Безотчетный инстинкт

- Вы ведь понимаете, какими серьёзными неприятностями это может обернуться для Вас, господин Амано? У него проблемы с сердцем, а это, как минимум, затраты на лекарства. Шинджи никогда особо не жаловал врачей, хотя ничего против них не имел. А сидящий перед ним на стуле доктор раздражал своей дотошностью. Как будто Амано и сам не знал, чем это грозит: придется очень много работать, чтобы содержать дом и его нового обитателя. - Конечно. – Коротко и четко ответил Шинджи, положив ладони на свои колени и стиснув пальцы от раздражения. Он прошел такой долгий путь, столько всего сделал, лишь бы того мальчика не помещали в какой-нибудь специальный детский дом или госпиталь. - Что ж… - доктор посмотрел на Шинджи, и в его глазах промелькнула печаль. - Тогда я подпишу ваши бумаги, и с этого дня вы – официальный опекун Казумасы Кохары. Ранним утром, стоя перед дверью квартиры Шинджи, Манабу нерешительно мялся на пороге, сжимая в руке небольшой пакет и боясь нажать на кнопку дверного звонка. Что если он не вовремя? Разбудит знакомого, у которого сейчас наверняка раскалывается с похмелья голова? После их вечерней пьянки Манабу ещё долго не мог уснуть, лежал, подложив руки под голову и молча глядя в потолок своей спальни. Что-то было странное в поведении Амано, он будто улыбался через силу. Хотя, возможно, дело было в количестве выпитого, но Манабу всё равно ещё долго ворочался в постели. Перед тем, как уснуть, он дал себе слово, что наведается утром к Торе, благо адрес он запомнил, и прихватит с собой таблетки, снимающие симптомы похмелья. Когда Манабу решительно позвонил, то задержал дыхание, в ожидании пока ему откроют. С утра на улицах, тротуары которых были покрыты снегом, было холодно, но из-за участившегося сердцебиения Манабу едва ли это чувствовал. «Просто забегу, отдам таблетки и на работу», - морально поддерживал себя он, чувствуя ужасную неловкость. Ведь он толком не мог себе объяснить, что здесь делает, не говоря уже о том, что Тора станет задавать вопросы. Когда внутри замочной скважины раздался скрежет, он резко выдохнул, утешая себя тем, что отступать уже поздно. - Чё? – поначалу Манабу подумал, что ошибся дверью. Перед ним стоял подросток, на вид ещё ученик старшей школы. Но выглядел он эффектно: ярко-рыжие волосы, хмурое, но красивое лицо с женственными чертами и ноги – прямые и стройные. Если бы не это грубое низкое «чё», мешковатая синяя футболка и короткие шорты, его можно было бы принять за девушку-сорванца. - Я… - от такого неожиданного поворота Манабу невольно оторопел. Он не подготовился заранее к тому, что открыть может отнюдь не Тора. - Это… к Амано… Подросток окинул Манабу пристальным взглядом, которому стало совсем не по себе от такого странного поведения. - А это что? – сухо спросил рыжий паренек, кивнув на пакет в руке гостя. Тот, поначалу удивившись, растерянно сообщил, что это всего лишь лекарства, недоумевая, к чему такая странная подозрительность. А затем неожиданно решил про себя, что если он не ошибся квартирой, и этот паренек действительно знакомый Шинджи, то можно просто передать пакет, извиниться и отправиться на работу. Время и так поджимало, а встретиться они вполне могли бы сегодня, если у Амано была смена. Однако неловкая ситуация неожиданно разрешилась сама собой, потому что их услышал хозяин квартиры. - Кто там, Шо? – Тора, появившийся прямо за спиной мальчика, зевнул, прикрывая рот ладонью. Он был в одном старом халате серо-сиреневого цвета и домашних тапках в виде тигрят. Его помятый вид говорил о том, что он действительно только проснулся. Увидев на пороге Манабу, Тора явно удивился, вопросительно приподняв бровь. - О, Бу, что ты здесь делаешь так рано? Тебе ведь ещё на работу, разве нет? - Вот! – кивнув в знак приветствия, Манабу протянул Шинджи пакет, буквально впихнув лекарства в руки последнего. А затем немедленно развернулся на пятках в сторону лестницы, стараясь улыбнуться как можно беззаботнее. - Я всего лишь беспокоился, Амано, а теперь мне действительно пора бежать. Береги себя! Тора напоследок даже не окликнул его, да и не хотелось Манабу сейчас оборачиваться. Нет, он не убегал, очертя голову, просто шел чересчур быстро, будто хотел скорее покинуть район, где жил Шинджи. В свой выходной Манабу проспал практически до полудня, а затем, как следует подкрепившись, решил потратить свободный день на поиски подарков немногочисленным родственникам и друзьям. В чистом свежем воздухе витало праздничное настроение. По улицам бегали радостные дети, бросающие друг в друга снежки, люди кутались в теплые вязаные шарфы и часто улыбались. Улицы были украшены разноцветными мерцающими светодиодами и гирляндами, которые при свете дня ещё не были включены, но настроение всё равно создавали. За что Манабу и любил конец года, так это за его атмосферу – все внутри будто замирало в предчувствии чего-то необычного и волшебного. В такие моменты его охватывала ностальгия, и он часто вспоминал, как проводил этот праздник в прежние годы вместе с семьёй. От приятных мыслей Манабу отвлек зазвонивший мобильный. К этому времени Манабу как раз зашел в холл огромного красивого торгового центра, потому ответил не сразу, предварительно отойдя подальше от крутящихся входных дверей и даже не взглянул, кому он собственно нужен. - Да? - Эй, чувак! – сердце у Манабу забилось чаще, когда он узнал веселый голос Казуки в трубке. - Мне показалось, или ты сейчас зашел в наш любимый торговый центр? Услышав это, Манабу машинально осмотрелся вокруг, но никого, похожего на его сокурсника, не обнаружил. - Ну да, а ты здесь?.. Эй, Казуки? - в трубке почему-то вдруг стихло, слышались только какие-то посторонние шумы. Это заставило Манабу забеспокоиться о друге. Мельком взглянув на экран, он понял, что трубку Казуки не положил, а значит, всё ещё висел на линии. - Казуки? – Манабу попытался позвать снова, глядя прямо перед собой на россыпь праздничных украшений в витрине. - Каз… - Бу-у… - голос у самого уха Манабу прозвучал жутко пугающе и заунывно. Несчастный парень едва ли не подпрыгнул от неожиданности, а Казуки, подкравшийся сзади, залился безудержным смехом, держась за живот. - Аха-ха! Тебя так легко напугать, Бу! До чего же ты забавный парень! - Вот дурак. - Манабу сердито надулся, сложив руки на груди. Несмотря на свою позу, выражающую полное недовольство, он всё равно автоматически прощал Казуки все выходки. Просто потому что это был Казуки, на которого Манабу не мог долго злиться. - Ты за покупками? – отсмеявшись, веселый сокурсник громко выдохнул, ослабляя свой вязанный шарф на шее. В ответ на утвердительный кивок Манабу Казуки захихикал и похлопал его по плечу. Выглядел он очень довольным своей шуткой. - Замечательно, тогда идем вместе! Торговый центр был столь огромен, что если не запомнить, в какую сторону свернул, то можно было запросто заблудиться в этих бесконечных коридорах. Вдоль проходов располагались сотни украшенных ларьков и ярких витрин с товарами. Казуки и Манабу прекрасно проводили время вдвоем, отыскивая самые неожиданные вещицы в подарок своим близким. В душе Манабу хотелось чуть ли не петь от щемящей радости. Со стороны они смотрелись немного странно, но он решил, что пусть окружающие думают о них, как о братьях – не так уж это и плохо. Тем более у Казуки было приподнятое настроение. Когда они простаивали в магазине с бижутерией, Казуки некоторое время изучал огромный ассортимент колец, а потом вдруг, обернувшись, попросил; - Дай-ка ладонь. - Эй, заче-ем? – растерявшись, Манабу не придумал ничего лучше, чем состроить капризную мину и спрятать руки за спиной. Но его друг только фыркнул от смеха. На его щеке замерцал отсвет от загоревшейся рядом зеленой гирлянды. - Давай уже. У тебя руки тонкие, совсем как у девушки. Примерим колечко. «Если бы он только знал, насколько мне нравится, то не стал бы просить о чем-то подобном», - подумал тогда Манабу, но всё же со вздохом протянул ему ладонь. Переливающееся золотое кольцо действительно хорошо сидело на его указательном пальце, хотя выглядело совсем не круто, потому что Казуки явно приобретал его для женщины. К тому же, оно очень походило на обручальное. В голове у Манабу будто щелкнуло. Когда кольцо было снято, а Казуки оплачивал покупку, он безразличным взглядом смотрел перед собой на витрину с россыпями подвесок, которые его сейчас интересовали меньше всего. Мысль, пришедшая в голову, была слишком абсурдной, но всё таки… Что если Казуки выбирал кольцо, чтобы сделать предложение какой-нибудь из своих многочисленных подружек? Конечно, он был не таким парнем, который готов сразу связать себя такими узами, да и вообще к семейной жизни его характер не располагал. «Но», - настойчивая догадка крутилась в голове, мешая соображать логично. - «Всегда есть это чертово «но». Вдруг он действительно влюбился, и совсем скоро…» - Эй, Бу, ты чего завис? Манабу сглотнул и постарался как можно веселее улыбнуться, когда друг похлопал его по плечу, привлекая внимание. Судя по всему, он уже закончил с покупками. - Прости, - Манабу подхватил свой пакет с подарками, мельком взглянув на мобильник. - Ты не мог бы подождать меня в главном холле маркета, я подойду туда через полчаса? Казуки с удивлением покосился на своего друга, но затем кивнул, соглашаясь, очевидно, приходя к какому-то своему выводу. Напоследок он пообещал ждать в кафе главного холла, а затем развернулся, направившись к эскалатору, ведущему на третий этаж. «Так, нельзя больше медлить. Ведь он может признаться той девушке, и потом у меня уже не будет шансов», - Манабу надо было купить подарок для Казуки, но вместо этого он решил присесть на небольшую скамью, какие часто ставили в огромных магазинах специально для мужчин, ожидавших своих жен с шоппинга. «А ведь тогда Казуки тоже придется вот так сидеть и ждать», - Манабу шмыгнул носом, и его улыбка стала грустной. Он не понимал, что на него такое нашло, почему он вообще думал об этом. Ведь в любом случае он должен был искренне желать своему другу счастья. «Если я не попробую, то не узнаю», - решительно выпрямившись, Манабу нахмурился. Из находившегося поблизости киоска доносилось тонкое звучание колокольчиков, их звон подействовал успокаивающе. Манабу больше не ощущал легкой дрожи в пальцах, и неприятные мысли отступили. Купив подарок Казуки, он мысленно посетовал на быстро уменьшающийся счет на кредитке, но все-таки приобрел вещицу и для Торы. Как-никак они тоже были друзьями. Затем он спустился на первый этаж на эскалаторе, и при ходьбе набитые сумки хлопали по его бедрам. Казуки действительно уже ждал в небольшом кафе, где они договорились встретиться. Перед ним стоял картонный стаканчик с горячим чаем, и он смотрел куда-то в сторону, стуча пальцем по столешнице. - Вот и я, - Манабу уселся напротив, пристраивая у ног свои пакеты. - Все закупил, можно идти домой. Казуки вдруг заморгал и посмотрел на друга, будто только сейчас заметив его, а до этого витая где-то в своих мыслях. - А, да… Отлично, идем! Снег на улице слегка подтаял под солнечными лучами, и снежки из него получались идеальными. Над головой сияло чистое зимнее небо, а где-то неподалеку заиграла узнаваемая рождественская песня. «Сегодня уже католическое Рождество», - вспомнил Манабу, неторопливо следуя за задумчивым другом. Этот праздник он не планировал отмечать, погрязнув в собственных делах и заботах. Когда они подошли к дому Казуки, Манабу по привычке повернул голову в сторону своей аптеки, которая находилась здесь же. Она работала даже в праздники, но в этот день была смена Саёко. Народа на этой стороне улицы почти не было, наверняка все уже праздновали Рождество. И вдруг, в поле зрения Манабу попала одна интересная вещь, оставленная кем-то на снегу: веточка омелы, сделанная из пластика, валялась у обочины – видимо, украшение оторвалось от чьего-то подарка. Манабу коварно улыбнулся и порадовался, что впередиидущий Казуки его сейчас не видит. Затея, конечно, была глупая, такой рассудительный парень, как Манабу, четко понимал это, но он решил попробовать. Наклонившись, он подобрал веточку. - Ка-зу-ки! – лукаво улыбаясь, по слогам произнес Манабу, подкрадываясь ближе и становясь буквально за его спиной. - Смотри, смотри, что у меня есть! - Что? – когда Казуки развернулся, они оказались так близко, что могли ощущать горячее дыхание друг друга на своих щеках. Манабу так и замер в неловкой позе, держа в поднятой над их головами руке омелу, а второй рукой придерживая тяжелые пакеты. - Ты чего, Ман…? Пока Манабу не лишился остатков своей внезапной смелости, он потянулся к другу, рассчитывая, что после долгожданного поцелуя отшутится, напомнив о новогодней традиции. Однако Казуки не растерялся. Оказавшись быстрее, он не позволил себя поцеловать и резко отступил назад, упираясь ладонью Манабу в грудь. Выглядел он немного растерянно. - Что за херню творишь, друг? – вопросительно изогнув бровь, Казуки выдохнул, разглядывая веточку омелы, которую его приятель держал в руке. Между ними возникла неловкая тишина, прерываемая далекими криками резвящихся детей и гулом машин с автострады неподалеку. Это последнее «друг» Казуки особо выделил, явно намекая на сложившиеся отношения двух старых приятелей, не более. А дальше, как бы ни было больно это осознавать Манабу, был предел – невидимая черта, через которую он не мог переступить, потому что ему это не было позволено. - Это… - Манабу не знал что ответить. На ум не приходило абсолютно никакого объяснения, кроме как сказать Казуки, что это просто шутка с омелой. Но по глазам последнего было ясно видно, что Манабу раскусили, так что врать не имело смысла. Улица была удивительно безлюдна, только редкие прохожие шли мимо, иногда озираясь на двух замерших у обочины дороги парней. - Короче, нравишься ты мне давно, идиот, - несмотря на свою обыкновенную робость, Манабу произнес это твердым голосом, бесстрашно глядя Казуки прямо в глаза. Внутри нарастал тугой ком страха от мысли, что сейчас ему точно откажут, а может ещё и врежут. Парень знал, что не был готов признаться вот так внезапно, прямо сегодня, да ещё посреди улицы. Но отступать назад было поздно. Сменив удивленное выражение лица на хмурое, Казуки обреченно выдохнул. Но не успел ничего ответить, как вдруг их прервала громкая мелодия рингтона. Устало вздохнув, Казуки опустил плечи и кивнул на карман куртки своего друга: - Манабу, тебе звонят. В тот день после памятной пьянки, когда Манабу занес лекарства Шинджи и дал деру, поговорить они так и не смогли. В «Тигре» работал сменщик, которого Манабу знал как Дайске. Парнем тот был не слишком компанейским, потому их общение обычно сводилось лишь к ежедневным приветствиям и прощаниям. А затем у Манабу выпал последний выходной в этом году, но так вышло, что именно в этот день его помощь понадобилась Торе. - Бу, прости, ты не слишком занят? - Нет уже, - придав голосу как можно больше уверенности, подтвердил Манабу, мельком обернувшись на топчущегося рядом Казуки. - Что-нибудь случилось? - Это… Прости, я сейчас очень загружен на работе и не могу уйти. Скажи, ты далеко от своей аптеки? Манабу в ответ честно сказал, что находится через дорогу. В трубке раздался шумный вздох облегчения, и Тора попросил срочно зайти к нему в магазин, что Манабу и сделал, попрощавшись с Казуки и метнувшись в сторону своего места работы. Оказавшись там, он убедился, что Шинджи не соврал – народу было много. Тора подозвал Манабу ближе, и тому пришлось проталкиваться к кассе. Выглядел Тора помято, под глазами залегли заметные темные круги, а непричесанные волосы торчали во все стороны. Шинджи явно сильно нервничал, это было заметно. - Ты помнишь мой адрес? – с этими словами Тора протянул удивленному Манабу непрозрачный пакет. Получив утвердительный кивок, Амано быстро проговорил: - Пожалуйста, отнеси это ко мне домой. Тебе должен будет открыть Шо. Тот самый рыжий паренёк, которого ты видел. А если не откроет – стучи сильнее или звони мне. Только побыстрее, прошу! Причина спешки стала понятна сразу, как только Манабу заглянул внутрь пакета и, нахмурившись, прибавил шагу. Нитроглицерин. Значит, у них закончилось дома лекарство, а Тора по какой-то причине не успел его купить. «Но он очень волновался за Шо», - подумал про себя Манабу, выстраивая в мыслях логическую цепочку. – «Это лекарство нужно тому мальчишке. Но зачем тогда Тора оставил его без присмотра, раз у Шо проблемы с сердцем? Неужели ему больше совсем некому помочь?» Погруженный в мысли, Манабу и сам не заметил, как перешел на скорый бег, едва не поскальзываясь на поворотах. Пусть он и обучался на медицинском факультете, соответственно, должен был знать, что делать, но в данном случае, если возникала угроза приступа, лучше всего было бы вызвать скорую. А для этого надо было как можно скорее узнать, как самочувствие рыжего паренька. Громкий звонок за дверью раздался раз в шестой, его уже наверняка услышали все соседи, однако пока никто не спешил открывать запыхавшемуся Манабу. Почему-то он ощущал непривычное беспокойство. Время шло, и возникало призрачное подозрение, что что-то явно не в порядке. Манабу подавил слабую надежду на то, что дома просто никого нет, и снова нажал на кнопку дверного звонка. - Ну же… Открывай… - шёпотом произнёс Манабу, крепко сжимая ручку пакета в ладони. Он стоял на пороге уже около десяти минут, и, судя по тишине в квартире, медлить было нельзя – Манабу вытащил из кармана свой сотовый, чтобы позвонить Торе и всё рассказать, но не успел. Когда на экране дисплея уже был набран номер Шинджи, в замке тихо щелкнуло, и дверь со скрипом приоткрылась. Манабу замер, косясь на дверной проём. Шо выглядел очень плохо, у него была отдышка, а лицо раскраснелось. Судя по всему, до двери он дотащился кое-как и теперь, сминая в кулаке ткань своей рубашки у сердца, медленно сползал вниз по дверному косяку. - Эй! – стряхнув с себя мимолетное оцепенение, Манабу сразу же бросился к юноше, поймав того за талию. Он отстраненно отметил, ощутив пальцами сквозь ворсистую ткань свитера Шо, что телосложение у парня было весьма хрупкое и угловатое. Он был слишком худым даже для своего возраста. Быстро скинув ботинки и заперев дверь, Манабу осторожно поддержал Шо, обхватив руками его плечи, и помог добраться до дивана. В квартире воздух был ужасно душный, спертый, поэтому первым делом Манабу приоткрыл окно, а уже потом бросился к пакету с лекарствами. Прошмыгнув на маленькую кухню, он быстро отыскал стакан и наполнил его водой из прозрачного кувшина на столе. - Как ощущения, опиши? – Манабу внимательно наблюдал за Шо, протягивая воду и таблетку нитроглицерина. Рыжий парень кивнул, выражая благодарность за заботу, и послушно сделал глоток. - Сердце… больно, - он морщился, но всё-таки держался молодцом. Манабу кивнул, сказав, что сейчас же позвонит в скорую, но мальчишка неожиданно воспротивился. - Не стоит, - тихо отозвался он, старательно делая вид, что ему уже лучше, даже вымученно улыбаясь. Получалось у него это не очень хорошо. – Если Тора узнает, он снова сбежит с работы. И его снова уволят. - Но в таком состоянии тебя нельзя оставлять! – горячо возразил Манабу, сам не понимая, почему так переживает за едва знакомого юношу. - Может случиться инфаркт! - Лучше бы так… - едва слышно выдохнул Шо и отвернулся к стене. Его дыхание стало значительно ровнее и тише, что говорило об улучшении состояния. Но Манабу по какой-то причине разозлило такое отношение не только к собственному здоровью, но и по отношению к Торе. Громкие слова вырвались прежде, чем он осознал, что лезет явно не в своё дело. - Кому лучше? Тебе? Перестань нести чушь, парень. Шинджи ведь волновался о тебе. «Дети всегда такие эгоисты», - замолкнув, Манабу прикусил губу и сердито нахмурился. В комнате повисло тяжелое молчание, а он так и стоял с телефоном в ладони, не набрав нужный номер. Манабу действительно не понимал, что творится в отношениях этих двоих, но одного взгляда на обеспокоенного Шинджи было вполне достаточно, чтобы понять: тот не на шутку переживал за Шо. - Шинджи мне не отец, - наконец негромко пробурчал Шо, всё ещё не шевелясь. Ещё около минуты парень молчал, и Манабу уже подумывал подтолкнуть его к откровенному разговору, но тот заговорил сам. - Мои родители погибли в автокатастрофе. На трассе за городом. А Шинджи тогда ехал мимо и вытащил меня из машины, а потом и вовсе оформил опекунство. Я ничего не помню, что было до аварии, даже лица родителей смутно. Поэтому и не хочу, чтобы он так напрягался. И как только стану совершеннолетним, найду работу и перестану быть ему обузой. Договорив, Шо замолк, прижав руки к груди. Манабу тоже не сразу решился нарушить тишину, прекрасно понимая мальчишку, ведь он сам в таком возрасте испытывал множество противоречивых чувств и задавался вопросами, на которые лишь с возрастом нашел ответы. Шторы раздуло от ворвавшегося в окно морозного ветерка, принесшего с собой запахи зимы. Комнату наполнял рассеянный дневной свет от скрывшегося за рваными тучами солнца, неяркий и безрадостный. Манабу хотелось как-нибудь подбодрить юношу, но опыт подсказывал, что в этом случае не стоит произносить обычное «всё будет хорошо». Какой смысл говорить такое, не зная всех обстоятельств? - Когда тебе исполнится восемнадцать, само собой ты должен будешь найти работу и помогать Шинджи. Он ведь один не справится. А пока что будь к нему добр. Я считаю, этого достаточно. Улыбнувшись, Манабу расслабился, опуская в карман свой мобильник. Он не был уверен, что сделал всё правильно, но сейчас Шо надо было остаться наедине со своими мыслями. Судя по его состоянию, скорую вызывать уже было ни к чему. Выходя во двор, Манабу поднял голову, вглядываясь в тусклое небо. Где-то за тучами сверкало солнце, далекое и теплое, благодаря которому снег на улице начал таять. Тора оказался ещё более интересным, чем предполагал Манабу, ведь это было ответственное решение – взять к себе осиротевшего мальчика. Наклонившись, Манабу сгреб ладонью мокрый холодный снег и, слепив неровный комок, запустил вперед на вытоптанную пустынную дорожку. Это был один из тех дней, которые начинаются никак, а заканчиваются грандиозными переменами в жизни. При этом весь день может непрестанно идти снег, которому абсолютно безразлично, что творится с судьбами людей вокруг. Под самый канун нового года, тридцать первого декабря, Манабу, отработал свою смену и сразу же направился в закрывающийся супермаркет, купить на стол всё самое необходимое. Этот вечер должен был стать особенным, ведь он собирался повторить свою попытку признания Казуки. Манабу не считал себя мазохистом, но он до сих пор не получил окончательного, внятного ответа. И он не пожалел денег на хороший ликер, хотя спаивать друга в его планы точно не входило. «Или, может, стоит это сделать?» - думал про себя Манабу, выстаивая в длинной очереди к кассе. Когда наконец всё было куплено, а времени оставалось совсем немного, он рванул домой, набирая по пути номер Казуки. Естественно, этот вечер они уже обговаривали заранее, однако не мешало бы напомнить нерасторопному другу о встрече. Шуточно пробурчав что-то о пунктуальности и занудстве Манабу, Казуки пообещал быть вовремя и с подарком. В этом был весь его друг. Не успел экран мобильника погаснуть, как телефон завибрировал снова, и Манабу с удивлением обнаружил, что ему звонит Тора. - Я тут подумал… - его вкрадчивый голос было приятно слушать. На фоне слышалось странное шуршание, будто фантиков от конфет. - Если хочешь, приходи сегодня к нам. У нас весело будет. Казумаса тут уже вовсю расшумелся. И я… был бы рад. Последнее предложение Амано произнес в трубку чуть тише, и Манабу отметил, что впервые слышит имя рыжего мальчишки. А затем до него вдруг дошло, что в последнее время Тора общается с ним гораздо чаще, чем с просто коллегой. - Прости, - неловко было отказывать такому тёплому приглашению, но Манабу не мог отступиться от своей затеи – на сегодня у него были другие планы. В конце концов, ведь наступала мистическая ночь исполнения желаний, и Манабу твердо верил в себя и то, что всё в его руках. – Я не могу. Уже обещал кое-кому. - А… Ну… Ничего, - на секунду замявшись, Амано рассмеялся в трубку и, пожелав ему счастливого нового года, сбросил вызов. Собственный отказ от приглашения немного огорчил Манабу, но он твердо пообещал себе поздравить Тору и Шо позже, когда увидит их, а пока его ждал новый виток в серой, обыденной жизни. Когда Казуки явился к Манабу, столик уже был накрыт. До конца этого года оставались считанные минуты, поэтому друг поспешил скинуть в прихожей ботинки и куртку. - Ох, едва успел. – Казуки втянул носом приятный аромат мяса и довольно улыбнулся. Манабу прекрасно знал, насколько его друг любитель поесть вкусно и сытно, поэтому подготовил всё заранее. – Ты действительно не хотел ехать в храм? - Всё в порядке, это не так уж важно. – Гремя столовыми приборами на кухне, беспечно отозвался Манабу. Никак это не прокомментировав, Казуки, поправил свой новый шерстяной свитер и уселся за столик в гостиной. Вид прожаренного мяса на ужин и закупоренной бутылки ликера наверняка вызывал у него поистине зверский аппетит. - Это как-то всё слишком официально, - честно признался Казуки, по привычке натягивая рукава на ладони. - Эй, у нас какой-то особый повод? Столик был маленький и низкий, приходилось традиционно сидеть за ним на полу, поджав ноги под себя. Когда наконец всё было готово, Манабу выключил свет, но оставил телевизор работать, чтобы было понятно когда наступит новый год. В это время показывали много комедийных шоу: двое ведущих в разноцветных одеждах назначили человека в костюме курицы бить сто восемь ударов в гонг в прямом эфире. Если бы мысли Манабу не были заняты иным, это выступление показалось бы ему весьма забавным. Он присел напротив Казуки, заглядывая ему в глаза. - Я хотел сегодня кое-что тебе сказать… - судя по лицу Казуки, он начал подозревать, что ничем хорошим это не закончится. И ведь мог и сам догадаться – еще как мог, если в прошлый раз слишком серьёзно воспринял шутку с омелой. Но Манабу не был трусом и на этот раз пообещал себе, что если Казуки отошьет его категорично и окончательно, то всё – больше никаких попыток и никаких чувств. Всё-таки насильно мил не будешь, а Манабу… Он найдет выход, обязательно. - Послушай, Бу… - начал было Казуки, но замолк, растерявшись под загремевшие звуки гонга. «У меня всего сто восемь ударов, чтобы моё желание исполнилось», - почему-то подумалось Манабу, сердце которого готово было выскочить из груди. Казалось, что каждый удар был отчетливо слышен в маленькой темной комнате, освещенной одним только экраном телевизора. Ничего так в жизни он не желал, как взаимности этого человека. Резко перегнувшись через стол, аккуратно, чтобы ничего не снести, Манабу быстро коснулся губ Казуки. От него пахло табаком и растаявшим снегом, совсем чуть-чуть – тонким запахом мужского выветрившегося парфюма. Манабу считал, что так и должен пахнуть любимый человек. Гулкий звон отсчитывал удары его сердца. Казуки не отстранился сразу, но и не отвечал на поцелуй, только лишь положил ладонь на грудь Манабу, будто ожидая, чем всё закончится. «Может быть, всё не так уж и плохо?» - лелея робкую надежду, Манабу осмелел и настойчивее подался вперед.