Город Грехов

Раз. Где-то внизу, на Арене, уборщики вышли на зачистку. Жужжали покорные машины, насыпающие новый песок поверх старого. Раньше его промывали, но это оказалось слишком дорого. Два. Луна холодно наблюдала за тем, как закрываются стальные лепестки вершины пирамиды, и один за другим гаснут прожектора, установленные на длинных механических «руках». Остались только четыре, они скрестили свои лучи над Ареной до следующих игр. Три. Последние зрители уходили домой. Моросил дождь, приходилось поднимать воротники и получше натягивать шапки: дожди в Сторибруке давно были опасны. Четыре. Ночь вступала в свои права. Тьма царила над городом круглые сутки, но ночь всегда можно было отличить по цвету фонарей и шпане, просыпающейся для своих пакостных дел. Пять. Открывались ночные клубы, туда начинали стекаться их завсегдатаи. На входах стояли дюжие вышибалы и проверяли посетителей на предмет оружия. Тех, у кого оно находилось, пинками вышвыривали прочь, а иногда брали за шкирку и волокли в ближайший участок: полиция в Сторибруке все еще функционировала, пусть в основном и чисто номинально. Шесть. Кора стояла в своей ложе, которую, как обычно после игр, закрыли стеклянным щитом, и, скрестив руки на груди, смотрела на Арену. Лицо ее было бесстрастно и холодно. Прошло немало минут прежде, чем она повернулась к установленным у стены мониторам, на которых ее профессионал знакомил со своим сыном победительницу дурацкого розыгрыша призов. Семь. Эмма все еще чувствовала себя довольно неловко. Она не знала, куда девать руки, куда смотреть и как улыбаться. А может быть, улыбаться не нужно было вовсе. Мелкий пацан неотрывно смотрел на нее, и это смущало Эмму еще больше. В конце концов, ее никто не предупреждал, что придется общаться с детьми. Регина, казалось, ощущает себя ненамного лучше. Яркий макияж ее поблек, волосы не казались такими блестящими, как раньше. Мало что в ее облике теперь напоминало Королеву, хозяйку Арены. Впрочем, истинной хозяйкой, конечно же, была Кора, а Регина властвовала на Арене только в моменты своей погони за соперником. Эмма переступила с ноги на ногу, облизывая пересохшие губы. - Ну, так что? - неуверенно спросила она. - Мы можем куда-нибудь пойти сейчас? Или наше знакомство можно считать оконченным? Она бросила взгляд на Регину и увидела, что та улыбается. Это все еще было слишком странно и непривычно: стоять рядом с игроком и знать, что ты не на Арене. Пожалуй, Эмма была довольна тем, как сложился сегодняшний день. - Я должна поговорить с Корой, - Регина с сомнением посмотрела на Генри. - Она обещала мне мороженое, - тут же напомнил он, явно имея в виду Эмму. Эмма хмыкнула. Регина покачала головой. - Зря вы спросили его об этом, - голос ее был спокоен. - Теперь он не заснет до тех пор, пока не получит свое. Она поджала губы, и было непонятно, не нравится ли ей то, что ребенок хочет мороженого, или же предложение Эммы. Генри активно закивал. Эмма пожала плечами. - Ну что же, - бодро заявила она, - придется брать его на прогулку с нами. Все происходящее напоминало сон. Думала ли Эмма, что вечер пройдет в столь удивительной компании? Она не слишком любила детей, тем более - чужих. Не зная, как с ними обращаться, не умея с ними разговаривать, Эмма предпочитала обходить визжащую мелюзгу стороной. Но теперь уже некуда было деваться. Оставалось провести время с максимальной пользой. Эмме было немного любопытно. Она никогда еще не испытывала такую гамму чувств. Точнее – такой направленности. Стало совершенно понятно, что сегодняшний вечер окончательно пошел наперекосяк, но у Эммы все слишком давно и прочно было по составленным заранее планам. Может быть, стоит хоть раз позволить себе просто отправиться вперед, закрыв глаза? - Мне нужно поговорить с Корой, - в который раз сказала Регина, и до Эммы, наконец, дошел смысл произносимых слов. - Вы хотите оставить Генри здесь? Кажется, этот вопрос прозвучал слишком испуганно, потому что Регина вдруг засмеялась. - Нет, если вы боитесь его. Эмма усмехнулась, с удивлением отмечая у Королевы чувство юмора. Пожалуй, общение с ней не будет таким уж скучным: несмотря на внешнее сверкание, наверняка, большинство профессионалов не слишком интересные собеседники. - Боюсь, - кивнула Эмма, - но мне придется пересилить свой страх, если я хочу прогуляться с вами по Сторибруку. Она сказала это и прикусила язык, отчетливо понимая, насколько странно это звучит. В конце концов, она не на свидание зовет Регину. Это просто ее выигрыш. Казалось, Регину тоже заинтересовало услышанное. Она пристально посмотрела на Эмму, но та отвела глаза. Тогда Регина велела Генри быть послушным мальчиком и пообещала вернуться как можно скорее. Эмма, провожая взглядом закрывшуюся за Региной дверь, подумала, что все это достаточно забавно: профессионал идет к Коре просить разрешения выйти на улицу в компании человека, который выиграл в этой дурацкой лотерее. Качая головой, Эмма подошла к дивану и села, решив, что не будет стоять все то время, что может потребоваться для возвращения Регины. Диван оказался ужасно жестким, но лучше уж было неудобно сидеть, чем удобно стоять. Генри, не сдвинувшийся с места, все смотрел на Эмму, и той постепенно стало совсем неловко от такого пристального внимания. - Ты хочешь что-то сказать мне, пацан? - улыбнулась она ему. Генри помотал было головой, а затем все же выпалил: - Я тебя знаю! Эмма добродушно хмыкнула, отмечая, что мальчишка не страдает вопросом, на "ты" или на "вы" обращаться к взрослым. - Ну да, тебе только что назвали мое имя. А мне - твое. Теперь мы точно знакомы, - она подмигнула Генри, откидываясь назад. Мальчишка подпрыгнул вдруг, умудрившись не выпустить из рук свою тяжелую книгу. - Я видел тебя раньше! - восторженно заявил он. Эмма насторожилась, чуть привставая. - Правда? - как можно спокойнее поинтересовалась она. - И где же? Она была уверена, что лицо ее не фигурировало ни в каких документах. Ее никогда не снимали для кабельного и не фотографировали для газет: работа не позволяла Эмме светиться где ни попадя. А вот теперь эта мелюзга говорит, что видела ее. Может быть, они встречались на улице? Эмма никогда не запоминала детских лиц. Но отпускают ли Генри гулять по городу? Миллион мыслей и догадок пронеслись в голове Эммы прежде, чем Генри снова заговорил. На этот раз его голос звучал огорченно. - Я не помню, - он шмыгнул носом, крепче прижимая к груди книгу. - Но ты мне нравишься. Генри боком подошел поближе, явно выражая желание тоже сесть на диван. Бесхитростный переход с одной темы на другую позабавил Эмму. Она улыбнулась, чувствуя, как потихоньку спадает напряжение. - Ты мне тоже нравишься, парень, - она протянула руку и потрепала Генри по голове. Это не было правдой в конкретном понимании слова: Эмма знала мальчика слишком мало, чтобы делать в его отношении какие-то выводы. Но он выглядел славным ребенком, этого пока было достаточно. Генри чуть поднял плечи, словно собираясь отстраниться, а затем вдруг шагнул к Эмме, пожирая ее взглядом. - Я знаю... - прошептал он, и глаза его загорелись радостью. Эмма недоуменно взглянула на него, размышляя о том, будет ли некрасиво, если она возьмет из холодильника что-нибудь попить. - Что ты знаешь? - рассеянно спросила она. - Какое мороженое хочешь? Генри отчаянно замотал головой и с размаху бухнул на колени уже совсем собравшейся встать Эмма свою книгу. Эмма охнула, полетев обратно на диван. - Поосторожнее, ребенок, - велела она, но Генри, не слушая ее, склонился, лихорадочно листая страницы. Волей-неволей внимание Эммы переключилось на книгу, она отметила витиеватый шрифт и картинки, выполненные в странной и довольно небрежной манере. - Что это? - с любопытством спросила она, но Генри не ответил, продолжая что-то искать. Эмма склонила голову, пытаясь прочесть хоть слово, но в этот момент Генри остановился, ткнул пальцем на открывшуюся страницу и восторженно завопил: - Это ты! Это ты, Эмма! Ты Спаситель! Ничего не понимая, Эмма перевела взгляд на строчку, в которую тыкал испачканный в чем-то палец Генри. "Спаситель придет в темное время, - говорилось там. – Вечная ночь будет стоять над городом. У него будут светлые волосы, светлые глаза и светлые мысли. Узнать его будет несложно, убедить помочь - гораздо сложнее..." Ладонь Генри закрывала весь остальной текст, но Эмме прочитанного было достаточно. Светлые волосы и светлые глаза – да, но светлые мысли? Ах, как жаль, что нельзя их озвучить. А дети ведь видят только то, что снаружи, игры взрослых им не по зубам. Белое для них значит белое, черное – черное. И никаких оттенков. Вполне могло статься, что Эмма стала первым цветным пятном в жизни Генри, окруженного палитрой, которую подобрала Кора. Он не мог этого не заметить. Сколько ему? Восемь, девять, десять? Он уже был у Регины, когда она начала выступать, или нет? И насколько хорошо Кора относится к тому, что у ее игроков есть дети? - Хорошая сказка, малыш, - одобрительно кивнула Эмма. - И, как в любой хорошей сказке, там есть положительный герой. - Ты! - просиял Генри, подпрыгивая на месте. Эмма засмеялась. - Нет, Генри. Я же не в сказке. Я здесь, рядом с тобой. Или, - она сделала удивленное выражение лица, - ты из сказки? Фантазия детей иногда пугала ее. Ну, вот с чего Генри сделал внезапно тот вывод, что сделал? Генри вздохнул, всем своим видом показывая, как глупы эти нудные взрослые. - Ты спасешь маму? - спросил он тихо, и Эмма не сразу поняла, о чем вообще речь. А поняв, не нашла, что ответить. В висок стукнулась кровь. Генри смотрел на Эмму с надеждой. - От чего ее нужно спасти? - мягко отозвалась Эмма, ощущая неловкость от этого разговора. Ей было почти стыдно перед Генри за то, что она пришла сюда вовсе не спасать его маму. Генри, ничуть не сомневаясь, снова принялся листать страницы. - Она - Злая Королева, - принялся взахлеб рассказывать он, то и дело тыкая пальцем в страницы и картинки. - Раньше она была хорошей и доброй, но ее мать сделала так, что она потеряла возлюбленного. После этого она стала злой и поклялась отомстить всем, кто отнял у нее счастье. Эмма нахмурилась. - Подожди, ты же сказал, что это сделала ее мать, - она не собиралась поддерживать фантазии ребенка, но не могла не отметить несостыковку. Генри закатил глаза. - Я же вкратце рассказываю, как ты не понимаешь! - воскликнул он с жаром, и Эмма поспешно закивала. - Конечно, конечно, продолжай. Ей стало интересно, откуда дети берут все эти выдумки. За собой она таких историй не припоминала. - Ну вот, - Генри исподлобья посмотрел на нее. - Злой колдун дал ей проклятие, которое она использовала и поместила всех в Сторибрук, забрав память и дав новые воспоминания. Она думала, что избавилась от матери, но та пришла и все переделала по-своему. Теперь и моя мама себя не помнит. - А я-то тут при чем? - все еще не понимала Эмма. - Так написано в книжке, - бесхитростно и прямолинейно заявил ребенок. - Ты - Спаситель. Ты спасешь всех нас, потому что это твоя судьба. Тебя отправили в этот мир сразу после рождения, потому что было пророчество, которое ты должна исполнить. Когда ты всех спасешь, жители вернутся в Сказочный Лес и будут жить долго и счастливо! Эмма подавилась вдохом и закашлялась, пытаясь за кашлем скрыть панику. Что задумал этот ребенок? К чему он пытается ее склонить? Это происки Королевы, она подговорила его на что-то? Что это за книжка такая, в сказки которой Генри так верит? Постепенно все становилось на свои места. Злая Королева - от Королевы с Арены, тут ничего удивительного, наверняка Генри что-то да знает о работе Регины. Вряд ли все подробности, но... Заколдованный город - любому ребенку здесь хочется, чтобы над Сторибруком взошло солнце. А если нет солнца - значит, над ним висит проклятие. Злой колдун, мать Злой Королевы, пророчество... Кто это? Просто выдумка или..? И она. Спаситель. Откуда что берется? Мысли вихрем кружились в голове, к щекам прилил румянец. - Мне жаль, пацан, - покачала головой Эмма, когда смогла говорить. - Но это не так. Если бы я была Спасителем, я бы наверняка знала об этом. Она не смогла бы забыть такое, вот уж точно. Ребенку, кажется, очень скучно, раз он придумал такое. Генри нахмурился. - Тебе стерли память, - предположил он. - Я слышал, раньше это часто делали. Эмма не могла не кивнуть. Действительно, лет десять назад существовало множество фирм, специализирующихся на воспоминаниях и всем, что с этими воспоминаниями связано. Они предлагали стирать память полностью, по частям, даже просто отдельными фрагментами. Особенно удобно это было для тех, кто мучился от стыда или не мог забыть что-то, что должно было быть похоронено в прошлом, но с упорством зомби лезло в будущее. Поначалу все эти фирмы купались в деньгах, но счастье кончилось, когда их клиенты один за одним принялись сходить с ума. Техника стирания памяти оказалась несовершенной и, как выяснилось, в процессе работы полностью перекраивала мозг. Эти изменения не обнаруживались сразу, но рано или поздно мозг принимался утрачивать свои функции. Спотыкаясь всякий раз на стертом фрагменте, организм пытался создавать обходные пути, которых, рано или поздно, становилось бесчисленное множество, и человек уже просто не мог нормально мыслить. Эмма помнила вереницы судебных исков, которыми наполнился Сторибрук, но правительство ничего не могло поделать с ними: все акты и договоры люди подписывали, находясь в сознании и беря на себя полную ответственность за дальнейшее в их жизни. - Вот! Возглас Генри заставил Эмму вздрогнуть, и она посмотрела на картинку, на которую указывал мальчишка. - Вот, смотри, это ты! На картинке, выполненной столь же схематично, как и все остальные, были нарисованы склонившиеся над колыбелью с ребенком мужчина и женщина. - И кто здесь я? - улыбнулась Эмма. Генри с откровенной жалостью поглядел на нее. - Ты ребенок. - А почему, если я Спаситель, то я тоже ничего не помню? - Эмму начала забавлять эта игра. - И откуда известно, что на картинке - я? - Так все сходится, - важно сказал Генри. - Смотри, там, на одеяльце, написано "Эмма". Эмма присмотрелась, но кроме хаотичного сплетения карандашных линий ничего не заметила. - Возможно, - не стала спорить она. - Но Спасителю не должны были бы стирать память, не так ли? Наверное, это было бы невозможно. Генри закусил губу. - Это проблема, - серьезно согласился он. - Но что-то могло пойти не так. Ведь в этом мире появилась мама Злой Королевы! Он важно кивнул, словно соглашаясь с собственными словами. Эмма хотела спросить его, знает ли он, кто же мать Королевы, но не стала. Возможно ли ребенку придумать такое? Кажется, он любит Регину, он даже попросил ее спасти. Может быть, он знает про Арену больше, чем ему следует знать? Что-то здесь не так. Наверное, у Генри действительно просто очень бурная фантазия? Надо будет осторожно уточнить об этом у Регины и, если она подтвердит, посоветовать Генри хорошего мозгоправа, где-то у Эммы записан его адрес. Регина вернулась нескоро, за это время Генри успел рассказать несчастной Эмме всю историю Сказочной страны в подробностях. Эмма, сама того не желая, узнала, что где-то в Сторибруке бродят Белоснежка и Прекрасный Принц, которые одновременно являются ее родителями. Учитывая, что родителей своих Эмма никогда не знала и выросла в приюте, этот фрагмент рассказа неприятно затронул ее за живое. Хорошо, конечно, знать, что у тебя есть родители, и просто они из сказки, но все это при условии, что ты сам веришь в эти сказки. Генри рассказал еще о Красной Шапочке, оказавшейся оборотнем, о злом колдуне с абсолютно невыговариваемым именем, о красавице, которая пыталась расколдовать этого колдуна, и о многих других. Он так увлекся, что не заметил в пылу повествования, как Регина встала над ним, с совершенно непроницаемым лицом слушая про историю взаимоотношений Злой Королевы и Белоснежки. Эмма виновато пожала плечами. - Мы ждали вас, - сказала она, гадая, как же отреагирует Регина на то, что Генри рассказал о своих фантазиях первому встречному. Или Регина не знает про то, чем бредит ее ребенок? - Я вижу, - отозвалась Регина, и холодом были пересыпаны ее слова. Она склонилась к сыну и забрала у него книгу. Пролистала пару страниц, затем посмотрела на насторожившегося Генри. - Снова? – только и спросила она, и Генри съежился, выпалив: - Ты не веришь, а Эмма мне поверила! – он выхватил книгу из рук матери, вскочил и бросился к двери, где немедля попался в руки одного из охранников. Забившись и заверещав, Генри принялся вырываться, во все стороны размахивая руками и ногами. Эмма поспешно встала за секунду до того, как Регина велела: - Отведи Генри домой и проследи, чтобы он лег спать. Охранник, по лицу которого было понятно, что такое задание выдается ему не впервые, спокойно кивнул и, перехватив мальчишку поперек пояса, вместе с ним широкими шагами двинулся к лифту. Генри продолжал сопротивляться и кричать, что вызовет полицию. - Я обещала ему мороженое, - невпопад сказала Эмма, вряд ли сожалея о том, что в ее вечере сегодня больше не будет чужого ребенка. Регина посмотрела на нее, очень внимательно. - Эмма, - сорвалось с губ как-то не слишком любезно. - Это мое имя, - улыбнулась Эмма, разводя руками, словно извиняясь. Регина покачала головой. - Спасителя в его книжке зовут так же, как и вас. Эмма недоуменно нахмурилась. А спустя пару секунд вскинулась в защите: - Прошу прощения, но я точно не была знакома ни с ним, ни с вами до этого момента, поэтому не сообразила поменять имя в спешном порядке. Лицо Регины не выражало доверия. Нельзя было сказать, чтобы Эмму это сильно волновало, но подобное явно могло бы усложнить задачу. Далекое раздражение в адрес мальчишки усугубило ситуацию: это ж надо было случиться такому совпадению! Пока Эмма размышляла над тем, чем ей грозит недоверие со стороны Королевы, Регина внимательно рассматривала ее. Не успела Эмма прийти к выводу, что одна дополнительная проблема никак не повлияет на сложность задачи в целом, как Регина устало улыбнулась. - Прошу меня простить, - холод все еще чувствовался в голосе, но уже не был таким непримиримым. – Генри обладает… богатой фантазией. И отсутствием друзей. Возможно, он посчитал, что вы могли бы стать его другом, поэтому так и отреагировал. Я просто хотела защитить его от боли. В глазах Регины не было особых эмоций, и все же Эмма чувствовала, что она говорит правду. Это был ее личный, совсем невесомый, дар – понимать, когда люди врут. И не-люди – тоже. Жаль, это не работало по вызову. Эмма понимающе кивнула. Откуда взяться друзьям, если Генри, скорее всего, редко даже просто выходит на улицу? И дружить с кем бы то ни было сыну профессионала не позволит Кора. Кстати, о ней. - Вы поговорили с Корой? Регина в мгновение покрылась коркой льда снова, и Эмма даже отшатнулась: столь явственно потянуло холодом, столь быстро потухли глаза. - Да, - Регина смотрела куда-то поверх плеча Эммы. – Мы идем в «Granny». Это прозвучало слишком утвердительно, и Эмма не стала спрашивать, почему. Кора хочет следить. Вероятно, в том ресторане камеры ее не подведут. Эмма не была против. Все пока что разворачивалось достаточно успешно. - Замечательно, - сказала она вслух и улыбнулась. – А после можно прогуляться. - Нет, - равнодушно бросила Регина, направляясь к двери. – Только ужин. А после я попрощаюсь с вами. Это прозвучало, как угроза, но Эмма решила, что воображение слишком шалит. За что Регине угрожать ей? Для нее Эмма всего лишь счастливица, выигравшая главный приз. Эмма шла за Региной по коридору, смотрела на ее неестественно выпрямленную спину и думала о том, что же такого сказала Кора, чтобы из человека Регина вновь превратилась в Королеву? Велела не забывать, что это не дружеская встреча? Запретила быть собой, чтобы не разрушать имидж? Увидела Генри и наказала Регину финансово? Или Регина так сильно обеспокоилась за мальчишку, что посчитала нужным как можно скорее показать Эмме, как далека она от проблем этого мира, сосредоточенного на Арене? Два охранника шли вместе с ними. Один шагал чуть сбоку, между Региной и Эммой, держа руку на кобуре с пистолетом. Второй дышал Эмме в затылок. В лифте они оба втиснулись перед Эммой, прижав Регину к стенке. Если Регина и возражала, то явно не вслух. - Не туда, - глухо сказал первый, когда, очутившись на улице, Эмма направилась было к своему автомобилю. И указал на длинный черный лимузин, возле которого неподвижно стоял водитель: едва заметив их, он поспешно приоткрыл дверь. - Минутку, - попросила Эмма и все же подошла к своему автомобилю. Забралась внутрь, мешкая перед тем, как взять сумочку. Пистолет все же пришлось выложить: обыщут наверняка. Обыскали, быстро и привычно. И вернули сумочку, не сказав ни слова. Эмма только улыбнулась. Водитель шире распахнул дверь лимузина. Регина забралась внутрь первая, Эмма отправилась следом. Внутри было тускло и узко, как в кишке. Эмма никогда не бывала в чужих кишках – да и в своих тоже, такое упущение,- но готова была предположить, что там ненамного лучше. Стекла были затонированы, из десяти лампочек, предусмотренных на низком потолке салона, горели только две. Экономия? Эмма осторожно вытянула ноги, осматриваясь. Два ряда сидений друг напротив друга: кожаные, узкие, неудобные. Лимузин всегда считался машиной для богачей, и Эмма, ни разу до этого момента, не ездившая в нем, только пожалела тех, кто оказался в зависимости от своего статуса. Впрочем, возможно, другие модели отличаются от этой? - Какие вопросы можно вам задавать? – нарушила молчание Эмма, когда сочла возможным это сделать. Регина, до того смотревшая куда-то в окно, медленно повернулась к ней. Она не переоделась, ничего не взяла с собой и теперь сидела, сложив руки на коленях. Перчатки по-прежнему были на своем месте. - Что значит – какие вопросы? – она вновь звучала холодно. Эмму, признаться, это немного раздражало. Она не ждала, что с ней станут общаться, как с близким другом, но и не она придумала этот розыгрыш призов. - Кора наверняка проинструктировала вас, на что можно отвечать, а на что – нет, - Эмма решила «зеркалить» Регину до того момента, как Королеве это надоест. Или до того, как она покажет свое истинное лицо, ведь тогда, в порядке самозащиты, многое можно будет сделать. Регина моргнула. - Вы узнаете об этом, когда не получите ответа, - она даже не улыбнулась, но Эмма уже помнила, что Регина умеет это делать. - Как скажете, - склонила Эмма голову и тоже принялась смотреть в окно. Лимузин двигался неспешно, объезжал припаркованные у тротуара машины, пропускал вперед ревущие мотоциклы и сердито сигналил людям, перебегающим улицы в неположенных местах, пока, наконец, не остановился возле «Granny». Эмма пропустила вперед Регину, вылезла следом за ней и поправила задравшееся платье, а затем запрокинула голову, разглядывая мирно светящееся название ресторана. Она никогда тут не была. Зато много слышала о качестве предлагаемых блюд и о великой стоимости за малые порции. В Сторибруке существовало не так уж много ресторанов, и все они, без исключения, были напичканы услугами лишь для богачей. Сама Эмма, как и почти все ее знакомые, предпочитала еду из магазинов. Иногда даже она готовила себе сама. Регина остановилась у входа, надменно игнорируя удивленные взгляды прохожих и их взволнованный шепот: мало кто не сумел бы узнать в лицо любимицу Арены. Телохранители замерли по обе стороны от нее. Эмма, поняв, что всех задерживает, поспешила отойти от лимузина и приблизиться к Регине. Та окинула ее взглядом так, будто видела в первый раз. - Надеюсь, у вас достаточно средств, чтобы заплатить за ужин? Эмма только улыбнулась. Не она выбрала этот ресторан, но она платит? Какая забавность! Кора отлично дрессирует своих зверюшек, уча их не упускать возможности. - Разумеется, - Эмма сделала приглашающий жест рукой, и, не сменившая выражение лица, Регина вплыла внутрь, тут же прикрытая мощными спинами охранников. Эмма смотрела этой троице вслед и все не могла перестать улыбаться. Как вовремя Голд перечислил деньги! Внутри ресторана царил сумрак, точно такой же, какой плавал дымом по улицам Сторибрука. Под потолком висели серые тусклые лампы на длинных, увитых белым пластиком, проводах. Лампы эти строго по одной штуке освещали столы, половина из которых была занята. Люди сидели по двое, по трое – не больше. Эмма заметила, что кто-то ужинает и в одиночку. - Столик на четверых? – стоящая за стойкой у входа пожилая женщина в очках улыбнулась. Не слишком приветливо, но и не очень холодно. Ровно так, как и нужно улыбаться клиентам. И она отчего-то совершенно не удивилась тому, кого увидела в своем заведении. - На двоих, - небрежно бросила Регина до того, как Эмма успела что-нибудь ответить. Один из телохранителей проворчал что-то неразборчивое, но оба они послушно остались стоять у входа, когда женщина в очках кивнула и повела Эмму с Региной куда-то вглубь зала. Эмма шла позади, смотря то на вязаную шаль на плечах у женщины, то на едва заметно мерцающую ауру вокруг Регины, в этом освещении ставшую почти зримой. Захотелось протянуть руку и коснуться ее, убедиться в том, что она действительно существует. Защитная аура, не Регина. Усадив их за дальний столик, находящийся на небольшом возвышении, женщина пообещала, что скоро принесут меню, и ушла, оставив после себя едва различимый и не вполне приятный удушливый запах. Эмма готова была поклясться, что так пахнет пыль. Или старые вещи, вытащенные из недр шкафа. Регина сидела очень прямо, сложив руки на коленях. Откинувшаяся на спинку стула, Эмма рядом с ней чувствовала себя неловко. - Это не должно было быть так, - сказала Эмма только после того, как принесли меню, и Регина раскрыла его, принимаясь изучать. Сама она лишь бросила быстрый взгляд на раздел мясных блюд, чтобы убедиться, что цены действительно высоки. Регина холодно посмотрела на Эмму поверх ламинированных страниц. - Что именно? – равнодушно спросила она так, будто ей совершенно не нужно было слышать ответ. Может быть, и не нужно. Эмма отложила меню в сторону и сделала глоток воды из округлого бокала, принесенного официантом. Регина по-прежнему смотрела на нее, не меняя выражения взгляда. - Я не планировала проводить этот вечер с вами, Регина, - Эмма прищурилась, качая головой. – Если вы не хотели никуда идти, можно было просто сказать. Я лишь предложила вам покинуть Арену: мало удовольствия находиться там и после игр. Эмма заметила, как дрогнуло что-то в глубине темных глаз Регины. Дрогнуло вместе с бликами на гладко зачесанных волосах. И исчезло в тот самый момент, когда Эмма улыбнулась, показывая, что заметила эту дрожь. - Это ваш выигрыш, - скупо отозвалась Регина, вновь погружаясь в изучение меню. Эмма пожурила себя за то, что не удержала Королеву вне рамок, установленных Ареной. Она и сама не знала, зачем ей это, но общаться с живым человеком лучше, чем с запрограммированным роботом. Эмма знала, что Регина не человек, но она не могла называть ее иначе. Не здесь. На расстоянии, конечно, Королева снова станет профессионалом. Игроком, на которого нужно будет навести прицел. Но не сейчас. Эмма разглядывала Регину сквозь сумрак, плавающий между ними. Смотрела, будто видела впервые. В каком-то смысле так оно и было. Перед ней сейчас была не Королева Арены, а кто-то, носящий ее маску. Возможно, в другое время и в другом месте Эмма могла бы очароваться тем, что именно скрыто под этой маской, однако ее цель была далека от бессмысленного любования. Эмма прощупывала ауру защиты. Считалось, что большинство уязвимостей находятся в районе головы. Они отличаются мелкой рябью, которую очень сложно заметить. Но если они есть, значит, аура дала сбой, и несколько пуль развеют ее в один момент. Ряби не было. Как и пистолета под рукой, но чем-то надо было заняться в ожидании заказа. А Регина упорно молчала, совершенно не походя на ту женщину, какой явила себя до возвращения от Коры. Эмме было бы любопытно спросить, как именно Регина попала на Арену. Она силилась, но не могла вспомнить ее имя в списках тех, кто рыскал по тогдашнему Сторибруку в поисках жертв. Регина словно появилась из ниоткуда и только после пары успешных выступлений на песке принялась бродить по улицам. Зачем? У Эммы было много вопросов. И она очень сомневалась, что получит на них ответы. Живая Королева никогда ни о чем не расскажет, а мертвая – не сможет. Хотя, поговаривают, в Сторибруке есть умельцы, способные собрать вместе плоть трепещущую и плоть холодную и оживить. Разговоры о киборгах велись повсеместно, но Эмма пока что не встречала ни одного: хлопотное это было дело, обшивать роботов человеческой кожей. Разве что где-нибудь в Вашингтоне этим занимались. Аура вокруг Регины продолжала зримо колебаться. Чуть позже Эмме принесли заказанное мясо, Регине – рыбу. В полном молчании обе женщины принялись есть, пока Эмма не сказала буднично, так, словно ни к кому конкретно не обращалась: - У Генри есть отец? Она говорила себе, что ей все равно. Что ее не должно волновать, кто останется у этого мальчика, когда он лишится матери. Она вообще не должна была видеть ребенка. Но все же вопрос прозвучал. Регина неспешно посмотрела на Эмму, и ничего лишнего не было в этом тренированном взгляде. - Он есть где-то, конечно, - спокойно отозвалась она. - Но нас нет в его жизни. Регина улыбнулась, прядь темных волос упала на щеку. Она мешала, эта прядь. Отвлекала, выбившись из идеальной прически, была не на месте. И с ней все было уже не так идеально. Не думая, что делает, Эмма наклонилась вперед, протянула руку и завела локон Регине за ухо. В тот же момент ладонь ее ощутила сильный удар. Будто звон повис в зале, благо, за остальными звуками вряд ли кто-то его расслышал. Эмма опустила взгляд на горящую от боли руку. Кожа на ладони оказалась рассечена, не сильно, но неприятно. Капли крови нехотя выступали по краям. - Простите, - Эмма не ожидала столь бурной реакции. - Я просто... просто извините. Не подумала. Сделала то, что захотелось. Ее ошибка. Регина не смотрела на нее, уставившись куда-то вниз. Она была бледная, как смерть, и даже природная смуглость не спасала ее от белизны. Эмма не успела больше ни слова сказать в свое оправдание: Регина резко поднялась, и аура вокруг нее всколыхнулась. Как показалось Эмме – гневно. Эмма встала следом, понимая без слов, что ужин окончен. И хорошо: профессионал – не та компания, в которой хочется находиться как можно дольше. - Держите, - Эмма выудила из своей сумочки пару банкнот и протянула Регине. Та замерла. - Что это? – столько неприязни в голосе Эмма еще никогда не слышала. - Мороженое, - пожала плечами Эмма. – Мы не взяли пацана с собой, а я обещала. Купите ему от моего имени. Она была уверена, что больше не увидит ни Регину, ни Генри. Не стремясь к этому сама, Эмма помнила о том, что сегодняшний вечер лишь исключение из правил. По руке потекло, Эмма взяла салфетку и прижала ее к ладони, тонкая ткань тут же пропиталась кровью. Регина все же посмотрела на нее. Недолго и насмешливо. Затем резко развернулась и ушла, не прощаясь. Телохранители вновь прикрыли ее с двух сторон. Женщина за стойкой, тяжело ступая, направилась к Эмме: ни грамма удивления от того, что произошло. Железная выдержка. Проводив Регину долгим взглядом, Эмма усмехнулась, когда заметила, что деньги на мороженое для Генри остались лежать на столе. Неудивительно. Это вышло оскорблением, хотя Эмма ничего такого не планировала. Что же – пусть. Никто не идеален. Эмма оплатила счет, не забыла взять сумочку и легкой походкой направилась домой: идти за «жуком» было гораздо дальше. Она заберет его завтра. Лимузина, конечно же, не было. Не стоило и надеяться. Сторибрук не спал. Он вообще не спал никогда, но ночью это было заметно особенно. Днем небо пыталось просветлеть, а в темное время суток цветы реклам и неоновых вывесок распускались гораздо ярче. Эмма шла по полупустой улице и не смотрела по сторонам, не боясь, что нарвется на грабителей или кого похуже. Что-то хранило ее от беды. Уже слишком давно и слишком хорошо. Эмма могла бродить по каким угодно закоулкам, нарываться на какие угодно неприятности, но всем, что она получала от этого, были лишь незначительные ушибы и легкие порезы. Вспомнив о порезах, Эмма взглянула на пораненную ладонь. Кровь засохла, пятнами прилипнув к коже. Было интересно, чем ударила Регина, но у профессионала, наверняка, немало полезных штучек в своем распоряжении. Потому и сложно так подобраться к нему на близкое расстояние, даже если исключить ауру и охранников. Эмма бы всерьез рассмотрела вариант соблазнения Регины, если бы не была уверена, что Королева предпочитает мужчин. А после сегодняшней встречи вряд ли их отношения можно вывести на уровень выше. Да и не стоит: Эмма предпочитала играть как можно честнее. Что честного в том, чтобы влюбить в себя женщину, а потом убить ее? Неужели она не справится без этой форы? За поворотом, в аккурат под мысли Эммы о смерти, обнаружился валяющийся на земле мертвец. Не пьяный, не обдолбанный – таких Эмма умела отличать. Нет, совершенно мертвый. Полиция нескоро приедет за ним: у них и без того полно вызовов. Эмма аккуратно обошла тело и продолжила свой путь. Ни удивления, ни отвращения. Сторибрук учит каждого своего жителя равнодушию, а те, кто плохо учится, умирают быстрее. Только это позволяло Эмме всерьез и без лишних проблем размышлять о смерти той, которая познакомила ее со своим сыном. Улица завернула еще раз, а вместе с ней и Эмма, успевшая добраться домой. Фонарь над ее головой мигнул, пытаясь выключиться, но не сделал этого. Черная кошка прошмыгнула справа, не собираясь перебегать дорогу. Эмма жила в так называемом «спальном» районе: там стояли только жилые дома, обитатели которых каждое утро уезжали на работу в центр, а вечером возвращались. Или не на работу. Или не возвращались. Когда-то район пытались озеленить, но отсутствие солнца не позволило добиться хоть каких-то успехов, а потому сквер перед многоэтажным домом Эммы был забетонирован и уставлен скамейками. Иногда здесь проводили вечеринки, но к счастью для Эммы, окна ее квартиры выходили на другую сторону. Чья-то машина пиликнула сигнализацией, когда Эмма прошла мимо, затем снова все стихло. Бурная жизнь центральных улиц редко добиралась сюда, именно из-за этой относительной тишины Эмма и ценила место своего проживания. Конечно, ей удобнее было бы перебраться поближе к Арене, но пока что интересных предложений по съему квартиры она не находила. А покупать не было денег. Загаженный лифт, кряхтя и посвистывая, понес Эмму на последний этаж. Стеклянные стены его, расписанные граффити, не могли скрыть от Эммы вид на Сторибрук. Вид на Арену. Эмма поднималась, и, казалось, что она вот-вот окажется выше стальной пирамиды. Но – не хватило: на пятнадцатом этаже лифт остановился, и Эмма вышла, не оборачиваясь, оставляя Арену за спиной. По крайней мере, на сегодня. Темный коридор пустовал, в квартире под номером 108 было тихо. Закрытые окна не пропускали лишних звуков, как, впрочем, и воздуха. Включив только верхний свет, Эмма с удовольствием скинула, наконец, туфли и босиком прошла в гостиную. Там, швырнув сумочку на большой диван, принялась раздеваться. Платье упало к ногам, и, переступив через него, Эмма потянулась, сбрасывая с себя усталость, навалившуюся за день. Хотелось сходить в душ, но лечь в кровать хотелось еще больше. Именно так Эмма и поступила, предварительно залив порезанную ладонь антисептиком. Все же интересно, чем воспользовалась Регина, что так ловко прорезало кожу? Морщась от пощипывания, поставив квартиру на сигнализацию и надежно заперев дверь, натянув домашнюю майку и избавившись от лифчика, Эмма, найдя на тумбочке у постели бумагу и карандаш, блаженно вытянулась под одеялом. Затылок коснулся мягкой подушки, глаза сами начали закрываться, а тело – расслабляться. Регина! Эмма, вздрогнув, уставилась на пока еще чистый лист. Смерть Королевы, несомненно, взбудоражит народ: Сторибрук лишится лучшего бойца, Арена долго не сможет отыскать ему замену. С другой стороны, это покажет всем, что и профессионалы не бессмертны. Кого хочет выставить вместо нее Голд? И кто такой Голд на самом деле? Какое-то время Эмма, едва водя грифелем по бумаге, лениво размышляла о том, где ей взять о заказчике сведения, которые были бы верными, а потом подскочила вдруг. Ее как обухом по затылку стукнули. Она коснулась сегодня Регины! Коснулась, и с ней ничего не случилось! Это было невероятно. Эмма с изумлением посмотрела на собственную руку, словно ожидала увидеть там ожоги или что-нибудь еще. Чисто. Если не считать пореза, который оставило вовсе не прикосновение. Эмма на всякий случай еще раз покрутила рукой. Видимо, пальцы все же не коснулись кожи. Да, там же были волосы, наверняка они послужили защитой. Успокоив себя таким образом, Эмма потерла внезапно кольнувший глаз и вспомнила, что не сняла линзы. В последнее время зрение начало ухудшаться, врач, к которому Эмма наведалась, посоветовал ей очки. Какое-то время она даже ходила в них, но они слишком сильно мешали в повседневных делах. Или Эмма просто никак не могла к ним привыкнуть. Так или иначе, но очки сменились линзами, и теперь Эмма привыкала уже к ним. Во всяком случае, их невозможно было задеть или разбить Вставать не хотелось, но глаз продолжал болеть, и Эмма, отложив бумагу с карандашом, откинула одеяло. Ванная комната встретила ее прохладой и ярким режущим светом. Поморщившись, Эмма проморгалась, привыкая к освещению, и склонилась к зеркалу, намереваясь вытащить линзу. Что-то было не так. Линзы не меняли цвет глаз, и все же… Эмма внимательнее всмотрелась в зеркало, затем осторожно, кончиком указательного пальца оттянула нижнее веко. В серой радужке виднелись два красных сегмента, расположенных почти ровно друг напротив друга, словно кто-то выкрасил их тонкой кисточкой. Моргнув пару раз, Эмма посмотрела на свое отражение снова. Нет, краснота из правого глаза никуда не делась. И легкая боль тоже. Подцепив линзу, Эмма осторожно опустила ее в стаканчик с раствором и снова перевела взгляд на зеркало. Отражение устало подмигнуло ей. Ничего страшного, должно быть. Простое переутомление. Вытаскивая вторую линзу, Эмма решила, что, как только у нее высвободится достаточно времени, она заглянет к врачу. На всякий случай. Погасив свет в ванной и вернувшись в уютный полумрак спальни, Эмма, забираясь под одеяло, подумала внезапно о том, что профессионалы, наверное, тоже спят одни: вряд ли контракт с Ареной разрешает им заводить семью. С другой стороны, у одного из игроков семья однозначно была. Вздрогнув, Эмма помотала головой, прогоняя ненужные мысли, а затем опустила взгляд на бумагу, на которой, невесть когда, успела вывести одно-единственное имя. Регина.