Runaway Girl

Забравшись с ногами на переднее сиденье, я смотрю в зеркало заднего вида: глаза опухли и покраснели, на щеках подтеки туши. Жалкое зрелище. Неудивительно, что Стефан то и дело бросает на меня сочувственные взгляды. На трассу мы выезжаем в молчании. Я в который раз достаю мамину фотографию и всматриваюсь в ее улыбающееся лицо. Я всегда представляла ее именно такой, счастливой и неунывающей, но что если тому, кто ее фотографировал, просто удалось поймать редкий момент? Ее настоящие родители погибли, приемные отказались от нее после разрушения проклятия, а потом она забеременела от самого опасного существа на земле. Явно не райская жизнь. - Какие отношения у нее были с моим отцом? – спрашиваю я, хоть и не уверена, что хочу знать ответ. - Я не знаю, - извиняющимся тоном отвечает Стефан. - Прости. Все были в шоке, когда узнали о тебе, потому что в Мистик Фоллс они особо не контактировали. - Значит, я явилась результатом случайной ночи, предполагаю, с несколькими бутылками бурбона, - безрадостно заключаю я, обращаясь скорее к самой себе. - Андреа, если я ничего не знаю об отношениях твоих родителей, это не значит, что… - Да брось, - я закатываю глаза. – Примерно так я всегда и думала. Не могла же мама всерьез любить моего отца. Сомневаюсь, что кто-либо мог. - Может и мог, откуда ты знаешь? – он пожимает плечами, как будто действительно в это верит. – Клауса нельзя назвать абсолютным злом, и кто-нибудь вполне мог разглядеть что-то хорошее за маской бессердечия и жестокости. - Да ты оказывается безнадежный романтик, - фыркаю я. – Подожди, ты говоришь так, как будто действительно не считаешь моего отца плохим. То есть вы не были врагами, как ты сказал? - Ты задала уже четыре вопроса вместо одного, между прочим, - с улыбкой замечает он. – А я ведь тоже хотел бы кое-что узнать. - Точно, - спохватываюсь я. – Вперед. Странно, но только сейчас, когда Стефан заговаривает о правилах игры, я вспоминаю, чем она может закончиться. Он больше не выглядит рассерженным, но все-таки я не оправдала его доверия, и вряд ли он просто забудет об этом. - Ты узнала меня, когда мы встретились? - Нет, - я качаю головой, - не сразу. О том случае в библиотеке я вспомнила несколько позже. - И что ты думала об этом? - Да я не знала, что и думать. Но общение с тобой было никак не связано с бунтом против родительского контроля, - говорю я, намекая на его недавнее обвинение. – С одной стороны, я испугалась, что ты можешь все знать и использовать меня, чтобы добраться до папы. С другой, ты и Деймон – это ведь был Деймон? – обращались к нему за помощью. Так что я до сих пор в замешательстве, что приводит нас к следующему вопросу. Откуда ты знаешь моего отца? Некоторое время Стефан молчит, обдумывая свой ответ. Мы выезжаем к побережью, и при виде океана у меня снова перехватывает дыхание. Солнце здесь уже вышло из-за облаков, и на волнах играют яркие блики. - Мы познакомились в двадцатых в Чикаго, - начинает он, и я киваю, понимая, что это произошло после устроенного Майклом пожара в Новом Орлеане. – Тогда нас даже можно было назвать друзьями… Друзьями? Серьезно? В это трудно поверить. Я не знала, что у папы мог быть друг, кроме Марселя, да и тот в итоге предал его. - … но они с Ребеккой убегали от Майкла, и Клаус внушил мне забыть о них. В следующий раз мы встретились через девяносто лет, когда он хотел убить Елену. Тогда мы, разумеется, были врагами. Потом мы были друзьями внешне, но в душе я ненавидел его и строил планы мести. Потом мы снова открыто враждовали, и я искал способ убить его, объединившись с Эстер и Финном, но позже мы узнали, что смерть Первородного вампира приводит к смерти всех вампиров, которых он обратил. А потом мы были вроде как союзниками с переменным успехом. В общем, это довольно сложно. - Действительно, - я нервно усмехаюсь. – Ты же представляешь, сколько новых вопросов у меня возникло, пока я слушала эту историю? Игра продолжается до самого вечера. Когда нам надоедает ехать, мы останавливаем машину у океана и устраиваемся на капоте, что жутко неудобно. Стефан задает достаточно простые вопросы обо мне, папе и дяде с тетей. Он слушает так, как будто ему действительно интересно, но мне все это кажется пустяками по сравнению с теми фактами, которые узнаю я. Стефан встречался со всеми членами моей семьи, кроме папиных брата и сестры, которые умерли еще до обращения. Майкл оказался именно таким, каким его описывал Элайджа в дневнике, и его действия меня не удивляют, но я с трудом сдерживаю слезы, когда узнаю, что Эстер хотела убить собственных детей. Финн, оказывается, поддерживал ее решение, потому что ненавидел то, чем являлся, а Кол был порядочным засранцем. Элайджа носил свой костюм и семнадцать лет назад, Ребекка была гораздо менее взрослой, чем сейчас, а отец, движимый чувством глубокого одиночества, был одержим идеей создания гибридов. А еще братья и сестра периодически пытались убить друг друга. Я же не могу припомнить ни одной серьезной ссоры между ними за всю свою жизнь. Я знаю, что это из-за меня, и мне становится интересно, на что была бы похожа сейчас семья Майклсонов, остались бы все они живы. Смог бы ребенок собрать их под одной крышей? Отказалась бы Эстер от своего ужасного плана, если бы у нее была внучка? Смогли бы Финн и Кол забыть о десятилетиях, проведенных в гробах, ради племянницы, как это сделали Ребекка и Элайджа? - Я хотела бы познакомиться с ними, - говорю я. – Ну, кроме Майкла. Вряд ли, конечно, из нас получилось бы большая дружная семья, но все же… - Ты злишься на меня? - За что? – удивляюсь я. - Это ведь мы их убили. - Вы делали то, что должны были, - я пожимаю плечами, хотя его вопрос заставляет меня задуматься. – Уверена, они тоже убивали близких вам людей. Стефан, вздыхает, и я понимаю, что угадала. - А сейчас вы по-прежнему ненавидите мою семью? - Даже не знаю, уже много лет прошло. Да мы и не пересекаемся почти. Только ездили тогда к Клаусу за лекарством, и Ребекка лет десять назад отмечала с нами Рождество. - Правда? - Да, мы каждый год собираемся в Мистик Фоллс у Бонни и Джереми. Ребекку я встретил перед этим в Нью-Йорке, когда покупал подарки, и почему-то пригласил на праздник. Она уехала рано, чтобы успеть к тебе, но в целом все прошло довольно весело, и ей были рады. Даже Елена, с которой они были на ножах, общалась с ней вполне мило. - Вспомнила, - я щелкаю пальцами. – Я тогда сильно обиделась, что она опоздала, хотя она привезла мне целую гору подарков. А она и не говорила, что была… Я осекаюсь, когда до меня доходит весь смысл сказанного Стефаном. - Но ведь Джереми умер. Ты сказал, что Кэтрин убила его. - Да, вообще-то, это была его вторая смерть, но Бонни удалось вернуть его. - Вернуть? – выдыхаю я, нервно сглотнув. – Это возможно? - Это очень сложно, и шансов один на миллион, но… Подожди, я знаю, о чем ты думаешь… Сколько же мыслей проносится в моей голове! Я стараюсь мгновенно уничтожить эту зарождающуюся надежду, но получается плохо. Кажется, я знаю, чем буду заниматься, когда меня посадят под домашний арест лет на сто. - Нет, я понимаю, что у меня бы ничего не получилось, - быстро произношу я, чтобы он не продолжал говорить этим исполненным жалости голосом. Он грустно улыбается и берет меня за руку. Я облокачиваюсь на лобовое стекло и смотрю на красноватую мерцающую дорожку на волнах. - Солнце скоро сядет. Забавно, что наши отношения начались и, скорее всего, закончатся на пляже во время заката. - Да. - Так… что ты решил? – я задаю этот вопрос спокойно, но сердце бьется, как бешеное. Стефан не отвечает. Он соскальзывает с капота и тянет меня за собой. Как только мои ноги касаются песка, он целует меня, прижав к себе за талию. Я обхватываю руками его шею. Он простил меня, простил, простил, простил… Стефан отстраняется, касаясь лбом моего лба. - Андреа, я думаю, тебе стоит вернуться домой. - Что?! Я чувствую, как мое сердце разбивается на миллион маленьких осколков, а на глаза наворачиваются слезы. - Ты все-таки ненавидишь меня. - Нет, нет, конечно, нет, и я понимаю, почему ты не сказала мне все сразу… - Тогда в чем дело? - Я просто беспокоюсь за тебя, - серьезно говорит он. – Я видел, что Клаус делал с Ребеккой, когда она пыталась жить своей жизнью, и я не хочу, чтобы это случилось с тобой. - Папа никогда так со мной не поступит, Стефан, если дело только в этом… - Но ты сама все время повторяешь, что он найдет нас и… - И убьет тебя, - заканчиваю я, закусив губу. Тут он прав. Я ведь и сама хотела покинуть Стефана, но теперь эта мысль кажется мне невыносимой. - А если не найдет? - Но, Андреа, ты ведь сама этого ждешь. - О чем ты говоришь? Он заправляет прядь волос мне за ухо и улыбается уголком губ. - Ты во Флориде, всего в двух штатах от Нового Орлеана. Не во Франции, не Китае, не в Австралии… Я отвожу взгляд. И он опять прав. Я не собиралась отправляться куда-то далеко, потому что тогда мой побег оказался бы слишком серьезным, слишком реальным. Но сейчас… - Давай улетим, - говорю я, лихорадочно сжимая ворот его рубашки. – Куда ты собирался до этого? В Париж? В Рим? Давай улетим туда, Стефан, вместе. Он хмурится, и я понимаю, что это прозвучало как в дешевом любовном романе. - Ты не так меня поняла. Я говорил о том, что ты сама хочешь вернуться, я не предлагал тебе убегать еще дальше… - Стефан, я же не прошу тебя сбежать со мной на край света и жениться на мне. Давай просто улетим куда-нибудь, хотя бы на пару недель. Я не хочу потерять тебя прямо сейчас. - Клаус… - … ничего мне не сделает! – горячо убеждаю я. – Я уже сбежала, плевать куда именно! То есть… Если ты не хочешь оставаться со мной, все нормально, просто скажи… Он вздыхает с покорным выражением лица. - Две недели. В Орландо есть аэропорт. Но после ты вернешься домой. - Это мы потом решим, - отмахиваюсь я, целуя его в скулу. Потому что, если это значит расстаться со Стефаном, я не хочу больше возвращаться домой.