Жрицы Филлиды. Принц Света и Теней

К огромному разочарованию Шелессы, после того, как ушли Астрид и Котти, парни надолго не задержались. Шелесса обиженно посмотрела им вслед и принялась доедать недоеденное: аппетит у нее сегодня был просто волчий. После сытного завтрака опять захотелось спать - ночка выдалась та еще, после такого не грех проваляться в кровати хоть неделю. Шелесса вернулась в свой номер, и тут ей в глаз попала ресница. Бормоча ругательства себе под нос, она метнулась в ванную, к вставленному в помпезную посеребренную раму зеркалу над раковиной. Процесс выковыривания злополучной ресницы затянулся, однако в итоге завершился безоговорочной победой Шелессы. Довольно улыбаясь, она посмотрела в зеркало на свой покрасневший от раздражения глаз, и тут за ее спиной возникла неясная тень. Визг Шелессы разнесся по пустому номеру, но был бессилен против звукопоглощающих барьеров, наложенных на стены, чтобы постояльцы не мешали друг другу. Следующей ее реакцией было истеричное: - Трансформация! Превращение началось, ее окутал фиолетовый темный кокон, сила завихрилась вокруг тела, взвилась внутри - и что‐то пошло не так. Шелессу разрывало на части, она не контролировала свалившуюся на нее с неба мощь и могла только испуганно барахтаться в водовороте незнакомой, враждебной магии. "Не трепыхайся, - велел Карнель. - Ты еще ничего не умеешь, надо было использовать базовое превращение!" - Откуда ты только взялся такой умный?.. - вслух всхлипнула Шелесса, приходя в себя на теплой от электроподогрева плитке в ванной. Жутко хотелось разреветься. - Ты разговариваешь сама с собой? - спросил знакомый голос. Давешний вампир! - А что, нельзя? - Шелесса зло вскинула голову и увидела Аристарха. Тот высился над ней во весь рост, длинный и тощий, больше не голый, в болтающейся на нем рубашке и джинсах. - Да нет, мне все равно, - Аристарх помотал головой. Длинные пряди волос упали ему на лицо. - Давно не стригся? - спросила Шелесса, глядя, как он раздраженно откидывает свою белоснежную спутанную гриву на спину. - Последний раз - за полгода до смерти. - Как интересно... - кисло кивнула Шелесса и села, чувствуя, как мир вокруг штормит. - Что с тобой? - спросил Аристарх. - Мне плохо. Очень плохо. Капец как. И от того, что ты тут, лучше не становится! Между прочим, ты меня укусил! Дважды как минимум! - Ну прости, - Аристарх улыбнулся - вроде бы виновато, но жутковатые синие глаза с красноватыми отблесками были такими хитрыми, что Шелессе захотелось их выцарапать. Аристарх наклонился к ней, протягивая руку. - Ты же не собираешься тут вечно сидеть? - Не хочу, чтобы меня опять кусали. - Не буду, я сыт. Шелесса немного подумала, а потом приняла предложенную помощь, да еще и повисла на Аристархе всем весом, потому что мир продолжал раскачиваться и даже несколько шагов казались подвигом. Аристарх сгрузил ее на диван и сел рядом. - Зачем приперся-то? - спросила Шелесса. - Похоже, мне некуда идти. - То есть? Хочешь поселиться со мной? А ты не офигел? Кто ты вообще такой? - Самому бы знать, - Аристарх обхватил руками костистые плечи, глядя в пол. - Но селиться с тобой мне не нужно. Я, кажется, перестал нуждаться во всем человеческом. - Не морочь мне голову. Я тут ни при чем, если что, я просто убегала и ничего такого не делала. И тебя... э... воскрешать не собиралась, вот. - Знаю. - Кстати, ты же вампир? Кровь у меня пил только так! Но вампиры - это почти люди... - Многие бы с тобой не согласились, - заметил Аристарх. - Потому что дегенераты. - Не стану спорить. Но я не вампир - или не совсем вампир. Мне нужна кровь, но не так, как им. - А как? Чего ты замолчал? - Не спрашивай. - Лицо Аристарха на миг стало таким жестким и пугающим, что Шелесса отшатнулась, грохнувшись с дивана. - Как ты вообще очутился в стене склепа? - сменила она тему, усевшись обратно, но подальше от собеседника. К ней всегда быстро возвращалось любопытство. - Меня там замуровали, - Аристарх развел руками, словно извиняясь, что все так тривиально. - Я догадался. А за что? - Одна высокопоставленная особа изменила своей второй половинке. Со мной. - Ого-го, - Шелесса подняла брови и придвинулась к Аристарху поближе, заглянула в лицо - бледное, чуть смущенное и безрадостное. - А можно имена-фамилии? - Какая разница? Это касается только меня и их. - Ну вот... а когда это было? - Лет пять прошло, насколько я понял. - Так мало? - поразилась Шелесса. Ей почему‐то казалось, что упомянутые события имели место минимум пару веков тому назад. - Ага. Шелесса задумчиво кивнула, прикидывая, что бы еще спросить, и разглядывая Аристарха. Тот разглядывал ее в ответ. При свете дня его глаза почти не блестели красным. Наверное, если посмотреть в них под ярким солнцем, они были бы просто темно-синими. - Ты всегда был вампиром? - поинтересовалась Шелесса. - Нет. Это как раз самое веселое. - А почему так говоришь, будто вчера повесился? - Я интеллектуально не успеваю за образностью твоей речи, - сообщил Аристарх, злостно уходя от ответа. - Заткнись, - велела Шелесса. - Как ты вообще таким стал? - Сам не понимаю. - Ну? Так как все было? Когда, с кем, почему? - Накануне казни. Больше я ничего не скажу. - Ну хорошо... - Шелесса разочарованно засопела. - Загадочный, блин, какой. Ты у нас не человек, не вампир, не нуждаешься во всем человеческом... но тело-то у тебя материальное! В подтверждение своих слов она ткнула Аристарха под ребра. Он поморщился и отстранил от себя ее руку. - И воскресал ты очень... э-э... телесно, вот. Я до конца жизни буду видеть в кошмарах твои голые мышцы! - Это я по привычке. Тело... по привычке. Хватит об этом. - Я тебя расколю. Когда‐нибудь, - пригрозила Шелесса. - Ну ладно... а твоя любовница из высшего света хоть стоила смерти? - Это была не любовница, - пробормотал Аристах, отводя взгляд. - В смысле? То есть... Ого-го. - Ага. Шелесса глупо улыбнулась, потом, спохватившись, стерла улыбку с лица и сочувственно протянула: - У него, наверное, была очень ревнивая жена... Аристарх только фыркнул. - Так оно того стоило? - не успокаивалась Шелесса. - Нет. - Ну... так не интересно! Ладно. А сколько тебе лет? Под сотню, да? - Я что, такой старый? - Аристарх мрачно посмотрел на собственные руки. - Выгляжу, конечно, как черт-те что... - То есть, ты не всегда был такой бледной немочью? - Разумеется. - Аристарха начали утомлять бесцеремонные вопросы. - Я родился человеком, а когда перестал им быть, мне было двадцать три! - Так мало? - вновь разочаровалась Шелесса. Аристарх посмотрел на нее тяжелым взглядом - и исчез. Только что сидел рядом, нахохлившись, как больная птица, в своей мешковатой рубашке, а потом просто растворился в воздухе. Шелесса успела ощутить слабое касание магии, прежде чем оно развеялось. - Блин, - растерянно произнесла она, оглядываясь - а вдруг собеседник сбежал недалеко. - Ты это... прости, если чем обидела? Никто не ответил. *** Он с детства знал, что судьба ничего ему не даст без боя. Младший принц Равнины Теней, мира, населенного бессмертными сущностями, предпочитающими самоназвание, приблизительно переводящееся на скудный Общий язык как "демоны". Две старшие сестры - обе хитрые, как черти, изворотливые, великолепные бойцы. Из любой получилась бы идеальная королева. Он безнадежно терялся на их фоне: не блистал на ратном поприще, не впечатлял тактическими выкладками, даже не был любимцем народа. Ему недоставало не то душевных сил, не то природного таланта, чтобы превзойти сестер и заявить неоспоримое право на престол. Отец не брал его в расчет. Отец наблюдал за дочерями, ожидая, когда же одна из них уничтожит другую и выжившую можно будет объявить официальной наследницей. На Линдисе отец поставил крест. Тот по сути был предоставлен самому себе и придворным учителям. В день его совершеннолетия отец позвал сына к себе и сказал, спокойно, серьезно, прямым текстом: не высовывайся. Быть тебе всю жизнь младшим принцем. Не самая худшая участь. После аудиенции у отца Линдис заперся у себя и очень долго не мог склеить вдребезги разбитую гордость. Линдис выдержал, вытерпел, вынес без малого семьдесят лет такой жизни - ничтожно мало по сравнению с тем, сколько живут демоны. Но больше он просто не мог. Стало все равно: умру - тем лучше. Не умру... значит, игра стоила свеч, здравствуй, трон, всеобщая зависть и прочий бальзам на душу. Линдис не был дураком и не отличался душевной слабостью, что бы там ни вообразил себе отец. Он все время не дотягивал до высочайшей планки чуть-чуть - но никто не понимал, что это не делает его безопасным. Он сделал все, что сумел. Усыпил бдительность старшей из сестер - и избавился от конкурентки, а в будущем собирался поступить так же со второй. Никто такого не ожидал. Казалось бы, что может быть более явным свидетельством факта, что Линдис тоже в состоянии бороться? Что может быть более громким криком и одновременно доказательством: я тоже достоин? Улик он не оставил, но отец все равно узнал - или догадался, - кто стоит за гибелью его дочери. Он не обрадовался - разъярился. Отец не любил ошибаться и исправлял ошибки радикально. Закованного в кандалы сына привели в тронный зал, где уже собралась придворная знать, жаждущая зрелищ, огласили приговор и привели его в исполнение немедленно. За убийство кровной сестры Линдиса приговорили к смерти. Наверное, он просто сам дал повод, чтобы можно было от него избавиться без лишних вопросов. Одного не учли: за семьдесят лет детства и отрочества Линдис многое почерпнул из библиотечных книг, выудил из наставников, придумал сам. Он не умер, когда его казнили. Он просто попал в иной пласт реальности, потому что знал, как именно уцепиться за жизнь, чтобы та не выскользнула из слабеющих пальцев. Падение в другой мир изломало его, искалечило, наградило непроходящей болью и новым телом - жалким, неуклюжим, так не похожим на легкие и сильные полуматериальные оболочки демонов. В новом теле было шестьдесят килограмм костей, плоти и крови. У тела была куча потребностей. Очутившийся на необитаемом, но пригодном для жизни участке неведомой ему планеты, Линдис дни напролет бродил по равнинам, покрытым мягкой травой, не зная, что теперь делать и как. Он был обижен, потерян, он не понимал: отчего же отец так поступил? Просто чтобы уничтожить нелюбимого сына? "Ты сделал то, чего не следовало делать, - шептало что‐то в глубинах разума. - Ты посмел пойти вразрез с его планами. И в этом единственная твоя вина. Ты сыграл по старым правилам - а он их изменил." Учиться жить пришлось заново. Принципы жизни оказались иными: кровь, кислород, способы питания, уязвимость... Линдис знал, что во что бы то ни стало выберется из этого мирка, похожего на бред психопата, и лишь это давало ему силы и подпитывало упорство. В пространстве нового мира была разлита незримая, неосязаемая сила, похожая на материю, из которой состояла родная реальность Линдиса. Здесь эта сила тоже была одной из основ мироздания, и имя ей было магия. Научись ее использовать - и эта жалкая и глупая вселенная содрогнется, признав в пришельце господина. Линдис взялся за учебу - вот уж к чему ему было не привыкать. Годы, проведенные в библиотеке за изучением данных, накопленных за всю историю мира демонов, научили его терпению. Вскоре он понял, как именно сможет вернуться, но для этого потребовалось бы очень, очень много энергии: вся энергия этого измерения, которое в процессе должно погибнуть. Линдиса дальнейшая судьба измерения не волновала. Зато у него появилась ясная и четкая цель, и теперь он мог планировать дальнейшие действия шаг за шагом. Для начала надо было научиться как можно четче ощущать токи магии, понять, как она влияет на живых существ, где ее много, как извлечь ее из прежнего вместилища - и чем может стать новое... Он чувствовал, что приобретает такие знания и умения оперировать энергиями, которыми на его родине никто не обладал - значит, у него будет преимущество, делающее победу почти неизбежной. Он однажды войдет во дворец, чтобы уничтожить своего надменного, ослепленного всевластьем отца и занять его место. Ярость и боль найдут выход в холодной, расчетливой мести. Пара лет ушла на раскачку. Затем Линдис отважился выйти к маленькому поселению посреди леса, которое заприметил уже давно, с целью изловить и исследовать одного из местных жителей. К тому времени Линдис успел достаточно изучить животных, и теперь его интересовали разумные обитатели мира. Он прекрасно ощущал магию внутри чего бы то ни было, и сразу понял, что несколько людей в поселении выделяются из остальных ее наличием. Он напал на самого слабого человека: маленькую девочку, - и вскрыл ее тело, чтобы рассмотреть изнутри. Она кричала, пока могла, и Линдис невольно задумался о том, как порождения этого мира чувствуют боль. Для него самого она стала неотъемлемым спутником жизни: демоны не предназначены для того, чтобы их сущности впихивали в тесные и ограниченные человеческие оболочки. Людские тела лишают демонов половины чувств, оставляя полуслепыми и глухими по сравнению с нормальным состоянием. Часть сущности - та часть, которой в этом мире не нашлось аналогов - оказывается отделена. И это больно. В следующий раз Линдис похитил старика и запытал его, чтобы разобраться с интересующими вопросами. Линдис пытался с ним разговаривать, но наткнулся на языковой барьер. Третьей жертвой стала молодая девушка. С ней он начал учить местное наречие, в чем она, напуганная до полусмерти, ему помогала. Общий язык Волшебного измерения был прост до смешного, по сравнению с речью демонов он казался безнадежно бедным. Здесь не существовало множества категорий, которые приходилось вербально характеризовать на родине Линдиса, и языковые средства сводились к тупому описанию явлений, предметов и процессов внутреннего мира мыслящего существа. Внутреннего мира, столь же скудного, сколь и внешний. От девушки Линдис получил общие сведения о том, куда его забросила судьба, о множестве планет и многообразии рас, о том, что он находится на Линфее, о темных и светлых силах, об ушедшем давным-давно Великом Драконе-Созидателе. Информация позволила сделать кое-какие выводы. Он впитывал знания как губка, и вскоре решил, что готов покинуть ставшее привычным обиталище. Он двинулся через лес к ближайшему крупному скоплению человеческой энергетики. Неподалеку были остатки-останки весьма неплохо сохранившегося заброшенного города. Наложенное на пустынные дома и улицы заклинание обязывало их оставаться почти такими, какими они были в лучшие времена; казалось, жители покинули их не больше года-двух назад. Там Линдис и остановился, не подходя близко к городу населенному. В город-призрак часто забредали любопытные. Кого-то Линдис отпускал, а кого-то забирал для экспериментов. Он почти сразу научился выпивать силу из волшебников. Если брал слишком много, они гибли, но Линдиса это мало волновало. Он уже сообразил, что живые существа для него не слишком опасны. Куда хуже сам этот мир, его рамки и удушливая атмосфера, невыносимая после простора и свободы родины - но тут уж ничего не поделаешь. По крайней мере, сейчас. Разумеется, остаться незамеченным ему не удалось, и в руины отправили отряд: феи, маги и воины, вооруженные артефактами. Тогда Линдис столкнулся с ощутимой трудностью: человеческое тело не было предназначено для таких объемов энергии. Требовался аккумулятор вне телесной оболочки, и Линдис его создал, скрипя зубами: это еще сильнее привязывало его к материальному миру и делало более уязвимым. За вторым отрядом, пропавшим без вести в покинутом городе, явился второй. Линдис наблюдал за теми, кого послали за его головой, сквозь щель между ставен покосившегося еще при жителях деревянного домишки и с удивлением наблюдал, как все маги и воины вдруг обратились против одной феи. Затем они ушли, а искалеченная фея, как сломанная игрушка, осталась лежать на нагретых солнцем камнях мостовой. Линдис не стал ее добивать.