Дотянуться до тебя

Мираджейн хмурится, видя, как вся компания поворачивается в сторону Каны, явно сказавшей что-то важное и шокирующее, но едва ли она может слышать их из своего кабинета на втором этаже. Штраус решает спросить у Лисанны позже, хоть она и догадывается, что дело во внезапном переводе Джерара. Мираджейн предпочла не спрашивать о причине перевода, когда старшая сестра (пусть и сводная) чуть не расплакалась, забирая документы. Но родители парня утверждали, что все в порядке, что ему просто нужно образование получше, потому что, в конце концов, он ведь собирается стать адвокатом, поэтому Штраус предпочла не лезть. Ее полномочия были весьма ограничены. Мираджейн не могла повлиять на родителей Джерара, если они даже не собирались приходить. Отвлекшись от собственных мыслей, Штраус поежилась. В последнее время она чувствовала себя более раздражительной, чем обычно. Мираджейн не думала о причинах этого, предпочитая все сбрасывать на усталость и стресс из-за ссоры с Лисанной, но все же она не могла отрицать, что с сестрой она ссорилась и раньше, а вот с Лаксусом рассталась впервые. — Войдите, — произнесла Штраус, отвечая на настойчивый стук, который больно отдавался послушным эхом в голове, спутывая мысли. В кабинет вошел Лаксус. В последнее время он редко заглядывал, а потому Мираджейн была одновременно раздражена и удивлена его появлением. Лаксус собирался жениться на однокласснице и подруге Лисанны, богатой наследнице и просто красивой девушке. Ему незачем было приходить к той, с кем он спал. Если, конечно, Дреяру не хотелось бы поиздеваться или попытаться переспать с Мираджейн еще раз, но Штраус действительно надеялась, что он не настолько глуп. — Привет, — Лаксус, не дожидаясь приглашения, устроился в глубоком кресле кофейного цвета, не без удовольствия рассматривая профиль Штраус, пока она не вернулась к столу, глубоко вздохнув. — Что тебе здесь нужно? — без обиняков спросила Мираджейн. Они никогда не договаривались делать вид, что ничего не было, потому что, так или иначе, они знали, что все это было, и внушать себе обратное было полнейшей глупостью. — Твоя невеста там, — кивнула в сторону окна Штраус. Она не пыталась скрыть обиду или ревность, потому что Мираджейн не была подростком, который скрывал ото всех свои чувства, пытаясь доказать всем, что ему не может быть больно. Штраус могла себя контролировать, но она не была железной. — Я хотел объяснить, — Лаксус выглядел уязвленным и немного потерянным, но все же знал, что делает. Мираджейн знала его достаточно долго еще до того, как он начал заглядывать к ней не только из-за разговоров по душам, а потому успела изучить от и до. Сейчас Штраус с легким удивлением отметила, что парень волнуется. Это было чем-то из разряда абсолютной фантастики. — Ты не обязан, — покачала головой она, смягчаясь. Даже если они и расстались, Мираджейн все еще работала в школе и должна была помогать тем, кто приходит к ней, а не вымещать на них все свои обиды. — Если ты хочешь жениться, то это твое право. Ты ведь свободный человек. — В этом-то все и дело, — мрачно усмехнулся Лаксус. — Я не свободный человек. Мы с Каной не хотим жениться. Да мы даже знакомы меньше месяца, какая свадьба? Но наши родители считают, что мы составим друг другу выгодную партию. Мираджейн молчала, впервые не зная, что она должна отвечать Лаксусу. У нее всегда находились какие-нибудь слова, но Штраус не могла придумать ничего сейчас. Одновременно она была рада и расстроена еще больше, чем несколько секунд назад. Лаксус не забыл ее, она что-то значила, но это не меняло того факта, что он женится на другой девушке. — Пытаться спорить с родителями не вариант. Нам двоим дед лично пообещал сделать все, что в его силах, чтобы после этого испортить нам жизнь, а ты знаешь, что он слов на ветер не бросает, — Лаксус откинулся в кресле, смотря в потолок. Мираджейн казалось, что он впервые говорит так искренне. — И Кана мне нравится. Знаешь, мы даже похожи, но факт в том, что мы, скорее, друзья, из нас не выйдет ни любовников, ни, тем более, супругов. Мы просто сошлись на том, что будем делать вид, что все нормально, что мы поженимся и все будет хорошо, но мы не будем по-настоящему вместе. И я просто хотел… Я не знаю. Я хочу вернуть тебя. Но если ты не хочешь этого, то я хотя бы уверен в том, что ты знаешь, что ты не была мне безразлична и что я не променял чувства к тебе на брак с хорошенькой наследницей. — Лакс, я… — Мираджейн впервые слышит что-то подобное. Не только от Лаксуса, но и в целом. Ей сложно дышать, потому что все происходит слишком быстро. Хочется одновременно плакать и смеяться. Штраус одергивает себя, отмечая, что, кажется, это похоже на истерику. — Мне нужно подумать. На лице Лаксуса вместо ожидаемого разочарования расцветает улыбка. Мираджейн понимает, что он действительно не был уверен в том, что она даже захочет говорить с ним об этом. — Хорошо, конечно, — кивает Лаксус. Он поднимается, услышав звонок, и все еще улыбается. — Дай мне знать, когда решишь, ладно? Мираджейн кивает вместо ответа и со вздохом облегчения откидывается в кресле, когда дверь закрывается. Она знает, что ей необходимо поговорить с Лисанной, прежде чем она даст ответ, но уже сейчас Штраус чувствует себя намного лучше. Возможно, дело в том, что Лаксус действительно чувствует что-то к ней, а не просто забыл, променяв на хорошенькую и богатую девушку из школы. Конечно, Мираджейн прекрасно понимала, что Кана, в принципе, идеальная пара для Лаксуса, но в то же время она не могла противиться собственным чувствам и, естественно, не могла отрицать ужаса того, что браки по принуждению все еще существуют. *** — Ты здорово выглядишь, — улыбается Нацу, отодвигая стул для Люси. Она улыбается, откидывая назад завитые волосы и чуть краснея. Хартфилия чувствует себя действительно счастливой прямо сейчас, потому что она, наконец, с человеком, которого действительно любит. — Здесь уютно, — отмечает девушка, оглядываясь. Не то чтобы она не была в этом кафе раньше, но, в конце концов, Люси казалось, что она должна была это отметить. По крайней мере, попытаться как-то начать разговор. У них с Нацу никогда не было проблем, когда дело касалось разговоров, но именно сейчас почему-то Хартфилии было сложно подобрать нужные слова. — Милое кафе, — кивает в ответ Нацу. Кажется, что ему тоже неуютно. Люси почти надеется, что он чувствует себя так же странно, как и она сама. — Это немного сбивает с толку, да? Ну, то, что у нас свидание. Мы ведь столько дружим… — Да, — улыбается Люси. — Но, знаешь, ты всегда мне нравился, но я не могла подобрать нужный момент. Все время кто-то был рядом с тобой или со мной, но сейчас мы оба свободны, а я действительно рада, что у нас есть возможность провести время вместе не как друзья. — Думаю, ты тоже всегда мне нравилась, — задумчиво тянет Драгнил. — Просто я не задумывался об этом. В смысле, ты просто знаешь, что рядом с тобой человек, который не безразличен тебе, но он так долго рядом с тобой, что ты даже не замечаешь собственной привязанности. — Верно, — соглашается Хартфилия, — я понимаю тебя. С этого момента все идет замечательно, потому что они действительно понимают друг друга. Очевидно, что оба рады тому, что вновь смогли прийти к взаимопониманию. Люси в который раз осознает, что она влюблена в потрясающего человека, а Нацу задумывается о том, как он мог не видеть ее столько времени, в упор не замечая собственных чувств. Впрочем, Драгнил соврал бы, если бы сказал, что никогда не чувствовал ничего к ней. Точнее, не осознавала чувств. Нацу знал, что Люси никогда не будет ему безразлична, его порой раздражало то, что она была с кем угодно, кроме него, но при этом он понимал, что дружба с ней, более крепкая и важная, чем все те отношения, что у нее были, значит намного больше. Драгнил игнорировал то, что подсказывало ему сердце, пока Люси не начала встречаться с Эрзой. Это было чем-то большим, потому что Люси впервые отдавала кому-то, кроме него, столько души и сил. Нацу знал, что он не имеет права вмешиваться в это, хоть и чувствовал себя вторым. В Люси за долгие годы дружбы он в очередной раз увидел способность бескорыстно и искренне любить, заботиться о ком-то и отдавать всю себя. Но это вовсе не клеилось с тем, что Хартфилия периодически изменяла своей девушке. В конечном счете Нацу перестал пытаться разобраться в этом, списав все на то, что, в конце концов, это не его дело. Когда Люси стала, наконец, открыто проявлять ему знаки внимания, Драгнил уже и думать забыл о том, насколько сложным может быть ее поведение, поэтому поначалу даже не реагировал. Потом, когда его пару раз ткнули в это носом одногруппники, Нацу осознал, что Хартфилии он нравится, да и она ему тоже, но Эрза от этого никуда не девалась, а рушить чьи-то отношения Драгнил никогда не хотел, считал, что это низко и слишком подло. — Люси, — прервал говорящую о новых знакомых Хартфилию Нацу. — Обещай мне кое-что, ладно? — Да, — кивнула Люси. Она всегда была намного более доверчивой, чем стоило бы. Это было действительно удивительно с ее характером. — Обещаю. — Ты даже не услышала, чего я хочу от тебя, — тепло усмехнулся Драгнил. — Я верю тебе, — пожала плечами Люси, улыбнувшись в ответ. — Этого достаточно. — Тогда обещай, что у нас обоих не будет никого, пока мы не поймем, каких отношений мы хотим. Я не хочу все усложнять и втягивать в это еще кого-то, — произнес Нацу. Он боялся однажды узнать, что он не единственный, кто находится рядом с Люси. — Обещаю, — кивнула еще раз Хартфилия. В груди Нацу по непонятной ему причине расплылось тепло. *** Леви была действительно расстроена и зла. Мама никогда не понимала ее, даже не пыталась понять, решив для себя, что будет лучше, если дочь просто будет поступать так, как ей велено, вот и в этот раз, едва миссис МакГарден узнала о том, что у ее дочери появился парень, она буквально сошла с ума. — Ты должна вернуться в больницу! Твое лечение не окончено! — холодный голос, обычно заставлявший Леви плакать, теперь лишь будил злость. Перемены, происходившие в последнее время, пугали мать МакГарден и нравились ей самой. Почему-то только сейчас Леви видела возможность и причину перечить тому, что ей велят. — Нет. Я не оставлю друзей, учебу и парня, — Леви старательно пыталась повторить голос матери, но у нее не получалось, хотя выходило все же более убедительно, чем обычно. — Парня? — возмущенно ответила ей миссис МакГарден. — Да он не парень тебе! Поиграет недельку и сбежит! А мне потом таскай тебя по врачам, чтобы в порядок привести! Ты подумала о том, что будет? Нет? Естественно, нет! — Я подумала, — обрывает ее Леви. — Я подумала и понимаю, на что иду, ясно? Если он и бросит меня, то к врачам можешь не водить, как-нибудь без них выпью успокоительного и посижу на кушетке с час! Вылетев из дома, МакГарден со всей своей злостью хлопнула дверь о косяк. Ей необходимо было поговорить с Гажилом, но его телефон был отключен. В школе Редфокса тоже не было видно, поэтому Леви, вспомнив, что часто видела его с Джувией, направилась прямиком к Грею. Никто все еще не был уверен в том, что Локсар с Фуллбастером стали встречаться, но Леви казалось, что Грей, так или иначе, должен был знать, где она. — Привет, — поздоровалась МакГарден и, не прерываясь, продолжила. — Ты не видел Джувию? Я хотела спросить у нее, где Гажил. Не могу дозвониться до него. — Вообще-то, — Грей выглядел немного удивленным растерянным, — я сам ищу ее. Она не поднимает трубку со вчерашнего дня.