Runaway Girl

- Получилось, - шепчу я, не в силах поверить происходящему. – У нас получилось. О Боже, получилось! Я резко сажусь, наплевав на боль, и обнимаю маму. Впервые в жизни обнимаю. И застываю так, боясь пошевелиться, как будто она может растаять или рассыпаться. Но этого не происходит, и она проводит рукой по моей спине. Получилось. - Ты здесь, ты вернулась, ты здесь, - бессвязно повторяю я. - Да, я здесь, милая, я всегда буду здесь, - тихо говорит мама. Я прижимаюсь к ней еще крепче и, уткнувшись носом в ее шею, вдыхаю запах травяного шампуня и чего-то очень родного и теплого, напоминающего о детстве, но тут мне с жуткой силой сдавливает горло. Не от радости. Не от слез. От жажды. Я почти отталкиваю ее и отползаю по дивану назад, пока не ударяюсь о спинку. Почувствовав, как на лице проступают вены, я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, но тут же, сквозь резкий запах чего-то химического, различаю еще два запаха, которые почти сводят меня с ума. А когда слух улавливает глухое биение маленьких сердечек, я с ужасом осознаю, что это дети Бонни. И я только что хотела их крови. - Эви? Я вцепляюсь пальцами в одеяло и поворачиваюсь к застывшей у столика Кэролайн. Она совсем не выглядит удивленной и только кидает мне пакетик донорской крови. Я открываю его зубами и жадно выпиваю в несколько глотков. - Еще, - хриплю я и ловлю следующий пакет. Покончив со второй порцией так же быстро, как и с первой, я наконец чувствую насыщение, и наваждение отступает. Я перевожу дыхание и виновато смотрю на маму, надеясь, что ее не разочаровало то, что она увидела. Ее глаза блестят от слез. - Наверное, я потеряла много энергии, - неуверенно бормочу я, пытаясь найти оправдание такой сильной жажде. – Сколько я была в отключке? Мама и Кэролайн переглядываются, и я внутренне напрягаюсь. - Эвелин, - вампирша делает осторожный шаг вперед, смотря на меня так, как смотрят на смертельно больных. – Дело в том, что… Ты действительно потеряла много энергии. Слишком много. И на этот раз ты не была в отключке. Я хмурюсь и перевожу вопросительный взгляд на маму. - Андреа, мне очень жаль, - всхлипывает она, крепко сжимая мои пальцы. – Но заклинание было настолько мощным… что ты умерла. Несколько секунд я не могу дышать, из легких как будто вышибли весь воздух точно поставленным ударом под дых. Так. Надо успокоиться. Ничего страшного ведь не произошло, так? Я всего лишь умерла. Со всеми бывает. Со всеми нами, в смысле. - Мм… Ладно. Но теперь-то я жива, - говорю я, зачем-то помахав рукой для наглядности. - Я же бессмертна и все такое… Кэролайн поджимает губы. - С тобой такое случалось раньше? – спрашивает она. – Ну, ты когда-нибудь… умирала? - Нет, - я качаю головой. – Все бывает в первый раз… Мам, со мной все хорошо, в нашей семье это нормально. Даже странно, что я оставалась живой столько лет. Я через силу улыбаюсь, но они не торопятся расслабляться. Я чего-то не понимаю? - Эви, ты умерла со своей собственной вампирской кровью в организме, - объясняет вампирша. – И с ее помощью ты воскресла, как это обычно происходит. - Все еще не вижу проблемы, - я поднимаю брови. - Ты перестала быть ведьмой. В комнате повисает тишина. Они смотрят на меня так, как будто я сейчас взорвусь. Но я ничего не чувствую, наверное, из-за шока не полностью осознавая, что произошло. Так. Все медленно встает на свои места. Нельзя быть ведьмой и вампиром одновременно – это я знаю давно. Я была исключением, потому что родилась вампиром, а не была обращена. Но дело не именно в вампиризме, а в том, что вампиры мертвы. Ведьмы олицетворяют жизнь, они не могут быть мертвы. А я теперь мертва. И я не могу быть ведьмой. - Понятно, - через несколько минут говорю я, просто чтобы что-то сказать и прервать напряженное молчание. – Мм… То есть, я теперь просто гибрид? - Да, - кивает Кэролайн. – Как твой отец или… Она бросает беглый взгляд на маму, и у меня в голове что-то щелкает. Я смотрю на стол и вижу на нем не только полный пакет крови, но и три пустых. Мои валяются у меня в ногах. Значит, либо Кэр вдруг замучила дикая жажда, либо кровь пила не только она. - Мама?.. По ее лицу я понимаю, что моя догадка оказалась верна. - Я также умерла с твоей кровью, и не воскресла только потому, что меня закололи до этого, но превращение уже началось, и, когда ты меня вернула, я была в переходной стадии… - Но для завершения трансформации тебе нужна моя кровь, - тут же соображаю я, и меня охватывает паника. – Что если она больше не работает? Нам нужно срочно ехать домой, там есть несколько баночек, я оставляла на всякий случай… Сколько ты уже здесь? Может, у вас осталась кровь двойников? - Милая, успокойся, - перебивает меня мама, сжав обеими руками мои плечи. – Превращение уже завершилось, тут было полно твоей крови, - она чуть морщится и кивает на пол. Я замечаю, что ковер исчез, и тут же понимаю, что запах, который я не смогла определить, является запахом очистителя. - Значит, будем привыкать вместе, - заключаю я. – С таким количеством учителей разберемся быстро. Мама смотрит на меня с настороженностью и почему-то с чувством вины. - Мне так жаль, что тебе приходится проходить через это из-за меня… Не стоило так рисковать. И тут, несмотря на поднявшуюся внутри волну возмущения, я наконец понимаю, что я думаю по поводу своей смерти и потери сил. Мне наплевать. - Мам, неужели ты думаешь, что магия для меня важнее тебя? Как тебе вообще в голову могло прийти, что я… Боже… Я отчего-то смеюсь и снова порывисто обнимаю ее, из-за чего мы обе чуть не падаем с дивана. - Я люблю тебя, мамочка, - говорю я. – И я так долго мечтала тебя увидеть… Мне все равно, ведьма я или нет и сколько крови мне придется выпивать в неделю. Главное, что ты теперь здесь. Правда, теперь точно никому нельзя умирать, потому что вернуть их я уже не смогу. Мама с нежностью проводит ладонью по моим волосам. - Но ты будешь скучать по своей силе. Я пожимаю плечами. - Возможно, когда ты войдешь во вкус и накажешь меня за немытую посуду, я пожалею о том, что не смогу наложить на свою комнату звукоизолирующее заклинание и позвать Стефана… А пока я не особо расстраиваюсь из-за того, что не смогу зажечь взглядом пару свечек, а потом убить несколько десятков человек. Я вижу, что она все еще мне не верит, но ее губы растягиваются в улыбке. - Думаю, с посудой мы как-нибудь разберемся. Я смеюсь, утыкаясь лбом в ее плечо, и именно в этот момент как-то отчетливо чувствую, что теперь так будет всегда. Мы единогласно решаем отправиться домой прямо сейчас, чтобы не тратить время. Бонни и Джереми, ожидающие на кухне, не пытаются уговорить нас остаться, несмотря на то, что стрелки часов показывают четыре утра, потому что всем понятно, насколько маме не терпится попасть домой после стольких лет отсутствия. Бонни одалживает нам с мамой нормальную одежду, потому что моя оказалась безнадежно заляпана пятнами крови, а мама, я думаю, готова с радостью сжечь то, что на ней было последние семнадцать лет. Джереми в это время собирает нам в дорогу огромный пакет продуктов, и на удивленный взгляд мамы отвечает, что сам был мертв и знает, каково это – смотреть на любимую еду без возможности попробовать хоть что-нибудь. Уже на пороге, после того как Кэролайн просит подругу поцеловать от нее Шелли и извиниться за то, что она так и не поздоровалась со своей крестницей, я пытаюсь неловко попросить прощения за свое поведение, но Бонни лишь отмахивается и обнимает меня на прощание. И мы едем домой. Кэр негромко включает музыку и тактично делает вид, что не слышит нас. А мы с мамой, устроившись на заднем сидении и поедая шоколад, сэндвичи и чипсы вперемешку, говорим без устали. Я знаю, что она видела всю мою жизнь, но меня как будто прорывает, и я рассказываю ей кучу историй из своей жизни, наверное, глупых и не имеющих значения, а она все равно слушает с огромным интересом. Также у меня наконец появляется шанс получить ответы на все интересующие меня вопросы, но спрашиваю я почему-то о какой-то ерунде, зато узнаю, что мы с мамой любим одинаковые книги и фильмы. На середине пути я звоню отцу. - Доброе утро, пап, - говорю я. – Прости, что вчера не позвонила, я очень устала. - Здравствуй, милая, не переживай, Кэролайн мне сказала. Как ты? – обеспокоенно спрашивает он. - Нормально, - отвечаю я, стараясь не засмеяться от счастья прямо в трубку. – Мы будем после обеда, давно уже едем, я просто не хотела вас будить. Я потом все расскажу, ладно? - Да, конечно, - чуть растерянно говорит он и добавляет: – Я люблю тебя, Эви. - И я люблю тебя, пап. Я убираю телефон и смотрю на маму, которая задумчиво слушала наш разговор. - Ты ведь не злишься на него? - Нет, - она качает головой. – Конечно, нет. Я заминаюсь, понимая, что следующий вопрос слишком личный, но любопытство все-таки пересиливает. - А Элайджа? - А что Элайджа? - Да брось, мам, - протягиваю я. – Я буду совершенно не против. Она невольно улыбается, но взгляд отводит. - Посмотрим. Я поднимаю брови. - Ты же знаешь, что он все еще тебя любит. Или это ты… Ты же тоже… любишь его? Мама не отвечает, но взгляд выдает ее с головой, и возникшие у меня на секунду опасения рассеиваются. - Мы с ним никогда даже не были вместе, - она пожимает плечами. – Всегда было столько проблем. - Ну, папа для вас больше не помеха, - уверенно говорю я, покосившись в сторону Кэролайн. – Мам, слушай. Я видела некоторые воспоминания о тебе и понимаю, что раньше ты… Ну, не доверяла никому из-за того, что выросла без нормальной семьи… Но теперь все будет по-другому. Элайджа никогда тебя не бросит. Она вздыхает и снова улыбается, уже более открыто, а потом протягивает руку. - Иди сюда. Я опускаю голову на ее плечо, и она обнимает меня, целуя в макушку. Мама по моей просьбе рассказывает о своем детстве, ее голос убаюкивает меня, и я постепенно проваливаюсь в сон. Когда я просыпаюсь, меня на мгновение охватывает страх, что все это мне приснилось, но мамин голос сообщает мне, что мы почти на месте. Ее трясет от волнения, когда мы проезжаем по знакомым улицам Нового Орлеана, и я ободряюще сжимаю ее руку. - Добро пожаловать домой, мама. Кэролайн останавливается напротив нашего особняка, и я первая вылезаю на улицу. Нас встречает только отец. Он всматривается в мое лицо, и я улыбаюсь ему. - Привет, пап. Я заглядываю в машину и киваю. Мама нерешительно опускает ноги на землю и показывается из-за двери, и папа шумно выдыхает, глядя на нее так, словно увидел привидение. Ну, собственно, почти так и есть. Мы с Кэролайн боимся даже пошевелиться, наблюдая, как мама, не сводя с него пристального взгляда, идет в сторону дома. Когда она вдруг ускоряется, папа дергается, как будто думает, что она ударит его, но вместо этого она обвивает руками его шею. - Спасибо, - едва слышно шепчет она. Отец замирает на несколько секунд, потом осторожно кладет руки на ее спину и крепко прижимает к себе. Мне почему-то становится очень грустно и очень радостно, и я прижимаю руки к лицу, чтобы не расплакаться. Это мои родители, вместе, живые. Боже мой… Немного неловко отстранившись друг от друга, они поворачиваются ко мне, синхронно протягивают руки, и я, сорвавшись с места, присоединяюсь к их объятиям. И так мы стоим целую вечность. Я, мама и папа. Настоящая семья. В реальность нас возвращает неожиданный щелчок фотокамеры, и Кэролайн смущенно опускает айфон. - Простите, не смогла удержаться. Такой момент... - А где остальные? – спрашиваю я, вспоминая, что на очереди еще парочка воссоединений, одно из которых почти не уступает в важности этому. - Если бы не обстоятельства, я бы решил, что первым ты будешь искать Стефана, - хмыкает папа и переводит хитрый взгляд на маму, - но, если ты об Элайдже, то он у себя. Я киваю, даже не споря, и за руку тяну маму к входной двери, притягивая немалые усилия, чтобы сдвинуть ее с места. Да, я бы тоже нервничала на ее месте. Раз дядя Эл до сих пор не вышел нам навстречу, значит, он как всегда не хотел мешать моей встрече с папой и тактично не подслушивал, терпеливо ожидая, пока я сама приду к нему и расскажу, что передала ему мама. Он же не знает, что его ждет кое-что получше. Я коротко стучусь в его дверь, и, получив приглашение, вхожу. Элайджа, как всегда элегантный в своем темно-синем костюме, поднимается с кресла, откладывая в сторону книгу. - Привет, - говорю я. - Привет, Эви, - он взволнованно кивает. – Как ты съездила? - Хорошо, - сдержанно отвечаю я. – Даже отлично. Вообще-то, я привезла с собой кое-что. Кое-кого, точнее. Я слышу за спиной глубокий вдох, и мне не нужно даже оборачиваться, чтобы понять, что мама все-таки пересилила себя и зашла, потому что непонимание на лице дяди сменяется шоком. - Хейли? – выдавливает он с безумной, отчаянной надеждой в голосе. - Здравствуй, Элайджа. Он делает шаг вперед, так неуверенно, как будто боится, что видение исчезнет. - Но… как это возможно? Мама усмехается: - У меня же чудо-ребенок, забыл? Элайджа протягивает руку с величайшей осторожностью и касается кончиками пальцев ее щеки. Они оба, конечно, совершенно забыли о моем присутствии, но мне самой становится неловко наблюдать за чем-то настолько личным. Я бесшумно покидаю комнату и напоследок оглядываюсь, чтобы увидеть, как моя восставшая из мертвых мама целует моего родного дядю. И как я только могла мечтать о жизни обычного американского подростка? Спустившись вниз, я обнаруживаю, что Кэролайн и Ребекка, которой все рассказали, вовсю готовятся с ужину, а папа и Стефан – что очень подозрительно – спокойно разговаривают о чем-то, распивая бурбон, и даже смеются, отчего я едва не теряю дар речи. Надо будет обязательно узнать, как это произошло. После гораздо более бурной и шумной встречи мамы и Ребекки мы собираемся за столом, и ни одно Рождество не дарило такого ощущения праздника, как этот день. Все, конечно, жутко расстраиваются, когда слышат о моей потере магии, но я тут же уверяю их, что ничуть об этом не жалею. И это совершенная правда. Мама и Элайджа держатся за руки под столом, Ребекка оживленно планирует обязательные семейные мероприятия, тост “За Хейли!” сменяется тостом “За семью!”, и всем плевать, что они повторяются. Стефан и Кэролайн вскоре покидают нас под предлогом осмотра достопримечательностей, а мы засиживаемся до глубокой ночи, разговаривая обо всем на свете. И слушая, как мама, наблюдавшая за нами всю жизнь, без зазрения совести сдает мне отца (оказывается, что во время одной из стычек с вампирами в нашей гостиной он сломал мою любимую куклу и в срочном порядке искал такую же по всем магазинам), а он, смеясь, пытается убедить меня, что это наглая ложь, я понимаю, что заплатила бы за это и гораздо большую цену. Удивительно, как побег из дома помог мне вернуться домой. А когда все расходятся по комнатам, я тихонько вылезаю в окно и через несколько минут оказываюсь в номере Стефана. - Что так изменилось за мое отсутствие, что папа больше не хочет тебя убивать? – спрашиваю я, останавливая его попытку меня поцеловать. - Ничего особенного, мы просто поговорили, - он пожимает плечами, но я так легко не куплюсь. - Ты что-то недоговариваешь, Стефан Сальваторе, - заявляю я, - и если ты мне не расскажешь, я сейчас же уйду. - Ладно, - он покорно улыбается, но смотрит на меня с опаской. – Мне снова пришлось кровавым способом избавляться от вербены… - Он что, внушил тебе?! - Не волнуйся, это было с моего согласия и в присутствии Ребекки, - успокаивает меня Стефан. – Он всего лишь интересовался моими намерениями. Я недовольно хмурюсь, и внутри что-то напрягается. - И это все, что он хотел узнать? - Да, иначе меня бы здесь точно не было, - ухмыляется он, улавливая ход моих мыслей. – Думаю, он боялся правды и предпочел остаться в неведении. - Ну тогда нам ничего не грозит, - улыбаюсь я, впиваясь в его губы и толкая его в сторону кровати. И чувствую себя абсолютно счастливой.