***
Они потратили уйму времени, чтобы добраться до того парка, в котором гуляли ночью. Утренние пробки выматывали душу, Эмма успела позвонить учительнице Генри и сообщить, что оставила сына дома, так как ночью у него была температура. Генри в это время на заднем сиденье корчил рожи кому-то в окне. Регина пыталась одернуть его, но бросила эти попытки. В конце концов, они едут развлекаться. На радио в этот раз играл какой-то бодрый рок, Регина сама не заметила, как начала подпевать песне вместе с Эммой и Генри. А потом еще одной. И еще. И не было никаких сомнений в том, что их трио самое лучшее вокальное трио по эту сторону океана. Так они и ехали, пока не пришла пора остановиться. Парк, несмотря на довольно раннее утро, был заполнен людьми. Не до отказа, но какое-то время Регина чувствовала себя стесненно, идя рядом с Эммой. Словно понимая это, Эмма принялась бегать с Генри наперегонки, и вскоре они вдвоем закружили Регину, призывая поиграть с ними. Регина мотала головой и пыталась улыбаться. Что-то было не так. Утро началось восхитительно, но Регину не оставляло поганое ощущение предстоящей беды. Словно носилось что-то в воздухе, что почти невозможно было учуять. Эмма и Генри продолжали бегать друг за другом, а Регина встревоженно следила за ними, готовая, если что, отбиваться. Так или иначе, но она не допустит катастрофы. Эмма, сославшись на усталость, дала Генри денег и велела сбегать к лотку с горячей кукурузой. Регина хотела сказать, что не проголодалась, но в этот момент Эмма крепко обняла ее за талию и притянула к себе. Регина четко помнила, что успела напрячься, однако Эмма вовсе не собиралась нежничать на людях. Она всего лишь прижалась щекой к щеке Регины и очень тихо сказала: - Посмотри направо. Не пытаясь выбраться из неожиданных объятий, Регина послушно взглянула в указанном направлении. От сердца моментально отлегло. Крюк стоял в тени деревьев и наблюдал за ними. Увидев, что его заметили, он поднял руку и приветственно помахал. - Он начинает меня раздражать, - по-прежнему тихо поделилась Эмма. Она чуть отстранилась от Регины, а затем и вовсе выпустила ее: Генри спешил к ним, размахивая тремя дымящимися початками. Немного сожалея об утраченном контакте, Регина передернула плечами. - Скажи ему об этом. Чуточку ревности проскользнуло в ее голосе. Совсем немного, но этого хватило, чтобы Эмма слегка изогнула уголок рта в усмешке. - Вот! - запыхавшийся Генри вытянул руки, и Эмма взяла у него два початка, один из которых протянула Регине. Регина, забывшая, что не хочет есть, поблагодарила ее и снова посмотрела в сторону Крюка. Он по-прежнему стоял и смотрел на них: большой неприкаянный пес, ждущий, когда хозяйка позовет его домой. Регине не было его жалко. И все же она сказала, нехотя и не глядя на Эмму: - Может быть, нам стоит с ним поговорить? Рот у Эммы был занят кукурузой, поэтому она лишь сдавленно что-то промычала. Но Регина и сама уже поняла, что именно сказала. Нам. Мы. Это слово так ловко легло на язык, так естественно и непринужденно, что совершенно не хотелось думать, будто когда-то им страшно было пользоваться. "Мы" обладало крепким вкусом, дурманило и придавало уверенности. За ним можно было спрятаться, им нужно было бравировать. Регина, пряча смущение, вонзила зубы в горячий початок, не отрывая взгляда от Крюка. Они с Эммой были друг у друга и у Генри. Кто был у него?***
В боулинг они не пошли: по пути из парка Генри, неудачно пробежав, подвернул ногу, и общим решением стало накупить всяких вкусностей в магазине и устроить день приключенческого кино. Устав удивляться от собственного позитивного отношения ко всему происходящему, Регина только лишь поминутно осматривалась, проверяя, нет ли поблизости Крюка. Как он узнал, что они поедут в парк? Регина вполголоса поделилась своими сомнениями с Эммой, но та лишь пожала плечами. - Взял такси и поехал следом за нами, - казалось, ее совершенно не волнует то, что незнакомый тип следит за ней и ее ребенком. Немного посомневавшись, Регина озвучила свое недовольство поведением Эммы, чем заслужила полный любопытства взгляд. - Я знаю, как справиться с ним, если что, - пообещала Эмма, и вновь ее легкомысленность не впечатлила Регину. Но они уже подходили к торговому центру, и шум, вырвавшийся из распахнувшихся дверей, начисто смел все возражения. Эмма все же заставила Регину пройтись по отделам с одеждой. Всеми силами удерживая себя от желания развернуться и сбежать, Регина с каменным лицом примеряла то одно, то другое, выбирала наиболее подходящее и передавала Эмме. Та кивала и, ни разу не сказав ни слова, оплачивала покупки на кассе. Войдя во вкус, Регина подыскала себе перчатки и шарф - явно не то, что требовалось ей в первую очередь. Смущение за собственную расточительность пришло позже, когда они, очутившись дома, принялись рассматривать, что купили. Генри убежал в свою комнату распаковывать новый конструктор, который он выклянчил у Эммы, Эмма пошла в ванную, а Регина в растерянности осталась стоять у дивана и смотреть на добрый десяток пакетов с одеждой. Она не узнавала себя. Что-то кардинально сменилось в ней за то время, что она провела здесь. Раньше Регина умерла бы прежде, чем позволить кому-то одевать ее. Такое она прощала только Леопольду, но и он, в конце концов, поплатился за свое желание видеть ее красивой. Теперь настала очередь Эммы, однако у Регины не было абсолютно никакого желания избавляться от нее наиболее жестоким способом. - Ты рада? Эмма вернулась и теперь стояла на пороге, прижавшись плечом к косяку: видавшая виды майка была забрызгана водой, и Регина в который раз поразилась способностям Эммы дома выглядеть столь неряшливо. Впрочем, это уже давно никого не смущало, даже Регину. - Отчасти, - уклончиво отозвалась Регина, потирая ладонью щеку. Эмма хмыкнула, явно недоверчиво, но спрашивать больше ничего не стала. И Эмма, и Генри дали Регине время прийти в себя и разобрать вещи. Нельзя сказать, чтобы Регина сильно обрадовалась этому их решению: оставшись в относительном одиночестве, она вновь принялась обдумывать все то, что происходило, и искать единственно верный вариант решения проблемы. Такого не находилось, это выматывало и заставляло напрягаться сильнее. Наконец, отчаявшись, Регина решила при первой возможности выложить Эмме все. Абсолютно, от и до. А дальше... Дальше будет видно, что да как. Когда пришло время смотреть приключения Индианы Джонса, Генри, пряча виноватые глаза, попросил разрешения подняться к своему другу и поиграть в конструктор. Регина огорчилась, но постаралась не подать виду, тем более, что Эмма не стала возражать. Индиана Джонс все же принялся делать свои дела на широком экране, однако Регине уже не было так интересно следить за ним. Они с Эммой сидели на диване, и между ними стояла большая миска с соленым попкорном. Время от времени Регина опускала в эту миску руку и всякий раз замирала, ожидая, что натолкнется там на руку Эмму. Однако ожиданиям ее сбыться было не суждено, и Регина так и не поняла, осталась она этому рада или же нет. - Я видела этот фильм три раза, - внезапно сказала Эмма где-то на середине и засмеялась, поймав взгляд Регины. - Что? Регина недовольно поддернула футболку. Очередную, да. В конце концов, у Эммы, судя по всему, больше ничего не было. - Если ты уже смотрела его, можно было заняться чем-нибудь другим, - сердито сказала Регина и прикусила язык, заметив заинтересованность в глазах Эммы. - Чем другим? - абсолютно спокойно спросила Эмма, не сдвинувшись с места. А вот Регине пришлось приложить массу усилий, чтобы заставить себя усидеть на месте. Будь она рядом с мужчиной, то сейчас начала бы флиртовать. Улыбкой бы она свела поклонника с ума, заставила бы его тяжело дышать, а после, позволив один поцелуй, намекнула бы на продолжение. Она гладила бы его ногой по бедру, следя за тем, как подергиваются глаза пеленой желания. Она шептала бы ему непристойности на ухо и тихо смеялась бы, держа руку у него на груди. Так много можно было бы сделать, находись рядом с Региной мужчина. Но на диване сидела Эмма, и у нее между ног не было ничего такого, что могла бы забрать в свои руки Регина. Это приводило в замешательство и заставляло бездействовать. Регина попросту не знала, как надо себя вести. А не зная этого, отчаянно боялась показаться дурой. Только не перед Эммой. Только не в такой ситуации. Эмма все смотрела на нее с непонятной улыбкой, и Регина не могла отвести взгляд. Во рту пересохло, надо было что-нибудь сказать, но слова не шли на ум. А когда пришли, Регина чуть не пожалела об этом. - Ты веришь в магию, Эмма? Эмма отчего-то чуть вздрогнула: она явно ожидала не такого вопроса. А Регина лишь перевела дыхание, облизывая губы. - К чему ты клонишь? - недоумение в голосе Эммы можно было черпать ложкой. Регина улыбнулась, потихоньку приходя в себя. Почему-то она преисполнилась уверенности, что сегодня свершится все и даже больше. Магия витала где-то рядом и ждала удобного случая, чтобы проявить себя во всей красе. Может быть, не стоило так переживать из-за ухода Генри? Регина осторожно переставила миску с попкорном на пол и передвинулась поближе к Эмме, с удовольствием отмечая, что Эмма осталась сидеть на месте. - Волшебство, - слово легко сорвалось и упало куда-то вниз. - Не фокусы, а настоящее. Регине хотелось бы протянуть руку и создать для Эммы на ладони что-нибудь красивое. Цветок или украшение. Но в пальцах не чувствовалось силы, их не покалывало от безумия магии, рвущейся наружу. Поэтому Регина оставила свои руки при себе. И ограничилась тем, что продолжила: - Может быть, ты веришь в ведьм, Эмма? Эмма засмеялась, чуть запрокинув голову, и сказала такое, от чего сердце Регины на мгновение остановилось: - Ты имеешь в виду, верю ли я в тебя? Очевидно, на лице Регины отразилось что-то странное, потому что Эмма поспешила пояснить: - Когда ты пришла ко мне в первый раз, на тебе было такое платье... - она пощелкала пальцами. - Будто бы ты косплеила ведьму. Регина не знала, что такое "косплеила". Зато она знала, что на ней действительно было такое платье. Ее любимое, между прочим. - Что бы ты сказала, если бы узнала, что ведьмы существуют на самом деле? - Регина слегка подалась вперед, с жадностью изучая лицо Эммы. Эмма улыбнулась. - Я спросила бы, откуда ты это знаешь? Она была спокойна, даже слишком. Не отрицала, не пыталась анализировать, не смеялась и не уводила тему разговора. Эмма задавала вопросы. И это должно было насторожить Регину, однако она так увлеклась идеей, наконец, вернуть Эмме память, что не обратила внимания на то, на что должна была обратить. Вместо этого она ощутила далекий порыв ветра, взметнувший волосы. Ветер, которого не существовало в этой реальности, принялся насвистывать подзабытые мелодии, от которых Регину бросило в жар. - Шабаш, - мечтательно протянула Регина. – Тебе знакомо это слово, Эмма? Ты можешь представить себе этих ведьм, эту гору, эти пляски вокруг жаркого костра? В Зачарованном Лесу было все это, и Регина закрывала собой ночь, когда, еще в бытность женой Леопольда, являлась во всем великолепии на Лысую гору. Так забавно, что Лысая гора нашлась и в этом мире – никакой фантазии. На шабашах было дико. Ведьмы плясали голые вокруг костров: молодые и старые, прекрасные и уродливые. Сила их кружила рядом, подбрасывала к небу волосы и подсвечивала тела. А в центре поляны, подвешенный над огромным костром, булькал котел с непременной брагой, сваренной из ядовитых ягод. Брага та после первого же глотка разливалась по крови и дарила видения, от которых потом весь следующий год мурашки бегали по коже. Регина не пила ее ни разу, но видела, каким блаженством исходят ведьмы, беснующиеся в ночь шабаша под равнодушной луной. Увлекшись воспоминаниями, Регина не замечала, какими глазами смотрит на нее Эмма. Она не замечала даже, что начала говорить вслух, описывая все то, чему была свидетельницей. Тоска по свободе вдруг заковала сердце в цепи и принялась дергать его в разные стороны. Для Злой Королевы шабаши кончились. По статусу они были ей не положены. И это стало едва ли не самой большой потерей. Регина все говорила и говорила, полуприкрыв глаза, а потом вздрогнула, будто очнувшись. И спросила вновь, пытливо, жадно, затаив дыхание: - Так ты веришь в магию, Эмма? Но вместо долгожданного ответа Эмма вдруг дотянулась до Регины и поцеловала ее. А Регина, вместо того, чтобы возмущенно отстраниться, порывисто обхватила Эмму за плечи, скользнув ладонями по спине. Воспоминания о шабаше разогрели кровь, впрыснули в нее ту отраву, что кипела в ночи. Регина приоткрыла рот, впуская в него язык Эммы, позволяя ему делать то, о чем никогда не посмела бы помыслить. О чем запретила бы себе думать, даже если бы вдруг захотела. Поцелуй плавил кожу, разбегался волнами по телу. Регина подалась вперед, смутно желая раствориться в этом поцелуе, почувствовать то, в чем всегда себе отказывала. В чем никогда не видела смысла. Малефисент когда-то была одержима ею. Они вместе танцевали ночью под луной, и обнаженное тело ведьмы прижималось к Регине с недвусмысленными намеками. Но Регина оставалась равнодушной и всякий раз со смехом ускользала, посылая Малефисент воздушные поцелуи. Она с торжеством замечала, какой глухой яростью светятся глаза Малефисент, и запрокидывала голову, продолжая танцевать. Женщины не интересовали ее тогда, не интересовали они ее и сейчас. Но только не Эмма. Эмма целовалась, прикрыв глаза, и губы ее хотелось ощущать вечно. Положив открытую ладонь на грудь Эммы, Регина с дрожью ощутила глухой стук сердца. В былое время она не преминула бы погрузить руку внутрь, обхватить пальцами это самое сердце, почувствовать его ритм кожей и костями. Так было бы раньше. А сейчас Регина, тяжело дыша, рассыпаясь на миллионы золотых песчинок, пыталась сделать так, чтобы их поцелуй с Эммой не кончался. Языки встретились во рту Регины, руки пробежали по плечам и переместились на бедра, чуть сжимая их. Судорожная дрожь пробила тело почти болезненной молнией, вышедшей где-то между ног. Испугавшись собственной реакции, Регина моментально отстранилась и зажала рот ладонью. - Что? - выдохнула Эмма изумленно. Распахнувшиеся глаза ее бликовали тем золотом, что все еще плавило внутренности Регины, лавой стекая к бедрам. Регина помотала головой. А потом еще раз. И снова. - Как жаль... - сорвалось у нее невнятно, просочилось сквозь сжатые пальцы. Раскрасневшаяся, прерывисто дышащая Эмма недоуменно нахмурилась. - Как жаль - что? - глухо спросила она, но от ответа Регину спас стук в дверь. Эмма подскочила тут же, неверными руками поправляя волосы, которые, сама того не заметив, растрепала ей Регина. - Генри вернулся, - сказала Эмма очевидное и направилась к двери. Регина молча смотрела ей вслед, перекатывая на языке то, что едва осмелилась сказать самой себе. Как жаль, что я тебя не люблю. - Генри, мы уж зажд... - с веселой улыбкой Эмма распахнула дверь и немедленно попыталась закрыть ее обратно. Регина вскочила, бросаясь ей на помощь. Но Крюк был сильнее их обеих, даже с одной рукой. В результате короткой борьбы Эмма и Регина потерпели поражение и отступили назад, сверля ненавидящими взглядами пирата, ворвавшегося в квартиру. - Так не пойдет, девочки, - Крюк ногой захлопнул за собой дверь и привалился к ней, прерывисто дыша: усилия по проникновению сюда не прошли для него бесследно. На лбу пирата выступили капли пота, светлые глаза бегали по лицам женщин, не задерживаясь ни на одном. Регина вышла чуть вперед, заслоняя собой Эмму. - Вам тут не рады, мистер Джонс, - сквозь зубы проговорила она, одновременно и радуясь, и негодуя: Крюк помешал ей и Эмме, но с другой стороны не пришлось говорить то, к чему Регина была не готова. Крюк сверкнул глазами в сторону Регины, все еще не отходя от двери. - А тебе рады, ко-ро-ле-ва? - по слогам и весьма язвительно произнес он последнее слово. Регина замерла, ожидая расспросов со стороны Эммы, но их не последовало. Кажется, Крюк удивился молчанию Эммы не меньше Регины, однако пришел в себя гораздо быстрее. - Пора кончать с играми, милашки, - процедил он небрежно. - Зелена снова приходила ко мне со своими кошмарами. Я послал ее к вам, сообщив, что она упорно ошибается адресом. А вот теперь Эмма удивилась. - Зелена? - переспросила она и коснулась ладонью плеча Регины. - Кто это? Регина почти застонала, прикрывая глаза. Проклятый Крюк! Она рассказала бы Эмме все сама, но не так, не так же! Крюк внезапно издал странный горловой звук. - Ты течешь, красотка, - мерзко усмехнулся он, и Регина невольно опустила взгляд. С кончиков пальцев ее, как и много раз до этого, сочилась темная кровь. С губ Регины сорвался тяжелый выдох. Она могла только радоваться, что Генри нет дома. Эмма тут же бросилась в ванную. А Крюк... Крюк вдруг перестал ухмыляться и, закатив глаза, неспешно сполз на пол. У Регины не было сил даже смеяться. Плохо ей, а в обморок падает эта пародия на мужчину. Замечательно. Просто замечательно.***
После того, как Эмма тщательно перебинтовала руки Регины, после того, как вымыла пол и закрыла дверь на замок, только тогда и ни минутой раньше они, совместными усилиями, оттащили Крюка на диван. Морщась от едкого запаха, издаваемого бравой морской крысой, Регина мучилась над тем, стоит ли ей прямо сейчас все выложить Эмме или надо подождать, пока очнется Крюк, раз уж он начал весь этот разговор? Эмма же за все это время она ни разу не повторила свой вопрос про Зелену, и Регина находила это странным. Прежняя Эмма костьми бы легла, но ответа добилась. Неужели проклятие настолько изменило ее? К счастью, Генри пока не собирался возвращаться из гостей, и все складывалось более-менее удачно, насколько вообще удачным мог оказаться такой поворот событий. Регина, только-только смирившаяся с тем, что надо раскрывать свою длительную ложь, снова замолчала, посчитав все произошедшее знаком свыше. Раньше бы такой знак ее не остановил, но сейчас она готова была прислушиваться к чему угодно, лишь бы оттянуть момент истины. Отчего-то ей было не по себе. Эмма сидела на корточках возле по-прежнему валяющегося без сознания пирата и внимательно разглядывала его. Регина стояла чуть подальше, обхватив плечи руками, и кусала губы. - Он упорный, - безмятежно констатировала Эмма, наконец, и встала, отряхивая майку. Регина неверяще уставилась ей в спину. - Упорный? - повторила она так, будто плохо расслышала. - Эмма, от него надо избавиться. И поскорее! Эмма обернулась, улыбка ее была вполне добродушной. - Он упал в обморок в моей квартире, - возразила она. - Я не могу просто взять и выставить его. Может быть, он болен. Регина раздраженно закатила глаза. Эмма Свон - спасительница сирых и убогих! Тут же на ум пришло, что она и ее спасала, и Регине пришлось признать, что не она одна достойна помощи. Каким бы Крюк не был, но если он действительно болен... - Он притворяется, - мрачно бросила Регина, все еще не желая сдаваться. И не желая признавать, что Крюк испортил ей не только признание во всех грехах. Эмма укоризненно открыла рот. - Кто тут притворяется, так это ты, обожаемая. Не успела Регина поразиться, почему вдруг Эмма заговорила мужским голосом, как Крюк приподнялся, морщась, и сел, потряхивая головой. Затем проделал некие сложные пассы руками и проговорил задумчиво: - Я был у двери, я точно это помню. Каким образом я очутился здесь? - он ткнул пальцем в диван. Эмма, успевшая развернуться, скрестила руки на груди, являя из себя ожившую непримиримость. - А спросить себя, каким образом ты очутился в этой квартире, тебе не хочется? Регина ожидала услышать нотки гнева в словах Эммы, но там было только спокойствие. Так странно, очень странно... Крюк восхищенно цокнул языком. - А ты, как я погляжу, не разучилась разговаривать с влюбленными в тебя мужчинами, Свон, - видимо, он хотел произнести это саркастично, но получилось почему-то грустно. Регина фыркнула, отворачиваясь. Тогда Крюк устремил свое внимание к ней. - Ты уже рассказала ей все? - он поиграл бровями, что в сочетании с его бледным видом смотрелось не очень. Регина замерла, ожидая, что Эмма вот-вот обернется к ней с немым, а может быть, очень даже и не немым вопросом. Но Эмма продолжала смотреть на Крюка. И проговорила, еще более спокойно, чем до этого: - Она рассказала мне все, что посчитала нужным, Киллиан. И можешь быть уверен, что я вспомнила все, что от меня требовалось. Регина не уставала находить причину для удивления и тут же забывать о ней. Крюк издал непонятный звук. Затем ухмыльнулся, качая головой. - Прошу, Свон, ты можешь звать меня Крюк, как и прежде, пожалуй, это любимое из моих имен. Регина не видела, что Эмма улыбается. - Не слышала его раньше. Пусть будет Крюк. Регина нахмурилась, потому что была уверена в том, что Эмма уже называла так пирата. Но если ни она, ни сам Крюк ей об этом не говорили, откуда… - Я вижу, что вы уже обо всем договорились, девочки, - Крюк поднялся, чуть покачиваясь. Эмма не сделала и шага в его сторону. Изумительная выдержка. Иногда Регине казалось, что нервы у Эммы, как стальные веревки: такие ничем не перешибешь. - Обо всем, - эхом отозвалась Эмма. Крюк молча прошагал мимо нее, не замедлившись ни на мгновение. Зато остановился возле Регины, подчеркнуто внимательно глядящей в окно. - Я надеюсь, ты действительно рассказала ей все, - тихо проговорил Крюк, настолько тихо, что Регина еле услышала его. - В противном случае... Он едва уловимым движением коснулся забинтованной ладони Регины. Не то хрип, не то всхлип вырвался из груди Регины. Мрачно наблюдавшая за происходящим Эмма сделала шаг вперед. - Знаешь что, - торопливо сказала Регина, и уже открывший дверь Крюк замер на пороге, - тебе надо помыться. От тебя жутко несет. Крюк широко улыбнулся.***
Эмма вновь не сказала ни слова, провожая Крюка в ванную. А до этого она, невесть откуда, выудила широкие мужские спортивные штаны и не менее широкую мужскую футболку. Регина хотела спросить, откуда это у нее, но вспомнила про мужа. Должно быть, его вещи. А ведь она так и не поинтересовалась, кем он был. Крюк до последнего намекал, что ему будет сложно мыться с одной рукой, но Эмма решительно захлопнула за ним дверь. Чуть подождала, передернула плечами, услышала, что включилась вода, и только тогда подошла к Регине. - Зелена. Что это за дурацкое имя? И какого черта ты, так упорно настаивая на том, чтобы вышвырнуть его, вдруг предложила ему помыться? Эмма говорила спокойно, но в голосе слышалась злость. На Крюка ли, на Регину или еще на кого - было непонятно. Регине захотелось оказаться подальше отсюда. И она начала с ответа на тот вопрос, который считала наименее опасным. - Он просто прошел мимо, и я чуть не задохнулась. Снова ложь. Да что же такое, ни дня без нее! Куда не ступи - всюду она. Эмма прищурилась. - Допустим, - согласилась она. - А что насчет этой Зелены? Регина посмотрела на нее, словно безмолвно прося, чтобы этот разговор состоялся не сейчас. Но в глазах Эммы не было видно ни намека на сострадание. И тогда Регина, выдохнув, выдала очередную ложь, не будучи готова обсуждать такие вещи с Крюком за стенкой. Она сказала, что Зелена - это любовница Грэма, на которую он, незадолго до смерти, переписал завещание. В порыве ярости Регина уничтожила единственный экземпляр, и теперь Зелена ищет ее. Эмма скупо поинтересовалась про Джонса. Пришлось сказать, что он был нанят Зеленой, чтобы разыскать Регину. Эмма резонно возразила, что он почему-то Регину совсем не достает, зато обхаживает ее со всех сторон. Тут Регина сплоховала: замялась, покраснела, отвела взгляд и призналась, что понятия не имеет, что творится. Она не думала, что Эмма ей поверит, но придумывать что-то еще было выше ее сил. Но Эмма поверила. Так или иначе, но взор ее смягчился, она снова начала улыбаться и даже обняла Регину, успокаивая и обещая, что все будет хорошо. - Я выставлю его сразу же, как он выйдет из ванной, - обещала Эмма, нежно целуя Регину, и та кивала, не находя в своем сердце ответа на вопрос, почему же она снова соврала Эмме. Ведь Крюк был абсолютно прав: чем дольше она тянет, чем больше шансов у Зелены пробраться сюда. Что-то мешало ей. Сидело внутри и всякий раз перетягивало язык колючей проволокой. Регина оправдывалась тем, что Эмма все равно ей не поверит на слово, что надо продемонстрировать магию, что просто не получается выгадать момент. Когда Крюк вышел из ванной, непривычно умытый и в висящей на плечах футболке, Регина и Эмма сидели на разных концах дивана и доедали попкорн. Невесть как Крюк учуял, что к чему, повел носом и сказал насмешливо: - Какое счастье: ты нашла свою потерянную девочку. Регина застыла, отчаянно сожалея, что не может выдрать Крюку сердце прямо сейчас. - О, да, я всегда была потерянной девочкой, какое меткое замечание, - засмеялась Эмма, к счастью, не заострив внимание на расставленных Крюком акцентах. – И жутко хотела, чтобы кто-нибудь меня нашел. Регина отвела взгляд прежде, чем он смог бы выдать ее. Потерянная девочка... Они обе такие. Одна потеряла свою семью и заставила другую пройти через это же. Найдется ли в сердце второй прощение? Крюк пытался остаться. Он говорил неприятные вещи и для Регины, и для Эммы, отказался от намеков и открытым текстом угрожал. Театрально взмахивал руками и твердил, что, если память вернулась, то Эмма должна начать относиться к нему иначе. С каждым словом в его взгляде появлялось все больше отчаяния, потому что Эмма хранила молчание и только изредка улыбалась в ответ на пафосные пассажи Крюка. Наконец, устав, пират уселся прямо на пол, вытянув ноги. - Лучше бы я отдал сердце, - пробормотал он, и Регина прекрасно его понимала. Отдашь сердце - забудешь свою беду. Отдашь сердце - лишишься всех горестей. Отдашь сердце - и никто больше не сможет тебя растоптать. Когда-то Регина хотела сделать то же самое. Но не хватило духу. А еще - желания отдать все ветру, который разорвет месть на мелкие клочья и разнесет по свету. Не для того Регина столько лет ждала. Не для того. Эмма вновь не отреагировала на слова Крюка или же попросту не услышала их. Поглядев на часы, она весьма вежливо сказала, не хочет ли Крюк есть, и, если хочет, она может собрать ему что-нибудь в дорогу. Крюк, разумеется, есть хотел. И был бы непрочь устроиться за столом, однако Эмма молча собрала ему какой-то пакет, сказала, что он может оставить одежду себе, вручила кожаный плащ, запах с которого, конечно, никуда не делся, и выставила за порог. Одной проблемой для Регины стало меньше. Но это никак не отменило того, что ей следовало собраться с силами и все рассказать Эмме. Но Эмма ушла за Генри, и Регина провела добрых полчаса за тем, что пыталась вызвать магию. Она все встряхивала и встряхивала руками, пытаясь выудить хоть одну искорку. Тщетно. Словно волшебства и не существовало никогда. Словно это и не из-за него Регина истекает кровью при каждом удобном случае. При мысли о крови Регина вспомнила, как напоила ею вчера зеркало в ванной. Тогда она сумела отбросить страх, но сейчас он спешил вернуться и заиграть в жилах с новой силой. Что, если на ее крови Зелена сотворит какое-то заклинание, которое позволит ей добиться желаемого раньше срока? Регина обхватила плечи ладонями, зябко жалея о том, что затянула все на такой длительный срок. Но что ей оставалось делать? Никогда еще в своей жизни она не медлила перед тем, как вступить в бой. Но никогда она еще и не была лишена всех своих сил. Ее словно обрезали под корень и продолжали обрезать любые ростки, что только появлялись на стебле. Регина увядала, медленно, но верно, и самым обидным было то, что она прекрасно это сознавала. Эмма и Генри вернулись с ворохом шоколадных конфет и впечатлений. Регина к тому времени успела сходить в душ и устроиться на привычном диване с книжкой в руке. Она не отказалась от предложенной Генри конфеты и как раз зашуршала оберткой, когда Эмма чмокнула сына в макушку и сказала: - Иди ложись, я зайду к тебе через полчаса. Генри отправился к себе, а Регина спустя пару секунд обнаружила, что Эмма сидит на корточках возле дивана и очень серьезно на нее смотрит. Пришлось прожевать конфету прежде, чем спросить: - Да? Эмма улыбнулась. - Я думаю, что сегодня тебе необязательно спать здесь. Удивленная Регина хотела спросить, а где же ей тогда спать, но в этот момент осознание услышанного стукнулось в затылок. Сердце заколотилось где-то в горле. Эмма смотрела на нее с надеждой в глазах, и Регина сумела только кивнуть. Было бы неправдой сказать, что она не хотела слышать этого предложения. Было бы неправдой сказать, что она не боялась этого предложения. Злая Королева могла уничтожать народы, могла вступать в схватки с самыми опасными колдунами всех миров, но она становилась обычной женщиной, когда предстояло делать вещи, в которых она ничего не смыслила. Эмма сказала, что уходит в душ, а потом заглянет к Генри, тем самым ненавязчиво намекнув на то, что у Регины достаточно времени. На самом деле этого получаса Регине едва-едва хватило, что заставить себя перебраться с дивана в комнату Эммы. Она даже не сразу уговорила себя лечь на кровать и накрыться одеялом. Регина чувствовала себя, как жертвенный агнец, которого предупредили о заклании. Вероятно, будь она влюблена в Эмму, все прошло бы намного легче. Регина помнила, что еще несколько часов назад, целуясь с Эммой на диване, она была совершенно непрочь продолжить все в более активном варианте. Что же случилось? Сердце колотилось так, что приходилось все время сглатывать. Регина натягивала на себя одеяло все больше и больше, пока не оголились ноги. Пришлось вернуть все в исходное положение. Крюк. Всему виной был Крюк. Не приди он, не помешай, вполне могло статься так, что Регина давно бы помогла Эмме вспомнить все и даже чуточку больше. Но он пришел, и теперь некого было винить, кроме него. Стукнула дверь, Эмма встала на пороге, ища выключатель. Щелкнула им, погружая комнату в мягкий сумрак, позволяя ей освещаться лишь далеким светом фонарей с улицы. Подошла к затаившейся Регине, остановилась на пару секунд, что-то снимая с себя, затем зашарила руками по одеялу, собираясь под него залезть. Регине почти стало плохо, когда она почувствовала, что к ее голым ногам прижались не менее голые ноги Эммы. Мать ее Белоснежка, видела бы она сейчас, что собирается сделать ее дочь! Эта мысль позволила Регине повернуться к Эмме и понять, что свет из окна четко падает прямо на нее саму. А вот Эмма оставалась в тени. - Все должно было быть не так, - сказала вдруг Эмма, и Регина молча согласилась с ней. Они лежали лицом друг к другу, и только ноги их продолжали соприкасаться. - Мы можем ничего не делать, - снова заговорила Эмма, и Регина, которая только успела настроить себя, не сдержала досадливый вздох. Расценив его как-то по-своему, Эмма тут же придвинулась ближе, рука ее легла Регине на плечо, а оттуда двинулась выше, и пальцы забрались в короткие волосы, мягко перебирая их. Регина прикрыла глаза, неосознанно наслаждаясь прикосновением. Она больше не ненавидела Эмму Свон. Не ненавидела настолько, что лежала с ней в одной постели и собиралась зайти так далеко, как только могут зайти друг с другом две женщины. Они потянулись за поцелуем одновременно, и губы их встретились где-то посредине движения, когда ни одна, ни вторая этого не ожидали. Эмма засмеялась, продолжая поглаживать Регину по волосам, дождалась, пока Регина неуверенно засмеется тоже, а потом предприняла еще одну попытку. И уж на этот раз она увенчалась успехом. Губы Эммы все еще были такими же мягкими, как помнила их Регина. Она закрыла глаза, придвигаясь чуть ближе, затем еще и еще, пока не почувствовала, что некуда девать ногу. Тогда, немного поколебавшись, Регина подняла ее и осторожно опустила на бедро Эммы. Движение отозвалось эхом где-то в животе, прошло по пищеводу и вышло вместе с воздухом из горла, превратившись в легкое подобие стона. Совершенно не собиравшаяся стонать, Регина попыталась отстраниться, но Эмма не отпустила ее. Рука из волос скользнула ниже, прошлась по плечу, локтю, боку и нашла свое место на спине. Поцелуй стал более агрессивным, более жадным, таким, что Регина почти не успевала за ним. В какой-то момент Эмма перевернулась вдруг так, что оказалась сверху, и этого хватило, чтобы Регина тут же уперлась ладонями ей в грудь. Невозможно. Она не могла сделать это. Не так. Что-то было неправильно. Но, видимо, только для нее одной, потому что Эмма, постепенно преодолевая сопротивление, склонилась к Регине и оставила поцелуй сначала на щеке, затем на шее, отчего мурашки побежали по телу. Следом губы скользнули по ключице, а потом Эмма отстранилась и, продолжая сидеть на Регине верхом, быстро стянула с себя футболку. Регина чуть не задохнулась. В ее фантазиях о том, что должно было случиться, никогда не присутствовала женская грудь. Если только ее собственная. И это было странно. Странно было смотреть на грудь Эммы и думать, что... Впрочем, Регина ни о чем не думала. Разве что самую малость, о том, что будет, если она сожмет правую грудь Эммы своей левой ладонью. Эмма понятия не имела о сложном мыслительном процессе Регины, зато она считала, что на Регине слишком много одежды, поэтому, пробравшись руками куда-то вниз, Эмма потянула футболку Регины наверх, обнажая живот. Регина сделала судорожный вдох, заводя руки за голову и позволяя Эмме раздеть себя. Это было настолько непривычно, настолько необычно, что не возникло ни единой мысли о том, что это может быть неправильно. Эмма отбросила футболку куда-то далеко и склонилась, а затем и вовсе легла на Регину, продолжая нежно целовать ее в губы. Когда женская грудь прижалась к ее груди, Регина не сумела удержать себя от того, чтобы выгнуться, чтобы сильнее почувствовать ту теплоту, что мгновенно разлилась внутри. Это было мягко, это было приятно, это было... Возбуждающе. Регина хотела бы отрицать, но это было бы глупо. Возбуждение медленно скапливалось где-то внизу, там, где Эмма прижималась к Регине животом, то и дело вдавливая ее в кровать. Дыхание прервалось в тот момент, когда Эмма перекинула ногу и прижалась к бедру Регины чем-то влажным и горячим. До Регины не сразу дошло, что это такое, а когда дошло, пришлось прикусить язык, чтобы не позволить себе еще один стон. Это простительно. Регина раньше была только с мужчинами. Откуда ей знать, как ощущается в постели другая женщина? И все же это было невозможно волнующе. Регина чувствовала, как кровь начинает пульсировать в тех местах, где обычно ее пульсация не была слышна. Поцелуи из нежных становились все более жесткими, движения бедер участились, Регина поймала себя на том, что приподнимается навстречу Эмме, стремясь прижаться к ней как можно теснее. - Я никогда не была с женщиной, - пробормотала Регина вдруг, посчитав, что это может быть важным. Эмма улыбнулась ей откуда-то сверху. - Я тоже. И вот тогда Регина растерялась окончательно. Она могла бы понять, что Эмма, симпатизируя женщинам, увлеклась ею, но то, что Эмма захотела с ней спать, не имея никакого опыта... Это было совершенно непонятно. И абсолютно прекрасно. Регина могла больше не чувствовать себя той, кто ничего не умеет. Наконец-то они с Эммой очутились на равных. И вот тогда Регина позволила Эмме многое. Она разрешила ей смотреть на себя в том тусклом свете уличных фонарей. Она разрешила ей пробежаться прикосновениями по своему телу, сцепив зубы от быстротечного удовольствия, закончившегося где-то на лобке. Она разрешила ей коснуться языком своего левого соска и выгнула спину, закрывая глаза, потому что ощущение оказалось восхитительным. Она разрешила ей раздеть себя до конца и раздвинула ноги, чтобы Эмма легла на нее. Регина думала о том, что Эмма хочет ее. Не Злую Королеву с чертовщинкой во взгляде. Не Регину Миллс, раздражающую приемную мать Генри. Ее. Женщину из Сторибрука. И это было прекраснее всего. Регина потеряла себя в тех ощущениях, что рождались где-то глубоко в ней. От пальцев, касающихся ее живота, она закусывала губы, пытаясь не стонать. От поцелуев, терзающих шею, теряла дыхание и цеплялась за одеяло, словно оно могло ей в чем-то помочь. От веса Эммы, вжимающей ее в кровать, Регина испытала нечто такое, что почти заставило ее заплакать. Безумный жар скопился внизу живота вместе с влагой, которую Регина всегда считала постыдной. Она привыкла думать, что мужчин лишняя жидкость только раздражает; ей казалось, что все ее любовники стараются закончить побыстрее, чтобы только не испачкаться. Но с Эммой все было по-другому. Эмма и сама была влажной и жаркой, и она ничуть не стыдилась этого, с силой вжимаясь в Регину и тяжело дыша от каждого своего движения. А потом вдруг Эмма замерла, и Регина встревоженно потянулась к ней, сквозь дурман удовольствия силясь понять, что же случилось. Ее тело, исперещренное тайными знаками, оставленными запредельем, стало объектом пристального внимания Эммы. Словно забыв, что она уже изучала его, Эмма повела открытыми ладонями по груди и бокам, по животу и бедрам Регины, и руки ее дрожали так сильно, что дрожь передалась Регине. Эмма бережно целовала незаживающие порезы так, что Регина с силой закусывала костяшки пальцев, гоня прочь слезы. Эта нежность… Ее не должно было быть у них. У них вообще ничего не должно было быть, Эмма не должна была приезжать тогда в Сторибрук! Регина прикрыла глаза, запуская пальцы в спутавшиеся волосы Эммы, прогоняя прочь желание дернуть с силой за пряди, заставить Эмму посмотреть на себя. Жестокость была у них с Грэмом, потому что Грэм мог дать Регине только секс, прекрасный и возбуждающий. А с Эммой секса быть не могло, во всяком случае, именно так Регина думала долгое, очень долгое время. Что стало бы с Региной, не явись ей Эмма однажды во всем своем великолепии? Сколько лет еще она бы выдержала этот кошмар, к которому так стремилась когда-то? После всего, что случилось, предельно ясно теперь: проклятие не спало бы без Эммы, а значит, они могли бы вечность провести в одном дне. Конечно, был Генри, но надолго бы ему хватило терпения и понимания? Ужасно. - Тебя здесь нет, - мягкий шепот Эммы заставил Регину вздрогнуть. - Что? Эмма подперла щеку ладонью, с усмешкой глядя на встрепенувшуюся Регину. - Ты не хочешь? – она провела кончиком пальца по животу Регины, рисуя что-то замысловатое вокруг пупка. – Мы можем… Это было слишком щедрое предложение. Регина рывком заставила Эмму замолчать и подняться выше, крепко обхватила ее руками и ногами, прижала к себе так, словно бы хотела стать с ней единым целым. Самым страшным явилось бы сейчас для Регины отступление. Зависание на этом моменте, который она, конечно же, не сумеет забыть. И собственная неуверенность непременно сделает так, чтобы Регина снова испытала ненависть к Эмме. К той, что увидит ее слабость. Эмма поцеловала Регину вновь, и поцелуй был исполнен того трепета, которого никогда не было между ними в Сторибруке. - Где ты, Регина? – вместе с шепотом Эмма прошлась поцелуями по щекам, по бровям, по векам, по подбородку. – Почему я думаю, что ты слишком далеко отсюда? Далеко от меня. Регина молчала, позволяя Эмме целовать себя. Она действительно уже была не здесь. И владевшее телом возбуждение ушло куда-то, не собираясь возвращаться. В ее памяти все еще живы были другие поцелуи. Почти такие же теплые, абсолютно такие же живые и желанные. Вот только от Эммы пахло апельсиновым гелем для душа, а Дэниэл приносил с собой запах свежего сена и конюшни. Регина закусила губу и чуть отвернулась, не в силах принять вопросительный взгляд Эммы. Дэниэл умер и все-таки жив. Потому что навсегда останутся живы те люди, о которых вспоминают. Каждый день. Регина думала о своем любимом каждый день. Раньше. Не в этом мире. Здесь она его предавала, день за днем, раз за разом. А Эмма была нужна ей только для того, чтобы добиться желаемого. Честно ли это? - Прости… - это было большим, на что Регину хватило. Она не знала, как сказать Эмме, заплутавшей в воспоминаниях, что не может заняться с ней любовью, потому что между ними стоит призрак. И ложь. А еще потому, что секс с женщиной внезапно оказался не таким уж простым. Регина, несмотря на признание Эммы, все же почувствовала себя вновь пристыженной, потому что все еще не знала - понятия не имела! - что должна делать. Ей внезапно показалось неправильным то, как она лежит, то, как она отвечает на ласки, даже собственное дыхание предавало ее, звуча как-то странно. Лишь секунда молчания – и Эмма осторожно поцеловала Регину в уголок губ. - Это не страшно, - улыбнулась она, поглаживая ее по щеке. – Пожалуй, я даже не стану плакать. Должно быть, на этих словах стоило посмеяться, вот только Регине совсем не было смешно. Она выкатилась из-под Эммы, отстраненно печалясь, когда пропала теплая тяжесть, и легла на бок, подминая под себя подушку. Сердце ныло. Искусанная губа саднила. Кожа горела от недавних прикосновений, да и возбуждение не ушло с концами. Регина не сумела сдержать прерывистый вздох, когда Эмма, прижавшись сзади, обняла ее вместе с подушкой. Это было слишком. Просто… слишком. - Не надо. Эмма чуть помолчала прежде, чем отстранилась. - Хорошо, - Регина почувствовала, что Эмма встала с постели, но не смогла обернуться и позвать ее обратно. – Я лягу на диване. Зашуршала одежда, затем щелкнул замок. Регина сжалась, когда за Эммой закрылась дверь. Было странно ощущать эту потерю подобно той, что случилась у нее много лет назад. Снаружи тело изнывало от прерванного удовольствия, а внутри болело сердце, терзало, словно утыканное иголками. Перехватывало дыхание, и казалось, что ничего хуже уже не может быть. Темнота плескалась в венах вместо крови, хотелось закричать, но вокруг была ночь, а за стенкой спал Генри. И никакой магии. Ничего, ни единого всплеска, внутри или снаружи. Регина все еще не могла полюбить Эмму, а желание не явилось заменителем. Она подумала, что все решится утром. Что надо дать себе время – то единственное, чем Регина пока еще могла пользоваться без ограничений. Время, которого уже ощутимо не хватало. Без Эммы было слишком пусто, Регина вцепилась зубами в подушку, гоня злые слезы. Она дошла до того, что захотела Эмму: всерьез, сильно, по-настоящему, даже несмотря на то, что женщина в ее жизни в такой роли была впервые. И ничего не вышло. Не получилось. Просто не получилось, потому что она так и не смогла преодолеть себя, забыть то, что ушло много лет назад и никогда уже не вернется. Прошлое вновь оказывалось сильнее. И на этот раз виновата в том была вовсе даже не Белоснежка. Неудачница. Регина ударила кулаком в подушку, вымещая на ней свою злость. Она - неудачница. Зелена заслуживает того, чтобы занять ее место. Раз и навсегда. Сон пришел быстро, несмотря на все терзания, а может быть, и благодаря им. И в том сне, задыхаясь то ли от прошлых слез, то ли от настоящих, Регина увидела Дэниэла. Она протянула к нему руки и побежала, но чем дольше она бежала, тем больше он отдалялся. В конце концов, Регина остановилась, а затем и вовсе упала на землю, пытаясь отдышаться. Дэниэл молчал, глядя на нее издалека, и глаза его были грустными. Он молчал, и все же Регина отчетливо слышала его голос. «Я просил тебя отпустить меня, - Дэниэл покачал головой. – Отпусти меня, Регина, дай уйти в вечность, на этой земле меня больше ничто не держит…» Сердце зашлось от непомерной обиды. Ничто? Их любовь – ничто для него?! «Она была для меня всем, милая. Но я умер, любовь земная давно уже не для меня. Отпусти меня, Регина. Отпусти…» Он умолял, Регина видела это в его глазах. Видела и рыдала, давилась слезами, совсем как в день, когда нашла в себе силы превратить тело Дэниэла в пыль. Но как сотворить пепел из воспоминаний? Она протянула к нему руки вновь, и Дэниэл отступил, по-прежнему качая головой. «Оглянись вокруг, Регина. В мире слишком много людей, которые однажды захотят быть с тобой. Дай им шанс, какой ты дала мне. Дай шанс себе… на новые отношения…» Дэниэл таял на глазах, и вот уже от него осталась лишь неясная тень, ничем не напоминающая Регине ее любимого. И только голос, заветный голос продолжал звучать в голове: «Ты любила меня так верно, Регина, так долго… Пришло время для любви иной… Не храни в себе обман… Будь честной, с собой и с теми, кто достоин тебя…» Регина открыла мокрые от слез глаза в тот момент, когда голос Дэниэла растворился в вечности вместе с ним. В ванной комнате оскалило белые зубы переливающееся зеленым зеркало.