***
- Ты снова сделал это! – Эрза с недовольным видом сидит на кровати Джерара, скрестив ноги. Парень смотрит на Скарлетт оценивающим взглядом и, немного погодя, садится рядом, стараясь не смотреть на сестру. - Сделал что? – интересуется Фернандес, на ощупь ища подушку. Под руку попадается все подряд – покрывало, бедро Эрзы, чей-то телефон и даже какая-то книга, но не подушка. – Если ты о своей подружке, то я имел на это право. Не хочется целое утро ворковать перед родителями, изображая парочку. Это, знаешь ли, противно. - Противно? Подбирай слова, она, между прочим, моя девушка, - кривится Скарлетт, ложась рядом. Она говорит без упрека, слишком спокойно для человека, который должен обидеться. Джерар чувствует это и поэтому расслабляется еще больше. Ему, как будто, становится легче на долю секунды. - Мне плевать. Она мне не нравится, и я не собираюсь любезничать с ней. Ни для родителей, ни для тебя, - отвечает парень, чувствуя, как шею щекочут чужие волосы. Это, пожалуй, самое ужасное, что есть в его жизни, но одновременно с этим – самое прекрасное. Люси мелькала везде. Даже когда они с Эрзой были наедине, она портила момент одним фактом своего существования. - Не нравится, да? Ну, и кто же тебя тогда нравится? – усмехается Скарлетт, переворачиваясь на бок, чтобы видеть лицо парня. Джерар не торопится отвечать, задумчиво смотрит в одну точку, изучая рисунок на потолке, а Эрза изучает Джерара, не упуская ни единой детали. - Кто-то вроде тебя. Возможно, даже ты, - пожимает плечами Фернандес, прерывая тишину. Скарлетт на секунду замирает и тихо смеется. Она не думает ни о чем, ей почему-то кажется, что все должно быть именно так и от стандартного «брат-сестра» они сейчас не откланяются. - Возможно, даже я? Это не ответ, - картинно надувается Эрза, запуская пальцы в синие волосы. Ей безумно нравится делать это и видеть, как Джерар постепенно ровняется цветом лица с ее волосами. – Я бы, например, сказала, что мне нравишься ты, - шепчет девушка слишком тихо для той, кого нужно называть сестрой. У Фернандеса перехватывает дыхание и, кажется, срывает крышу. Сердце готово пробить грудную клетку или разорваться на месте. – Теперь понимаешь, почему у меня есть девушка, а у тебя – нет? – вновь смеется Скарлетт, вставая. Джерар удивленно смотрит на девушку, не понимая, к чему все это. Эрза так и не пытается объяснить, покидая с довольной улыбкой комнату. Она считает себя умной девушкой и хорошей сестрой. Джерар абсолютно уверен в обратном.***
Лисанна видит перед собой только ворох проблем – ничего более. Ей абсолютно плевать на окружающих, она не слушает Кану, не обращает внимания на то, как странно временами краснеет Джувия, с беспристрастным лицом сообщает Ариес, что у нее снова заплаканные глаза и уходит с урока Мишель, ничего не объясняя. Лисанны в этом мире больше нет. Ее сломали. Вырезали сердце и заменили пустотой, с корнем вырвали все эмоции, желания и мысли. Штраус плевать на все с самого высокого небоскреба, отныне ее в жизни больше не держит ничего. Нет причины радоваться, улыбаться, да и жить тоже. Это нормально, когда тебя предают. Ты получаешь нож в спину от, кажется, самого близкого в мире человека. И почему-то сначала ты еще цепляешься за надежды, вдруг есть шанс, что это все – глобальная ошибка, которую вот-вот исправят? А потом тебе просто обрезают провода и все. Уже ничего не важно, никто не важен. - После падения с третьего этажа вполне есть шанс выжить, - Бикслоу даже не смотрит на нее, а Лисанне этого и не надо. Она стоит у края крыши и ей кажется, что все на миг вернулось к ней снова. Она заново чувствует и даже боится, но лишь на секунду. – Если хочешь наверняка, то лучше со здания повыше. - Я не хочу, - монотонно отвечает Лисанна, делая шаг назад. Она понятия не имеет, что она здесь делает и почему, но ей здесь легче дышится, проще живется. - Я тоже много чего не хочу делать, но делаю это, - отзывается парень. Штраус понимает, что они снова слишком близки друг к другу. Это просто стечение обстоятельств, когда, в сущности, уже плевать на физические факторы, но духовно ты просто оживаешь рядом с человеком, который, возможно, стал твоей точкой невозврата.***
Люси смотрит на Нацу так, будто нашла смысл жизни и причину существования. В душе Хартфилии один из самых сумасшедших демонов, которые только были созданы или придуманы. Люси просто влюбилась. Девушка, которая зареклась в сторону парней даже и не дышать, используя их исключительно в качестве партнера на одну ночь, второй год подряд не могла понять, что же такое есть в Драгниле, чего нет в остальных. И каждый раз попытка разобраться в этом с треском дробилась на крошечные осколки. - Вот здесь и здесь ошибка. Снова, - Нацу сводит брови, и Люси находит это ужасно милым. Ей почему-то кажется, что сейчас она почти на седьмом небе, осталось только протянуть руку и все, Драгнил вечно будет рядом с ней и для нее одной. Но это так же невозможно, как и объяснить причину вражды между Хартфилией и Джераром Эрзе, которая в упор не видит, что брат-то ей вовсе и не брат, а вполне взрослый парень со своими чувствами. Люси это в свою очередь ясно видит, возможно, даже помогла бы, не будь Фернандес так враждебно настроен по отношению к ней. - У меня не выходит, - надувается блондинка, отворачиваясь к окну. Когда ей назначили дополнительные занятия, Люси готовилась к нудным лекциям и старым вредным и жутко скучным преподам, но вместо этого ее отправили к Нацу домой «заниматься физикой». Вот только физика в голову Харфтилии лезть отчаянно отказывалась. – Объяснишь еще раз? – хлопает ресницами девушка, надеясь, что до Нацу дойдет, что она тут исключительно ради него, а не для каких-то там материй или векторов. И так по пять раз за одно занятие. Драгнил неустанно объясняет одно и тоже, Люси делает вид, что ничего не понимает, а физика молча страдает.***
- Кого я вижу, - Лаксус садится на стул, кивая бармену. Здесь его знают, поэтому нужды в лишних словах нет. Кана косо глядит на эти манипуляции и раздраженно фыркает. Альберона, мягко говоря, не в настроении. – Я так понимаю, тебе рассказали о том, зачем нас познакомили, да? - Нет, я просто так сижу тут и напиваюсь, - отвечает девушка, осушая уже четвертый по счету стакан с неизвестным напитком. К сожалению, вопреки привычкам, настроение от этого лучше не становится. Скорее, наоборот. – Я не хочу выходить замуж по расчету и, тем более, не хочу выходить замуж за тебя! Мы же практически незнакомы. - Я тоже не особо горю желанием на тебе жениться, - отмахивается Дреяр, неспешно отпивая из своего стакана. – У меня, между прочим, есть девушка, которую я бросать однозначно не собираюсь, - Лаксус молчит о том, что эта самая девушка, между прочим, бросила его не так давно. Лакс не просто молчит, он верит, что все еще возможно исправить. Глупости. - Так, значит, можно не шарахаться от тебя? Клинья подбивать не будешь, чтобы исполнить родительскую волю? – недоверчиво интересуется Кана, чуть сузив глаза. Дреяр усмехается и устало трет глаза. - Да, можно не шарахаться. По крайней мере, пока я трезв, - отвечает блондин, подмигивая Альбероне. Он точно не собирается жениться на этой девице – у нее недостатков вагон и маленькая тележка, но как человек, она вполне неплоха. Возможно, где-то в глубине души, она даже хороший друг. Вечер летит незаметно, когда рядом есть родственная душа. И совсем не важно, чем вы были объединены, когда у тебя не проходит это ощущение спокойствия и защищенности. Горе или радость, велика ли разница? Главное, что это закончилось, а теперь настал момент продолжить свой путь с теми, кого рядом с нами оставила судьба или же очередная пьянка.***
Гажил не считал одиночество чем-то таким ужасным. Ему нравилось, когда его никто не трогал, не допекал вопросами или рассказами о себе любимом, тем более, рядом всегда была Джувия, она молча поддерживала и была идеальным, в понимании Редфокса, человеком. Конечно, со своими бзиками и кучей странных фобий и привычек, но Локсар всегда понимала парня и старалась поддержать по мере сил, а это действительно важно, когда в графе «родственники» можно смело поставить прочерк. Родители, исчезнувшие еще до того, как Редфокс начал понимать окружающий мир и его устои, не особо волновали парня. Конечно, в детстве бывало всякое – зависть, обида, желание иметь «нормальную» семью, но это все быстро заменили друзья. Немного, правда, всего трое, из которых сейчас рядом осталась все та же Локсар, но все-таки вполне достаточно, чтобы отталкивать окружающих, сосуществуя в своей личной реальности, которая относительно неплохо подстраивалась под желания обоих. Больница представлялась Гажилу скучным местом. Все излишне стерильное и белое, все фальшивые и глупо-улыбающиеся, ничего интересного, ты просто лежишь днями у себя в палате и думаешь, думаешь, думаешь. Иногда приходит психолог. Он пытается вытащить из Редфокса информацию о том, как он умудрился получить передоз, но парень упорно молчит – годы практики делают свое дело, игнорировать окружающих легко и просто. Спустя некоторое время Редфокс приходит к выводу, что с соседкой все-таки было повеселее. Можно было понаблюдать за чем-то интереснее трещинок на потолке, подоставать МакГарден на тему порезов на руках и шизанутости на учебе. Что-то вроде развлечения, если это вообще можно назвать так. Слова Леви о том, что они скоро встретятся, конечно, обнадеживали, но Гажил привык к тому, что люди, в сущности, не склонны исполнять обещаний – в них это не заложено природой, поэтому Редфокс особо и не надеялся, полагаясь скорее на Джувию, которая неизменно появлялась в его палате каждый день, неторопливо рассказывала о том, что происходило в школе, а после и вовсе просто молча составляла компанию, занятая чтением чего-нибудь незнакомого Гажилу. Не сказать, что Редфокса в этой жизни все устраивало, но из тысячи сценариев, как нарисованных самим собой, так и представленных другими, этот вариант все еще нравился парню больше остальных. Что-то вроде лучшего из двух зол.