Вспомни меня

Квон не мог поверить в эту злую шутку. Дэсона, которого он видел раз в полгода, Сынхён вспомнил, а своего мужа, живущего с ним два года, - нет. Где справедливость? Джи присел на лавку, ставшую ему вторым домом, и уткнулся лбом в холодную стену. Как бы ни было тяжело сейчас Сынхёну, не помнящему добрую часть своей жизни и пытавшемуся жить с новыми воспоминаниями. Квону было хуже как раз потому, что он все помнил: их жизнь, знакомство, свадьбу... Свадьба - тот день, который забыть невозможно. Они с Сынхёном вдрызг пьяные отрывались в казино Вегаса. Это был день Джиёна, ему везло просто нечеловечески: на какую бы цифру он бы ни поставил, она выигрывала. - Ставь детка, ставь на то число, которое хочешь. Джи пьяно хохотал от грудного шепота Сынхёна и, облизываясь, ставил на восемь «красное» и восемнадцать «черное». В тот вечер они урвали куш в двести тысяч долларов. Хотя для Чхве это были небольшие деньги, но просто сам факт выигрыша нехило ударял по венам, отзываясь адреналином. Они заказали пошлый розовый лимузин и, лакая шампанское, катались по городу. Перед глазами все плыло, и было непонятно: от счастья ли, или просто выкуренный косяк окончательно выбил из равновесия. Стоны Сынхёна лишь подстегивали, когда Джи облизывал головку его члена. Заниматься этим в машине? Почему бы и нет? Они планировали потратить весь выигрыш, а секс и ласки лишь подсластят их развлечение. Джиён чувствовал, как пальцы Чхве двигаются по его простате, и от этого он стонал прямо в глубокий минет, успевая закончить прежде, чем кончил Сынхён, испачкав спермой окно. - Тварь маленькая, - беззлобно изрек Сынхён, сжимая его подбородок в своей руке и притягивая к себе ближе, чтобы поцеловать. Поцелуй вышел сладким, отдающим запахом табака, и Джиён с энтузиазмом открылся перед ним, падая на пол и увлекая любимого за собой. Рука Сынхёна быстро двигалась на его члене, губы блуждали по выглядывающим островкам его нежной кожи. Джи застонал, потом еще раз, изгибаясь дугой, он кончил ему в руку, медленно расслабляясь и продолжая смеяться, как сумасшедший. - Ты ужасно пьян… - Да! - Ты счастлив? - Да! - Ты выйдешь за меня? Джиён хотел на рефлексе сказать «Да», но понял, что лежит пьяный на полу со спущенными штанами, а над ним нависает такой же пьяный Сынхён и, кажется, делает предложение. - С... Сука, - засмеялся он, пытаясь скинуть хёна с себя. - Кто так предложение делает? Я этого, может, всю жизнь ждал, ублюдок. А ты, что, подрочил мне и думаешь, я соглашусь? Сынхён расплылся в довольной улыбке и даже не собирался двигаться с места, жадно целуя и кусая губы Джиёна. - О да, именно так! Я бы еще кольцо подарил, но у меня руки в твоей сперме, боюсь испачкать, - он заржал в голос и уткнулся носом в его тонкие ключицы. Джи хотелось бы возмутиться, в итоге он тоже начал хохотать, как заведенный, задыхаясь и еле как изрекая: - Идиот.... Сынхён не соврал: кольцо и правда было в кармане. Джи разглядывал золотое украшение у себя на руке и не очень верил в происходящее: они слишком пьяны для того, чтобы воспринимать все всерьез. - Ну? Ты готов стать мистером Чхве? - Брак в Вегасе легален только в Вегасе, в Корее мы снова будем простыми сожителями. Сынхён прильнул к нему, обнимая со спины и урча. - Кому какая разница, что думают другие? Мы ведь знаем, что есть между нами. - И что же это? - Любовь, - сказал Сынхён таким возмущенным тоном, что Джиёну даже стало стыдно, что он не догадался об этом сам. Банальненько, однако, и ванильно, хотя это было в его репертуаре. - Хорошо, но я буду в платье, - деловито кивнул Джи и повернулся к любимому лицом. - С ума сошел?! Ты же не транс, - недовольно скривился бука-Чхве, но все равно продолжил обнимать Джиёна. - Я би и с детства мечтал о платье! – загадочно проворковал Квон, прикусывая жилку на его шее. - Нет, - Сынхён был непреклонен. И его «нет» даже не вызывало желания спорить. - Нуууу.... - Нет! - повторил он вновь. - Белый фрак... Может, тебе это и кажется развлечением, но я серьезно подхожу к делу. Я серьезен в своих намерениях. Джиён восхищался. Его всегда поражало подобное отношение Сынхёна ко всему в работе, в жизни. И сейчас, пусть они пьяные в этом гребаном розовом лимузине, он умудрялся быть так серьезен, и, главное, Джи верил всем своим нутром. Но показывать он этого не собирался, поэтому манерно закатил глаза и вздохнул: - Епт зануда... Можно хотя бы фату? - Фрак и фата? – бровь Чхве изогнулась в удивлении, и пару мгновений мужчина размышлял. - Хорошо, пусть будет… Фрак и фата. Через час происходящее уже не казалось Джиёну шуткой, потому что на нем белоснежного цвета красовался фрак, а Сынхён ждал его в другом зале в элегантном черном костюме. Завершающей деталью наряда Джи была короткая белая фата, заколкой крепящаяся к его уложенным волосам и прикрывшая половину лица. Когда юноша шел к алтарю, он увидел Сынхёна и не смог прекратить улыбаться ему, как придурок махая рукой, а сердце волнительно отбивало ритм свадебного марша. Около Чхве стоял священник, переодетый в костюм Майкла Джексона. Он ждал, чтобы обручить их. Джи простонал от восторга, отмечая схожесть образа и оригинала. - Я люблю Джексона, - ликовал он, не осознавая, что это действительно его свадьба, пусть не совсем настоящая, но все-таки это она и главное именно с Сынхёном. - Я знаю, - довольно согласился Чхве и протянул руку, отцепляя от его букета белый цветок и прикалывая к своему карману. И Джиён пропал. Везде и сразу. Улыбка Сынхёна, то, как он смотрел на Джи, как он обещал поддерживать его и в горе, и в радости, и, самое главное, сколько чувств он вкладывал в два слова: - Я согласен. Джиён понимал: это его клятва, обещание перед ним. Он обещал любить его всегда, помогать во всем, теперь он часть его маленькой жизни, потому что… - Я согласен. Джи поклялся самому себе перед Сынхёном, и тот в свою очередь к черту оторвал его фату, выкидывая ее куда-то за спину, притянул к себе, заключая в крепкий, жаркий поцелуй. В тот вечер Чхве постоянно шептал, как он его любит. Как можно было забыть о таком или жить, делая вид, что ничего не было. К своему стыду, Квон всхлипнул, не выдержав напряжения. Белый платок появился перед его лицом - он поднял взгляд и увидел Дэсона. - Так и знал, что тебе никуда срочно уходить не надо было, - сказал он, вздыхая и садясь рядом. Джи вытер глаза руками, отказываясь от платка, и кивнул. - Хотел оставить вас двоих, чтобы не мешать друзьям общаться. - Да... Ты не мешал нам. Когда ты ушел, Сынхён только и делал, что про тебя спрашивал. - Про меня? - полные удивления глаза Джи уставились на Кана, а тот лишь звонко рассмеялся. - А что тут такого? Он тебя не помнит, вот и интересуется, все логично. Джи немного разочаровался в его ответе. Возможно, Чхве просто не доверял Джиёну, оттого и интересовался правдивостью его слов у людей, которых он точно знает. - И что ты сказал? Надеюсь, не... - Я ничего не сказал, лишь правду, что я тебя мало знаю и видел пару раз у вас дома и что лучше все спрашивать у Джиёна напрямую. Квон выдохнул: все-таки Дэсон был замечательным человеком, почему же он раньше не замечал этого и даже недолюбливал его? - Спасибо, - Джи крепко пожал ему руку, - спасибо за все. - Было бы за что. Я еще приеду к нему, если ты не против. - Он будет рад твоему приезду, да и я тоже, - честно ответил Квон, улыбаясь. - Это не может не радовать, держись, ты ведь единственный у него, кому он действительно нужен. И он чувствует это. Сынхён обязательно вспомнит, такого парня, как ты, трудно забыть. Это были именно те слова, которые просто необходимы Квону в этот момент. Услышать подобное – просто награда. Он сдержанно улыбнулся, давя ком в горле, и прохрипел: - Можно тебя обнять? Кан удивленно посмотрел на Джи, но вспомнив его состояние и тяжелую ношу, первым обнял его. - Спасибо, - в который раз он поблагодарил его за простую доброту и понимание, ведь именно этого Джиёну так не хватало сейчас. - Не раскисай, ты же сильный, это Сынхён в тебе и любил. Давай подвезу до дома, а то с таким лицом в автобусе ехать не дело. Джи смущенно улыбнулся и кивнул, забирая свои вещи со скамьи. Может, он и правда зря переживал: Сынхён постепенно вспоминал. Джиёна он просто обязан был вспомнить. Эта ночь была хуже предыдущей. Сынхён кричал так, будто его резали. Из соседних палат стали выходить перепуганные люди, и дежурный врач снова дал распоряжение связать и утихомирить шумного пациента. Наутро, накаченный лекарствами, весь в ссадинах и синяках на руках и ногах, Сынхён и не рад был, что остался жив после той аварии. Сейчас он напоминал себе овощ, который лежит, ходит под себя и при этом не имеет ни прошлого, ни будущего. Чем больше он думал над своей предстоящей жизнью, тем больше огорчался. Сынхён ведь даже не знал, что за личность скрывалась за маской его лица, и лицо свое он тоже плохо помнил. Зато лицо Джиёна мог воспроизвести просто закрыв глаза. Этот парень все время так заботливо отзывался, что он невольно стал понимать, как он важен ему. Незнакомый человек с улицы, из его забытого прошлого действительно был важен. Но, может, он просто обманывал себя, и это страх неизвестности? Может, Сынхёну проще было думать, что Квон значителен, нежели считать, что он просто никому не нужен. Даже своим родителям, которые не приехали в больницу и не отвечали на звонки доктора, кусок мяса. Сейчас это было похоже на детдом, но кормили только чуть получше, и кровать ни с кем на нужно было делить, в приюте ведь мест всегда не хватает. Джиён совсем другой: не из его привычного мира, а из мира, который он пытается вспомнить, только пока не знает, стоит ли доверять своим иллюзиям, своему желанию быть нужным и, самое главное, стоит ли верить самому Джиёну. Сколько раз за день Джи выбегал из палаты при малейшей трудности или каверзном вопросе? Джиён бежал от себя, бежал от Сынхёна, такого чужого и потерянного. Он хотел помочь, но как можно помочь человеку, которого теперь даже не знаешь? Нужно стать еще сильнее и встретить проблемы с гордо поднятой головой. Дать отпор любым трудностям, сражаться за двоих. Раз родителям Сынхён не был нужен, Джиёну-то он точно нужен, даже вот так, в виде совершенно незнакомого для него мужчины. - Доброе утро, - дверь вновь распахнулась, и на пороге появился улыбающийся Квон. Он снова принес очередные коробочки с едой, которые Сынхён успел полюбить. Джи даже знал, что ему не нравится много перца в порциях и лучше вовсе без лука и чеснока, побольше сахара, где нужно, и много специй. - Утра, - устало ответил Сынхён, замечая, как голос сдал его с потрохами. Выглядел он также неважно. Джиён, расправившись с холодильником, подошел к кровати и поменялся в лице. - У тебя голова болит? – он осмотрел бинты. – Ты как-то выглядишь странно... Вчера думал, что все это из-за кучи народу, что тут ошивалась, а сейчас… Сынхён уж готов был признаться в своем маленьком недуге, но парень не любил жаловаться, поэтому собирался стойко пережить этот неприятный момент в одиночку, но вдруг маленькая просьба облегчит эту ношу: просьба ведь не жалоба? - О, мистер Квон, Вы здесь, - лечащий врач прошел в палату, чтобы проверить давление и общее самочувствие пациента. - Здравствуйте, доктор, Вы мне не хотите ничего рассказать? – Джи все-таки напрягала та ситуация, что его муж выглядит так, будто неделю не спал. Потом взгляд упал на руки Чхве, где он заметил порезы в виде ровной вертикальной линии на коже и такие же синяки. Схватив ближайшую руку, Джиён осмотрел ее внимательнее. - Это… что? Тебя что? Бьют тут? – от одной лишь мысли Квона обдало холодным потом, он уставился в растерянное лицо Сынхёна, а тот, в свою очередь, посмотрел на доктора. Когда Джиён тоже посмотрел на врача, взгляд его был совершенно другой: дикий и злой. - Конечно нет, думал Вы знаете, - ответил Сунмин, виновато кивая. – Сынхён по ночам почти не спит, и его приходится привязывать к кровати, потому что в бреду он может встать и покалечить себя. Так мы оберегаем его. - Оберегаете? – прорычал Джиён, и даже Чхве испугался от этих волчьих ноток в его голосе. – Как собаку на поводок привязываете – это «оберегаете»? Купите себе щенка и привяжите его к батарее, да и это будет очень жестоко! Какого черта вообще, почему мне об этом никто не сказал, и это делали каждую ночь? Вы проблем хотите? Я вам устрою проблемы. Квон чуть ли не бросался на доктора, как курица-наседка, защищая свое гнездо. Доктор побелел, не ожидая от парня подобной реакции. Сынхён сидел, открыв рот и с восхищением смотрел на Джиена. Он пытался вспомнить: кто-то хоть раз заступался за него? В приюте? Дома? В школе или универе? Проблемы Сынхёна всегда были его проблемами, и он даже подумать не мог, что кто-нибудь может вот так, словно защищая самого себя, помогать ему. - Извините, все же мне виднее, какие применять методы, но раз Вы так кардинально против, то я скажу медсестре, чтобы больше она не проводила подобную процедуру и увеличила дозу снотворного… - Что? Хотите ему нервную систему сломать? – не унимался Джи. – Точно Вы тут врач? Кто будет отвечать за последствия такого лечения? Если у Сынхёна проблемы со сном, значит, я останусь на ночь и докажу вам, что ему не нужны ни ваши ремни, ни уколы, ясно? Доктор Квон посмотрел на не менее растерянного Сынхёна и вздохнул. - Если мистер Чхве будет не против. Джи и забыл про это. Его так парализовало чувство страха за здоровье Чхве, что он забыл самое главное: а нужно ли вообще это самому Сынхёну и примет ли он его помощь. С какой стати он должен, ведь, по сути, Джиён ему никто, посторонний человек и … - Если тебе будет нетрудно, я буду только рад, - сдержанно ответил Чхве и опустил взгляд. Квон замер, осознавая истину, что его попросили остаться. Сам Чхве Сынхён его ПОПРОСИЛ. Он знал, как ему тяжело это делать при любых обстоятельствах, даже когда он был здоров. Значит, ему и правда плохо и он нуждается в поддержке. Джиён улыбнулся и привстал, протягивая руку доктору Сунмину. - Значит, сегодня я остаюсь здесь, раз все не против. - Хорошо, - врач пожал руку ему в ответ и, поклонившись, вышел из палаты. Когда парни остались наедине, некоторое время они молчали. Создалась неловкая пауза, и, когда Джи уже хотел сказать какую-то шутку, чтобы снизить напряжение, Сынхён ответил первым. - Спасибо тебе, это… трудно быть беспомощным, но я отблагодарю, когда мне станет лучше. Джи вздохнул: вот это было на него похоже. Всегда все решал сам и не умел полагаться на других. Квон тоже был таким до встречи с ним, он тоже доверял только себе и верил лишь в свои возможности. Но когда они вместе… В общем, для Джиёна, Сынхён - часть его самого. Это поведение для него просто естественно. - Тебе не нравились эти ремни, так? Отблагодаришь, когда выспишься и поправишься. Мы пойдем в кафе, и ты купишь мне мороженое. - И все? – удивился Чхве. - Разве можно такое благородное дело окупать обычным угощением? - Не обычным, с шоколадной крошкой. И чтобы сиропа было побольше… Чхве усмехнулся, замечая, как Джиён краснеет, и смиренно кивнул: больше так больше. - Обещаю.