Безотчетный инстинкт

Заметки к главе* Дора – прозвище парня, образованное от Дораэмон. Я взял за пример исполняемой песни: Alice Nine - Kowloon - Nine Heads Rodeo Show

- Эй, вы посмотрите! Несколько парней, занявших парковую скамейку, обернулись в сторону Казумасы. Парень постарше, который сидел на середине скамьи и ерошил свои темные волосы, бесстыдно ткнул пальцем в сторону Шо. - Ты чего забыл в Японии, рыжий? Давно привыкший к подобному обращению Казумаса промолчал, даже не обратив на них внимания. Он иногда ходил в этот парк полюбоваться замерзшим озером. Мать Шо была рыжеволосой норвежкой, а отец – коренным японцем, но их сыну передался рецессивный ген. Родителей он помнил плохо, но откуда-то знал, что был любимым ребенком. - Ты меня слышал, эй! – похоже, разозленные тем, что на них не обратили внимания, незнакомые парни поднялись со скамьи и направились в сторону мальчика. - Алло, да? Тора неаккуратно и наскоро вытер ворохом белоснежных салфеток разлитый на столе кофе – чашку он задел локтем, пока целовался с Манабу. Шинджи дернулся, когда в комнате раздался громкий звонок. Мобильный после непродолжительных поисков он обнаружил в спальне. Манабу был смущен этим поцелуем, поэтому, пока никто не видел, слегка коснулся пальцами своих губ. Они всё ещё были слегка влажными, и казалось, будто их совсем немного щиплет, словно он ел свежий нарезанный ананас. Закончив разговор, Тора вернулся на кухню, и вид у него был взволнованный. - Черт, этот ребенок умеет влипать в неприятности. Надо поскорее подъехать к парку через несколько кварталов, он ждет меня там. - Что-то случилось? – хотя Манабу и не был близко знаком с Казумасой, его сердце неприятно дрогнуло. - Этот маленький засранец Шо подрался с кем-то. Его поколотили, и теперь он не может дойти до дома. Недолго думая, Манабу вызвался пойти с Торой. Тот замер и смерил Манабу скептически-задумчивым взглядом, а затем кивнул. Судя по виду, Шинджи паниковал, когда лихорадочно натягивал на бегу потрепанный цветастый свитер, то и дело случайно натыкаясь на мебель в квартире. Мопед Амано издавал странный свистящий звук всё время, что они ехали вдвоем. Дорога оказалась не слишком дальней, Манабу сам прекрасно знал, где находился тот парк. Погода была холодной, и солнце едва выглядывало из-за рваных туч. Манабу жмурился от бьющих в лицо порывов ветра, когда выглядывал из-за спины Торы и посматривал на дорогу впереди. В шлеме было жарко, а щеки у Манабу замерзли, что создавало неприятный контраст, как при повышенной температуре. Однако в этой поездке был и приятный момент, заставлявший его сердце биться чаще и тяжелее: он прижимался грудью к сгорбленной спине Торы, обнимал его за талию обеими руками. Как бы часто Манабу не думал о Казуки, образ последнего стирался, и перед мысленным взором рисовалась беспечная улыбка Шинджи. С того момента, как Манабу в отчаянии позвонил ему накануне после новогодней полуночи, жизнь будто перевернулась с ног на голову. Они ехали на предельной скорости минут двадцать, и только потом Амано начал замедляться и оглядываться по сторонам. - Нам сюда, верно? – заметив въездную дорожку в заснеженный парк, специально предназначенную для велосипедистов, Амано свернул туда. Манабу опасался того, что их могут оштрафовать, ведь мопед всё-таки не был велосипедом, но времени на поиск парковки никак не было. Оставалось лишь надеяться, что никто не обратит внимания на шум, особенно полицейские. Парк встретил их тишиной. Черные деревья вокруг напоминали жилистые когтистые лапы какого-то голодного зверя из фантастической книги. На широких аллеях виднелись занесенные следы сотен ног – местный парк посещало немало людей. Но в это первое январское утро почти никого не было, и пустота создавала ощущение легкости и сказочности природы, словно они попали в совершенно другой мир. Красивую атмосферу нарушал рев двигателя и паника Амано, взволнованно ищущего своего воспитанника. - Притормози, Тора! – громко попросил Манабу, дергая его за плечо и перекрикивая работающий мотор. – Он ведь где-то тут, давай поищем! Не говоря ни слова, Шинджи кивнул, надавив на педаль тормоза. Шум мотора затих, и их накрыла звенящая тишина, и каждый шорох вокруг стал четко различим в прозрачном морозном воздухе. Прислонив мопед к дереву, Амано схватил Манабу за плечи и заглянул в его темные глаза. - Послушай, присмотри за мопедом, а я сейчас разыщу Шо, - чересчур громко произнес он и, не интересуясь мнением Манабу, метнулся в сторону небольшого озерца в глубине парка. «Надеюсь, всё будет нормально», - Манабу похлопал себя по карманам и вытянул из одного пачку сигарет с зажигалкой. С наслаждением затянувшись, он сладко выдохнул, вспоминая, что это его самая первая сигарета в этом году. Новый год начался не так удачно, как хотелось бы, но Манабу всей душой верил, что это не повод расстраиваться. В эту новогоднюю ночь он узнал чуть ближе таких замечательных людей, что возвращаться домой просто не хотелось. Пока Манабу ждал, в расход пошла вторая сигарета. Тора всё ещё не появлялся в поле видимости, потому Манабу бездумно рассматривал деревья перед собой. Его руки без перчаток начали замерзать, и держать сигарету в пальцах становилось всё сложнее. Манабу думал о том, что же значили эти слова Торы о неосознанном инстинкте защищать, будто он не мог позаботиться о себе сам. При воспоминании об утренних словах Шинджи в груди разливалось тянущее тепло, а пальцы слегка покалывало от приятного ощущения безопасности, хотя Манабу и понимал, что он всё-таки был не тем, кого следовало защищать. «Ну да, все силы Торы уходят на Казумасу», - сложив руки на груди, Манабу сжал сигарету зубами и прикрыл глаза, кивая сам себе. - «Что-то тут не сходится». Ему вспомнилась настороженность в самую первую встречу с этим рыжим мальчиком. Если учесть впоследствии рассказанную им же историю, то вероятнее всего Шо опасался органов опеки. Всё-таки он даже не знал Манабу, вот, наверное, и принял его за одного из попечителей. В таком случае многое становилось понятно. Кроме одного. Манабу не мог ума приложить, каким образом Амано удалось добиться опекунства над Шо с такими-то дебрями необходимых бумаг и согласий? В Японии в принципе очень сложно было добиться усыновления, а если учитывать, что Амано не был женат, и ту плохую компанию, в которую, по слухам, он попал в институте, - то просто невозможно. Вероятно, дело не обошлось без подделки документов или чего-то в этом роде. В сомнениях, Манабу топтался на месте, не замечая, как снег под ногами окончательно растаял, обнажив черное полотно мокрого асфальта. Тора вернулся через двадцать минут, неся своего подопечного на спине. - Он как? В порядке? – взволнованно покосившись на мальчишку, Манабу затушил сигарету о ствол дерева, к которому был прислонен мопед. Казумасу сильно избили: на его скуле и подбородке наливались цветом темные синяки, мокрые волосы липли к щекам и шее, а куртка была порвана в нескольких местах. Но он был в сознании. Тора присел, отпуская Шо, чтобы тот мог встать на ноги, но мальчишка, не сделав и шагу, рухнул на колени. Кохара громко чертыхнулся, шипя от боли и поминая своих обидчиков вплоть до седьмого колена. - Они первыми начали… - обиженно пробормотал Шо, не поднимая головы и отвлеченно сгребая ладонью снег. Видимо ему не хотелось смотреть на Амано, опасаясь разочарованного взгляда своего опекуна. - …Волосы мои не черные. Достали! После этих слов Манабу обратил внимание на всклокоченные рыжие вихры Шо, которые мальчик машинально перебирал пальцами. Их, в самом деле, словно пытались вырвать, и от мысли об этом Манабу стало обидно за Казумасу и за такое отношение к нему. - Садись ровнее. Погоди, надень, - оторвавшись от созерцания неба, Манабу уставился на Тору, который к этому времени уже усадил Шо на мопед и пристроил на его взъерошенную макушку защитный шлем. В груди у Манабу защемило от теплоты, которую он ощущал рядом с Торой. Кто бы мог подумать, какой на самом деле удивительный человек – этот обычный продавец игрушек. - Манабу-у! – он вынырнул из своих мыслей, когда его нетерпеливо окликнули в третий раз. Шинджи говорил не слишком громко, больше вкрадчиво, как положено настоящему коту. Тора сложил ладони перед собой в молитвенном жесте и слегка склонил голову. - Прости, на мопеде места только для двоих. Мне неудобно просить тебя, но не мог бы ты обратно поехать на автобусе? Мне, правда, жаль, что я так резко вытащил тебя в такую даль, да ещё в холодрыгу. - Да-а, всё нормально! – когда смысл слов дошел до Манабу, он махнул рукой. - Всё в порядке, я доберусь. В ответ Тора мило улыбнулся и, сделав пару шагов к Манабу, быстро поцеловал его в уголок губ. Этот поцелуй длился всего несколько секунд и означал скорее благодарность, чем что-то большее. Но Манабу опешил настолько, что и не заметил, как Шинджи, ещё раз попрощавшись, уехал. Разве что удивленный взгляд Кохары отпечатался в памяти Манабу, и это говорило о том, что Шо еще потребует объяснений. Праздничный день закончился для Манабу довольно обыденно. Вернувшись из парка, замерзший, он быстро залез под душ. Поскольку было еще не поздно, он решил сходить в храм и наведаться в гости к родителям. Они и так очень волновались, что их сын так редко выходил на связь, да и выглядел обычно бледным и тощим. Ближе к вечеру ему позвонил Тора, сообщив, что всё в порядке и инцидент улажен. Шо чувствовал себя хорошо, и это в какой-то мере успокоило Манабу. Осталось только одно незавершенное дело. - Десять пачек аспирина, пожалуйста… - Казуки выглядел не лучшим образом, но вел себя естественно, как ни в чем не бывало. Манабу машинально заправил выбившуюся черную прядь волос за ухо, искоса посмотрев на своего друга. Мешки под глазами, опухшее лицо и притупленный взгляд были признаками бурно проведенной ночи. - Казуки, ты ведь недавно… - Найти не могу, – буркнул тот в ответ, шумно вздохнув и взъерошив свои немытые волосы. Манабу про себя поблагодарил богов за то, что его друг хотя бы не шатается, и значит, сейчас он не пьян, а просто страдает от головной боли. В новом году они встретились впервые вот так. Манабу казалось, что он в курсе причины, по которой так напился Казуки. И дело было вовсе не в веселом праздновании нового года. Поискав под витриной в шкафчиках, где обычно складывались самые часто покупаемые препараты, Манабу достал то, что было нужно другу. К счастью, никого больше в аптеке не было, и это казалось отличным шансом завести разговор. - Послушай, Казу, - отдав таблетки и получив деньги, Манабу прямо заглянул в его глаза. Очевидно, сообразив, о чем сейчас пойдет речь, Казуки неловко отшатнулся, но Манабу не медлил: - Прости за вчерашнее. Я, видимо, выпил много. Давай будем просто друзьями. - Чего? – ошарашенный взгляд Казуки стоил того, чтобы произнести эти слова. Манабу и вообразить боялся, до чего мог додуматься друг с его-то фантазией, поэтому добавил, придав собственному голосу как можно больше будничной праздности: - Я прошу прощения за своё отстойное поведение, Казу. И, в качестве компенсации, приглашаю этим вечером в кино за мой счет. Я ведь испортил тебе новый год. Ну так как? Сперва недоуменно захлопав ресницами, Казуки пару секунд рассматривал Манабу, после чего откашлялся, прижимая к груди свою покупку. Спустя мгновение на его губах появилась робкая обнадеживающая улыбка, такая искренняя, что Манабу пришлось поверить в совершенную им ошибку. Все это время он любил человека, который никогда не ответит ему взаимностью. - Хорошо, я позвоню тебе, - засияв от облегчения, Казуки одарил своего приятеля беззаботной улыбкой, на которую был способен только он один. - Мне надо идти, пока! Неловко помахав рукой на прощание, Манабу не подал виду, но почувствовал, как его сердце разрывается на части. Пальцы так заметно дрожали, что пришлось спрятать руки за спиной. У него ничего не получилось, а тяжесть и печаль захлестнули с головой. Манабу чувствовал, как глаза становятся влажными, от жгучей тоски хотелось выть, но он взял себя в руки – не хватало только расплакаться, да ещё и на работе. Всё же это был не конец света, и своими чувствами к этому человеку Манабу жертвовал лишь для того, чтобы остаться друзьями и не потерять его окончательно из-за своего эгоизма. Поступить так, он считал, будет правильным. - Проблема с этим парнем решена? – Тора встал на пороге складской двери, ведущей из магазина игрушек в аптеку, и негромко постучал костяшкой пальца о косяк. Сидевший за обеденным столом Манабу не обратил на него внимания. Чувствовал он себя подавленно и разбито. - Эй, не стоит расстраиваться из-за того, что твоим не было в принципе, - Тора замолк, опасаясь, что Манабу примет его слова за издевку и оскорбится, но этого не случилось. Манабу только растерянно кивнул, не поднимая взгляда, соглашаясь со словами Шинджи. - Всё в порядке. В конце концов, я ничего не потерял. Просто… - запнувшись, Манабу едва слышно всхлипнул, натягивая рукава на свои ладони. - Просто мне нужно ещё немного времени. Потом я буду в порядке. Манабу услыхал за спиной тихий вздох и шаги, а затем ощутил, как теплая ладонь поглаживает его по спине вдоль позвоночника – успокаивающе, нежно и так приятно. Манабу поймал себя на мысли, что его горькое разочарование немного разбавляется чувствами к этому человеку. Желал ли Тора серьёзных отношений, больше чем просто «защищать»? Хотя они целовались недавно, и Амано недвусмысленно дал понять, как заинтересован Манабу, сомнения в происходящем всё же оставались. - Не огорчайся, у тебя всё впереди, – сказав это, Тора сел перед ним на корточки, положив ладони на острые коленки Манабу, обтянутые хлопчатыми брюками. Подняв голову, Тора посмотрел на него внимательно с робкой надеждой во взгляде. - Эй, ну перестань. Ты ведь уже взрослый. Промычав бессвязное и короткое «да», Манабу попытался улыбнуться ему, но получилось криво и натянуто – всё из-за тяжести в груди и неприятного ощущения, что он потерял что-то важное. - Как там Казумаса? – не найдя, что ответить, Манабу задал первый пришедший на ум вопрос. - Отлично. Его немного потрепали, но он часто дерется. Всё в порядке. - И… - У меня есть для тебя сюрприз. – Перебив Манабу, Тора с твердой решимостью во взгляде поднялся на ноги. Вкупе с последними словами его фраза показались Манабу странной. Как будто сюрприз ему определенно хотят навязать. - Слышишь? – Шинджи кивнул в сторону двери, ведущей в аптеку. Как раз в тот момент раздался тихий звон входного колокольчика: посетитель пришел за покупками. - Тебе пора идти. Встретимся после работы. С этими словами Шинджи заговорщицки кивнул, словно теперь у них была маленькая общая тайна. Он быстро ушел, прикрыв за собой дверь и оставив растерянного Манабу наедине с мыслями. Спустя пару секунд тот спохватился и выскочил из склада в свой отдел, чтобы поскорее обслужить покупателя. В такой же растерянности Манабу провел остаток дня. Его чувства напоминали краски на палитре: вот были яркие, четкие ощущения – тоска, горечь, грусть, облегчение, но Амано чудным образом всё перемешал, превратил в серо-бур-малиновую жижу, добавив немного своего цвета. И этот самый цвет, сияющий, как сам Тора, дарил Манабу робкую надежду и такую же неуверенность в правильности своих поступков. Одно Манабу знал точно – не будь он знаком с Амано, сейчас на душе было бы куда тяжелее и тоскливее. В такие спокойные зимние дни темнело как-то особенно медленно, будто нехотя. Тусклое солнце над горизонтом расцвечивало небеса в алые и огненные оттенки. Над головой не было ни облачка, и весь город утопал в серых сумерках. Манабу с тоской наблюдал за погодой за окном, и когда рабочий день закончился, он торопливо засобирался. Для начала надо было узнать, что там задумал Тора, а затем уже бежать на встречу с Казуки. Стоило лишь надеяться, что первое мероприятие не займет весь оставшийся вечер. Когда уже совсем стемнело и над головой повисло глубокое темно-синее небо, Манабу в сопровождении Торы оказался возле его дома. По дороге они мало разговаривали, в основном лишь обменивались короткими фразами. Отчасти Манабу хотелось узнать, что же задумал его знакомый, но в груди всё трепетало перед встречей с Казуки: несмотря ни на что, Манабу считал, что сразу взять и разлюбить невозможно. Сердце отзывалось приятной тяжестью при мысли о сегодняшнем вечере в компании со старым другом, который значил для него так много. - Садись. - Когда Шинджи похлопал по заднему сиденью своего мопеда и протянул Манабу шлем, парень сообразил, что так просто сегодняшний день не закончится. За спиной Торы висел тяжелый чехол с гитарой, на который Манабу обратил внимание, но не решился спросить, играет ли на ней Амано. Манабу сделал неловкий шаг назад, и Тора расценил это до пугающего правильно. Хмуро сведя брови, он перехватил черный мотоциклетный шлем одной рукой и строго посмотрел на своего спутника. - Знаешь, возможно, сейчас тот самый момент, когда тебе предстоит сделать выбор. Я не буду противиться твоему решению или уговаривать. Но знай, что все дальнейшие события станут следствием твоего выбора. Так что определись прямо здесь и сейчас, Манабу, чего хочешь ты сам? Чего Манабу хотелось на самом деле, так это встретиться с Казуки. Но одновременно с этим его тянуло к Амано. Поёжившись от холода, Манабу обнял себя руками. Он желал поскорее попасть в тепло, пальцы и нос сильно замерзли. Неожиданный звонок разрезал неловкую тишину, и Манабу поспешил ответить, посмотрев на вибрирующий мобильник почти как на спасение. - Йо, Бу! Я уже собираюсь. Где встретимся? – в трубке раздалось шуршание ткани и треск застегиваемой молнии. Голос звучал слегка хрипло, словно Казуки простыл на морозе. - Мне покупать что-нибудь? Растерявшись, Манабу открыл рот, но так ничего и не произнес. Сердце подсказывало лететь сейчас туда, к близкому и родному Казуки, с которым они провели вместе столько времени. Но разве сегодня не сам Манабу отказался от своих чувств, решив сохранить дружбу? В поисках хоть какой-нибудь подсказки Манабу поднял взгляд на Тору, всё ещё стоявшего возле своего мопеда, но Шинджи не выразил ни единой эмоции. Он действительно предоставлял ему право выбора, и именно он был рядом, когда Манабу требовалась помощь. А разве Манабу сопротивлялся в тот новогодний вечер, после того, как они выпили лишнего? Разве ему не хотелось тогда, чтобы Тора действительно переспал с ним? На решение у Манабу было слишком мало времени, он не был готов к этому прямо сейчас. Да и ладонь уже окоченела на холоде, держа ледяной мобильник у уха. - Эй, Бу, ты там уснул? – обеспокоенно спросил Казуки. - Где ты? Сто восемь ударов по гонгу в ту новогоднюю ночь, отдались эхом в воспоминаниях Манабу. Рука дрогнула, и он до боли прикусил губу, понимая, что он уже не имеет права надеяться. Хватит с него слепо бежать за Казуки, только пугая того своими выходками. - Казуки, - выдохнув облачко пара, которое тут же растворилось в воздухе, Манабу ощутил, как его пробирает нервная дрожь. - Послушай, сегодня не получится. У меня возникло неотложное дело. Так что прости. На несколько секунд в трубке воцарилась тишина, а затем Казуки неуверенно спросил: - С тобой всё в порядке? Взглянув на Амано, Манабу отметил то, как хитро тот улыбнулся. - Конечно, нормально. Лучше всех, Казу! Бывай! – вызов был сброшен прежде, чем Казуки успел что-либо ответить. Улыбаясь, но не говоря ни слова, Тора протянул Манабу шлем. Мопед долго рассекал заснеженную трассу, светом фар выхватывая из темноты участки широкой дороги. Пушистые комья снега летели во все стороны от колес, а ветер с такой силой дул в лицо, что у Манабу закружилась голова. Поначалу они ехали вдоль городских улиц с их яркими ночными огнями и томительным светом в окнах жилых домов. Затем Тора развернулся в сторону главной дороги, огибающей город по кругу. Манабу старался крепко держаться за его талию. Из-за того, что Шинджи сидел впереди, и гитара мешала бы Манабу удерживаться, Тора попросил его повесить чехол на плечо. Поэтому на поворотах Манабу немного заносило из стороны в сторону. Добрались они примерно через полчаса. Съехав с главной трассы на второстепенную дорогу, ведущую в темный, не самый благополучный район, Тора сбросил скорость. Остановились они в небольшом переулке между круглосуточным рестораном суши и странным, квадратным домом, большим и явно нежилым. Все окна на двух его этажах были надежно зарешечены. - Приехали, - довольно выдохнул Тора, спрыгивая с мопеда и помогая Манабу слезть. После долгого неудобного сидения его мышцы затекли, потому он чуть не свалился с ног под весом чехла с гитарой. - И что мы тут забыли? – сняв с головы шлем, Манабу опасливо поглядел по сторонам. Место было тихое, узкая улица тянулась вдаль, и даже свет оставшихся фонарей, которые ещё не успели разбить местные хулиганы, был непривычно белым. - Сейчас увидишь, - загадочно кивнув, Шинджи взялся двумя руками за руль мопеда и покатил его до самых дверей ресторана. Манабу не сразу заметил под окнами заведения специальную металлическую конструкцию – парковку для велосипедов. Заехав в одно их пустых отделений, Тора закрепил цепью переднее колесо, а после постучал в окно. «Видимо здесь он бывает часто», – Манабу сделал такой вывод, когда из двери ресторана высунулся повар в засаленном переднике и молча принял деньги за парковку, приветливо улыбнувшись Торе. Повар был уже немолодым и полноватым. Махнув рукой на прощание, Тора быстро зашагал в сторону Манабу и, как только поравнялся с ним, некрепко взял его за локоть и потянул вглубь переулка. Манабу доверял Торе, но всё равно дернулся назад, увидев, куда его ведут без всяких объяснений. - Ты чего? – Амано обернулся и махнул рукой. - Всё в порядке. Видишь железную дверь? Мы туда и идем. Действительно, стоило присмотреться, как очертания искомой двери стали более различимы в темноте. Ржаво-черное полотно железа плотно прилегало к стене, поэтому с первого раза его практически нельзя было заметить. Когда они вдвоем замерли перед дверью, Манабу расслышал за нею ритмичный ухающий звук, напоминавший громкую музыку в клубах. Тора постучал костяшками пальцев по холодному железу, и спустя минуту они услышали скрип засова с обратной стороны. - О, Шин! – как только дверь открылась, узенький переулок наполнился вырвавшимися из-за нее приглушенными звуками тяжелой музыки. Перед ними предстал высокий мужчина не самого крепкого телосложения. Манабу взглянул на него мельком и тут же стеснительно отвел глаза, чтобы не пялиться демонстративно на синюю шевелюру незнакомца и кучу блестящего пирсинга в его губах, бровях и ушах. - Привет, Дора. Сегодня твоя смена, значит? – Тора с парнем по имени Дора обменялись крепким рукопожатием, а Манабу сделал вывод о том, что этот парень действительно напоминал Дораэмона. Хотя Манабу старался не смотреть, он ясно почувствовал на себе оценивающий взгляд этого парня. Но, никак не прокомментировав его присутствие, Дора снова обратился к Торе, немного понизив голос: - Ты мопед старику оставил? Он говорил, что хотел бы видеть тебя здесь почаще. Эти странные слова снова заставили Манабу вновь посмотреть на парня с синими волосами, а Шинджи, как-то неопределенно хмыкнув, шагнул вперед. Он ухватил Манабу за локоть, потянув за собой, и растерявшийся Дора остался в недоумении за их спинами. Проскочив в длинный темный сырой коридор, они быстро зашагали на звуки музыки, которые становились всё громче. Казалось, что из-за гулких басов здесь вибрировали облупившиеся стены. - О чем говорил тот парень? – Манабу пришлось даже повысить голос из-за шума. Плечи оттягивала гитара, о которой Амано, видимо, позабыл. - Тот повар из ресторана – мой отец, – совершенно буднично и лаконично ответил Шинджи, стараясь не оборачиваться на своего спутника. Впрочем, Манабу был поражен больше тем, что они ни словом не обмолвились при встрече. Всё это казалось неправильным. «Каждый имеет право на свой шкаф со скелетом», - рассудил Манабу, Коридор вывел их в большой просторный зал. Это оказался молодежный клуб с кирпичными стенами, разукрашенными стильным граффити, освещаемый неоновым светом, с широкой, на половину зала, деревянной сценой. В таких местах обычно выступали начинающие группы. Под белым светом софитов молодые дарования мучали в руках гитары, извлекая из них порой не самые мелодичные звуки. Подростки и юноши здесь отрывались. Они играли, стремясь донести свою музыку до людских сердец. Как раз в это время одна группа закончила играть и теперь откланивалась. Вокалист с ярко-красными волосами помахал рукой. - Как я вовремя, однако. – Тора протянул руку и, ухватив чехол своей гитары на спине Манабу за лямку, стащил инструмент с его плеча. Манабу недоуменно посмотрел на него, а тот, в свою очередь, кивком указал на сцену, перед которой скопилось немало народа: - Иди туда. А меня публика ждет. Сюрприз, так или иначе, удался. Манабу был удивлен, когда его догадка подтвердилась: такой ответственный и занятой человек, как Тора, действительно играл в музыкальном коллективе. Сцена пустовала несколько минут, пока собиралась следующая группа. К этому времени Манабу протолкнулся через толпу ближе к сцене. Тора вышел из-за кулис вместе с остальной группой, в составе которой играл. В отличие от предыдущей команды, эти парни красились не так сильно. Манабу отметил, что их костюмы были сделаны в одном стиле – черные полосатые штаны и жакеты, алые галстуки и перчатки без пальцев. Торе, как и всем остальным выступающим, подвели тушью глаза. Как только барабанщик ударил палочками три раза, отсчитав начало песни, остальные музыканты зарядили по инструментам, задавая тяжелую мелодию. Манабу почувствовал, как его охватывает исполняемая песня, буквально заряжая энергией. Мощная, оглушающая, от нее всё дрожало внутри. Хотелось прыгать и орать во весь голос вместе с остальной толпой. Это было похоже на то чувство, которое давно рвалось наружу, но было надежно заперто в клетку обстоятельств и многочисленных «но». Манабу полюбил тяжелую музыку благодаря Казуки, который слушал подобные группы и иногда играл на старенькой гитаре. Но это нельзя было сравнить со стремительной, захватывающей игрой Амано, словно он выпускал наружу необузданного дикого зверя. Он играл более профессионально, и то, что группа играла так слаженно, делало песню восхитительной. Зачарованно глядя на гитариста, следя за каждым его движением и взглядом, Манабу очнуться не успел, когда выступление закончилось. Судя по крикам и свисту, большинство собравшихся здесь были фанатами именно этой группы. После того, как вокалист поблагодарил всех, музыканты откланялись и покинули сцену. Постояв ещё несколько минут, Манабу огляделся, ища взглядом того, с кем сюда приехал. Толпа понемногу редела, видимо, это было финальное выступление сегодняшнего вечера, и дышать стало значительно легче. У небольшой двери возле сцены - входа за кулисы - столпилась группка особо фанатичных девушек, которым хотелось попасть туда. Однако вход для них был пока закрыт. - Идем скорее, - кто-то прошептал эти слова совсем близко и, резко ухватив Манабу за запястье, потянул в мало освещённую часть клуба. Парень быстро обернулся, чтобы не потерять равновесие, и увидел Амано. Тора нацепил кепку, натянув козырёк до самого носа, а свой стильный костюм спрятал под курткой. «Ей-богу, как парочка какая-то сбегаем», - возникла последняя мысль у Манабу, прежде чем они в спешке покинули клуб. Оказавшись в том же самом переулке, беглецы с облегчением выдохнули. - Ну что, до встречи, Амано. Надеюсь, на следующее выступление ты не опоздаешь. - Дора отсалютовал Шинджи на прощание и захлопнул за ними железную дверь, оставляя обоих наедине на холодной улице. - Ну вот… - отдышавшись, Тора кивнул на дверь клуба. - Как тебе сюрприз? - Знаешь… - Манабу выпрямился, пытаясь правильно подобрать слова, чтобы выразить всё, что он чувствовал еще несколько минут назад. - Это было потрясно. Настолько, что… Не дав закончить предложение, Тора резко шагнул вперед и крепко прижал его к себе, настойчиво, почти грубо целуя. От неожиданности Манабу сделал неуверенную попытку вырваться, но его стиснули ещё сильнее. - Возбуждение после выступления ещё не пропало… - с этими словами Тора шумно выдохнул, впиваясь поцелуями в шею Манабу. - …Хочу тебя. Прямо сейчас. - П-прямо здесь? – запнулся Манабу, чувствуя, как начинает замерзать в своей тонкой куртке, которую не снимал даже в клубе. - Но…Тора-а, стой… Мало обращая внимание на его просьбы, Амано с удовольствием водил руками вдоль спины Манабу, поглаживал и стискивал, шумно дыша ему в шею. Манабу не мог сказать, что это не возбуждало, однако пальцы уже начинали замерзать. Да и не заниматься же этим на улице. - Идем. – Прекратив целовать, Тора глубоко вздохнул и, выпустив его из объятий, не оборачиваясь, поспешил в сторону ресторана. Перекинувшись парой слов с отцом, Шинджи забрал со стоянки свой мопед и протянул Манабу мотоциклетный шлем. - Я отвезу тебя домой, - что творилось в голове этого мужчины, Манабу перестал понимать. Минуту назад он страстно зажимал его в переулке, теперь же говорил спокойно и тихо. Очевидно, уличный холод остудил его горячую голову, и вместе с тем пришло чувство неловкости. Манабу кивнул, соглашаясь и устраиваясь позади Амано, и тот, недолго думая, дал по газам. «А где же гитара?» - вспомнив, как совсем недавно его сносило из стороны в сторону от тяжелой ноши, Манабу хотел было задать вопрос вслух, но от резких порывов ветра в лицо едва не задохнулся. Вновь скрывшись за широкой спиной Торы, он решил оставить этот вопрос на потом. Манабу был удивлен, когда Шинджи развернул мопед с основной дороги и неспешно покатил в сторону пустой загородной трассы. Эта восточная дорога редко использовалась, потому как едущим по ней автомобилям приходилось делать круг и огибать вокруг горы. Решив промолчать и в этот раз, Манабу теснее прижался к Торе, доверяясь ему полностью. Всё, что делал этот человек, как считал Манабу, имело свой смысл. И если Амано сейчас решил ему что-то показать, что пусть всё будет именно так. Темнота с этой стороны горы подступала вплотную к заснеженной трассе, которую было видно исключительно благодаря светоотражателям. Тора включил дальний свет и снизил скорость, а вскоре и вообще остановился. - Здесь, - прошептав это, Тора поставил мопед на стояночную опору и соскользнул с сидения, остановившись прямо перед ограждением, за которым начинался крутой склон вниз. Манабу тоже слез с мопеда, оказавшись рядом с Амано. Внизу за оградой плескалась непроглядная тьма, однако, вглядевшись, Манабу смог различить небольшой прямоугольный камень. Это было больше похоже на памятник тому, кто погиб здесь, и Манабу не совсем понимал, что Тора хотел показать ему. - Я сюда каждый год приезжаю почтить их память. Конечно, вчера не получилось из-за этого драчуна, поэтому сегодня, – негромко объяснил Тора, держа двумя ладонями собственный шлем и не отрывая взгляда от чужой памятной плиты. - Знаешь, Манабу, когда-то на этом месте я поклялся им, что хорошо воспитаю Казумасу. Сердце у Манабу забилось чаще, когда он понял, о чем говорил Тора. Как сказал Манабу Шо, его родители погибли в автокатастрофе, а значит, сейчас они стояли перед придорожным памятником родителям Казумасы. - Тора… - слова застряли в горле, потому что Манабу и сам не знал, что сказать. Сожалеть было поздно, утраченного нельзя было вернуть. А говорить слова сочувствия из вежливости Манабу считал лицемерием, поэтому просто промолчал. Родители Шо были давно мертвы, и, наверное, теперь единственным кто у него остался, был Амано. Тора обернулся и криво улыбнулся, словно снедаемый изнутри тоской, и произнес пугающие слова, совсем ошарашившие Манабу: - Должен же я для них хоть что-то сделать. Ведь это я убил их.