Город Грехов

Раз. Утро началось звонком от напарника: дело о пропажах одиннадцатилетних девочек снова получило ход. Эмма тупо смотрела в окно, слушая монотонный бубнеж Нила Кэссиди – полицейского Сторибрука. Быть приписанной к полиции не так плохо, во всяком случае, все новости получаешь вовремя. Два. Неоновая реклама моргала за окном, и Эмма моргала вместе с ней. Три. Чайник на кухне издал предупредительный сигнал и отключился, выпуская пар. Четыре. Эмма, чистя зубы и бесцельно бродя по спальне, подняла упавший на пол листок бумаги, на котором ее рукой было выведено имя «Регина». Пять. Автоматически включилась настенная панель, и ведущий какой-то музыкальной программы бодро заорал о том, какое прекрасное всех ожидает утро. Шесть. Эмма, тряхнув головой, смяла листок и выбросила прочь, а затем, не прекращая чистить зубы, вновь подошла к окну. Семь. Неспешно идущий по улице мистер Голд приподнял свободную от трости руку, насмешливо приветствуя Эмму. В памяти резко всплыло все то, что произошло вчера. Слишком много событий за один день – но, казалось, все они успели улечься за ночь в голове. Или за тот промежуток времени, что от ночи оставался, когда Эмма, наконец, заснула. На кредитной карте Эммы числилась огромная сумма, и следовало ее отработать. Так, чтобы не пришлось потом сожалеть о бесцельно потраченных средствах. Вернувшись в ванную, Эмма прополоскала рот и склонилась к зеркалу, внимательно рассматривая правый глаз. Краснота никуда не делась, более того: разрослась на пару сегментов. Правда, сегодня уже ничего не болело. Эмма оттянула веко, потом отпустила. Затем оттянула снова. Краснота все еще была на месте. Возможно, это должно было заставить насторожиться, но сегодня у Эммы не было времени, чтобы так поступать. Она сходит к врачу, непременно, и, может быть, даже на этой неделе. Мобильник мигал пропущенным сообщением. Эмма мельком глянула, пока одевалась. Снова Нил. Тревожится о том, что Эмма давно не появлялась в полицейском участке. Эмма усмехнулась, покачав головой. Она и не должна была там появляться. Полиция, почти бездействующая в Сторибруке, лишь ширма. Эмма заступала за черту этой ширмы тогда, когда требовалось сделать что-то абсолютно по закону. Редко, но приходилось, и, будь правительство города более активно и менее лояльно к роду деятельности Эммы, ее работа на два фронта давно оказалась бы прекращена. Спускаясь в лифте, Эмма листала старые сообщения от Нила, перечитывая ту информацию, что он ей скидывал: дело, приостановленное из-за недостаточности улик, снова было запущено в производство. В Сторибруке года два назад начали пропадать девочки. Одного возраста, одного телосложения, примерно одной внешности. Они пропадали из своих домов, из школ, из людных мест, заявления сыпались как из рога изобилия. Нил Кэссиди, тогда еще совершенно не напарник Эммы, вышел на нее по каким-то своим каналам, пробил номер телефона и настойчиво звонил, пока Эмма не подняла трубку. Нил сказал ей, что требуется помощь, и Эмма рассмеялась: в те дни она не помогала безвозмездно, о чем не замедлила сообщить. Нил предложил ей обмен: она начинает заниматься делом о пропажах, а он устраивает так, что ее приписывают к полиции. Эмма не сразу поняла, чем ей может быть выгодна эта приписка, но, поразмыслив, согласилась. Она думала, что раскусит этот орешек сразу. Ей мнилось, что стоит только взглянуть на данные – и ответ созреет моментально. Данных не было. Когда Эмма пришла в участок на центральной улице, Нил, встретивший ее и проводивший в свой кабинет, положил на стол тонкую папку с семью одинарными листками. Скупая информация о девочках – и все. Никто не видел, как они пропадали. Никто не знал, общались ли они в последнее время с кем-то незнакомым. Никто ничего не мог сказать. Отметив мимоходом, что Кэссиди пользуется бумагой, как и она сама, Эмма все же прочла тот мизер данных, что был предоставлен. И выявила лишь одну закономерность: все эти девочки жили в одном районе. Том, что располагался неподалеку от леса. Нил сказал тогда, что это давно известно. Что сам он хлопотал о том, чтобы усилить патрулирование этого района, но начальство как раз премировало себя за хорошее поведение, и денег на двух дополнительных полицейских на одной машине не хватало. Нилу тогда было велено искать кого-нибудь со стороны. Так он и сделал. Эмма патрулировать улицы не собиралась, о чем сразу и сообщила. Нил успокоил ее, сказав, что от нее требуется иное. Данные. Эмма работала в иной сфере, и ее информация по жителям Сторибрука отличалась от официальной. Нил выдвинул предположение, что у нее есть на примете какой-нибудь преступник, который может быть похитителем девочек. Что, если он маньяк? Или сумасшедший? Хотя одно не исключает второго. Эмма не знала никого, кто стал бы красть детей. Но предположила, что это может быть выгодно тому, кто наживается на продаже органов на черный рынок. В тот день, когда Эмма это сказала, начали проверять больницы. Эмма как раз была на приеме у своего врача, Виктора Вэйла, когда поступил запрос на совершенные в последние месяцы операции. Ничего не нашли, и Нил, приуныв, но не сдавшись, следующие несколько месяцев активно забрасывал Эмму сведениями, как все глухо в этом деле. Первое время Эмма ему даже отвечала, потом перестала. И вот Нил объявился снова, не прошло и полугода с момента их последнего разговора. Сказал, что девочки вновь стали пропадать, и на этот раз среди них оказалась дочка какой-то шишки. Мимо такого, разумеется, пройти не смогли, и Нилу поручили в кратчайшие сроки выявить преступника и представить его к суду. Эмма вышла из дома, качая головой. В кратчайшие сроки… Она перезвонит ему позже. Сейчас у нее есть дело поважнее. Темные улицы были полны людьми: настало время ехать на работу, пусть даже по-прежнему клонило в сон. Утро, день, ночь – все слилось в единый мрак, иногда Эмма хотела уехать из Сторибрука хотя бы затем, чтобы посмотреть на солнце. Вспомнить его. Толпа ломилась в социальный автобус, припаркованный у остановки, но Эмма собиралась пройтись пешком, а потом забрать свой автомобиль, оставленный у Арены. Стараясь ни с кем не встречаться взглядами, Эмма миновала людей, ожесточенно бьющихся за место в автобусе, и свернула на проспект, никак не ожидая увидеть там Королеву. Регина шла навстречу Эмме, и по бокам от нее высились два вчерашних телохранителя, держащие в руках объемные пакеты. Было бы странно предполагать, что Королева не ходит по магазинам, но фактически застать ее за этим занятием… Встреча разбудило что-то глухое внутри Эммы. Вчерашний вечер не был плох, но не был он и хорош, а если сейчас сделать вид, что этого вечера не было, все труды можно будет спустить в унитаз. Эмме показалось, что заныла ладонь, рассеченная вчера ударом Регины, но это было неправдой. Можно было поприветствовать Королеву, дать ей понять, что ничего не прошло даром, но что-то подсказало Эмме: никому на этой улице не стоит знать про их пока что короткое знакомство. А потому Эмма не замедлила шаг, приближаясь к идущей к ней Регине. Не остановилась и Регина. Возможен был только краткий миг, когда они пройдут рядом. Отчего-то сильнее стукнулось о ребра сердце, едва ветер принес с собой сладковатый аромат духов Королевы. Эмма не могла не признавать, что женщина с навыками убийцы была красива. Но было бы слишком глупо отмечать только ее красоту. Регина могла сама прийти к Эмме, однако для этого ее следовало чем-то заинтересовать. Чем? Один из телохранителей отступил от Регины дальше, чем следовало. Этим нельзя было не воспользоваться. Эмма смотрела прямо перед собой, приближаясь к Регине. Охранник дернулся, но было поздно. - Почему вы носите перчатки? – только и спросила Эмма, проходя мимо и едва шевельнув губами, вряд ли надеясь услышать правду. - Потому что вряд ли это касается вас, - только и ответила Регина чуть слышно. Эмма чуть повела рукой и кончиками пальцев задела обтянутое тканью запястье Регины так невесомо, что сама не до конца поверила в это касание. И все же оно было. Шаги не сбились ни у одной. Эмма улыбнулась, опустив взгляд, откуда-то зная, что в тот же миг Регина вскидывает голову. Никто из них не обернулся. Отойдя шагов на двадцать, Эмма встряхнулась, почти физически ощущая, как слетают с ее одежды отпечатки тяжелых взглядов телохранителей, которым она могла бы загубить карьеру. Могла бы – но защитная аура вокруг Регины никуда не делась. Снимает ли она ее хоть когда-нибудь? Возможно, наедине с сыном? За очередным поворотом, куда свернула Эмма, высилась церковь. Эмма, не медля, зашла в нее, чуть посторонившись на входе и выпуская на улицу пожилую пару. Мужчина окинул Эмму любопытным взглядом, женщина пробормотала что-то о нынешней молодежи, которая ходит в церковь в брюках. Эмма вежливо улыбнулась и ничего не сказала. Она пришла сюда не молиться. На часах было ровно девять, когда Эмма осторожно вошла в маленькую кабинку для исповеди – третья от входа, как и всегда. Села на скамеечку и принялась терпеливо ждать. Спустя несколько минут за маленьким окошечком, забранным прихотливой решеткой, началось шевеление: кто-то вошел в кабинку следом за Эммой. Эмма подняла голову. - Ты опоздала, - сказала она вместо привычного для этих мест «Прости меня, Отец, ибо я грешен!» В ответ раздался женский приглушенный смех. - А может быть, это ты пришла раньше? Голос, как и смех, тоже принадлежал женщине. Эмма хмыкнула и просунула сквозь решетку свернутые трубочкой купюры. - Мне нужно еще кое-что, - сказала она, всматриваясь в собеседника, но видя лишь темноту. Деньги забрали и, судя по шелесту, принялись пересчитывать. - Говори, - велели чуть позже. Эмма склонилась ближе к решетке. - Голд, - назвала она имя. – Ты знаешь такого? Эмме нужна была информация. Она могла бы потратить время и собрать ее сама, но если она будет одновременно заниматься и заказчиком, и заказом, что-то обязательно упустит. Вновь раздался смех. - Узнаю, - пообещали секундой спустя. – Через час, на прежнем месте. - За ту же цену, - договорила Эмма, а снаружи уже хлопнула дверь. Эмма покачала головой и вышла. От кабинки спешила прочь высокая монахиня. - Сестра Руби! – не отказала себе в удовольствии окликнуть ее Эмма. Монахиня повернулась, весьма недовольно, в отличие от Эммы. Молодое лицо ее выражало нетерпение. Эмма смиренно опустила взгляд, а затем подняла. - Спасибо вам, сестра, - сказала она, тая усмешку. Монахиня обнажила в улыбке крупные белые зубы. - Иди, дитя, и не греши больше, - велела она и широкими шагами ушла прочь. Эмма долго смотрела ей вслед. Потом засунула руки в карманы куртки и неспешно вышла из церкви. Религия перестала быть чем-то важным для жителей Сторибрука в тот день, когда появилась Арена. Действительно, ведь многобожие церковью всегда осуждалось, а устоять против того, чтобы молиться на умелого профессионала, для многих было не под силу. Священники города долгое время пытались бороться, составляли петиции и требования, которые направляли в администрацию, но все их усилия были тщетны. Церковь теряла свое влияние в этом месте, а вместе с ним теряла и прихожан. А еще – деньги. Эмма никогда не была верующей. У нее не было времени молиться и слушать проповеди, хотя Бога всуе она поминала, как и все вокруг. Впрочем, вряд ли это кого-то заботило, а уж тем более – парня на небесах. Не веруя, Эмма, тем не менее, частенько наведывалась в церковь, что была расположена неподалеку от ее дома, и тому была иная причина, нежели чем безмолвные разговоры с грустным распятым мужчиной. С сестрой Руби Эмма свела знакомство совершенно случайно: однажды остановила монахиню от того, чтобы та задушила мальчишку, укравшего у нее сумочку с деньгами. Руби, со сползшим с головы клобуком, раскрасневшаяся и изрыгающая проклятия, била парня головой о стену, когда Эмма подбежала и спасла обоих. Парня – от смерти, Руби – от тюрьмы. Подобное поведение монахини было нонсенсом даже для всякое повидавшего Сторибрука, и Эмма не устояла перед тем, чтобы полюбопытствовать, что же Руби забыла за забором церкви. Руби, неожиданно смиренно, ответила, что однажды ей приснилось, что Бог направляет ее в лоно своей веры, говоря, что там она познает истинную суть вещей. Эмма спросила, успела ли Руби познать это. Руби оскалилась и сказала, что познала многое другое. Она была словно оборотень: днем – благочестивая на вид монахиня, прислуживающая в церкви, ночью – бармен за стойкой одного из ночных клубов города. Как Руби говорила, священникам теперь все равно, чем занимаются монахи, главное, чтобы днем они все были на своих местах. Эмма удивлялась и спрашивала, когда же Руби успевает спать. Девушка, немногим старше самой Эммы, беспечно пожимала плечами и говорила, что отоспится на том свете. Эмма всерьез подозревала, что Руби сидит на наркотиках, но было ли до этого кому-то дело? А еще Руби умела искать информацию. Правильную, нужную информацию. И в быстрые сроки. Будто чуяла ее. Эмме это умение Руби пригождалось уже не раз. Вот и сейчас она планировала им воспользоваться. Вывернув на ту улицу, по которой пришла сюда, Эмма вновь увидела Регину. А Регина увидела ее и чуть повела идеальными бровями, выказывая удивление. Но не недовольство, Эмма видела совершенно точно. На этот раз они прошли мимо друг друга молча, но гораздо медленнее, и соблазн коснуться Регины снова будоражил кровь. Эмма знала, что играет с огнем. Стоит ей задеть Регину там, где кончится власть ткани, и никому уже не будет интересна Эмма Свон, разве что Мэри Маргарет отплачет по ней положенное. Эмме хотелось обернуться, едва она миновала Регину, но нужно было держаться. Вызвать интерес в том человеке, который тобой никогда бы не заинтересовался при других обстоятельств – дело хлопотное. Однако занимательное. А в некоторых случаях – еще и прибыльное. Эмма терпеливо погуляла час, стараясь не думать лишний раз о Регине, а затем направилась туда, куда следовало пойти. Руби ждала Эмму в баре «Red Riding Hood», и голова оскалившегося волка была прибита к стене за стойкой бара. - Как обычно? – улыбнулась Руби, успевшая сменить робу монахини на черную короткую юбку, белую блузку с закатанными рукавами и красный мини-галстучек. Взлохмаченные темные волосы ее были связаны сзади потрепанной резинкой. Эмма кивнула, взбираясь на высокий табурет. Руби подала ей стакан, в котором плескался до половины налитый виски, и бросила туда три кусочка льда. - И колы, - попросила Эмма, которой совершенно не хотелось напиваться сегодня. Руби вскинула брови, но спорить не стала. - Работаешь сегодня в дневную смену? – Эмма отпила глоток, заведя почти светскую беседу. - Угу, - кивнула Руби. Народу в баре было мало, учитывая время суток, а потому они могли спокойно поговорить. Эмма улыбнулась, склонив голову к плечу. - Не боишься, что Бог покарает тебя за это? Она имела в виду выпивку, мини-юбку и получение денег за информацию. Руби закинула в рот кислотного цвета жвачку. - Бог существует, пока кто-то в него верит. Я – верю. И ему этого достаточно, поэтому он не лезет в мои дела, а я не лезу в его. Все честно. Она пожала плечами. Эмма хмыкнула, немного удивленно. - Как знаешь, - она была не в настроении спорить. Зато Руби хотела поболтать. - Я верю, - она перегнулась через стойку к Эмме, почти вывалив перед ней свою грудь, - что Бог не просто так позволил человеку придумать все это. Нет греха в наслаждении, если не делать это наслаждение смыслом жизни. Ведь даже Бог занимается тем, что ему нравится. Эмма почувствовала запах лимона, исходящий от жвачки Руби. - С чего ты взяла? Руби засмеялась. - Ты думаешь, он создал этот мир просто потому, что ему кто-то приказал? Эмма ничего не думала. Она хотела достать деньги и получить информацию, о которой просила. Первую часть своего желания Эмма выполнила быстро, вторую должна была обеспечить Руби. Девушка взяла деньги, убрала их, а затем очень спокойно сказала: - Ничего нет. Сначала Эмма даже не поняла, о чем речь. Потом напряженно спросила: - Это такая несмешная шутка? – она залпом допила свой виски с колой. Руби подлила ей еще. - Ты просила информацию, - напомнила она. – Информация состоит в отсутствии информации. - Как это? – глупо спросила Эмма. Руби пожала плечами. - Все файлы закодированы, бумажных документов нет, мои источники клянутся и божатся, что не знают никакого Голда. Эмма хотела гневно возразить, что все это полная чушь, что так не бывает, но промолчала. Бывает. Когда человек очень не хочет, чтобы кто-то копался в его нижнем белье. А если у человека еще и деньги есть… - Зачем он тебе? – спросила Руби, и Эмма молча показала кредитку. Руби, знающая, что на эту кредитку Эмме приходили только деньги за заказы, понимающе кивнула - Главное, чтобы он платил, не так ли? - Руби подмигнула Эмме и лихо осушила стопку текилы, которую успела себе налить невесть когда. Эмма поморщилась: ей такие подвиги и не снились. - Это главное, да, - со вздохом согласилась она, вспоминая количество нулей на чеке. - Я слышала, ты вчера выиграла вечер с Королевой, - вдруг сказала Руби, и Эмма вздрогнула. Как быстро здесь распространяются слухи! Хотя бы Руби не знает, что Королева и есть заказ, за который заплатил Голд. - Да, - нехотя признала Эмма. Руби кивнула и склонилась ближе. - И как она? – жарким шепотом спросила девушка. – Ты получила от нее все, что она не хотела тебе давать? Руби была в курсе предпочтений Эммы. Более того – однажды и сама пыталась за ней приударить, но вот уж кого-кого, а Руби в своей постели Эмма не представляла. Или себя в постели Руби. Так или иначе, но они были слишком похожи, чтобы заводить отношения, а секс на одну ночь Эмму не слишком интересовал. По крайней мере, не с Руби. - Кора должна была знать, кто я такая, - невпопад ответила Эмма. - Почему же она не воспротивилась тому, чтобы дать мне выиграть? А спокойно привела меня к Регине? Руби налила себе еще текилы и подняла рюмку, просматривая ее на свет. - А как бы ты отнеслась, если бы она тебе отказала? – задумчиво спросила она. Эмма чуть помолчала. - Я бы заинтересовалась, – выдала она, наконец. Руби кивнула, выпивая текилу и морщась. Эмма подумала, что две порции подряд и без закуски – Руби не хочет возвращаться в церковь сегодня? - Вот и она так подумала, - язык у Руби уже чуть заплетался. - Держи друзей близко, а врагов – еще ближе. - Я ей не враг, - пробормотала Эмма, что, конечно же, не было правдой. Руби расхохоталась, обеими руками держась за стойку. - Ты бы хотела, чтобы она так думала, - утвердила она настойчиво. - Но думает ли она так на самом деле – вот в чем вопрос. Самое плохое, что Руби была права: Эмма чуяла в Коре подвох, и следовало попытаться предугадать ее шаги, чтобы не попасть впросак. - Эй, погоди! – окликнула Руби Эмму, когда та уже собралась уходить. – Королева вживую красивее, чем на плакатах и мониторах? - Гораздо, - ответила Эмма, не успев задуматься. Но разве она солгала? Эмма продолжала думать о Регине, когда выходила из бара, и, видимо, мысль эта стала материальной. Они встретились снова. Третий раз, и на губах Регины бродила нервная улыбка. - Какое занятное совпадение, - холодно сказала она, не давая Эмме пройти, будто остановилась только для того, чтобы поговорить с ней. – Вы не находите? Они стояли рядом, на расстоянии вытянутой руки, и редкие прохожие с изумлением узнавали в одной из женщин героя Арены, благо телохранители свою задачу знали. Эмма кивнула. Она находила. Ее желание заинтересовать Королеву сбывалось само, не приходилось прикладывать ни малейших усилий. - Я не специально, правда, - поспешно сказала Эмма, отлично зная, что Регина ей не поверит. Не поверила. Промолчала, однако выражение глаз все сказало за нее. - Почему вы ходите пешком? – спросила Эмма, игнорируя мрачные взгляды телохранителей: если бы Регина хотела, она давно бы ушла. Но она стояла и смотрела на Эмму слишком пристально, чтобы можно было проигнорировать такое внимание. - Я люблю ходить пешком, - откликнулась Королева, и Эмма чуть было не добавила «По ночам». Вместо этого она чуть склонила голову и сказала: - Простите, что отвлекаю вас, - она не очень ловко обогнула Регину, вновь зацепив ее рукой, на этот раз не специально. Не успела Эмма сделать и пары шагов, как услышала надменное: - Мой сын спрашивал о вас. Печалился, что не вы принесли ему мороженое. Не веря своим ушам, Эмма остановилась. Обернулась, видя, что Регина не сдвинулась с места, лишь чуть повернула голову. - К чему вы клоните? – настороженно поинтересовалась Эмма, не веря своему счастью. Как она умудрилась так задобрить удачу?! Регина раздраженно вздохнула. - Сегодня, в восемь, - сказала она непререкаемо. – Генри любит шоколадное. А Регина так любит сына, что готова привести ему в качестве живой игрушки вчерашнюю тетю? Вслух этого Эмма, конечно же, не сказала, но сердце как-то неприятно екнуло. Дети… Зачем у нее ребенок? Это все слишком усложняло. Слишком. В кармане запищал мобильник, Эмма поспешно вытащила его и сбросила вызов, не глядя. - Я жду, - казалось, холода в голосе Регины только добавилось, но куда уж больше? - Я приду, - откликнулась Эмма. Конечно, придет. Держи друзей близко, а врагов… Регина кивнула, так и не обернувшись, и ушла, скрывшись за мощными спинами охранников. Эмма долго еще стояла, смотря ей вслед. Нужно было действовать. И быстрее. Как можно быстрее. Эмма чувствовала, что Регина начинает ей нравиться. И совсем не как профессионал. Тряхнув головой, заставив себя не думать ни о чем, чему сейчас было не время, Эмма ткнула на мобильнике нужную кнопку и поднесла телефон к уху. - Слушаю тебя, Кэссиди, - сказала она совершенно спокойно. – Ты мне звонил.