Город Грехов

Раз. Широкий проспект освещался фонарями и фарами снующих туда-сюда автомобилей. Кое-где вспыхивали огоньки зажигалок, а вдалеке мерцала реклама нового фильма, висящая над кинотеатром. Два. Два подростка, не поделившие кокаин, яростно дрались прямо посреди улицы, и белый порошок неспешно оседал на их лицах и одежде подобно снегу. Никому не было до них дела, разве что бездомному бродяге, радующемуся бесплатному развлечению. Три. Желтый маленький "жук" неспешно маневрировал в общем потоке, стремясь добраться до подсвеченного красными фонарями двухэтажного дома, окна которого были занавешены бархатными шторами. Четыре. Лучи прожекторов над Ареной медленно разгорались, пронзая сумрачное беззвездное небо: началась продажа билетов на игры, длинная очередь, стоящая у касс с самого утра, пришла в движение. Шлюзы на нижней грани пирамиды постепенно открывались, готовые спустить на землю прочные лестницы для подъема зрителей наверх. Пять. Эмма нашла свободное место у обочины, рядом с большой лужой, в которой плавали окурки. Припарковавшись так, чтобы можно было сразу перепрыгнуть на тротуар, Эмма взглянула в зеркальце заднего вида, отмечая рослого верзилу, неспешно направляющегося к ней. Шесть. Грохот пронесся над Сторибруком, перекрыв на мгновение всю суматоху города: завод по переработке отходов звучал в своем режиме. Семь. - Хей, красотка! Давненько тебя не было! Пышногрудая мулатка в платье с весьма откровенным вырезом помахала рукой Эмме, открывшей дверь. С ходу в лицо ударил крепкий запах табака, смешанный с алкоголем и дешевыми духами. По комнате, в которой очутилась Эмма, плавали клубы дыма, и все тонуло в них, как в хорошем тумане. Мужчины в дорогих костюмах и женщины, одетые так, что скорее выглядели раздетыми, сидели в креслах и на диванах, ведя шумные разговоры. Меж диванов сновали официанты, разносящие шампанское и фрукты. Мулатка, поприветствовавшая Эмму, ловко обогнула копию некой обнаженной греческой статуи и оказалась возле гостьи, на которую больше никто не обратил внимания. - Жарковато у вас тут сегодня, - огляделась Эмма. - Это тебя еще вчера не было, - отмахнулась мулатка, приветственно обнимая ее. - Сегодня все готовятся к играм, не до нас, так, остатки былой роскоши. Она рассмеялась над собственными словами и махнула рукой официанту, громогласно требуя, чтобы тот подошел. - Пей, - мулатка вручила не слишком-то сопротивляющейся Эмме бокал с шампанским. - Пей, дорогая, где ты еще такое попробуешь? Эмма улыбнулась и сделала глоток. Действительно, нигде: такое разбавленное вино не подают даже в худших забегаловках города. Да и жители охотнее пьют пиво, чем эту шипучку. Эмма отпила еще немного. - Мне можно подняться? - спросила она у мулатки, сосредоточенно разглядывающей кого-то в дальнем углу. - Что, милая? - рассеянно отозвалась женщина. - Ах да, поднимайся, конечно! Она ждет. А после приходи - я дам тебе послушать новую пластинку из тех, что принес мне мой красавчик. Она заговорщически подмигнула Эмме и снова засмеялась, колыхаясь всем телом. Эмма кивнула, поставила бокал на поднос пробегающего мимо официанта, одернула платье, поправила сумочку на плече и нырнула в людское море, пробивая себе дорогу к лестнице. Бордель - вот что это было такое. И называя так данное заведение, Эмма вовсе не пыталась оскорбить тех, кто работал здесь. Что поделать, если в борделе платят так, как нигде? Если кто-то думает, что продавать свое тело это легко и просто, он никогда не видел эту работу изнутри. Эмма тоже не видела, но она была знакома со многими, кто мог рассказать ей все в подробностях. И показать, если бы Эмма захотела. Желтый "жук" был запаркован у здания, рослый вышибала получил свою порцию улыбок и чаевые за то, что приглядит за сохранностью машины, а мулатка, которую звали Дженис, снабдила Эмму щедрой порцией хорошего настроения: вот уж кто искренне любил свою работу. Эмма приходила сюда отдыхать в те редкие минуты, когда ей удавалось наскрести время на этот самый отдых. С Дженис она познакомилась давно, когда спасала ту от преследователя, за которым охотилась сама. Забрав себе его голову, Эмма взамен получила верную подружку, с которой можно было посплетничать о том, о сем. А иногда услышать действительно ценную информацию: почти все мужчины города посещали это заведение, и Эмма могла поймать на выходе практически всех, кого было надо. Впрочем, сегодня она пришла сюда не для того, чтобы выискивать взглядом лицо с плаката. Сегодня ей просто хотелось немного расслабиться. Поднявшись на второй этаж и отбившись по пути от вялых приставаний какого-то подвыпившего клиента, Эмма нашла комнату под номером "22" и тихонько постучала. - Да! - почти сразу же весело раздалось в ответ. Эмма улыбнулась и вошла. Девушка с короткими черными волосами, сидящая у большого трюмо, живо обернулась. Цветастое голубоватое платье ловко обнимало фигуру. На лице, умело тронутом красками необходимого макияжа, читалось волнение, обошедшее стороной голос. - Эмма, - выдохнула она, и в выдохе том послышалось облегчение. - Это ты. Эмма закрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной, наощупь ища задвижку. Она знала, что пришла раньше, чем обещала. - А ты думала, кто? - спросила Эмма, все еще улыбаясь. А потом протянула руку. - Иди ко мне. Спустя секунду девушка оказалась в объятиях Эммы, еще через мгновение они уже целовались. Эмма по-прежнему прижималась к двери спиной, а грудью и животом чувствовала живое тепло. Мэри Маргарет - так звали девушку, и губы ее были мягкими и нежными, а во рту сохранился вкус апельсинового нектара, который она явно недавно пила. Эмма подалась вперед, заставив Мэри Маргарет чуть прогнуть спину, и прервала поцелуй, засмеявшись. - Если бы все встречали меня так... - мечтательно начала она. - То я не была бы уникальной, - живо отозвалась Мэри Маргарет и снова поцеловала Эмму, запуская пальцы в ее светлые волосы. Эмма прикрыла глаза и отдалась ощущениям, забывая на время о том, что ждало ее впереди. Они были знакомы слишком давно. Так давно, что иногда Эмме казалось, будто целая вечность прошла с того момента, как она впервые увидела в холле борделя зеленые глаза Мэри Маргарет и ее милые, немного оттопыренные, ушки, которых она слишком сильно стеснялась. Так сильно, что носила совершенно дурацкие береты, ей не идущие. Эмма сидела в кресле и пила воду, искоса наблюдая за тем, как Дженис задает Мэри Маргарет свои каверзные вопросы, которые она задавала всем кандидаткам на место в этом доме. Мэри Маргарет сильно смущалась, теребила шарф и пыталась говорить тихо о количестве своих мужчин и женщин, предпочтительных позах и венерических заболеваниях. Дженис перебивала ее, притворяясь, что плохо слышит. В конце концов, Эмма, увидев, что у новенькой в глазах стоят слезы, прервала собеседование, велев Дженис бросать валять дурака: она могла это сделать – просто велеть, да, слава детектива и дружба с Дженис играли на руку. Столько благодарности было тогда во взгляде Мэри Маргарет, что Эмма поняла раз и навсегда: эту девушку она будет защищать. От всех и от всего. Так бывает: ты видишь человека и понимаешь, что связан с ним. Если бы Эмма верила в прошлые жизни, она сказала бы, что и там они с Мэри Маргарет были вместе. Эмма хотела, чтобы Мэри была ее младшей сестрой. Ей представлялось, что они будут семьей, однако Мэри Маргарет решила по-своему и однажды просто увлекла Эмму в поцелуй, который никак нельзя было назвать сестринским. Если бы Эмма не любила женщин, все было бы проще. Но она любила, и ситуация усложнилась. Как минимум тем, что Мэри Маргарет работала в борделе, а Эмма не могла платить ей деньги за постель. Но и не помогать ей Эмма тоже не могла. В конце концов, она стала просто давать Дженис разные суммы, прося ее не говорить ни о чем Мэри. Они оставались любовницами достаточно продолжительный срок, и не было ничего прекраснее для Эммы, чем приходить к Мэри Маргарет, заниматься с ней любовью, а затем убегать вместе через черный вход и до утра гулять по темным улицам, целуясь в подворотнях. Тот период своей жизни Эмма до сих пор считала самым счастливым. - О чем ты думаешь, милая? - шепот Мэри Маргарет обжег щеку, и Эмма выплыла из тумана воспоминаний. Мэри обнимала ее за шею и дышала на ухо, ладонью поглаживая затылок. - О тебе, - сказала Эмма чистую правду и получила в награду еще один поцелуй. Они перестали встречаться однажды весной, когда Эмма вдруг отчетливо поняла, что эти отношения никуда их не ведут. Любовь прошла, оказавшись влюбленностью, а Мэри Маргарет осталась младшей сестренкой, которую так хотела видеть в ней Эмма. Эмма по-прежнему приходила к ней так часто, как только могла, вот только секс у них заменили разговоры, а поцелуи в подворотнях стали совсем редкими. Если Мэри и удивлялась столь кардинальной перемене, то втихомолку. Вслух она Эмму никогда ни в чем не упрекала и ни о чем не спрашивала, хотя Эмма видела, что ей хотелось. Они не обсуждали ничего из того, что случилось с ними, просто приняли это как данность. Мэри Маргарет осталась работать в борделе и копить на путешествие к Амазонке, а Эмма продолжила целовать ее при встрече, пусть уже и не так страстно. Впрочем, иногда страсти хватало. - И что же ты думаешь обо мне? - Мэри чуть отодвинулась, захватывая ладонями лицо Эммы и преувеличенно внимательно вглядываясь в серые глаза. Эмма засмеялась. - Все только хорошее. Мэри деланно нахмурилась, затем важно кивнула. - Принято! Эмма снова засмеялась, теперь уже вместе с Мэри Маргарет. - Угости меня чаем, - попросила она, скидывая туфли, давая ногам заслуженный отдых. Мэри аккуратно собрала обувь, поставила ее возле двери, погрозила Эмме пальцем и отправилась к окну, возле которого у нее стоял маленький чайничек, подаренный некогда Эммой. Порций чая там можно было заварить ровно две, и Мэри всегда пользовалась им, когда Эмма приходила. - Тебе какой? Черный или..? - Черный. Эмма прошла вглубь комнаты и села на кровать, облегченно выдыхая. - Устала? - послышалось сочувственное. - Не то слово, - отозвалась Эмма. Она легла поперек постели, заложив руки за голову, и принялась изучать потолок. - А какое слово? - Мэри Маргарет присела рядом с ней, гладя по колену. Эмма на мгновение прикрыла глаза. - Плохое. Мэри засмеялась и осторожно легла рядом с Эммой, положила голову ей на плечо и обняла за талию. - Расскажешь? - с надеждой спросила она. Эмма чуть повернулась и чмокнула ее в нос. - Позже, - неопределенно сказала она, понятия не имея, как можно рассказать Мэри Маргарет о своей истинной работе. Все здесь - включая и Мэри, и Дженис - были уверены, что Эмма простой детектив, работающий в полиции. Для них она возилась с бумагами и делами, а не всаживала пули между глаз и не отрезала головы острым мачете. Даже хобби Мэри Маргарет - стрельба из лука - казалась более опасной, чем работа Эммы. Эмме же так было гораздо проще. Тем более, что сейчас Эмма не хотела думать об играх и Арене. А особенно - о тех, кто на ней выступает. - Хорошо, - покладисто согласилась Мэри, теснее прижимаясь к Эмме. - Так мы будем пить чай или ты немного поспишь? Это было хорошее предложение, после которого Эмма поняла, что и впрямь не прочь подремать. Она сделала над собой усилие и посмотрела на часы. До игр еще оставалось время, как раз столько, чтобы дать организму отдохнуть. Обычно она не засыпала здесь, считая, что и так слишком редко видится с Мэри Маргарет, непозволительно тратить время на сон. Однако сегодня, видимо, сказалось волнение от трудной задачи, заданной Голдом. Эмма предвкушала полное погружение и выкладывание на сто процентов. - Посплю, - решила Эмма и забралась на кровать с ногами, подминая под себя подушку. - Разбуди меня через полтора часа. Наверное, стоило бы снять платье, чтобы не помять его, но внезапно приглашенный сон слишком резво согласился на предложение прийти. Даже прося Мэри разбудить ее, Эмма уже чуть-чуть спала. - Хорошо, - откликнулась Мэри Маргарет, отправляясь выключать уже начавший кипеть чайник. Эмма начала было думать о том, а не обиделась ли Мэри, но решила, что не на что тут обижаться. В комнате было тепло и почти тихо, если не считать взрывов хохота, изредка доносящихся снизу. Эмма уснула очень быстро и совершенно не почувствовала, как Мэри вернулась к ней, легла рядом, нежно поцеловала в щеку и очень осторожно обняла, согревая. Эмме снился Сторибрук. Светлый и чистый, с улыбающимися людьми и цирком на том месте, куда бросала тень Арена. Эмма шла по центральной улице, держа кого-то за руку, и что-то рассказывала, наполненная ощущением невыразимой легкости. Одно смущало: у людей, идущих навстречу, не было лиц. От этого не становилось страшно и не хотелось убежать с криком, но на душе делалось тоскливо и тянуло в груди. Эмма оборачивалась, желая увидеть, кого же она держит за руку, но человек тот отходил прочь, отпуская ее, и у него тоже не было лица. Тогда Эмма начинала плакать и звать человека по имени, но он не возвращался, а на Сторибрук надвигалась огромная черная туча, сквозь которую солнце уже никак не могло пробиться. Проснулась Эмма с ощущением слез во рту и долго не могла понять, где находится. Не открывая глаз, она попыталась вспомнить, как же звали того человека из сна, но потерпела поражение. Снова. Иногда ей снились такие сны, в которых Сторибрук был похож на настоящий город, а не на кошмар из фильма ужасов. В этих снах Эмма всегда держала кого-то за руку: мужчину, женщину или ребенка. Ощущение прикосновения было таким реальным, что порой Эмма просыпалась, судорожно сжимая и разжимая ладонь. Но все сны заканчивались одинаково: Эмма оставалась одна. Она стояла посреди Сторибрука, в надвигающейся темноте, и смотрела вслед тому, кто растворялся в подступающем тумане. После пробуждения всегда хотелось плакать и щемило сердце, как бы Эмме снились какие-то далекие воспоминания, о которых она не думала в реальной жизни. Иногда Эмма думала, что во снах к ней приходят те, кого она убила. Но она не трогала детей, тут не было сомнений. Может быть, это все люди, с которыми она простилась? Однако, как Эмма ни силилась, она не могла вспомнить, что за ребенок был когда-то в ее жизни. Может быть, это просто тревожный сон из собранных отовсюду отрывков увиденного и чужих переживаний, которые Эмма каким-то образом перенесла на себя. Эмма вздохнула и открыла глаза, переворачиваясь на спину. Услышавшая вздох, Мэри Маргарет, стоявшая у окна с каким-то мужчиной, быстро приблизилась к кровати. - Еще рано, - немного смущенно сказала она, и Эмма с толикой удивления уставилась на маячащего за спиной Мэри светловолосого мужчину в кожаной куртке. Окно было чуть приоткрыто, из чего Эмма сделала вывод, что неожиданный гость пролез именно сквозь него. А что, правильно: не пускают через дверь, найдем обходной путь! - Дэвид, - немного раздраженно проговорила Эмма, садясь на кровати, - почему ты всегда выбираешь те же самые дни, в которые прихожу сюда я? Мужчина поджал губы и ничего не ответил, засунув руки в карманы джинсов. Мэри Маргарет укоризненно взглянула на Эмму. - Он договорился со мной о встрече раньше, чем ты. Эмма хмыкнула, потирая ладонью щеку, на которой остался след от подушки. - Да шучу я, расслабьтесь. Пусть приходит, когда захочет, конечно же. Дэвид и Мэри Маргарет радостно переглянулись и взялись за руки. Эмма снова вздохнула и отвела взгляд в сторону, пальцами теребя свое кольцо на цепочке. Дэвид Нолан был проблемой. Не такой уж серьезной, как могло бы показаться, но все же. Он появился у Мэри Маргарет не столь давно, Мэри утверждала, что они познакомились в сквере, но Эмма почему-то думала, что он попросту подрабатывал официантом в борделе и однажды просто увидел девушку. Она понимала, почему Дэвид влюбился в Мэри, но никак не могла взять в толк, почему Мэри влюбилась в него. Поначалу она думала, что в ней говорит ревность, но Мэри Маргарет не спешила ради Дэвида бросать свое занятие, хотя он и клялся, что обеспечит ее всем, если она только захочет. Как-то он обмолвился, что денег у него достаточно, но Эмма видела, сколько раз он приходил в одной и той же рубашке, и сомневалась, что он говорит правду. Он явно был беден, как церковная мышь, ему нечем было даже платить за свидание с Мэри, и Дженис пару раз уже гнала его из борделя поганой метлой, вопя, чтобы он больше не возвращался. Он возвращался, конечно же, снова и снова. Мэри такие мелочи не смущали: она пылко отдалась новому чувству, не требуя ничего сверх того, что это чувство могло ей предложить. Пару раз она пыталась поговорить с Эммой про Дэвида, упомянула, что для нее все это странно, что Дэвид совсем не в ее вкусе, и она сама не знает, что именно потянуло вдруг ее к нему. Эмма предложила помощь в том, чтобы отвадить кавалера, однако Мэри Маргарет заверила, что ее все устраивает, и она просто хотела совета, стоит ли продолжать. У Эммы было большое искушение состряпать про Дэвида какую-нибудь сплетню и уронить его в глазах Мэри, но она понимала, что в ней просто говорит чувство собственности, от которого нужно было избавиться. Эмма желала Мэри только самого лучшего, и, если не могла дать лучшее сама, следовало позволить сделать это кому-нибудь другому. Она заверила Мэри Маргарет, что не имеет ничего против Дэвида, и задвинула свою вполне законную неприязнь на дальний план, сказав себе, что пора искать в поклоннике Мэри что-нибудь хорошее. Поначалу Мэри Маргарет немного смущалась своего рода занятий и считала, что с Дэвидом им парой все равно не быть, но Дэвид был терпелив и сумел доказать возлюбленной, что работа - это всегда работа и ничего больше. Эмма, несмотря на все свои старания мыслить объективно, считала, что он врет, что он вынудит Мэри уйти из борделя, как только та изъявит желание связать с Дэвидом дальнейшую судьбу. Не то, чтобы Эмма не желала Мэри Маргарет лучшей участи, но она понимала, как это важно - исполнить свою мечту. А Мэри хотела уехать отсюда. Она с таким восторгом говорила о Южной Америке, о ее лесах и реках, о людях, что живут там, что Эмма порой жалела об отсутствии такого желания у нее самой. Дэвид знал, на что Мэри копит деньги, но в Сторибруке его все устраивало. Он пылко говорил о том, что однажды тут все изменится, бесконечный смог и тучи уйдут, и люди снова увидят солнце. Эмма с Мэри слушали его очень скептически, однако не спорили. Ведь это была уже его мечта. Эмма бросила взгляд на часы, отметив, что пора уходить. Взгляд этот перехватила Мэри Маргарет и огорченно спросила: - Так скоро? Эмма сочувственно улыбнулась ей, разводя руками. Внезапно подумалось о том, что Мэри могла быть во сне, среди той толпы обезличенных людей. С ней Эмма тоже в своем роде простилась. Дэвид кашлянул. - Мэри говорила, что тебе дали новое задание, - вроде бы вполне нейтрально сказал он, но в голосе его слышалось предвкушение. Эмма подозрительно уставилась на Мэри Маргарет, хлопочущую над чайником. - Говорила? - повторила она. - А я вот не помню, чтобы рассказывала ей об этом. Мэри чуть обернулась и высунула кончик языка, дразнясь. - Ты всегда приходишь ко мне перед тем, как отправиться дальше по долгу службы! Эмма огорчилась. - Я такая предсказуемая? - она подумала о том, что ведь правда: в последнее время она действительно приходит сюда только для того, чтобы передохнуть и составить план. И заодно повидать Мэри. Заодно... Какое ужасное слово! Эмму передернуло. - Хуже, - заверила ее Мэри Маргарет и засмеялась. Дэвид нетерпеливо переступил с ноги на ногу. - А ты можешь рассказать, что это за задание? - он вытянул шею, готовясь внимать. Эмма смерила его взглядом. Безусловно, она отлично знала, что Дэвид втайне мнит себя великим сыщиком и хочет работать с пистолетом наперевес на благо Сторибрука, однако было сомнительно, что он продолжит превозносить профессию детектива, если Эмма расскажет ему всю правду о своем занятии. А еще Эмма тихонько подсмеивалась над своей непроверенной теорией о том, что Дэвид специально приходит к Мэри в те дни, когда там появляется сама Эмма. Чтобы поговорить о великих расследованиях, конечно же. - Мне нужно, - Эмма запнулась, тщательно подбирая слова, - проследить за одним из профессионалов. Она не хотела врать слишком уж сильно, чтобы затем не запутаться в мелочах. Перед глазами встало лицо с плаката и с фотографии, что выкладывал на стол Голд. Эмма словно заново разглядывала его, запоминая детали. Дэвид аж привстал на носочки. - За профессионалом? - жадно переспросил он. - И за кем же? Он не выразил удивления: профессионалы все поголовно были убийцами, кое-кто не выдерживал сумасшедшего ритма игр и пускался рыскать в ночи по Сторибруку, купая в теплой крови дрожащие руки. Эмма покачала головой. - Я не могу назвать его имя, - с улыбкой отозвалась она. Никто не знал настоящих имен профессионалов, у всех них были клички, отражающие те способности, которыми пользовались они на Арене. Дэвид начал было что-то говорить, но Мэри Маргарет сердито шлепнула его по плечу. - Перестань выпытывать, - велела она ему. - Ты же знаешь, что подробности дела не могут быть разглашены. Так ведь, Эмма? Эмма кивнула, взглядом благодаря Мэри за поддержку. Мэри Маргарет подмигнула ей и одними губами произнесла "пожалуйста". Дэвид с хрустом потянулся и мечтательно произнес: - Арена... Как бы я хотел побывать там! - Так за чем дело встало? - недоуменно поинтересовалась Эмма. - Я сегодня как раз направляюсь туда, пошли вместе. Ей, правда, казалось, что в Сторибруке не осталось никого, кто еще не видел Арену, но кто знает... Дэвид махнул рукой. - Я не об этом! Эмма и Мэри переглянулись и одновременно спросили: - А о чем? Дэвид снисходительно посмотрел сначала на одну, потом на вторую. - Вы девчонки, вам не понять, какой адреналин хлещет там, внизу, на песке! Вы хоть представляете, сколько смелости надо, чтобы спуститься туда? Эмма вздрогнула, моментально вспомнив скрипача из перехода и свою антипатию к нему. Неужто Дэвид мыслит так же убого? - Я говорила сегодня с человеком, который как раз считает так же, как ты, Дэвид, - нехотя поделилась она. Светлые глаза Дэвида загорелись азартом. - Так считают все настоящие мужчины! - безапелляционно заявил он. - Это... это как гладиаторские бои в Древнем Риме, как рыцарские поединки в Средневековье, как дуэли на шпагах! Он готов был и дальше продолжать список, явно представляя себя в одном из боев, но Эмма прервала его: - Да, так считают мужчины, - она подчеркнула последнее слово. - И они же умирают там, на грязном песке, выплевывая собственные легкие. Дэвид нахмурился, Мэри Маргарет содрогнулась и возразила: - Не только мужчины. Эмма тяжело посмотрела на нее. - Да, вероятно. Некоторые женщины недалеко ушли от настоящих мужчин по своим рассуждениям. Мэри поджала губы. - Я не себя имею в виду, - немного обиженно отозвалась она. - На Арене ведь и женщины выступают. Дэвид кивнул, соглашаясь. Эмма пожала плечами. - Я не считаю выход на песок Арены большим достижением, - она поморщилась, вспоминая, что каждые игры заканчивались непременной смертью. - Тот человек, с которым я разговаривала сегодня, наверняка думает, что есть достаточно сильная причина для подобного, но профессионалов держат там только деньги. Эмма полагала, что близка к истине. Профессионалы тоже рискуют, пусть и не так сильно, и что же, кроме безумных денег, может заставлять их каждый день проживать, как последний? - Это великая честь! - вспыхнул Дэвид так, словно его задели за живое. - Умереть на Арене во имя любви, например! - Это великая глупость, - сердито сказала Эмма, вставая. - Зачем умирать во имя любви, если можно жить во имя нее? Дэвид открыл было рот, но не нашел, что ответить. Он беспомощно посмотрел на Мэри Маргарет, и та погладила его по плечу. - Я болела бы за тебя, - ободряюще проговорила она, и Дэвид, поймав ее руку, поцеловал пальцы. Эмма закатила глаза. - Подождите, пока я уйду, - обреченно сказала она, понимая, что теперь уже третья лишняя в этой комнате, которая скоро наполнится любовью. Мэри Маргарет смущенно улыбнулась, а Дэвид закашлялся. Они демонстративно отодвинулись друг от друга, словно это могло заставить Эмму думать, что ничем таким эти двое заниматься не собирались. Эмма нашла свои туфли, влезла в них, не сдержав горестного вздоха, и обернулась в поисках сумочки. Подошедшая Мэри Маргарет подала Эмме ее. - Кто дал тебе это задание? - спросила она очень тихо, и темно-зеленые глаза ее были серьезны. Удивленная Эмма бросила быстрый взгляд на занятого разглядыванием книг на полке Дэвида и ответила столь же тихо: - Я не понимаю, о чем ты... - Брось, - Мэри почти до боли сжала ее руку, ни на толику не повысив голос. - Это Дэвид считает, что ты возишься с бумажками. От меня можешь не скрывать. Эмма молча смотрела на Мэри Маргарет и никак не могла понять, когда же упустила тот момент, когда тайное стало явным. Знает ли Мэри все подробности или только догадывается о них? - Голд, - сказала Эмма, наконец. Мэри чуть побледнела. И сильнее сжала руку Эммы. - Будь очень осторожна с ним, Эмма. Он опасный человек. Если, конечно, вообще человек. Эмма поразилась тому, сколь четко Мэри прочла ее собственные недавние мысли. - Ты знаешь его? - она с интересом и ожиданием посмотрела на Мэри Маргарет. Могло ли статься так, что Мэри имела с ним дело в своей прошлой жизни, в которой она не жила в борделе? Мэри Маргарет мало рассказывала Эмме о том, чем она занималась до того, как прийти сюда, а Эмма не спрашивала ее, полагая, что у каждого могут быть свои тайны. Однако, может быть, именно из-за Голда Мэри вынуждена была сделать то, что сделала? - Ты знакома с ним? - повторила Эмма, но Мэри Маргарет покачала головой. - Ступай, - твердо сказала она. - Поговорим после, иначе ты опоздаешь на игры. Она была права, как и всегда, и Эмма, не сдержавшись, обняла ее, притягивая к себе, шепча в губы перед тем, как поцеловать их: - Спасибо. Предупреждение о том, что Голд опасен, не было лишним: Эмма и сама чувствовала напряжение в отношении него, а Мэри Маргарет только что расставила все по местам одним словом. Мэри ответила на поцелуй, обвив руками плечи Эммы и на мгновение прижавшись к ней всем телом. - Я буду тебя ждать, - серьезно сказала она чуть позже. Эмма отпустила ее и мельком взглянула на насупившегося Дэвида. Он знал, что сердце Мэри не было полностью свободно на момент их встречи, но вряд ли все же одобрял то, что видел. Не все ли равно было Эмме? Эмма еще раз окинула взглядом милое лицо Мэри Маргарет. Что с их городом не так, если даже такие девушки вынуждены работать в борделях потому, что иной работы для них нет? - Я вернусь, - твердо пообещала Эмма и улыбнулась, открывая дверь. Не было еще случая, чтобы она не возвращалась. И не будет.