Вспомни меня

Как оказалось, звонил Джиёну вовсе не Сынхён, а доктор с его телефона. Чхве вечером, в районе двенадцати, в нетрезвом состоянии вышел на проезжую часть на красный свет и был сбит машиной, гнавшей на полной скорости. Из-за этого парень получил черепно-мозговую травму и был доставлен в больницу. В карманах документов не оказалось, но была голд карта с его именем и сотовый телефон. Благодаря карте нашли номер страховки и адрес, а в телефоне в графе «семья» было записано лишь одно имя: «Квон Джиён». - Слушай, когда доктор позвонил среди ночи, я прямо не знал, как до тебя достучаться. И где ты ночевал, что случилось? – лепетал Дэсон, когда Джи, задыхающийся от бега, показался в коридоре. Квон накинул белый халат и вытер лоб ладонью. - У Сухёка. Мы с Сынхёном… поссорились, - честно признался Джи. – Где он? Кан обреченно кивнул и показал на дверь реанимации. - Пускают только родственников. Операция длилась пять часов, только недавно закончили, и он еще не отошел от наркоза. Доктор, оперировавший его, сказал, что будет говорить только с родней: врачебная тайна и все такое. Иди, - подбодрил он Джиёна, побледневшего, как меловая стена. И как он должен туда пойти, ведь только вчера он забрал свои вещи, а теперь стоял тут. Имел ли Джи вообще право на это, если всем сердцем желал стереть Сынхёна из своей жизни? А теперь то же самое сердце так бешено колотилось, что долго раздумывать не пришлось. Как только Квон открыл дверь, то сразу же встретился взглядом с немолодым уставшим мужчиной в белом халате. На бейджике имя: «Сунмин Квон», нейрохирург. - Здравствуйте… Я родственник. Родственник Чхве Сынхёна, как он? – в горле пересохло, бедняга с трудом выговаривались слова. Джи искал глазами, где лежит его муж, и не сразу заметил, как его самого взяли под локоть и вывели из палаты. - Извините, пока нельзя. Кем вы ему приходитесь? – спокойно отозвался доктор. Мужчина создавал впечатление уверенного в себе человека, такому не страшно было доверить свою жизнь, и Джиён расслабленно выдохнул. - Муж, неофициальный, конечно, но у него никого больше нет. Сынхён рос в детдоме, а с семьей, которая его позже усыновила, он не поддерживает отношения уже пять лет… Так что я единственный контактный родственник. Почему-то когда он произнес это, перед ним встала картина в зале суда, где Джиёна в тяжелых кандалах на шее и руках судят за то, что он, единственный близкий человек, довел Сынхёна до ручки и под машину. Виновен. Не поддержал и не дал шанса высказаться. Виновен. А если он не очнется? То… - Понятно, - доктор отвлек от мрачных мыслей, Квон вздрогнул, жмурясь и отталкивая самое худшее: мир без Сынхёна, разве такое может быть? Как он мог вообще желать подобного? - Не переживайте, операция прошла успешно. Перелом кости черепа незначительный, но ушиб об асфальт был сильный, и худшее, что могло случиться, уже случилось. Просто ему надо поспать, а через пару часов мы переведем Сынхёна в другую палату, и вы сможете увидеть его. - Спасибо, - обреченно сказал Джи, не особо веря, что все будет хорошо. Отчего-то интуиция била тревогу. Он представил, как Сынхён очнется, посмотрит на него и спросит: «Какого черта пришел, ублюдок, видеть тебя не хочу, это я из-за тебя такой». Но Квон все равно остался, отправив Дэсона отоспаться, ведь он дежурил около двери операционной всю ночь, когда он был даже не его лучшим другом, и тем более не мужем. Позвонив Сухёку, Джиён рассказал, что случилось, чуть не срываясь в истерику. Даже после расставания он держался бодрячком, старался показать свой характер. Но какие могут быть старые обиды, когда самый близкий человек лежит в больнице с пробитой головой. Друг обещал приехать и привезти ему еды, но после работы, а пока Квон слонялся по коридорам, смотрел на других пациентов и размышлял, что же будет с ними. Сынхёну нужна помощь и не будет ли лучшим выходом нанять сиделку? Или же навязаться самому, терпя его недовольство? Доверять чужому человеку кого-то дорогого не хотелось, даже если вспомнить, что Сынхён не подарок. Поэтому парень морально настроил себя на очередное перемирие. - Уйду, когда ему станет лучше, - буркнул Джи самому себе, а потом его окликнули. - Мистер Квон, вы можете пройти в палату. Только ненадолго, минут на пятнадцать, - сказала милая медсестра, то и дело отпаивавшая беднягу кофе. Джиён спрыгнул со скамьи и побежал к нужной двери, притормозив перед самым входом и не решаясь открыть сразу. Было страшно. Сынхён лежал неподвижно с забинтованной на славу головой и спокойно спал. Врачи говорили, что ему повезло, потому что остальные кости не задеты, и это облегчило его состояние. Но Квон не понимал их радости: Сынхён же после сложнейшей операции, как ему могло «повезти» после такого. - Прости, - прошелестел Джи, едва двигая губами, и дотронулся до руки хёна. Теплая. Упав около кровати на колени, Квон уткнулся в сынхёнову ладонь носом и просидел так, не шевелясь, все отведенное ему время, пока медперсонал вежливо его не выгнал. - Ты должен хоть что-то поесть, - негодовал Сухёк, принесший другу рамен и кофе с булочкой. – Я понимаю, что ты переживаешь, но не твои ли слова вчера про расставание были? И что ты ему не нужен? - Сейчас нужен, - обреченно произнес Квон, откусывая булку. – И мне он нужен. Хотя бы пока не поправится, я не могу поступить как свинья. Не могу бросить его в таком состоянии одного. Ты бы так поступил? - Ну, нет, наверное, - замешкался Сухёк, почесав затылок. – Очень надеюсь, что меня в такой ситуации не будет, уж прости. - Конечно, не будет, тьфу на тебя. В любом случае я буду рядом столько, сколько он этого захочет. Пока Квон допивал кофе и слушал успокаивающие речи своего друга, в палате Сынхёна ёкнул звук ритмичного пульса, учащаясь и поднимая цифры давления на приборе. Ресницы задрожали, и веки, преодолевая тяжесть, открылись. Потолок больничной палаты открылся перед Чхве во всей красе. - Мистер Квон! Сынхён, он очнулся, - прокричала медсестра с другого конца коридора. - Очнулся? Как он? Его можно увидеть? – засыпал Джиён вопросами доктора Сунмина, только что вышедшего из палаты Сынхёна. - Да, минуточку только, он разговаривает с трудом. Дверь открылась, и буквально на цыпочках, с волнением в груди Джиён проскользнул в палату. Сынхён лежал на спине, по-прежнему не шевелясь, но в этот раз его глаза были открыты, а взгляд устремлен вверх. - Ох, - вырвалось со всхлипом из уст Джиёна, - я так рад, что ты очнулся, ты заставил всех поволноваться, - парень подскочил к любимому и ласково взял за руку. Сынхён медленно повернул голову; было видно, как тяжело давались ему малейшие движения, после наркоза отдающиеся болью. Чхве некоторое время смотрел на Квона, сканируя его чернотой своих глаз, а потом попытался освободить свои пальцы, едва шевеля губами: - А вы… кто? «Вы? Вы кто?» Джиёна затрясло, он и сам машинально отошел на пару шагов от парня, как от прокаженного. «Что значило это «вы кто»? Неужели Сынхён так ненавидит меня, что сделал вид, будто мы не знакомы? Или он, правда... он, правда, не знает КТО Я?» - Врача! – закричал Джиён, разворачиваясь и выбегая из палаты. – Позовите врача! Час. Целый час врачи максимально лояльно пытались опросить Сынхёна, пришел психотерапевт, и они вместе с нейрохирургом проводили сбор анамнеза. Джиён не находил себе места, его все еще потрясывало от холодного взгляда Сынхёна и от его едва слышного вопроса. От запаха больницы тошнило, от проезжающих мимо каталок с умершими людьми бросало в дрожь. Но это все были такие незначительные проблемы. Куда страшнее оказалось, когда любимый человек, пусть даже после ссоры, смотрит на тебя как на перечеркнутую строку некогда любимой песни, как на выведенное из его жизни пятно. Парень закрыл руками лицо и попытался зажмуриться, желая представить, что это сон. Сейчас он проснется... Это всего лишь какая-то неудачная шутка вселенной, но почему она продолжается? И за что ему это? Когда Джиён хотел начать новую жизнь без Чхве, он и не думал, что все выйдет так буквально. Новый день, новая жизнь и Сынхён теперь не являлся ее частью. Джиёна раздирало от негодования и презрения к самому себе. Зачем он наговорил ему гадостей вчера? Зачем ушел из дома. Зачем, зачем, зачем? - Мистер Квон? – осторожно позвал его доктор, и Джи, вытирая мокрые ресницы, подошел к двум людям в белых халатах, только что вышедшим из палаты Сынхёна. - Ну? Это неизлечимо? – спросил Джи то, о чем боялся даже подумать, и с ужасом заметил, как лица врачей вытянулись и они переглянулись. Плохой знак. - Давайте вы будете сохранять спокойствие. Как я уже сказал, операция прошла хорошо, но, как часто бывает, у пациентов после черепно-мозговой травмы частично или полностью теряется память. Весь воздух большим комом встал у Джиёна в глотке и не давал вдохнуть. «Так частично или полностью?» Как же страшно слышать подобное, а еще страшнее быть тем, кто не помнит. - Когда Сынхён только очнулся, я спросил, помнит ли он свое имя. Он правильно назвал и его, и дату рождения. Поэтому я разрешил вам его увидеть. Но как оказалось… - доктор сделал паузу, тяжело вздохнув, – Частичная потеря памяти все же есть. Детство он помнит, приемную семью тоже. А вот что с ним было потом - совсем нет. И когда у него спросили, сколько ему лет, он ответил, что двадцать. Получается, он не помнит шесть последних лет своей жизни. Поэтому не помнит и вас. - Шесть лет? – Квон пришел в ужас, ведь такой срок вспомнить сложнее, а знают они друг друга от силы года три, два из которых жили вместе. – И что же, вы это можете вылечить? - Это не поддается лечению, но… Есть шанс, что потеря памяти временная и, если его окружить заботой и вниманием и дать погрузиться в ту атмосферу, где он жил, есть большая вероятность, что он вспомнит. Ну а мы можем помочь лишь сопутствующей терапией. Это обрадовало. Это чертовки обрадовало Джиёна. Он натянуто улыбнулся первый раз за весь разговор и благодарно поклонился. - Это чудесная новость! Спасибо, я постараюсь сделать все, что в моих силах. - Вот только… - подал голос второй доктор, который являлся психотерапевтом по имени Кан Лиджун. – Как давно он является… Извините, человеком нетрадиционной ориентации? Это довольно важно, если пациенту, не помнящему, кто он, сказать, что он женат на другом парне, новость пагубно отразится на его состоянии и памяти. Возможно, он заблокирует свои воспоминания и не захочет ни вспоминать, ни видеть вас… Ноги Джиёна пошатнулись от слов, как от удара, и он пополз вниз. Его вовремя поймали, усаживая на скамью. Медсестра побежала за успокоительным. Вокруг Джи кто-то бегал, кто-то говорил с ним, но он ни на что не реагировал. Сплошное шипение и мутная картина, пока перед глазами окончательно не потемнело. Квон потерял сознание. - Уходи, - знакомый бархатный голос Сынхёна звучал в темноте. Джиён ничего не видел, но было слышно, как Чхве рассержен. - Почему? - Уходи, я тебя не знаю и знать не хочу. Уходи! – рявкнул он, как обычно это делал. Джи всхлипнул. - Да что я тебе сделал? Квон открыл глаза, пугаясь как от страшного сна. Обернувшись, он понял, что лежит на диване в кабинете ординаторской и ужас продолжается. В это время как раз вернулся нейрохирург Сунмин Квон и без халата Джи не сразу его узнал. - Вы очнулись? Хорошо, это было шоковое состояние. Наверное, вы так любите его, что слишком переживали, истерзывая свою нервную систему, вам нужно поспать. Мужчина присел рядом, а Джиён болезненно поморщился и тоже принял сидячее положение. Наверное, любил, а какой в этом был толк? Если Сынхён даже не помнил, что был геем? Ведь юноша и поссорился со своими родными пять лет назад, потому что они застукали его с любовником. С другим парнем, который у Чхве был первый. В итоге приемные родители сказали, что им не нужен сын-гей, и больше они не виделись. С тем парнем Сынхён тоже долго не прожил, а спустя два года в его жизни появился Джиён. Все казалось таким светлым и радужным, они вместе строили планы на будущее, пока не истерзали нервы друг другу окончательно и Сынхён из-за ссоры с Джи не угодил под машину. От осознания всей масштабности катастрофы Квону хотелось выть. Обреченно он снова закрыл руками лицо, издавая писк умирающей мыши. Доктор сочувственно похлопал по плечу. - Может, найдете его родителей? Он ведь спрашивал про них, даже не помнит, что не поддерживает теперь контакт. - Нет, я справлюсь, - Джи поменялся в лице и решительно встал с дивана, поправляя одежду. – Спасибо вам, доктор, но я должен сделать все сам. - Удачи, - доктор Квон пожал своему однофамильцу руку и проводил до выхода из кабинета. В коридоре Джиёна встретил его друг, Ли Сухёк, который все это время не находил себе места. Ему тоже было тяжело: у одного друга амнезия, другой в обмороке. Убедившись, что с Джиёном все в порядке, тот вздохнул с облегчением. - Давай домой поедем? Поздно уже, тебе надо поспать, и мне на работу завтра. - Сначала я еще раз увижу Сынхёна. - Думаешь, это хорошая идея? – скептически спросил Ли. - Мне нужно, подожди меня, я скоро, - твердо произнес Квон и пошел до нужной палаты. Сейчас было не так страшно, как пару часов назад. Джиён хотя бы знал, что ждало его за дверьми этой палаты. Его ждал потерянный и напуганный Сынхён. Когда дверь приоткрылась и Джи заглянул в комнату, Чхве меланхолично смотрел в окно, наблюдая, как вязко и томно плывут серые тучи, принося в Сеул дождь и слякоть. Скрип отвлек юношу от увлекательного занятия и вынудил повернуть голову в сторону вошедшего. Это был тот самый парень: невысокого роста, с лохматыми темными волосами. Глаза испуганные, а лицо бледное и уставшее. - Привет снова, - сказал Джиён как можно мягче, подходя медленными маленькими шажками. – Ты помнишь меня? - Да, - сказал тихо Сынхён. – Ты тот, кто взял меня за руку сегодня, а потом убежал как ошпаренный. - Точно, - горько улыбнулся ему Джи и окончательно убедился: его не помнят. – Я просто испугался, что ты меня забыл. Меня зовут Квон Джиён, я твой друг и сосед… по квартире, мы вместе снимаем ее. - Такой друг, что позволяешь себе трогать меня за руку? – Чхве недоверчиво нахмурился. Джиён и забыл, как Сынхён не любил прикосновения чужих людей. Даже близких друзей не особо к себе подпускал, но его возлюбленные были исключением, и Джи всегда наслаждался, что может трогать его столько, сколько ему было нужно. - Извини, я не буду больше никогда прикасаться к тебе, если неприятно, - Джи стоял около кровати, не решаясь присесть на отведенный для гостей стул. - Спасибо, буду признателен, - кивнул Сынхён и вновь нахмурился. Он пытался вспомнить хоть что-нибудь, связанное с этим парнем, но почему-то на ум приходили лишь звуки разбитой посуды и разливающийся по стаканам виски со льдом. Видимо, они и правда были хорошими друзьями, кутили, били посуду и много выпивали. - А почему я больше не живу с родителями? - Потому что ты солидный банкир, и тебе было стыдно жить с ними. - Почему тогда я живу с тобой, а не один? Квон прикусил язык, опрометчиво было говорить об этом. - Потому что ты хороший друг, и мне, как человеку мало зарабатывающему, ты позволял платить лишь часть за жилье, когда сам мог позволить себе помещение и побольше. Но квартира тебе нравилась, когда тебя выпишут, я уверен, ты вспомнишь многое, что тебя с ней связывало. Джиён немного приврал, но очень надеялся на понимание, когда Сынхён осознает, что это делалось лишь во благо и чтобы не испугать его. - Я приду завтра, ты же не против? – робко спросил Джи, прямо как после их первого свидания. Сынхён в очередной раз оценивающе поглядел на паренька: ему не особо хотелось верить первому встречному, а для него он был именно таким, но ключик к воспоминаниям прятался в кармане у его нового друга, поэтому Чхве согласился. - Приходи. - Хорошо, тогда до завтра. Оставив напоследок очередную дежурную улыбку, Квон развернулся и вышел из палаты, медленно закрывая дверь. Когда они с Сухёком приехали домой, Джиён просидел весь вечер, смотря в одну точку, выбранную на ковре, и размышляя, что же теперь будет с Чхве Сынхёном, что теперь будет с ним самим, и смогут ли они вернуться к своей нормальной жизни.