Runaway Girl

Элайджа настолько глубоко погрузился в воспоминания, что, кажется, даже забыл обо мне. Наверное, если бы я попыталась сейчас улизнуть, мне бы это удалось. Но, как бы мне ни хотелось остаться со Стефаном, я не могу – только не после всего, что я узнала. Я открываю новую маленькую сумку, просто чтобы избавиться от стоящей перед глазами картины с дядей, плачущим над телом моей мамы, и обнаруживаю там свой блокнот – наверное, машинально переложила из рюкзака. Он сам открывается на той странице, где заложена мамина фотография, и я понимаю, что должна вернуть то, что когда-то взяла без спросу, ведь Элу, оказывается, она тоже была дорога. А ведь подобной мысли – о маме и дяде – у меня не возникало ни разу, хотя как иначе фотография могла попасть в его любимую книгу? - Элайджа, - тихо зову я. – Дядя Эл! Ему требуется время, чтобы вернуться на землю и сфокусировать на мне свой взгляд. - Думаю, это принадлежит тебе, - говорю я, заставляя себя протянуть ему фотографию, с которой мне очень нелегко расставаться. Элайджа берет ее за самый край, с таким трепетом, с которым обращаются с очень хрупкими и ценными вещами. - Откуда она у тебя? – хриплым голосом спрашивает он. – Я все обыскал. - Я нашла ее в твоей книге, - объясняю я извиняющимся тоном. – Прости, пожалуйста, что взяла ее. Я думала, она случайно там оказалось. Дядя обнимает меня за плечи и прижимает к себе, хотя от него редко дождешься такого проявления чувств. - Я должен был рассказать тебе раньше. Хейли так отчаянно искала информацию о своих родителях, а я позволил ее собственной дочери пребывать в неведении. Если она наблюдала за нами с Той Стороны, она, наверное, ненавидела меня за это, - говорит он и его голос срывается. – Я хотел… Эви, я правда хотел, но мне было так тяжело начать этот разговор самому, а ты никогда не спрашивала… - Понимаю, - я вздыхаю. – Я больше не злюсь на вас. По крайней мере, на вас с Ребеккой. Мне нужно поговорить с папой. Я вернусь домой. Он слабо улыбается. - Я рад, что ты… - Но я сделаю это завтра, - перебиваю я. – Мне нужно еще сделать кое-что. Пожалуйста, - умоляюще произношу я, заметив, что он уже собирается возразить. – Пожалуйста, это очень-очень важно. Я не убегу больше, честно, но мне нужно время до утра. Элайджа смотрит на меня с сомнением, и я молюсь, чтобы сочувствие ко мне в этой внутренней борьбе одержало победу над здравым смыслом. Внезапно, мне в голову приходит идея, как заставить его поверить мне. - Я сниму заклинание, - говорю я, начиная лихорадочно перелистывать страницы. – Которое блокирует заклинание Поиска. Так что вы в любом случае сможете найти меня. Элайджа, пожалуйста… Он всматривается в мое лицо. Он не найдет никаких признаков лжи, потому что я и не думаю сбегать, но я должна… попрощаться. Пожалуйста, отпусти меня, пожалуйста, отпусти меня, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Наверное, у меня очень уж жалобный вид, потому что он тяжело вздыхает и отворачивается. - Ровно в восемь утра ты должна быть здесь. - Спасибо! – я кидаюсь к нему на шею. – Спасибо-спасибо-спасибо! Клянусь, я не подведу тебя, слово Майклсонов! Мы подходим к дороге и останавливаем такси. Элайджа открывает мне дверь, я забираюсь в машину, и, пока водитель не отъехал, опускаю стекло. - Я была бы не против, знаешь, - зачем-то говорю я. – Ну, вас с мамой. - Спасибо, - серьезно говорит он. Я наблюдаю за проносящимися мимо огоньками, но отключиться от всех кричащих мыслей, переполняющих мою голову, мне удается очень плохо. Я прокручиваю в голове воспоминания Элайджи снова и снова – мамочка, как же мне тебя не хватает! – и стараюсь не думать о том, что сегодня я увижу Стефана в последний раз. В отеле я взлетаю по ступенькам, но долго не решаюсь войти в номер и, нервно дрожа, дохожу до конца коридора и обратно. Я хочу попрощаться с ним… так, чтобы он это запомнил. Чтобы он знал, что эти дни, проведенные с ним, значат для меня. Когда я наконец открываю дверь, я сразу сталкиваюсь с ним взглядом. Стефан смотрит на меня так, как будто не может поверить в мое присутствие. - Андреа, - облегченно выдыхает он. – Ты вернулась. - Да, прости, что так долго, - я непринужденно улыбаюсь и кидаю куртку на столик. – Представляешь, в городе есть еще клуб с таким же названием, ну таксист меня туда и повез! А я же тут не ориентируюсь и не сразу поняла… Я не успеваю закончить придуманную мной по дороге историю, потому что Стефан пересекает комнату в два шага и так крепко сжимает меня в объятиях, что я едва не теряю равновесие. - Я уже думал, что Клаус нашел тебя, - тихо произносит он. Я крепче прижимаюсь к нему, понимая, что, если он увидит сейчас мое лицо, он все поймет. - Я здесь, - шепчу я, хотя горло сдавливает от слез. – Я здесь. Он молчит, и я чувствую его губы на своей шее. Он ждет. Я знаю, что он ждет моего решения. Я не могу ему врать. Я не могу – не хочу – сказать ему правду. - А я-то думала, ты сам хотел спровадить меня домой, - я стараюсь произнести это веселым, поддевающим тоном, но голос дрожит, а смешок получается очень уж нервным. Стефан не продолжает шутку и вообще, кажется, воспринимает мои слова буквально. - Я считал, что так будет правильнее, - говорит он. – Но когда я вернулся сюда… Тебя не было и ты так долго не возвращалась… Я подумал, что больше не увижу тебя. И тогда я понял, что не могу тебя потерять. Я даже не подозревал, что… То есть, ты мне очень нравилась, и я не хотел расставаться с тобой, но я не подозревал, что буду чувствовать себя… так. Я не выдерживаю и всхлипываю. Он отстраняется и обеспокоенно смотрит на меня. - Ты плачешь? - Нет, - я улыбаюсь и чувствую, как по щекам катятся слезы. – Видимо, да. Просто… Никто никогда мне такого не говорил… Это даже не ложь. Да, я плачу оттого, что он действительно больше не увидит меня, но внутри все теплеет от его слов, и, несмотря на все, я чувствую себя счастливой. Сжав пальцами его воротник, я поднимаюсь на носочки и прижимаюсь губами к его губам, стараясь вложить в этот поцелуй всю ту нежность, которую я испытываю к нему. Стефан отвечает мне тем же, но вскоре его поцелуи становятся более жадными и нетерпеливыми, и он сжимает меня так крепко, что, не будь я вампиром, он сломал бы мне пару ребер. Голова у меня тут же начинает кружиться, но я все еще четко осознаю, что делаю. И тянусь пальцами к пуговицам рубашки. Руки меня не слушаются и ужасно дрожат – не знаю, от страха или желания, - и получается не очень ловко. Где-то между второй и третьей пуговицей Стефан пытается окликнуть меня, а на четвертой ловит мои руки и мягко сжимает запястья. - Что ты делаешь? Я мгновенно прекращаю попытки и нерешительно отступаю назад. - Ты не хочешь?.. – как-то хрипло спрашиваю я, чувствуя себя полной дурой. От стыда я не могу смотреть ему в глаза – мне уже хочется оказаться как можно дальше от этой комнаты и его внимательного взгляда – и рассматриваю свои руки, которые он все еще держит. С чего я вообще взяла, что он воспринимает меня… так? Я не очень-то сексуальна, да и опыта у меня ноль. Стефану со мной делать нечего. Я закусываю губу, чтобы не расплакаться снова, но перед глазами все равно все плывет. - Только не говори, что ты уже решила, что я считаю тебя непривлекательной, - произносит он тем насмешливым тоном, которым обычно комментирует мои сомнения. – Понятно, - заключает он, когда я не отвечаю. – Ты вообще слушала, что я тебе до этого сказал? Я неловко пожимаю плечами. - Андреа, знала бы ты, каких усилий мне стоит сдерживаться, но я не могу просто… воспользоваться тобой. - Так дело просто в том, что ты джентльмен? – я коротко усмехаюсь, и мне становится чуть-чуть легче. Он заправляет мне за ухо непослушную прядь, проводит кончиками пальцев по щеке, отчего кожу приятно покалывает, и поднимает за подбородок мое лицо. - Ты не должна делать это вот так, только потому, что боишься, что тебя поймают и другого шанса не представится… Я просто… не могу так. Я невольно расплываюсь в улыбке. Так он просто заботится обо мне таким образом… - Стефан, - уверенно говорю я, – тут все не так… Мне не нужны просто впечатления, понимаешь? Я хочу этого, именно с тобой, потому что… потому что…, - я набираю в грудь побольше воздуха. – Я люблю тебя. Мне кажется, что время застывает, когда я произношу это, – даже не знаю, откуда у меня вообще взялась такая смелость, - и не остается ничего, кроме его ошеломленного взгляда. - Я люблю тебя, Стефан, - повторяю я, глядя ему в глаза. – Я понимаю, что мы знакомы совсем недолго, и ты, возможно, посчитаешь, что это все игра моего романтического подросткового воображения, и я не жду, что ты ответишь мне тем же… Я просто хочу, чтобы ты знал это. Чтобы ты помнил об этом, когда меня уже не будет рядом. Такая улыбка – несмелая, недоверчивая и какая-то очень светлая – появляется на его лице впервые, и он целует меня так, как никогда не целовал раньше. Стефан сам, не разрывая поцелуя, делает несколько шагов к кровати, а мне все-таки удается совладать с пуговицами, и рубашка оказывается на полу. Кончиками пальцев я провожу по его напряженному прессу и несмело касаюсь губами ключицы. У него вырывается низкий, гортанный стон, но он все-таки находит в себе силы отстраниться. - Ты уверена? А взгляд у него такой, что я понимаю, что остановиться ему будет очень сложно. Вместо ответа я просто поднимаю руки вверх. Стефан правильно истолковывает этот жест и медленно, оставляя мне шанс передумать, стаскивает с меня майку через голову. Я машинально дергаюсь, чтобы прикрыться, но он ловит мои руки, переплетает наши пальцы и снова целует меня. И тянет к кровати. Смущение и страх куда-то исчезают, сменяясь возбуждением и предвкушением чего-то нового, неизведанного и волшебного. Стефан двигается осторожно, стараясь причинять мне как можно меньше боли и как можно больше удовольствия, и ему это удается. От его поцелуев – страстных, которыми он покрывает мою шею и грудь, и нежных, которыми он стирает слезинки с моих щек, – голова идет кругом, а кожа плавится от его прикосновений. Мое тело откуда-то само знает, что делать. Я выгибаюсь ему навстречу, и обвиваю его ногами, и вцепляюсь в плечи так сильно, наверное, оставляя следы ногтей… Мои пальцы беспорядочно комкают простыни, а губы, точно в бреду, повторяют его имя… Стефан, Стефан, Стефан… Я люблю тебя… Прощай.