Город Грехов

Раз. Арена раскрыла свои стальные лепестки, выпустив наружу потоки света и голос диктора, громогласно рассказывающий о сегодняшней программе. Два. Толпа, не успевшая войти внутрь, взревела множеством глоток, приветствуя начало игр. Три. Уборщики торопливо ровняли песок, который вскорости все равно будет истоптан множеством ног и удобрен горячей кровью. Четыре. Разноцветные блики заплясали над Ареной: цветомузыка призвана была развлечь зрителей до начала основного действа. Пять. Медленно разгорались огромные экраны, на которых всегда транслировалось то, что происходило внизу. Шесть. Люди поспешно занимали свои места, хотя до начала еще было много времени: никто не хотел пропустить представление участников. Семь. Эмма терпеливо шагала в ногу с толпой, расходящейся на множество ручейков у проходов, ведущих к сидениям. Очутившись, наконец, на своем месте, она запрокинула голову и всмотрелась в безликое и равнодушное небо, равномерно черное. Луна только-только выходила из-за правого бока Арены: к концу игр она встанет ровно посередине. Пирамида заполняла свои верхние два уровня, отведенные для зрителей. Третий, нижний, все еще ждал игроков и пережевывал песок. Эмма покрутила в руках входной билет и пластиковую карточку. Она проверила счет до того, как поднялась сюда: он был пополнен. Немалой суммой, и Эмма решила, что Голд настроен серьезно. Что ж, и ей придется быть внимательной и сосредоточенной. Плана не было. Эмма не знала пока, как станет действовать, но сегодня она и не собиралась бросаться в бой. У нее достаточно времени, чтобы рассмотреть все возможные варианты. Эмма уже предвкушала, как ляжет позже в постель с блокнотом и карандашом: она любила писать по старинке, а компьютером пользовалась в самых редких случаях. Наладонники давно стали не роскошью, а средством общения, но Эмме они не нравились. Кроме того, что для полноценного использования такой штуковины требовалось вживлять чип под кожу, а подобных операций Эмма старалась избегать: должны быть у девушки принципы. Ну, хоть какие-то. Билет Эмма купила без проблем: как частому посетителю Арены, ей уже давно выдали именной пропуск, который она предъявляла в кассе. И место всякий раз было одно и то же: в центре второго уровня, напротив одного из экранов. Очень удобно. Хотя, вероятно, тут еще свою работу выполнило удостоверение детектива: Арена, несмотря на творящееся на ней, была заведением, в котором закон уважали. Если, конечно, закон уважал Арену. Иногда Эмма думала, сколько денег нужно, чтобы оказаться на первом уровне, в ложе, подобной той, в которой сидит хозяйка Арены. Эмма поерзала, осматриваясь. Толпа вокруг возбужденно шумела, предвкушая зрелище, и Эмма в который раз безучастно поразилась тому, как быстро все они – и она в том числе - привыкли к смерти. Казалось бы, еще недавно убитые на улицах вызывали неслабый ажиотаж и волны протеста, сейчас же люди сами рвались туда, где им демонстрировали мертвецов. Как анатомический театр, только в начале вечера трупы еще не разделаны и не разобраны на органы. Мимо пронесся парнишка с подносом, заставленным стаканами с попкорном. Кто-то остановил его и принялся скупать лакомство. Эмму передернуло, и она отвернулась, отказываясь даже в мыслях комментировать то, что видела, пусть и не в первый раз. Ей снова вспомнилось про принципы. Цветные пятна, прыгающие по песку, только раздражали, Эмма прикрыла глаза, дожидаясь начала. Диктор объявил, что номер билета участника, выигравшего вечер в компании профессионала, будет назван после завершения игр, и попросил всех быстрее занимать свои места. Спустя десять минут, когда основная масса людей расселась, музыка выключилась, потухли практически все прожектора, кроме одного: его направили в главную ложу, где уже стояла невысокая моложавая женщина в брючном костюме. Рыжеватые волосы были распущены, уложены на плечах, кривоватая улыбка обнажала отбеленные зубы. Эмма открыла глаза и уставилась на экран, стараясь не слышать, как над ухом хрустят попкорном. Кора Миллс - так звали хозяйку Арены. Она владела ею с самого начала, многие считали ее ведьмой, которая и воздвигла Арену за одну ночь. Эмма склонна была полагать, что стройка велась давно, а глаза жителям отводили с помощью системы зеркал, как бывает в хороших фокусах. Эмма предпочитала не задумываться, что держит пирамиду на весу, и не рухнет ли она в самый неподходящий момент. В конце концов, ученые проводили множество испытаний по всему миру, работая с антигравитационным полем. Наверняка оно здесь и использовано. Так или иначе, но падать невысоко. Хотя, вероятно, весьма болезненно. Эмма встряхнула головой, говоря себе, что на все эти темы сможет поразмышлять позже, и вновь устремила взгляд на экран. Ей нравилась Кора, как только может нравиться человек, организующий бои до смерти одного из участников. Кора была энергична, предприимчива и достаточно разумна, во всяком случае, Эмма время от времени следила за ней и ее действиями и не могла не признать, что Кора не делает ничего сверх того, что уже сделала. Эмма не знала, откуда Кора приехала в Сторибрук, но то, что она не прогадала, сделав ставку на жажду горожан к кровавым игрищам, было очевидно. Она усыновила один из грехов Сторибрука и возвела его в высшую степень, отточила до предела и кинула обратно в толпу ограненным настолько, что все единодушно признали уродливое прекрасным. Эмма вздохнула, сосредотачиваясь на том, что вещали динамики. Кора называла имена участников, тех, что не были профессионалами, а они по очереди выходили на песок и вскидывали руки, наслаждаясь аплодисментами зрителей, пока Кора говорила про них еще пару слов, обычно весьма теплых. Эмма вытянула шею, ожидая, когда же появится тот молодой скрипач, с которым она беседовала сегодня. Вот Кора вскрыла очередной конверт с именем. Пробежалась взглядом и чуть улыбнулась, поднимая карие глаза в камеру. - Питер Пэн, - ровно сказала она, и кадр сменился, перемещая внимание на песок Арены. Эмма неосознанно задержала дыхание. Это был он. Тот самый мальчик, что радовался своему последнему приключению. Он махал рукой и кланялся, а зрители неистовствовали на трибунах. Эмма тихо выдохнула, качая головой. Она узнала его имя. И вскоре забудет, как и то великое множество имен, что звучали однажды на Арене, а затем угасали навсегда. Вряд ли кто-то поставил на него сегодня, а если и так, то, скорее всего, небольшую сумму. Кора, тем временем, снова вернулась на экраны. - Питер хочет остаться вечно молодым, - мягко сказала она, и толпа на трибунах растроганно притихла. - Он сказал, что старость в Сторибруке непочетна и неинтересна, он не хочет доживать свои дни, роясь в помойке. Кто-то одобрительно засвистел, трибуны тут же поддержали свист, на долгие несколько секунд зависший над Ареной. Эмма скривилась. Вот оно что. Слышал бы Дэвид, неужели он и это посчитал бы возвышенным? Сторибрук не был городом ни молодых, ни старых. Все в нем имели равные шансы выжить и еще более равные шансы умереть. - Как вы знаете, - вновь заговорила Кора, когда все относительно стихло, - сегодня у наших игр юбилей. И в честь этого праздника мы утраиваем ту сумму, что высылается семьям проигравших участников... Конец фразы утонул в бешеных криках и овациях. Кора улыбнулась и чуть отодвинулась от микрофона, великодушно давая людям насладиться ее добротой. Эмма усмехнулась, складывая руки на коленях. Все прекрасно знали, что несыгравшие ставки отдаются родственникам погибших. Как правило, это были не столь уж значимые деньги, потому что Кора забирала сорок процентов от любой ставки, выигрывала она или нет, а на непрофессионалов в принципе ставили не слишком охотно, разве что те, кому некуда было девать деньги. Теперь же Кора сделала ход конем, подняв популярность и себе, и играм, по сути, просто планируя отдать людям те деньги, которые они должны были бы получать всегда. Умно, умно, учитывая, что до юбилейных игр еще довольно далеко. Впрочем, может быть, у Коры какой-то особенный юбилей? Эмма сидела со слишком ровной спиной, словно боялась откинуться назад и пропустить хоть мгновение из того, что будет дальше. После того, как буря эмоций на трибунах затихла, Кора принялась проводить жеребьевку пар. Питеру выпало выступать последним, а имя соперника он должен был вытащить сам. Улыбаясь, он поднялся в ложу, молодой и счастливый, гордый от того, что исполняет свою мечту и заодно помогает семье. Эмма пожелала бы ему устроиться на работу, если бы не знала, что хорошо оплачиваемых работ в Сторибруке осталось мало, а носиться курьером не каждый сдюжит, учитывая, что все равно можно погибнуть в подворотне от ножа какого-нибудь наркомана, решившего отобрать деньги. Лучше уж действительно умереть в свете прожекторов и в зените кратковременной, но все же славы. Нет, Эмма по-прежнему не хотела себе такой судьбы и считала ее глупой. Но кому важно ее мнение? Дождавшись своей очереди, Питер, по-прежнему улыбаясь, запустил руку в емкость с бумажками, на которых были написаны имена профессионалов. Зрители замерли в нетерпении. Эмма подалась вперед, все-таки желая не слишком симпатичному ей парню легкой смерти. Настолько легкой, насколько она вообще могла быть на Арене. Питер, не разворачивая бумажку, отдал ее Коре, и та спустя несколько секунд буднично произнесла в микрофон: - Тень. Толпа взорвалась радостными криками, заставившими задрожать трибуны. Рядом с Эммой кто-то свистел и топал ногами, бешено выкрикивая "Тень! Тень! Тень!" Безумие носилось над Ареной в чистом виде, и Эмма едва не поддалась ему, тем более, что было желание. Легкой смерти не выйдет: Тень не любит убивать быстро. Жаль. Зато это будет красиво. Эмме нравилась Тень. По многим причинам. И она поставила сегодня на нее, зная, что не проиграет. Эмма ненавидела себя за подобные мысли, но они все приходили и приходили ей в голову, и избавляться от них не хотелось совершенно. Следующие несколько часов тянулись слишком долго. Эмме не были интересны все те, кто пытался растянуть время, носясь кругами по Арене, убегая от неуклонных и неумолимых профессионалов, идущих за своей победой. Эмма смотрела на песок и видела лишь разнообразные способности, которые делали одних игроков сильнее других. Это было нечестно, это было запланированное убийство, но зрители неистовствовали, а Кора в своем кабинете считала прибыль и шуршала купюрами. Эмма, при всем своем желании, ничего не могла сделать, а потому сидела на месте и смотрела, пытаясь спорить сама с собой, сколько времени продержится следующий игрок. Песок на Арене уже был багровым от пролитой крови, а уборщики унесли не меньше десятка отрубленных голов. Железный Дровосек раскроил своего противника надвое большим и остро наточенным топором, часть кишок валялась, забытая, и мешала передвижениям игроков. Электрошок пропустил через соперника несколько молний подряд, и на экране крупным планом показали, как вытекают сварившиеся глаза. Дриада задушила игрока выросшими прямо из песка лианами, которые затем разорвали уже мертвое тело на множество кусков. Эмма видела все это множество раз, и кошмарные действия профессионалов были для нее теперь изученным материалом. Они не отвращали и не заставляли никого жалеть, Эмме было даже чуточку скучно. Раньше она считала себя бездушной и жестокой, но когда смерти вокруг так много - к ней привыкаешь. Она перестает быть чем-то, от чего надо убегать, она вплетается в ритм жизни, становясь естественным спутником. Ее больше нет возможности не замечать, но можно сделаться к ней равнодушной. Наконец, в динамике хрипом пронеслось над Ареной имя Питера Пэна, и Эмма очнулась от вынужденной спячки. Экраны показали в нескольких ракурсах лицо скрипача, а затем камеры медленно зафиксировали внимание на его руках. Скрипка. Эмма от удивления даже привстала, и вместе с ней это сделали все зрители. Питер собирался играть? Камеры вновь вернулись к его лицу, и Эмма растерянно прочла по губам: подарок. Он собирался сделать подарок своему сопернику? Играя на скрипке? На Арене не было микрофонов, поэтому, когда Питер заиграл, первые аккорды не услышал никто. Но вот затихли динамики, и следом, медленно и неуверенно, примолкли зрители. В ветер, носящийся над песком, вкралась мелодия, знакомая до боли. Эмма слышала, как ее играли на старинном рояле, знавшем лучшие времена, но в исполнении скрипки она звучала абсолютно иначе. Не хуже, не лучше - просто иначе. Молчал диктор, молчали зрители, молчала Эмма. Молчала Тень, незаметно вышедшая на Арену: прожектора сосредоточились на Питере, отдавая дань уважения его смелости. Эмма заметила Тень, когда выдох восхищения понесся над трибунами, сливаясь с мелодией, которую самозабвенно продолжал играть Питер, закрывший глаза. Он не слышал зрителей, не видел Тень, неспешно приближающуюся к нему со спины. Эмме почему-то захотелось встать и громко крикнуть, чтобы мальчика отпустили. Чтобы он еще пожил хоть немного, чтобы научился любить и ценить то, что дала ему жизнь. Конечно, она не встала. Конечно, ничего не крикнула. Только вцепилась побелевшими от напряжения пальцами в сиденье под собой. Тень остановилась за плечом юного скрипача, и многотысячная толпа замерла в предвкушении. Камеры любовно смотрели в темно-карие глаза, ласкали механическим взглядом длинные черные волосы, собранные в высокий хвост, заглядывали в откровенный вырез, спускались к стройным ногам, обтянутым бархатной тканью темно-красного платья. Эмма застыла, отлично зная, что будет дальше. И знание это не помешало ей в который раз восхищенно взглянуть на женщину, собственноручно сотворившую себе кровавую славу. Она действительно была Тенью, и ее истинное имя, данное при рождении, не знал никто, даже Эмма, по необходимости облазившая все городские архивы. Королева – так звала ее толпа, равнодушная ко всему, кроме хлеба и зрелищ. Королева Арены, ни больше, ни меньше. Эмма не раз видела, как Тень выскальзывала на песок, завернувшись в черноту, распадающуюся при первом вдохе. Каждый выход – новый наряд, новая прическа, новое выражение лица. Королева была мастерицей и не ленилась менять образы, как перчатки. В том была ее сущность, в том была ее победа. Множество ее побед. У нее не было соперников. Как можно победить Тень? Королеве не нужно было солнце для того, чтобы призывать на помощь своего черного двойника. И, когда он приходил, Королева улыбалась, обнажая ровные белые зубы и медленно разрывая напополам очередного игрока. Медленно - значит, больно. Боль была фетишем Королевы, и крики жертв она смаковала, как истинный гурман. Жители грешного Сторибрука знали и любили Королеву на Арене, но кто знал и любил ее за пределами идеально ровного круга? Эмма знала. Когда-то, не столь давно, ей уже платили деньги за голову Тени, отрубленную и лишенную языка. Она следила за Королевой на темных улицах, прячась за фонарными столбами и в своей маленькой машинке. Следила и старалась не дышать, видя, как Королева подбирает себе жертв, методично и очень привычно. Эмма не знала, зачем ей охотиться вне Арены, но полагала, что такова сущность профессионалов. Страшная привычка - охота в ночи. Вне Арены Королева была совсем другой, и именно в процессе слежки Эмма узнала, что у самого знаменитого игрока Сторибрука в запасе есть еще немало умений. Объятия Королевы были смертельны: прикосновения языка впрыскивали яд в губы, которые раздувались и лопались, а кожа источала удушливый аромат при любом контакте. Эмма не видела, чтобы Королева пользовалась своим отравляющим арсеналом в любое другое время, словно эти ее способности были рождены только для уличной тьмы, едва разбавленной мерцанием фонарей. Королева не была человеком полностью, и все же Эмма не могла заставить себя относиться к ней по-другому. Невозможно было казнить людей за способности, их нужно было наказывать лишь за действия, совершенные с помощью этих опасных умений. Она должна была убить Королеву за мучения других, не думая о том, умеет ли мучиться сама Королева и, если да, то от чего. Королева выбирала себе в последние спутники совсем юных девушек и парней. Она выходила перед ними из тьмы города, улыбалась улыбкой, сорванной с плакатов, и протягивала руку с безупречным маникюром. Все знали Королеву, все любили ее на Арене, а потому надеялись полюбить ее и вне кровавого круга. Эмма забывала, как дышать, когда стояла, вжавшись в стену, и жадно следила за тем, как Королева дарит свой поцелуй очередному счастливчику: о, да, Эмма была уверена, что все они умирали счастливыми. Возможно, что и сама она не отказалась бы умереть именно так. Иногда Эмме казалось, что Королева знала о слежке. Знала и замедляла шаги, улыбаясь тогда, когда лица ее не было видно. Отравленный язык ее прятался за чувственными губами, а ставшие вертикальными зрачки тонули в темноте глаз. Королева поворачивалась, подставляя лицо свету неоновых реклам, поглотивших город, и мнилась абсолютно прекрасной смертной женщиной, ищущей тепла. Тогда Эмма всеми силами удерживала себя от того, чтобы выйти навстречу ей и запустить пальцы в густые черные волосы. Зажать пряди в ладонь и дернуть вниз, отгибая шею. А потом… Умереть. Королева вырывала сердца и оставляла беспомощные жертвы умирать в судорогах на улице, среди нечистот и равнодушия проходящих мимо людей: мало ли пьяниц и наркоманов медленно загибается от своих пороков? Общество давно махнуло на них рукой, таких не вылечишь, лучше пустить деньги на что-то другое. Например, на Арену. Зачем ей были нужны сердца? Или она, как в древней легенде, ела их, чтобы продлить свою молодость и силы? Эмма так и не сумела улучить момент, когда Королева бы скинула защитную пленку, дающую ей возможность безбоязненно разгуливать в ночи и питаться чужим страхом. Эмма бродила за Королевой еще одной тенью, прячась за фонарными столбами и выглядывая из-за пошарпанных углов. Много раз рука с пистолетом поднималась, нацеливая оружие точно посередине глаз Королевы, но приготовления были бесполезны, и Эмма отступала назад, терпеливо ожидая следующего шанса. Однажды, впрочем, терпение кончилось, и пришлось бы вернуть деньги, полученные за успешное дело, если бы не смерть заказчика. Иногда Эмма думала, что сама Королева и убила его в одну из тех ночей, когда детектив спала, восстанавливая силы. Почему не тронули ее? Потому что она только исполнитель. Что даст Королеве ее смерть? За головой профессионала пошлют следующего законника, это лишь дело времени. Эмма знала, что за свои преступления вне Арены Королеве положен смертный приговор. Как знала она и то, что ни фотографии, ни видео, ни показания возможных свидетей не помогут призвать профессионала к ответу: Кора слишком хорошо защищала своих питомцев. А может быть, она слишком хорошо платила полиции, чтобы та смотрела мимо Арены. Питер закончил играть и, счастливый, открыл глаза. Должно быть, его удивили предвкушающая развязку тишина и молчание динамиков, потому что на экране отразились его растерянные глаза. А затем он повернулся. Никто не понял, что сделала Королева. Все привыкли к показным смертям, к их смакованию, к боли, которую, как высшую награду, забирала себе Тень, однако в этот раз все было иначе. Королева лишь сделала шаг вперед и, обняв вконец растерявшегося Питера за плечи, поцеловала его в губы, будто благодаря за столь чудесный подарок. Только Эмма поняла, почему Питер мгновением позже сполз вниз, последним усилием цепляясь за руки Королевы. Трибуны разочарованно выдохнули, едва тело Питера вытянулось на песке, а затем заревели, приветствуя своего чемпиона: так или иначе, но Тень все еще оставалась их любимицей, несмотря на то, каким именно способом она убивала. Королева вскинула руки, запрокидывая голову и улыбаясь, но Эмме, неотрывно глядящей на экран, почудилось, что она заметила слезы в темных глазах. Какая глупость. Какофония грохнувшей сверху музыки оглушила Эмму, она дернулась, нервно выдыхая. Затем выпрямилась, оглаживая платье свободной ладонью. Королева давно могла бы стать самой верной ее добычей, самой трудной, самой важной. И вот уж теперь непременно станет, осталось понять, как. Питер и Тень были последней парой участников. Уборщики быстро унесли мертвого игрока, но Королева почему-то осталась стоять на песке, будто чего-то ждала. - Внимание, внимание! - заревел динамик. - Сейчас будет объявлен номер билета зрителя, который выиграл вечер в компании с профессионалом! Люди поднялись в едином порыве, лишь Эмма осталась сидеть. Она ни на что не рассчитывала и даже не помнила про этот розыгрыш приза, когда покупала билет и делала ставку. - Итак, - продолжал верещать диктор, - номер два-пять-ноль... Он назвал семизначное число, и Эмма от нечего делать взглянула на свой билет, который почти смяла за время игр. Что-то смутило ее в нем, тогда она посмотрела еще раз. Быть того не может! - Вы выиграли! – кто-то восторженно заорал Эмме на ухо, очевидно, нахально заглянув ей через плечо. – Боже, счастливица, поглядите-ка на нее – она улыбнется самой Королеве! Толпа зашумела вокруг, к Эмме стали поворачиваться, каждый хотел увидеть женщину, что стала победителем. Эмма же, окруженная со всех сторон, тупо смотрела на свой билет, плохо понимая, что происходит. Она не планировала это. Совсем нет. - Милочка, - добродушно подтолкнула ее в бок какая-то седая старушка, - я вижу, вы не можете поверить в свою удачу? Эмма подняла голову. Удача. Какое забытое слово. Удача, политая кровью мальчика, желавшего не стареть. С другой стороны - это великий шанс подобраться к Королеве. Не это ли собиралась сделать Эмма, только много позже? - Совершенно не могу, - улыбнулась Эмма пожилой женщине, приходя, наконец, в себя. – Но непременно собираюсь воспользоваться случаем. Старушка одобрительно захлопала в ладоши. Она стояла, как и все рядом, Эмма же продолжала сидеть. И смотреть на экран, на котором заученной улыбкой блистала Королева, словно бы глядящая Эмме прямо в глаза. Охранники и сама Кора встретили Эмму у спуска с трибуны. Кора подала Эмме руку для приветствия, и, пожав ее, Эмма, наконец, поверила, что все происходит на самом деле. - Вы счастливы? - кривая улыбка Коры была привычной и расслабляла. - Вы ждали, что выиграете? Ее карие глаза напоминали глаза Королевы с той только разницей, что слез в них совершенно очевидно не было никогда. Кора заметно молодилась: толстый слой пудры на ее лице уже довольно плохо скрывал морщины. Впрочем, хозяйка Арены все равно выглядела прекрасно и знала об этом, держась с соответствующим достоинством. - Да и нет, - откровенно ответила Эмма, жалея лишь об одном: что оставила сумочку в машине. Но на Арену с оружием ее все равно бы не пропустили. Все происходило слишком быстро. Еще пару часов назад Эмма думала о том, что сможет приблизиться к Королеве не раньше, чем через несколько месяцев, но судьба распорядилась иначе. В голове кружилось, и это было приятное кружение: в конце концов, Королева была любимым игроком Эммы. Что, разумеется, не сильно помешает выполнить то, о чем Эмма договорилась с Голдом. Работа есть работа, а в таком деле любимчиков заводить попросту нельзя. Иначе не стоит за него и браться. Кора кивнула и сделала знак охранникам. Один из них что-то буркнул в рацию, второй взял Эмму под руку, указывая путь куда-то вниз, под трибуны. Кора пошла рядом. Она молчала, приходилось молчать и Эмме. Сначала они спустились по лестнице, затем сели в прозрачный лифт, неспешно поднявший их на верхний уровень, тот, о котором думала сегодня Эмма. Он мало чем отличался от среднего, разве что дверей было гораздо больше. Видимо, именно здесь располагались личные комнаты участников. Наконец, когда тишина стала тяготить, а поворотов коридора уже было не сосчитать, охранник, идущий впереди, остановился. Очередная, серая и неприметная, дверь была чуть приоткрыта. - Тень знает о том, что сегодняшний вечер проведет с вами, - спокойно принялась говорить Кора, и Эмма повернулась к ней. - Я могу сводить ее куда-нибудь? - спросила она, равномерно прикидывая, что сможет сделать на улице и сможет ли вообще. Кора кивнула. - Разумеется, - без улыбки и без промедления ответила она. – Мы не ограничиваем своим профессионалам свободу. Но, полагаю, вы понимаете, что пленка останется на ней, а охранники последуют за вами всюду? Эмма понимала. Кора внезапно положила руку ей на плечо. - Будьте внимательны, Эмма, - благожелательно проговорила женщина, и было мало настоящей доброты в ее словах. - Ваша беседа станет записываться на видео. Если я услышу или увижу то, что мне не понравится, вас моментально выведут отсюда. Вы понимаете? Эмма понимала снова. Также она услышала, что Кора знает ее имя, а она его ей не называла. Это настораживало. - Что такого я могу сказать или сделать? - спросила она в свою очередь. Вот теперь Кора улыбнулась широко и искренне, и улыбка ее была достаточно неприятной. - Это мне решать, - она отступила в сторону, жестом предлагая Эмме зайти в комнату. Королева встала с пуфика у зеркала, когда Эмма, заботливо подтолкнутая охранником, переступила через порог. Невольно задержав взгляд на камерах, установленных под потолком в каждом углу, Эмма услышала, как за спиной закрылась дверь. Должно быть, Кора решила, что ее драгоценного профессионала защитит и пленка, а телохранители могут побыть снаружи. Эмма была только рада такому решению. Где-то под сердцем она давно хотела увидеть Тень вблизи. Заглянуть в глаза не через экранные пиксели, не умеющие отражать эмоции правильно. Да что там – порой они и цвета путали! Комната, в которой Эмме предлагалось наслаждаться общением с Тенью, была небольшой и выкрашенной в красноватый тревожный цвет. Особой мебели не наблюдалось, только зеркало, пуфик, узкий диван с двумя маленькими подушками на нем, низенький журнальный столик и холодильная камера с прозрачной дверцей. Эмма невольно посмотрела туда и отметила, что либо Королева ничего не ест, либо ее вынужденно держат на диете: внутри на полках не было ничего, кроме тонизирующих напитков и пары шоколадных батончиков. - Вы Эмма? Эмма никогда раньше не слышала голос Королевы и не могла не отметить, что он ей соответствует: низкий и какой-то... темный. Он служил идеальным дополнением к смуглой коже, мрачным нарядам и карим глазам. Спустившись взглядом вниз, Эмма увидела, что Королева носит каблуки. Значит, она невысокого роста, возможно, чуть выше или чуть ниже самой Эммы. На самом деле, совсем не рост интересовал сейчас Эмму больше всего. Она все вспоминала лицо Королевы на экране Арены и хотела понять, действительно ли Тень плакала, убивая Питера, или же все это было только желаемым обманом? Нельзя было видеть Королеву живым, чувствующим, страдающим человеком. Эмма знала, что из этой встречи она для себя должна уяснить одно: Королева достойна смерти. Той, которую заказал для нее мистер Голд. Эмма все еще была совестью Города Грехов, и в ее задачи не входило сочувствие и переживание убийцам. В каком-то смысле она была подобна профессионалам, которые наверняка должны были отключать массу эмоций для того, чтобы исправно выходить на песок. Может быть, именно из-за этого она, иногда сама того не желая, приходила на Арену в дни игр, следя за тем, как погибают игроки. - Я Эмма, да, - Эмма уже не удивлялась тому, что и Королева знает, как ее зовут: очевидно, что шпионы у Коры надежные. - А вы..? Эмма сознательно замолчала, надеясь услышать истинное имя, но Королева лишь улыбнулась ей. - А я - Тень, - она протянула руку, надежно упрятанную в перчатку. На Королеве осталось прежнее темно-красное платье, и мало кому, вероятно, было бы ясно, зачем к этому платью добавили аксессуар. Эмма знала, что нельзя медлить, и потому сохранила невозмутимое выражение лица, пожимая предложенную руку. Сердце на мгновение остановилось и застучало снова лишь тогда, когда стало понятно, что можно жить дальше. А еще Эмма вспомнила о том, что фактически стоит рядом с живой легендой. Это тоже что-то да значило. Была ли Королева рада узнать, что вечер с ней продали с аукциона? - Я надеялась услышать, как вас зовут на самом деле, - засмеялась Эмма непринужденно, не отпуская руку Королевы. Королева же склонила голову, прислушиваясь к чему-то. - Вы взволнованы, - спокойно проговорила она. - Что-то случилось? Эмма от удивления задержала дыхание. Тень может чувствовать, что творится с теми, кто находится рядом? Только бы она не умела читать мысли! - Разумеется, - и не подумала отрицать Эмма. - Я любуюсь вами вот уже много лет, а теперь стою рядом и держу за руку. Вы считаете, что это не волнительный момент? Она говорила правду, как и всегда, сознательно умалчивая лишь о некоторых деталях. Но это не делало ее слова менее правдивыми. Королева какое-то время пристально смотрела на Эмму, затем кивнула и зачем-то снова сжала ее пальцы. - Меня зовут Регина, - просто сказала она и улыбнулась, не делая больше тайной то, что так долго ею являлось. Эмму будто прошило током. Она стояла, не зная, что делать, куда бежать, не понимая, надо ли отпустить руку Королевы или можно продолжить ее держать. Что случилось? Тень всего лишь назвала свое имя, что тут такого? Эмма не догадывалась, что истинное имя только что окончательно очеловечило для нее профессионала по кличке Тень и Королеву, вырывающую сердца, и что теперь убить ее станет гораздо сложнее. Первое и самое главное правило наемника, о котором Эмма, пораженная фортуной, абсолютно забыла: никогда не знакомиться с теми, кого собираешься убить. К сожалению, в данном случае у Эммы просто не было иного выхода. - Не хотите ли выпить яблочного сидра? - тем временем предложила Регина. Она очень осторожно вытянула пальцы из хватки Эммы, и Эмма, опомнившись, поспешно сказала: - Лучше чего-нибудь покрепче. За знакомство. Ей нужно было вывести Регину отсюда. Все, что угодно, куда угодно, но подальше от этого места, в котором она странно себя чувствует. В голову внезапно пришла дельная идея, которая могла родиться гораздо раньше, не будь Эмма зачарована встречей. Эмма знала, что на воздухе и при отсутствии подпитки действие защитной пленки слабеет. Требовалась пара часов, чтобы пленка растворилась окончательно. Эмма была уверена в том, что сумеет удержать Регину при себе на нужное количество времени. В конце концов, существовало много различных способов заставить женщину забыть обо всем. Эмма не думала о сексе, прекрасно помня, что малейшее прикосновение к голой коже Королевы выведет ее из жизни раз и навсегда. Но любая прогулка, подкрепленная интересным разговором, может затянуться на неопределенный срок. Преграда в виде Коры не казалась столь уж непреодолимой. Эмма чувствовала легкую угрозу, исходящую со стороны хозяйки Арены, но считала, что это нормально: заботиться о своих подчиненных. К тому же, попытка не пытка, Эмма не собиралась настаивать на своем в первый же день. Она всего лишь хотела завязать более продолжительное знакомство. Пять месяцев дал ей Голд, будет весьма неправильно предоставлять ему положительный результат в первый же день. Эмма улыбнулась про себя, думая о том, что слишком разошлась в мечтах. Конечно, Регину не отпустят без охранников, которые ревностно проследят за целостностью защитной пленки, это и Кора говорила, сразу расставляя все по своим местам. Но, так или иначе, а Эмме с Региной отведен целый вечер, не проводить же его в четырех стенах. Ночью Сторибрук включал все свои огни. Эмма любила когда-то гулять по оживленным улицам, может быть, сегодня ей тоже удастся это сделать, раз уж выпал такой шанс. Регина удивленно хмыкнула и зачем-то огляделась. - Здесь нет алкоголя, - немного растерянно проговорила она. Эмма прикусила губу. - Как жаль, - нарочито опечалилась она. И встрепенулась вдруг, предлагая: - Может быть, вы согласитесь сходить куда-нибудь и поужинать? Я понимаю, что это, наверное, не оговаривалось, но на Арене я вижу вас постоянно, мне было бы интересно пообщаться с вами вне ее. Чем больше говорила Эмма, тем сильнее вытягивалось лицо Регины. Наконец, наступила тишина, и Регина, зачем-то поправив волосы, сказала: - Это действительно неожиданно. Но я думаю, что Кора будет против. Эмме очень хотелось спросить, зачем Кора записывает сейчас их разговор и у кого и зачем появилась идея этого розыгрыша призов. А еще ей было интересно, что подумает Кора, когда услышит, что Регина хочет выйти наружу. Как она сможет продолжить свою запись на улице? Эмма практически с самого начала работала сама на себя, и ей странно и немного нелепо было сейчас слышать от грозной Королевы нотки сомнения в голосе. Будто бы это были два совершенно разных человека - Тень, бродящая по Арене, и Регина. С другой стороны, только так и могло быть, иначе Эмма сюда бы не попала. Или же, попав, уже лежала бы мертвая за одно неосторожное слово или жест. Кора не будет против, Эмма совершенно точно это помнила, но она посчитала, что не ее дело влезать, если Королева – Регина! – хочет испросить позволения что-либо сделать. В конце концов, она наверняка зависит от Коры финансово, а деньги всегда устанавливают странные отношения между людьми. И не-людьми тоже. - Может быть, вы спросите у нее? - немного снисходительно подняла брови Эмма, и Регина кивнула. - Разумеется, спрошу, - что-то холодное проскользнуло в ее взгляде, когда она направилась к двери. Эмма повернулась следом за ней, собираясь поинтересоваться, кто придумывает наряды для Королевы, но в этот момент в комнату ворвалось маленькое и очень юркое торнадо, изо всех сил убегающее от преследующего его вспотевшего охранника. - Мама, мама! - верещало торнадо отчаянным детским голосом. - Они не пускали меня к тебе! Растерявшая Эмма увернулась от столкновения с силой природы, и торнадо, навернув пару кругов по комнате, влетело в руки Регины, оказавшись симпатичным мальчиком лет десяти. Волосы его растрепались, на лице застыло испуганное выражение, а подмышкой была зажата большая потрепанная книга. - Все нормально, - быстро сказала Регина охраннику. - Можно. Охранник нехотя кивнул, грозно посмотрел на сжавшегося мальчишку и покинул комнату, громко хлопнув дверью. Регина проводила его настороженным взглядом и развернула ребенка к себе лицом. - Сколько раз я просила тебя ждать меня дома? - строго сказала она. - Но, мааам, - заныл мальчик, явно не впечатленный показной строгостью. - Без всяких "но"! Эмма кашлянула, не уверенная, что хочет быть свидетелем семейной сцены. И Регина, и мальчик испуганно замерли, словно их застали врасплох. Эмма улыбнулась им обоим, надеясь, что улыбка разрядит обстановку. Так забавно было наблюдать за грозным профессионалом, на поверку оказавшимся заботливой матерью. Эмма не была шокирована тем, что Регина убивала людей вечером, а ночью возвращалась к сыну и пела ему колыбельные. Это был бы знатный двойной стандарт: Эмма тоже залезала в кровать Мэри Маргарет, едва отмывшись от чужой крови. Вопрос знания: пока семья не подозревает, чем ты занимаешься, они в безопасности. Можно сначала заставлять плакать людей на Арене, а потом, приходя домой, смеяться над проделками маленького бесенка. Это как два разных человека, в данном вопросе Эмма могла бы понять Регину, если бы, конечно, Регина хотела, чтобы ее поняли. Эмма снова кашлянула, понимая, что молчание затянулось. - Это мой сын, Эмма, - немного напряженно сказала Регина, обнимая мальчика за плечи. - Генри. Было очевидно: она не ожидала, что Генри появится здесь и сейчас. Покажет гостье, что у убийц Арены тоже есть семьи. И сейчас Регине явно было слишком неловко, чтобы продолжать общение дальше. Взгляд ее стал ледяным, во всем облике женщины читалось, что Королева Арены вернулась, и она не даст спуску никому, защищая своего ребенка. Или свой образ? Эмме внезапно снова стало трудно дышать и думать. Она разозлилась на себя, даже не пытаясь разобраться в том, что творится у нее в душе, считая эти эмоциональные всплески лишь последствием поразительной удачи, приведшей ее сюда. Но, так или иначе, а ребенок не входил в ее планы. Особенно в планы устранения Королевы. Это не давило на жалость, но создавало определенные трудности. Нужно было что-то предпринимать. - Здорово, пацан, - сказала Эмма непринужденно, видя, как теплеет взгляд Регины. - Хочешь мороженого?