Трудно быть Джоном

Неделя – или «цикл», как здесь называли последовательность оборотов Дёрса вокруг собственной оси, - прошла в насущных заботах. Местный летающий транспорт базировался на совершенно другом принципе, нежели земной, и, соответственно, топливо для «Скайи» достать было негде. Все родные запасы Джон израсходовал при посадке, и даже если бы он пытался как-то экономить, то этого все равно бы не хватило даже на то, чтобы оторвать шаттл от земли. «Скайя» не была предназначена для многоразового использования – будущим колонистам незачем было возвращаться в космос, а к тому моменту, когда их потомки вновь обратят свой взор к звездам, последние останки шаттла давно истлели бы в каком-нибудь захолустном музее. Когда Джон с кислой миной сообщил об этом осложнении Дейву, тот оторвался на мгновение от управления целой армией простеньких агроботов, заново перекапывающих поле и высасывающих светящуюся слизь из огромных прозрачных плодов, и подошел к кораблю, оценивающе щурясь из-под очков: - Ну, тут два варианта: либо вызываем мусорщика и ломаем эту лоханку на металлолом… - Джон онемел от возмущения и молча показал ему кулак, - либо вызываем мусорщика и думаем, как на нее прилепить нормальный движок. У меня брат мусорщиком работает, вылавливает всякое сломанное технодерьмо и собирает из него рабочее технодерьмо, за такую хреновину точно схватится. Дейв задумчиво постучал по обшивке корабля; откуда-то с закрылков отвалилась стальная пластина и со звонким грохотом рухнула на землю, чуть не придавив робота, копошившегося над чудом уцелевшей слизиквой. - Летать, правда, на конкретно этом дерьме я даже после его умелых ручек не советовал бы. После его умелых ручек так особенно, он, скорее, сюда искусственный интеллект поставит, чем починит ходовую. Джон неопределенно пожал плечами и вновь нырнул во внутренности колонизационного отсека с головой, отбирая жизненно необходимые вещи. Банк клеток явно больше никогда не понадобится, разве что он сойдет с ума окончательно и решит клонировать Джейд на основе ее генетического материала, помещенного в криокамеру наравне с другими образцами; однако, поразмыслив с минуту, он все же переместил эти клетки в изолированную камеру, прежде чем опустошать остальные ячейки контейнера. Забавно – весь цвет земного сообщества, лучшие из лучших представители человечества жертвовали эти клетки в надежде на то, что с их помощью удастся сохранить разум во вселенной, а теперь они станут разве что крохами удобрения для странных внеземных растений. И сам Джон теперь лишь нелегальный иммигрант на чужой планете, а его миссия из четкого плана превратилась в смешную пафосную сказку, не имеющую никакого смысла в этой странной новой жизни. Впрочем, такая судьба все же намного лучше вечного плавания в стальном гробу по безжизненным просторам открытого космоса; если тебе подарили жизнь – что случилось уже слишком много раз за последние несколько дней, - глупо растрачивать ее впустую. Каждый вечер теперь Джон проводил за синтезатором, играя все известные ему мелодии, до ломоты в пальцах, до падений носом в клавиатуру, до звона в ушах, сопровождавшего бессонные ночи и наполненные тяжелым физическим трудом дни. Он намеренно загонял себя до изнеможения, так, чтобы падать в кровать измотанным до последнего, нагружал мозг тоннами информации, вгрызаясь в особенности местной культуры, чтобы тот под конец дня просто умолял о нескольких часах отдыха – но незримый голос продолжал звать его во сне, несмотря на все ухищрения. Скорее всего, выход из анабиоза все же прошел не слишком гладко, и какие-то нейроны нарушили свои связи, вновь позволив подсознанию работать без периодов полной отключки, но Джону от этого легче не становилось. Он показывал Дейву культурные базы данных, привезенные с Земли – музыку, искусство, литературу, - но потерпел полный крах; великие картины тот обрабатывал в намеренно дерьмовом качестве и клепал кривые комиксы, утверждая, что ироничнее вещей никогда не видел. Судя по рейтингам его сайта в местном экстранете, как минимум половина не слишком большого населения планеты считала точно так же. Музыка интересовала его чуть больше, но и ее он воспринимал по-своему, создавая дикие отрывочные миксы, перемежающиеся криками боли и грохотом выстрелов; как-то он объяснил Джону, что любые умиротворяющие мелодии в тролльском обществе были запрещены, и Дёрс, как подчиненная колония, принимал эти правила в полной мере. Это, впрочем, касалось только публично распространяемых записей; в реальности же, как только Джон впервые касался клавиш синтезатора, Дейв мгновенно вырастал в дверях, молчаливо облокотившись о дверной косяк и скрестив руки на груди. Иногда Джон просил его подобрать аккомпанемент, но никогда не мог знать наперед, получит ли желаемое или же его уделом останется только короткий отрицательный жест. За несколько дней, проведенных вместе, Джон чуть лучше узнал своего невольного соседа, и эти новые знания совершенно не укладывались в привычную картину мира. Дети на Дёрсе росли в одиночестве с тринадцатилетнего возраста, а культ необузданной агрессии, призванный вырастить из них настоящих космических захватчиков, на практике оборачивался не менее необузданным эгоизмом и крайне слабой коммуникабельностью местных жителей. Возможно, в период начальных завоеваний эти качества были необходимы, но сейчас, когда планета стала мирной житницей Империи, они лишь мешали нормальному развитию общества; Джон несколько раз видел, как Дейв общался с другими жителями планеты, в частности, с братом и теткой, и общение это практически ничем не напоминало рафинированную вежливость, которую вдалбливали землянам с первыми порциями стандартной пищевой смеси. Однако подобные вольности он позволял себе далеко не со всеми подряд: когда на третью ночь пребывания Джона на планете терминал экстранета вдруг взорвался диким звоном старинного коммуникатора, Дейв моментально вытянулся в струнку перед экраном и по-военному отчеканил приветствие, когда несколько рассеянного вида пожилой мужчина в потертом мундире подключился к разговору. - Доброе утро, Дейв, - благодушно сказал он, поигрывая наградной лентой с витиеватой надписью «МЭР», и аккуратно снял монокль, чтобы протереть его заляпанным платком с вензелем ВП. - И вам того же, господин мэр, но у нас сейчас немного ночь, - съязвил Дейв, но Джон уловил в его голосе доселе ни разу не звучавшую почтительную нотку и уже было открыл рот, чтобы поприветствовать начальство самому, но наткнулся на красноречивый средний палец перед носом. - Ах, да, все время забываю про разные полушария, - искренне расстроился мэр, но тут же воодушевленно продолжил: - Как урожай, как мой участок? Достаточно удобрений подвозят? - Конечно, господин мэр, снабжение отличное! Простите за краткость, но у меня здесь гость с далекой звезды… - О, этот милый юноша – как бишь его, Каркот? – оживился мэр. - Каркат, господин мэр. К сожалению, нет, он прилетит только спустя цикл; но мой гость принес новость. Расплата началась, господин мэр. Проинформируйте остальных, - отчеканил Дейв; мэр молча кивнул, мгновенно посерьезнев, хлопнул в ладоши и отключился. Дейв тут же стащил очки, потер глаза чуть дрожащими пальцами, затем снова их напялил и наконец повернулся к Джону: - Что, интересуешься? Могу одно сказать – твои охуительные истории заварили тут такую бучу, что скоро жарко будет по всей империи. Бля, вот ведь мэр – старик уже, а смотрит – как насквозь пронзает, сволочь старая, великий человек все-таки… - А кто такой – мэр? У вас же здесь городов вроде бы нет, - растерянно спросил Джон. - Мэр – это Мэр. Мы все ему обязаны тем, что сейчас нормально живем, это он Ее снисходительство убедил, что человеки – это не только красивые шкурки, но и полезная рабочая сила… Война была полсотни лет назад, когда нас тролли обнаружили впервые, долгая война. Троллям-то что, потеряют несколько миллионов воинов – у них матки каждый день столько производят, а нас, людей, мало было. Мэр тогда лично на «Красный Трезубец» прорвался, там уже в плен попал, но что-то он Императрице такое втер, что войска она отозвала, - моментально откликнулся Дейв. Он говорил медленно, полуприкрыв глаза, будто вспоминая забытый факт из учебника истории; Джон кивнул и ляпнул, повинуясь мимолетному озарению: - А есть у вас такая личность историческая – Беатрис Крокер? Дейв прервался на полуслове и ошеломленно уставился на него, сорвав с себя очки: - Да кто ж ее не знает? Императрица это, придурок, но ты-то откуда?.. Джон сделал знак «погодь» - он уже практически свыкся с привычкой Дейва разговаривать движениями, - метнулся в комнату, отрыл в ворохе вещей фотографию и с радостной улыбкой протянул ее мгновенно посеревшему собеседнику: - Во! Это, кажись, моя много раз прабабка, она с Земли улетела за двести лет до меня… - Не, на ее Снисходительство не похожа, - протянул Дейв, взяв в руки фотографию и разглядывая ее под разными углами, - зато на тебя – нехило так. У вас, придурков, это семейное, что ли? Джон уже почти привык к этому грубому обращению, тем более что Дейв явно не стремился этим оскорбить – просто не привык общаться по-другому, поэтому он пожал плечами и вернул фото в карман, а затем поинтересовался: - Что это за Расплата такая, про которую вы все говорили? - Не твое дело, - мгновенно ощетинившись, рявкнул Дейв, одним движением напяливая очки обратно, но смягчился: - Я не знаю, это и не мое дело тоже, нам всем велели сообщать о любых космических вторжениях, которые не связаны с троллями, я и сообщил. Приоткрывший было рот для следующего вопроса Джон мгновенно захлопнул его снова и махнул рукой, закрывая тему. Его ждал синтезатор и очередной сборник фортепианной классики, пережившей половину тысячелетия, но заснуть в эту ночь было особенно трудно. Обрывки информации о новом мире, полученные от Дейва и из экстранета, совсем не спешили складываться в цельную картину, а его собственное значение в таинственных играх местной аристократии было еще более неясным. Кажется, Дейву тоже не спалось – его сухая фигура четко вырисовывалась на фоне фосфоресцирующих пультов в музыкальном углу; видимо, он сводил очередной трек, подтягивая частотную кривую прямо на стене лазерным пером, и отсветы десятка различных индикаторов создавали причудливую маску на неподвижном лице. Похоже, что-то пошло не так – кривая вдруг взлетела куда-то вовсе в ультразвук, Дейв неприятно скривился, потянулся, стягивая наушники, и шагнул на улицу прямо через окно. Он забыл выключить подсветку, и это раздражало; Джон встал со своего места – кровать у Дейва была одна, и отдавать ее какому-то там инопланетянину он явно не собирался, - занес было руку над кнопкой выключения, но зачем-то решил сначала послушать чужое творение и вместо этого надел наушники. Трек был весьма во вкусе Дейва – басовитый рев гитар перемежался с резким, четким ритмом целой армии ударных и какими-то первобытными ритуальными воплями, но ему не хватало собранности и четкости, мелодия распадалась на отдельные отрывки и превращалась в не слишком приятную для уха какофонию. Джон попробовал поиграть с эхом, заполнив им особо раздражающие паузы – результат ему неожиданно понравился, но каких-то нот все еще не хватало. Воровато оглянувшись, он вызвал клавиатуру и быстро рассыпал несколько аккордов тут и там – ему очень не хватало практики, он никогда не пытался записывать что-то самостоятельно, но все же он, как мог, сравнял уровни громкости, подчистил лишние шумы и сохранил результат в отдельный файл, прежде чем наконец с чувством выполненного долга выключить процессор. Ночь он впервые за все это время провел почти без снов.