать что-то определенное, однако губы она на мгновение поджала. А затем спросила: - И не последний? Регина не потрудилась скрыть улыбку. - Надеюсь, что нет. Она действительно надеялась. Эмма все же бросила быстрый взгляд в ее сторону, словно для того, чтобы убедиться, что правильно поняла. Регина же неотрывно смотрела на нее, пытаясь найти внутри себя нужные отклики. Признаться, она плохо понимала, что еще от нее требуется. Она давно избавилась от той непримиримой ненависти, что сжигала ее изнутри. Она отдала Генри, а вместе с ним и свое сердце, Эмме. Теперь пыталась отдать и свое одиночество – последнее из того, что у нее еще оставалось. Попытки не считаются? Нужен полновесный результат? Регина уже не настолько плохо относилась к Эмме, чтобы быть в восторге от возможности получить от нее желаемое, а потом просто сказать «спасибо». Они обе были в одной лодке, а теперь Эмма оказалась в той, которую смастерила для нее Регина – не самый лучший лодочных дел мастер, надо признать. И вот лодка дала течь, а Регина, вместо того, чтобы вытащить из нее Эмму, стоит и смотрит, как та тонет. Более того – помогает ей утонуть окончательно. Регина внезапно почувствовала себя полной сукой. Странное, давно забытое ощущение. Так она чувствовала себя рядом с Генри, когда он плакал и говорил, что мама обманывает его. Слезы текли по его родному личику, а Регина, собирая осколки сердца, уверяла сына, что он ошибается. Она так привыкла лгать, что даже ради Генри не могла перестать это делать, потребовалось вмешательство Эммы. И вот сейчас Эмма получает долю лжи, созданной специально для нее. Регина была уверена, что ничего этого по выражению ее лица прочесть невозможно. Однако Эмма ничего больше не сказала и ни разу не повернулась. Не смотрела на нее и Регина, погрузившаяся в свои тягостные мысли. До самого дома женщина с радио не прекращала бормотать, что любит кого-то больше всех стерв, вместе взятых, пока ди-джей смущенным голосом не объявил, что что-то случилось у них на станции, и они приносят свои искренние извинения. На этот раз Эмма не придержала дверцу для Регины. Зато Регина подождала Эмму у парадного, засунув забинтованные руки в карманы пальто и приподняв плечи. - Я завтра задержусь на работе, - рассеянно бросила Эмма, когда они очутились в квартире. – Возможно, надолго. Ты проследишь, чтобы Генри нормально пообедал и сделал уроки? Она закрывала дверь на замок и не увидела, какой радостью вспыхнули глаза Регины. - Конечно, - дрожь в голосе удалось сдержать. – И уроки, и сходим погулять. Это, несомненно, был подарок. Под стать прорвавшейся на считанные минуты магии. Эмма потерла лоб, принимаясь стягивать пальто. - У него дополнительная физкультура, думаю, он вымотается, - она сняла сапоги и босиком направилась в комнату Генри, стараясь не шуметь. Включила свет в коридоре и осторожно приоткрыла дверь. Регина задумчиво смотрела вслед, теребя шарф и забыв, что ей тоже надо раздеться. Среди радости от предстоящего дня с сыном мелькнуло вдруг отчего-то далекое воспоминание о том, что когда-то они с Эммой творили магию вместе. Да стоит ли далеко ходить? Генри – вот она, самая настоящая магия, которую они невольно разделили между собой.

***

Эмма задержалась на следующий день, как и обещала. А потом еще один вечер Регина и Генри провели вместе. И еще один. И еще. Эмма уходила засветло, возвращалась после полуночи, иногда, сквозь сон, Регина слышала, как ворочается в замочной скважине ключ. Тогда она приоткрывала глаза, полные сонного дурмана, и смотрела на призрачный силуэт Эммы, тихо передвигающийся по квартире. Всякий раз Регина рассеянно думала, что Эмма склонится к ней и поцелует, но Эмма этого не делала, и наутро какое-то странное чувство недолго владело Региной, когда она просыпалась окончательно. Они писали друг другу записки: Эмма – ночью, Регина – вечером. Одна скупо сообщала, как проходил день у Генри, вторая оставляла деньги и указания, что Генри необходимо сделать. И всякий раз Регина, всеми силами отрицая, ждала, что Эмма припишет хоть пару слов о том, что случилось в парке. Ничего. Словно и не случалось, словно прогулка их была лишена магии. Во снах Регина видела себя могущественной. Пальцы ее вновь складывались причудливым образом, а с губ срывались мощные заклинания. Генри стоял возле ее трона, и корона на нем выдавала юного наследника. Но самое главное: Эмма тоже была рядом. И ее поддержке Регина радовалась в своем сне. А наяву поджимала губы и выкидывала в мусор полученные записки, с оттенком негодования думая о том, что время идет, а магия по-прежнему от нее далеко. В первый день Регина наслаждалась полновластным общением с Генри. Она дождалась его возвращения из школы, приготовив то, что так часто готовила ему раньше: домашнюю пиццу и брусничный пирог, благо варенье у Эммы нашлось. Подробно расспросив о делах и заботах, Регина, помня слова Эммы о том, что Генри будет уставший, не предложила ему погулять. Вместо этого она включила фоном старый фильм, шедший по телевизору, и под его негромкий аккомпанемент поглядывала на Генри, делающего уроки. Он не пошел в свою комнату, пользуясь отсутствием Эммы, и домашнее задание они с Региной обсудили со всех сторон, немного посмеялись над легкостью задач по математике и слегка вспотели, пытаясь нарисовать неведомого зверя по биологии. Уже много позже, поцеловав Генри на ночь, Регина лежала на диване, глядя в потолок, и не вытирала слез, скатывающихся на подушку. Это было всем, о чем она мечтала. Никакой магии, никакой власти – только она и Генри. Вместе. Но тут же в сердце стукнулось предательское: он не помнит ее. Для него Регина - лишь отличная подруга матери, с которой они легко нашли общий язык и к которой можно обращаться на «ты». Первое утро для Регины без Эммы за спиной было наполнено удивлением и восторженной радостью от возвращения к прежней жизни, пусть и ненадолго. Она собрала Генри в школу, не забыла передать ему завтрак и деньги, что оставила Эмма, а закрыв дверь, прижалась к ней спиной, дрожа от захлестнувших эмоций. Как же она скучала по всему этому! Весь этот год в Зачарованном Лесу, прожитый без Генри, показался вечностью. Какое счастье, что эта вечность все же кончилась! И второй, и третий день Регина летала от радости на внезапно выросших крыльях. Они с Генри вместе ели, вместе мыли посуду, делали уроки и гуляли по загруженному проспекту, обсуждая марки автомобилей. Иногда Генри удивлял Регину взрослостью суждений, а иногда огорчал знанием того, что, как ей казалось, ему знать еще было рановато. Но что поделать: эту жизнь он прожил с Эммой, а у нее, без сомнений, иной взгляд на определенные вещи. Три дня Регина была счастлива и почти не смотрелась в зеркало. В ночь перед четвертым днем к ней в сон пришла Зелена. Регина сидела на измятой чужими ногами траве и пыталась встать, а чужое колдовство швыряло ее обратно на землю, попутно дергая за волосы. Зеленая мразь кружила неподалеку, скрипучий смех ее звучал слишком отчетливо. Она не говорила ни слова, лишь время от времени обнажая в оскале белые зубы, но Регине не нужно было слышать ее, чтобы знать: ведьма предупреждает, что время на исходе. У нее свои игры, со своими правилами, и вряд ли она отступит от них, когда получит возможность пробраться в этот мир. Регина не думала, зачем ведьме нужно сюда, но даже во сне догадка у нее была одна. Эмма. Зелена хочет уничтожить Эмму. Потому что только она одна способна остановить весь тот мрак, что накинут на Зачарованный Лес непроницаемым плащом. В тот момент, когда ведьма протянула к Регине руки, кошмар кончился. Регина вскочила, задыхаясь, и только и успела, что прикусить язык, с которого готово было сорваться имя Эммы. Счастья хватило на три дня. Впрочем, Регина не чувствовала себя обделенной. Более того: она была бы рада, начни Эмма возвращаться с работы не за полночь. Сон явственно доказал, что никто не станет ждать, пока все участники событий будут готовы. А Регина хотела быть во всеоружии, если что-нибудь случится. Кровь снова пошла из порезов в то утро. Смывая ее, Регина сосредоточенно смотрела на бурую воду и отказывалась прикидывать, сколько еще ей придется быть донором для небытия. - Ты не знаешь, когда твоя мама начнет приходить домой вовремя? – поинтересовалась Регина у выползшего из своей комнаты Генри. Парень отчаянно потягивался и зевал, не видя, как Регина комкает и выбрасывает очередную будничную записку от Эммы. - Не знааааааю, - протянул Генри, плюхаясь за стол и берясь за кружку с молоком. – Она звонила вчера, но ничего не сказала. Внутри Регины всколыхнулось вдруг что-то. Что-то неприятное. - Эмма тебе звонит? – переспросила она, закладывая хлеб в тостер. Генри снисходительно посмотрел на Регину. - Конечно. И я ей звоню. Рассказываю новости за день. Регина кивнула. Конечно. Они созваниваются. Она могла бы и догадаться. Недопустимое и какое-то жгучее чувство владело Региной до того момента, как Генри вернулся из школы. Она не могла найти себе места, бралась то за готовку, то за книгу, то включала телевизор, однако ничего не приносило успокоения. Эмма звонит Генри. Но не ей. Хотя накануне того, как случился завал на этой ее работе, они целовались. Регина возмущенно полагала, что, несмотря на то, что для нее поцелуй не стал событием века, для Эммы это должно было значить немного больше. Что же она так себя ведет? Регина оправдывалась магией и тем, что Эмма, не подозревая, конечно, усложняет ситуацию. Было обидно, что собственные усилия ничего не стоят без взаимодействия с Эммой, которая очевидно действует по какому-то своему жизненному плану. И ведь даже не обвинишь ее в этом! - Мы идем гулять, - нервно заявила Регина Генри, едва тот переступил порог. Парень бросил рюкзак на пол и пожал плечами. - Окей. А что мы будем есть? - А ты хочешь что-то конкретное? – Регина схватила пальто, ключи и буквально вытолкнула сына из квартиры. Ей не сиделось на месте. Те мысли, что невольно приходили в голову, раздражали, а Регине нельзя было раздражаться. Ей вообще нельзя было быть собой, если она хотела получить то, что было нужно. И этот запрет действовал на нервы похлеще осознания возможных отношений с Эммой Свон. Регина уже даже привыкла к мысли, что Эмма может стать ее первой женщиной: в конце концов, в жизни Регины случались вещи и похуже, чем эта. Несомненно, убийство любимого коня принесло ей больше горя, чем представление Эммы в интимной обстановке. Женщина? Полно, так даже проще. Во всяком случае, так думала Регина, нервничая из-за того, что Эмма ей не звонит. Генри все поглядывал на Регину, когда они спускались по лестнице и выходили на улицу. Затем все же спросил, потуже заматывая шарф: - Это ты ничего не приготовила, да? - Что? – встрепенулась Регина, нехотя вырываясь из плена мыслей. Мальчик поднял брови. - Мы пошли гулять и есть, - принялся пояснять он, - видимо, потому, что дома нет ни гулять, ни есть? Генри улыбался, довольный своей шуткой, а Регина растерянно смотрела на него. Затем все же заставила себя улыбнуться тоже. - Да, милый, - она протянула руку и погладила его по щеке. Это тоже было маленьким счастьем: знать, что он не отстранится от прикосновения. Генри прищурился и кивнул. - А тебе идет короткая стрижка, - заявил он, развернулся и принялся скакать по нарисованным кем-то мелом на асфальте пронумерованным клеткам. Регина смотрела ему вслед и всеми силами удерживала себя от слез. Почему так не могло быть в Сторибруке? Господи, сейчас она готова была бы точно также жить втроем, если бы тогда это спасло их от всего, что творится сейчас! Но кто в этом виноват? Вздрогнув, Регина воровато огляделась. Она и виновата. Не только, но больше остальных. Ее непримиримость расставила всех по тем местам, на которых они стояли сейчас. Стоило быть чуточку мягче… Кого она обманывает? Разве она смогла бы? Регина покачала головой и поддернула воротник пальто. Не смогла бы. Всему свое время. Видимо, пониманию ошибок – тоже. Они с Генри долго гуляли, почти до самых сумерек, откровенно наплевав на домашнее задание. Генри учил Регину правильно есть хот-доги, а Регина пыталась показать ему, что горчица может быть не менее вкусной, чем кетчуп. Генри смеялся, убегая и от горчицы, и от Регины, Регина с горчицей пытались его догнать, и все было хорошо, пока при очередном повороте Генри не врезался затылком в чей-то кожаный плащ. - Осторожнее, малец, - слова еще не отзвучали полностью, а Регина, поднимающая голову, уже знала, что мирное течение дня закончилось. Крюк криво ухмылялся, засунув свой протез в карман: видимо, чтобы не пугать прохожих. Генри попятился к Регине, и она обняла его свободной рукой, прижимая к себе, готовая защитить, если потребуется. Пират продолжал улыбаться и явно не собирался уходить. - Мистер Джонс, - прохладно произнесла Регина, настаивая на официальном разговоре. – Не думала увидеть вас здесь. - Мадам Миллс, - в тон ей отозвался Крюк, не меняя позы. – Чудесно выглядите. И не скажешь, что что-то потеряли. Намекал ли он на магию, волосы или же кровь – было непонятно. Генри завозился в руках Регины, извернулся и поглядел на нее. - Ты его знаешь? – сурово сдвинул он брови. Регина погладила его по голове. - Немного. Крюк хмыкнул, но промолчал. Генри бросил на него внимательный взгляд, затем сказал очень по-взрослому: - Я вижу, вам надо поговорить? Регина даже растерялась, не зная, что ответить. Поэтому вместо нее ответил Крюк: - Надо, парень. До чего же ты смышленый вырос у своей матушки! Комплимент не удался ни для напрягшейся Регины, ни для Генри. - Я тогда отойду вон туда, - Генри кивнул в сторону газетного прилавка. – Ты меня не потеряй, ладно? И он, не дожидаясь ответа, вприпрыжку двинулся в указанном направлении. Регина, по-прежнему растерянно, смотрела ему вслед. И вздрогнула, когда услышала над ухом вкрадчивый голос: - Эмма чудесно воспитала твоего славного парнишку, не так ли? Регина резко обернулась. Крюк сочился медом и патокой, но глаза его оставались колючими и недоверчивыми. - Что тебе надо? – прошипела Регина, выбрасывая в урну остатки поникшего хот-дога. - Зелена, - не стал ходить вокруг да около пират и вдоволь насладился выражением лица Регины, услышавшей это имя. - И что с ней? – Регина вздернула подбородок. Крюк цокнул языком, зачем-то оглянулся и сказал вполголоса: - Приходила тут ко мне в сон на днях. Улыбалась премерзко и просила передавать наилучшие пожелания. Заверила меня, что совсем скоро прибудет самолично, и просила подготовить жаркие и искренние объятия. Крюк ерничал, и все же Регина отчетливо чувствовала, что он боится. Страх исходил от него запахом рома и пота – уже знакомая с прошлой встречи смесь. Дрожь прошла по спине, зацепила затылок, приподняла волосы. Регина знала, что бледнеет, но бледность эту можно было списать на холодную погоду. - Просто дурной сон, - как можно более равнодушно кинула она, не забывая посматривать, как там Генри. – Слишком много думаешь об этой твари в последнее время, не так ли? Регина широко улыбнулась, и Крюк погрозил ей пальцем. - Я, как и ты, верен лишь одной, забравшей мое сердце. У Регины перехватило дыхание. Эмма. Он говорит про Эмму. - Мое забрала Эмма, - подтвердил догадку Крюк, а затем добавил то, что Регина от него не ждала: - А твое – Белоснежка. Регина не сдержала изумленный выдох. Как так случилось, что она и думать забыла о виновнице всех своих бед? Даже сейчас, когда Крюк напомнил о ней, память о Мэри Маргарет явилась лишь блеклой тенью, несравнимой ни с чем. Регина попыталась вызвать в себе прежнюю злость, ненависть, хоть что-нибудь, что дало бы ей понять – ничего не забыто, но тщетно. Регина хотела рассердиться на себя за это. Но не смогла. Быть может, вместе с магией память о содеянном Белоснежкой вернется к ней сполна. Но хочет ли она этого? Генри был поглощен чтением комиксов, и Крюк, пользуясь этим, заступил дорогу Регине, забирая у нее возможность беспрепятственно видеть сына. - Ты ведь понимаешь, что она придет, не так ли? – он говорил о зеленой ведьме весьма буднично, словно успел свыкнуться с мыслью и ее появлении и здесь. Регина передернула плечами и зло уставилась на Крюка. - Да, - коротко отозвалась она. – И только это спасает тебя от того, чтобы я всеми силами искала способ зашвырнуть тебя обратно. Зелена появится здесь в тот же миг, как один из них вернется обратно. А пока все остается так, как есть, ей требуется выждать время. Время, которое может прийти на помощь этому миру. Крюк осклабился, здоровой рукой потирая щетину, грозившую вскоре перерасти в настоящую бороду. - Эмма ведь так ничего и не вспомнила, верно? – он прищурился. Кажется, это его радовало. Зато Регина не была в настроении радоваться. - Нет, - столь же коротко сказала она, как и до этого. Затем покачала головой. - Если ты думаешь, что справишься с этим быстрее… - Не думаю, - тускло ответил Крюк быстрее, чем Регина ожидала. И, когда она посмотрела на него, удивленная услышанным, то увидела, сколько безнадежности таится в его взгляде. Заметив внимание Регины к себе, Крюк усмехнулся, качая головой. - Ты ведь не была настолько наивна, моя дорогая королева, чтобы считать, будто я оставлю попытки достучаться до Эммы? – он говорил с неким пафосом, но пафос этот казался сдутым и никчемным. – Я встречал ее каждое утро, когда она выходила из дома. Дожидался, пока она попрощается с мальчишкой, и брел навстречу. Что-то черное заливало сердце, топило его в неприятной жиже, бултыхалось за глазами. Регина молчала, но вовсе не от того, что ей нечего было сказать. Крюк сдвинулся чуть влево, снова стало видно Генри, который уже начал проявлять нетерпение. - В ней нет ничего. Ничего из того, на что я мог надеяться. Я не знаю, что говорит она тебе, но меня она даже не пытается вспомнить. Регина хмыкнула, думая, уж не стоит ли пожалеть незадачливого любовника. И осеклась на полуслове, когда Крюк монотонно продолжил: - Я заложил душу, чтобы оказаться здесь. Проклятие не пропустит кого попало, тем более, задаром. Регина невольно посмотрела на свои, уже не забинтованные, руки. - Душу, - повторила она. – Кому потребовалась твоя душа? Хотелось засмеяться, но Регина не стала этого делать. Крюк явно оценил ее сдержанность. - Там, где мы с тобой пытались бежать и вязли в тумане по уши, был еще кто-то, - пират криво улыбнулся. – Ты не помнишь его? Регина не помнила. Не вспомнила она и после слов Крюка, однако что-то шевельнулось на границе памяти, что-то осязаемое. - Возможно, - нехотя признала она, думая о том, что в небытие стремилась лишь как можно скорее оказаться здесь. А теперь ей и вовсе не хотелось вспоминать все то, что она видела в тумане, заполнившем междумирье. - Я не должен был пройти, - лицо Крюка исказилось от сдерживаемых эмоций. – Это было не мое проклятие, оно и сейчас мне не принадлежит. Но тот, кто дышал туманом, предложил мне сделку. Возможность очутиться здесь в обмен на то, чем я все равно не пользуюсь. Регина выдавила из себя смешок. - И ты поверил? – свысока бросила она. – Тебя могли вышвырнуть где угодно. Сердце ее не преисполнилось уважением к Крюку за его поступок. Каждый в воле поступать так, как сочтет нужным. Это не геройство, это подарок себе любимому. Крюк рвался к Эмме, Крюк ее получил. Но никто не обещал ему любви. И это только один из подвохов. - Тебе видней, - не стал спорить Крюк, - ты большой профессионал в вопросе обмана. Я же предпочел просто поверить и не прогадал. Регина пожала плечами. Думать еще и о том, кто прячется в тумане небытия? Только не сегодня. - К чему ты клонишь, пират? – нехотя спросила Регина, чуть приподнимая плечи. И, фыркнув, стремительно направилась к Генри, едва услышала: - Ты должна поговорить с Эммой обо мне. Мы вместе должны заставить ее вспомнить. И как можно скорее, Регина! Голос Крюка все еще звучал в ушах, когда Регина, купив Генри комикс, который он хотел, не оглядываясь, повела сына прочь. Вполне возможно Крюк продолжал смотреть им вслед, но Регина запретила себе оборачиваться. И ни разу не сделала этого до того момента, как они подошли к дому. Генри всю дорогу помалкивал, увлеченный чтением, но в ожидании лифта его прорвало на вопросы. Регина отвечала нехотя, прикидывая, сколько еще времени потребуется зеленой твари, чтобы очутиться здесь. Почему-то ее появление волновало меньше, чем то, что у Эммы были искривленные воспоминания. Крюк хочет, чтобы Эмма узнала правду? Но Регину все устраивает. По крайней мере, пока. И, так быть, она даже не станет пытаться вышвырнуть Крюка прочь из этого мира, хотя его откровения об утренних встречах с Эммой явились неприятным сюрпризом. И снова Регина узнала об этом не от Эммы. Казалось бы, что тут такого? Не должно ли Регине быть все равно, с кем там видится Эмма и как часто? Конечно, должно. И, конечно, ей не все равно. Открывая дверь, Регина не ожидала столкнуться на самом пороге с Эммой. В квартире горел яркий свет, и только благодаря ему Регина сумела заметить, что глаза у поспешно отступившей Эммы покрасневшие, а губы чуть дрожат. - Мама, ты дома! – с радостным воплем Генри, чуть не сбив Регину с ног, бросился к Эмме, крепко обнял ее, заставив покачнуться. Эмма подняла взгляд, как показалось Регине, полный мучительной просьбы. - Генри, - тут же сказала Регина, - Эмма устала, погоди ронять ее на пол. Она понятия не имела, почему говорит это сыну, но на губах Эммы промелькнула слабая улыбка. И от нее стало немного теплее. - Лааааадно, - недовольно протянул Генри, отпуская Эмму и принимаясь быстро раздеваться. Эмма кивнула и, попятившись, скрылась в ванной. Слишком поспешно. Регина, хмурясь, подняла брошенный Генри шарф и аккуратно повесила его на крючок. Генри хотел вымыть руки, но ванная оказалась заперта, и встревожившаяся Регина разрешила мальчику отправиться в свою комнату. Сама же она, раздевшись и причесав растрепанные волосы, осторожно постучала в дверь, за которой пряталась Эмма. Тишина. Только судорожный вздох донесся до слуха. Регина узнала его. Она тоже иногда плакала. Что же случилось? Раньше Регине было бы все равно. Еще пару дней назад ей было все равно. Но только не сегодня. - Эмма, - Регина постучалась еще раз, а потом прижалась щекой к двери. – Эмма, пусти. Она подумала немного и тихо добавила: - Пожалуйста. Спустя пару мгновений раздался щелчок замка, и Эмма, впустив Регину, поспешно отступила назад, ладонью, как ребенок, вытирая мокрые глаза. Регина плотно закрыла за собой дверь прежде, чем спросить: - Что случилось? Тон ее голоса не оставлял возможности ответить «Ничего». Эмма какое-то время молчала, смотря куда-то в сторону, затем опустилась на пол, вытянув ноги. - Проблемы на работе, - тускло сказала она. Регина приподняла в удивлении брови. Насколько она помнила, Эмма работала в крупной строительной фирме. Что такого могло случиться? Кого-то придавило бетонной плитой? Вместо десяти этажей решено было строить одиннадцать, а проект уже не изменить? Лишили премии? Регина осторожно села рядом с Эммой, следя за тем, чтобы юбка не задралась слишком высоко. - Что за проблемы? И это тоже раньше не взволновало бы ее ни капли. Но перемены начались уже давно, и только сейчас Регина нашла в себе смелость признать это. Признать, что ее заботит жизнь Эммы Свон. Даже в отрыве от того, как она действует на магию Эмма подняла на нее взгляд. - Они убили ее, - сдавленно сказала она. – Пристрелили, сославшись на то, что у нее бешенство. А она просто защищала своих щенков. Регина не думала, что хочет услышать всю историю. Было нетрудно понять, что кто-то пристрелил собаку. Регину давно не трогали подобные вещи. В конце концов, она тоже могла рассказать, как убивала животных. - Ну, не надо плакать, - неумело сказала Регина, не зная, куда девать руки. Будь на месте Эммы Генри, она бы уже обняла его тысячу раз и укачала бы в своих руках, шепча на ухо что-то любящее. Но на месте Эммы была всего лишь Эмма, и Регина сидела рядом с ней, не умея успокоить. Эмма обняла ее сама. Заплакала, прячась у Регины на плече, а Регина неумело принялась гладить ее по спине и все пыталась сказать еще хоть что-нибудь. Так и не сказала. Зато Эмма, давясь слезами, вывалила ей все подробности. Что у них на территории жила собака по кличке Шерри, которая недавно ощенилась. И, когда кто-то решил утопить щенков, сильно тяпнула его за руку. Тогда и решили, что она бешеная. Эмма рассказывала все так, что Регине, давно привыкшей к жестокости, стало неприятно. Она невольно представила и собаку, и этих щенков, и все это было настолько живо, что у нее самой защемило сердце. - Я больше не хочу работать там, - тускло сказала Эмма. – Я взяла неделю отпуска, чтобы подумать. - А мы с Генри ходили сегодня гулять, - сказала вдруг Регина совершенно не в тему. – И видели твоего знакомого. Эмма, давно отпустившая Регину и прижавшаяся спиной к ванне, недоуменно пожала плечами. - Кого же? – было видно, что она не очень хочет знать ответ. - Киллиана Джонса, - Регина сознательно не назвала его Крюком. И не заметила, как промелькнуло что-то в серых глазах Эммы. - Он не мой знакомый, - отстраненно сказала Эмма. – Он просто, как и ты, все пытается заставить меня что-то вспомнить. Сердце Регины замерло в груди. - Вспомнить что? – тихо поинтересовалась она. Эмма пожала плечами. - Себя, полагаю. Но я не помню его в Сторибруке, как я могу сделать то, что он просит? Тебя я вспомнила. И даже больше, чем хотела. Это был явный намек, но Регина пропустила его мимо ушей. Она неловко поднялась, едва свернув с полочки стаканчик с зубными щетками. Затем протянула руку Регине. - Что он хотел от тебя? Регина помедлила немного перед ответом, как и перед тем, как принять руку. - Он хочет, чтобы мы поговорили все вместе. Есть ли смысл врать? Может быть, общий разбор полетов даст что-то больше? Эмма нахмурилась, когда Регина поднялась, поправляя юбку. - Вместе? – уточнила она. – Он, ты и я? О чем нам говорить? Я не знаю его. И все еще думаю над тем, чтобы сдать его полиции. А ты знаешь? Взгляд Эммы был спокоен, и все же Регина занервничала. - Понятия не имею, - а вот теперь она солгала. И она видела, что Эмма прочитала ее ложь. Впрочем, никаких сомнений озвучено не было. Сердце застучало сильнее, и Регина с досадой поняла, что ей неприятно лгать Эмме в такой мелочи. Конечно же, другую, более крупную, ложь она за вину не держала. - Спасибо, - Эмма включила воду, принимаясь умываться, освежая лицо. – Я что-нибудь придумаю насчет этого Крюка. Чтобы он больше не приставал к тебе. Капли воды сбегали у нее по вискам, катились по щекам, словно продолжение тех слез, которые успели высохнуть. Регина стояла и смотрела на Эмму, давя в себе желание рассказать ей все и даже немного больше. Пока остается надежда, пока есть хоть маленький шанс обойтись малой кровью… Эмма уже выходила из ванной, когда Регина вдруг взяла ее за руку. Удержала, заставила приблизиться вновь. - Это все люди, - серьезно сказала она, неотрывно глядя в серые глаза и часто моргая. – Люди бывают жестокими, да. Даже к самим себе. Но иногда жестокость оправдана. И ты знаешь это. Регина говорила вещи, в которые истово верила. А теперь ей отчего-то хотелось, чтобы и Эмма поверила в них. Будто что-то важное зависело от этой веры. Что-то вечное. Но вот Эмма склонилась к ней, целуя, и Регина прикрыла глаза, думая, что позволила себе это, а на самом деле – от растерянности. Меньше всего она ждала поцелуя сейчас, после того, как прошло столько времени, после всех этих слез и разговоров. Она поняла бы, пойди Эмма к Генри, захоти она провести с ним как можно больше времени, но это… Регина дрогнула внезапно, прогибая спину, не осознавая желания прижаться к чужой груди. Что-то затеплилось внутри, загорелось осторожно, неярко, несильно, едва-едва. И даже несмотря на всю слабость – оглушило, лишило разума, связало по рукам и ногам. Эмма целовала нежно, долго, губы ее были мягкими и терпеливыми. Она дождалась, пока Регина приоткрыла рот, и отстранилась. - Не вовремя, я знаю, - хрипловатый смех резанул по ушам, разлился по жилам, коснулся сердца. Регина стояла, как оглушенная, не понимая, что делать, куда девать руки, что говорить, как дышать. Что случилось? Что изменилось? Ничего похожего на те поцелуи в парке. Никакого спокойствия, никакой размеренности, никаких мыслей. Только моментально раскрутившаяся спираль, полоснувшая по коже, пробившая мышцы, проникшая внутрь. Эмма не сделала ничего сверхъестественного, а у Регины подкашивались ноги, и дрожали губы. Она понятия не имела, что такого произошло с ней за эти несколько секунд. Слабая улыбка была всем, что Регина смогла выдать в ответ на фразу Эммы. Всем, что она вообще могла сделать сейчас. Сила рвалась из нее, сочилась из каждой поры, расшатывала зубы и дергала за волосы. Регина едва удерживала ее внутри себя, после момента расслабления напряжение давалось слишком тяжело. Эмма умудрилась ничего не заметить и все же вышла из ванной, не произнеся больше ни слова. Едва дверь за ней осторожно притворилась, как Регина закрыла лицо трясущимися руками, отпуская на волю то, что мучилось под сердцем. С пальцев у нее сорвался разноцветный дым, исчезнувший под потолком, а все тело заискрилось так ярко, что отражение в зеркале на мгновение стало невидимым, после проступив яркой зеленью в черной окантовке. Тяжело дыша, слыша, как капает с ногтей сочащаяся из-под них кровь, Регина, сгорбившись, хмуро смотрела на белый оскал зеленой твари, посылающей воздушные поцелуи. - Ты не проберешься сюда, - слова сорвались с губ едва слышным выдохом. – Не в этот мир. Регина махнула рукой, и кровь густо усеяла поверхность зеркала. В тот же миг отражение поплыло, рябь поглотила красные капли. Регина замерла в ужасе. Какую непоправимую ошибку она совершила только что? Сердце билось в страхе до того момента, как Регина, убрав за собой и смазав руки мазью, вышла из ванной в полутьму гостиной. Эмма улыбнулась, идя ей навстречу. - Ты, должно быть, устала уже спать на диване, - сказала она, и Регина с одного страха переключилась на другой: что, если Эмма предложит ей свою постель? На время отогнанные магией, эмоции вернулись с большей силой, и Регина только и сумела, что неловко отшутиться про боязнь кроватей. Эмма посмеялась вместе с ней и зачем-то пошла к двери. Улучив момент, Регина разделась так быстро, как только смогла, и юркнула под одеяло: пока она была в ванной, Эмма успела расстелить ей постель. Регина ждала, что Эмма поцелует ее вновь, готовилась к этому поцелую, но Эмма всего лишь улыбнулась ей и пожелала спокойной ночи. А затем просто ушла, оставив после себя бездну разочарования. Регина лежала, натянув одеяло под подбородок, и ненавидящим взглядом сверлила потолок. Жар все еще был внутри нее. Жар подогревал кровь, разжижал кровь, приводил в смятение сознание. Сердце стучало беспокойно, повинуясь этому жару, и не спастись от него было, не убежать. Словно магия снова требовала выхода, но не могла вырваться наружу без помощи извне. Да, Регина ждала, что Эмма на сей раз переступит границу. Доведет начатое до конца. Позволит волшебству вернуться так, чтобы оно не ушло снова. А с ним, возможно, вернется и память. И Регине больше не придется притворяться той, чей муж умер в Сторибруке. А еще они смогут вместе придумать, что делать с зеркалом, в котором все чаще появляется ведьма с западных болот. ______________________________________________ * в машине Эммы и Регины для них пела Лана дель Рей, "Blue jeans"