Город Грехов

Раз. Зима сменила собой облетевшую осень и зазвенела льдинками. Два. В Городе стало больше белого, и казалось, что хотя бы немного посветлело. Три. Чистильщики выходили на улицы каждое утро, но к вечеру дороги вновь были в снежных заносах. Впервые за долгое время Сторибрук вспомнил, что такое пробки: после восьми вечера невозможно было безболезненно проехать по главным улицам. Приходилось петлять по закоулкам, из которых не сразу находился выезд. Четыре. Эмма припарковала «Жука» возле дома, в котором была всего только один раз. Ее бы воля – она сюда никогда не вернулась бы. Обходила бы стороной и даже не смотрела бы, чтобы ненароком не накликать беду. Пять. Перед машиной прошла пара людей: мужчина и женщина. Оба средних лет, оба разодетые в меха, у женщины в ушах – дорогие серьги, мужчина небрежно помахивал инкрустированной камнями тростью. Эмма в своей повседневной одежде почувствовала себя замарашкой. Это был богатый район, пересыпанный театрами, казино и ресторанами. Здесь Эмма появлялась лишь по долгу службы. Или просто – по долгу. Шесть. Но было кое-что, что роднило Старый Город и Новый. Помойки. И здесь, и там они были на каждом углу, уборщики не успевали справляться. Благо зимой все это хотя бы не пахло. Семь. Эмма поправила куртку, проверила, хорошо ли закреплена кобура, и, набрав воздуха в грудь, дернула на себя знакомую дверь Голд вызывал в ней смешанные чувства. С одной стороны бояться его больше, чем профессионалов, не было никаких причин, но Эмма понимала: Голд прячет что-то глобальное. А то, что на него невозможно собрать досье, только усугубляло ситуацию. После Хэллоуинской ночи, после Регины, которую Эмма все еще ощущала в своих руках, планы изменились. Эмма больше не могла заставить себя даже думать о том, чтобы покончить с Королевой. Это было как… как вырвать собственное сердце: Эмма никогда не умела красиво говорить или хотя бы думать, но это было единственное сравнение, постоянно лезущее в голову. Эмма ощущала настоящую боль при мысли о выстреле, могущем оборвать жизнь Регины. Как случилось, что она внезапно стала для Эммы если не всем, то очень многим? Эмма пыталась поверить в то, что ей попросту жалко Регину. Или Генри. Или их обоих. Это было самым простым и логичным объяснением: Эмма продолжала оставаться человеком, а человеку, как водится, ничто человеческое не чуждо. Но разве жалость могла бы заставить ее испытывать томление при мысли о Регине? Разве это теперь называется жалостью? Эмма могла отрицать сколько угодно, однако это ничего не меняло. Она была заинтересована в Регине, как в сексуальном партнере. И то, что она может никогда не узнать, как это – быть с Королевой во всех оттенках страсти, почти убивало. Эмма почти не думала, что коснулась Королевы и выжила. Лишь на какой-то момент она почти задохнулась от осознания подобного, но затем сердце приняло это как просто свершившийся факт. Быть может, Королева умеет контролировать свой яд и выплескивает его только на своих жертв, в число которых Эмма не вошла. Да, скорее всего, все именно так. Королева все еще оставалась убийцей. Но Эмма тоже убивала. Слишком двойные стандарты, чтобы отказать себе в возможности изменить то, что всегда казалось неизменным. Эмма должна была отказаться от сделки с Голдом. Расписаться в собственной беспомощности и вернуть деньги. Это было самым правильным из того, что можно было сделать прямо сейчас. И тогда она сможет выйти отсюда и отправиться прямо на Арену. К Регине. Может быть, даже получится рассказать ей всю правду, чтобы не начинать отношения с вранья. Эмма мотнула головой. Бррр, какие отношения? Внутри никого не было, Эмма, ожидавшая увидеть Белль, приподняла брови. Безусловно, она помнила ту лестницу, по которой надо было подняться, но все же хотелось, чтобы ее кто-нибудь проводил. Может быть, она пришла невовремя? Здесь ничего не изменилось. Все те же высокие, громоздкие шкафы, ряды книг и приглушенный свет. Эмма вдруг подумала, сколько знаний оставлено тут погибать. Все давно перешли на компьютеры, книги стали слишком неудобны в обращении, но разве это уменьшило их ценность? Эмма сделала пару шагов к ближайшему шкафу, протянула к книгам руку и тотчас же отдернула ее, услышав: - Мучаетесь сомнениями, мисс Свон? Голд вышел из-за дальнего шкафа, насмешливо поглядывая на встрепенувшуюся Эмму. Он, как и это место, ничуть не изменился: дорогой костюм и золотая маска в пол-лица. Своего рода хранитель всех этих богатств. Хранитель с секретами, в которые Эмма совсем не хотела бы проникать. - Я звонила вам, - напомнила она, и Голд кивнул, подходя чуть ближе. - Я помню, нет нужды повторяться. Он остановился в паре шагов от Эммы, с интересом оглядывая ее, и этот интерес мурашками ползал по коже. Хотелось поежиться или хотя бы почесаться. - Что за срочное дело? – Голд развел руками. – Вы выполнили свою часть сделки? Эмма набрала воздуха в грудь. Нет ничего страшного в том, чтобы отказаться. Она ведь принесла деньги: выгребла все со своего счета, хотя и не успела потратить слишком много. Нил обещал помочь, подкинуть какое-нибудь дельце. В крайнем случае, всегда можно устроиться на обычную работу: там тоже платят деньги. И иногда очень неплохие. Эмма почти не верила, что всерьез раздумывает над этим. Быть совестью Города ее всегда устраивало. Это давало ей массу преимуществ. Если она захочет уйти… Она не сможет. Эмма помнила, как ушел Арчи. Как его ушли. Правительство не любило тех, кто бросал эту работу. Слишком много грязных тайн оставалось в памяти. А конторы по уничтожению воспоминаний давно разорились. Впрочем, Эмма не сомневалась, что кто-то перешел на подпольную деятельность, надо будет полюбопытствовать. - Мисс Свон? – терпеливо окликнул задумавшуюся Эмму Голд. – Вы желаете и дальше молчать? А то у меня найдутся дела поинтереснее и поважнее. Эмма покопалась в кармане и протянула Голду свою кредитную карточку. - Здесь все, - заявила она мужественно, хотя расставаться с деньгами и безбедной жизнью было не так-то просто. – Если чего-то не хватает, скажите: я перечислю. Она не упомянула, почему возвращает оплату, но полагала, что Голд и так поймет. Конечно, он понял. И улыбнулся, его золотая маска сморщилась, а глаза стали колючими. - Хотите сказать, что у вас не получилось? – вкрадчиво произнес он, не спеша брать карту. – И вы решили не пытаться дальше? Эмма опустила руку. Она хотела бы сказать, что передумала. Что она не наемный убийца, чтобы расправляться со всеми неугодными, пусть даже Город считает иначе. Можно было сказать очень много, и все по делу, но Эмма ограничилась скупым: - Да. В итоге ведь действительно не получилось. Если отбросить в сторону возбужденную дрожь при воспоминаниях о хэллоуинской ночи, то невозможно проигнорировать тот факт, что защитная аура Регины не спала во время бурных объятий. Эмма сомневалась, что Регина ничего не чувствовала – она помнила ее дрожь и вздохи. Значит, дело в чем-то другом. И потратить на выяснение деталей можно много больше, чем осталось до конца года. Голд смотрел на Эмму очень внимательно, словно ждал, что она не выдержит и признается, что все не совсем так, как она пытается представить. Но Эмма смотрела на него в ответ совершенно спокойно и даже чуть улыбалась. Она предвкушала свободу. Ей давно уже не снились сны про сшитых девочек, она была в шаге от того, чтобы позволить себе с Региной все и немного больше, а еще приближалось Рождество. Эмма была одинока и никогда не отмечала его, но, может быть, в этом году… В этом году у нее были большие планы. Во многом благодаря Голду, конечно: без заключенной с ним сделки Эмма никогда бы не приблизилась к Регине настолько. Да что там: она даже не узнала бы ее настоящее имя. Голд продолжал смотреть на нее, явно что-то обдумывая. - Я не возьму деньги обратно, - заявил он, и радужные мысли Эммы оказались лопнувшими мыльными пузырями. Она растерянно моргнула. - Что? Он собирается оставить их ей? Нелепость. Голд кивнул и отошел к шкафу, перебирая неожиданно тонкими пальцами корешки книг, словно надумал вдруг выбрать себе, что почитать. - Мои сделки так не заканчиваются, - довольно отстраненно проговорил он, не глядя на Эмму и все внимание отдавая книгам. Эмму бросило в жар и почти сразу же – в холод. Она сглотнула, прикидывая, за сколько успеет выхватить пистолет. Голд, будто прочитав ее мысли, засмеялся. - Прекратите, мисс Свон, я не собираюсь вас убивать. - Очень рада, - машинально отозвалась Эмма, однако напряжение не спало. Голд мог говорить, что угодно, улыбаться очень широко, но все то, что пряталось у него под маской, по-прежнему было непонятно. И, наверное, неприятно. Не наверное. Однозначно. Он мягко стелил. Эмма точно знала, что спать будет жестко. Голд вытащил одну книгу, повертел ее в руках, поставил на место. Достал вторую, проделал с ней то же самое. На третьей Эмма не выдержала. - Я все еще здесь, - напомнила она о себе. – Что вы имели в виду под словами о ваших сделках? Строить догадки было бессмысленно. Голд покосился на Эмму и скривил половину рта будто бы в улыбке. - Вы куда-то спешите, мисс Свон? – поинтересовался он мягко, и Эмма услышала за этой мягкостью нечто другое. То, что не позволило ей сказать «Да, спешу». Голд действовал на нее странным образом. Эмма была достаточно сильна и ловка, чтобы справиться с мужчиной такого роста и веса, и все же при взгляде на Голда уверенность в собственных силах куда-то исчезала. Эмма чувствовала себя никчемной и глупой, весьма неприятное было ощущение. Голд неспеша поставил книгу на место, провел пальцем по корешку с названием и сказал небрежно: - Признаться, я весьма рассчитывал на вас в этом деле. Вы оказались слабее, чем я думал. Эмма вспыхнула, радуясь, что свет в библиотеке все еще достаточно приглушен, и краски, вылившейся ей на лицо, не видно со стороны. Ей, не знавшей до сих пор громких поражений, было сложно стиснуть зубы и признать себя проигравшей. Признать, что дело не удалось. Что совесть Сторибрука проиграла бой с тьмой, заполонившей Город, потому что тьма эта стала слишком мила Эмме. Голд побарабанил пальцами по книжной полке, расправил плечи и продолжил, не смотря на затихшую Эмму: - Что же, я подозревал, что профессионал окажется вам не по зубам. В таком случае вы должны выполнить для меня кое-что другое. Деньги, разумеется, останутся те же – я не испытываю желания копаться в банковских счетах и прочей ерунде. Эмма нахмурилась. Ей бы радоваться, что все прошло так гладко, что Голд всего лишь поручит ей что-то другое. Но вот это «другое» ее и напрягало. Сколько она поставит на то, что задание вновь окажется с подвохом, который выяснится позже? Голд полез в карман, Эмма насторожилась: что у него там? Секундой спустя выяснилось, что всего лишь фотография молодого бородатого парня, Эмме совершенно неизвестного. - На днях он приедет в Город, - пояснил Голд, отдав фото Эмме. – У меня есть основания полагать, что тут для него небезопасно. Эмма усмехнулась. - Для кого тут безопасно? - Ваша правда, - легко согласился Голд. – Так или иначе, но вы должны будете встретить его и провести ко мне так, чтобы никто больше не узнал о его прибытии. С этим справитесь? Он насмехался над ней, конечно же, Эмма без труда это уловила. Что же, она заслужила, не оправдав свою репутацию. Придется проглотить и не поморщиться. - Так что? – повторил Голд. – Я могу на вас рассчитывать? Он склонил голову к правому плечу, маска его была подозрительна равнодушна. Эмма, помедлив, кивнула, еще раз посмотрела на фотографию и убрала ее в карман вместе с кредитной картой так никому и не пригодившейся. - Зачем вам это? – все же не утерпела она. – Мне кажется, с ролью телохранителя гораздо лучше справился бы кто-то более профессиональный. Голд пожал плечами, отступив на шаг назад. - Вы задолжали мне, мисс Свон, - напомнил он. – И крупно. Хотите переиграть? Хотите снова взяться за прежнее дело? Эмма помотала головой. - Вот и славно, - широко улыбнулся Голд, приглушенный свет создавал причудливые тени на золотой стороне его лица. – Ваш подопечный должен выжить любой ценой, детектив. Любой, вы слышите? Это очень важно. Он ушел прежде, чем Эмма спросила, от кого вообще его необходимо охранять и почему он так важен. Вряд ли, конечно, Голд ответил бы, но попытаться стоило. Эмма цокнула языком и снова достала фотографию. Что в этом парне с милой улыбкой такого? Он что-то провезет через границу? Что-то специально для мистера Голда? Поэтому важно, чтобы о нем не узнало правительство? Эмма вертела в руках фото, словно надеясь сквозь него увидеть ответы на свои вопросы, и, конечно же, ничего не видела. Наконец, она вздохнула и, развернувшись, направилась к выходу. - Здравствуй, Эмма, - окликнули ее почти сразу же. Белль стояла в тени от книжных полок и улыбалась, кивая. Эмма удивленно затормозила: как она могла не заметить ее? Это же практически невозможно. - Здравствуй, - отозвалась она тепло. – Я думала, тебя сегодня тут нет. - Я всегда здесь, - Белль вышла к ней, и свет упал ей на лицо, заставив глаза засиять. – Просто мало кто меня видит. Эмма недоуменно нахмурилась. - В каком смысле? – осторожно поинтересовалась она, не зная, хочется ли ей на самом деле услышать ответ. Белль снова улыбнулась ей. - Это моя… - она помедлила, - способность, да, можно сказать и так. Оставаться незамеченной. К сожалению, я не очень хорошо могу ее контролировать Эмма сглотнула. Белль – игрок? Бывший игрок? Или будущий? Очевидно было, что сомнения Эммы не укрылись от Белль, потому что она успокаивающе подняла руку. - Я не игрок, Эмма. Других умений у меня нет, да и это сложно назвать чем-то особенным. Незнакомые люди просто не видят меня, пока я сама не захочу этого. Да и знакомые тоже, если не ищут специально. Эмма вспомнила слова Нила о том, что он так и не увидел Белль тогда, на улице. Страшно не было, Эмма знавала тех, кто обладал более могущественной силой. И все же… Конечно, они в Сторибруке повсюду, Эмме не следовало бы забывать. То, что она – обычный человек, не делает остальных такими же. Они ходят по одним улицам с ней, дышат одним воздухом и едят одну пищу. Можно было назвать их мутантами, но Эмма привыкла называть их игроками. Вот только Белль – не игрок. - Это удивительно, - честно призналась Эмма, разглядывая Белль словно впервые. – Никогда бы не подумала… И ты здесь… Она не сумела подобрать нужных слов, однако Белль закончила за нее: - Здесь – лучшее место, чтобы спрятаться от чужих глаз. Мистер Голд безмерно добр ко мне. Я храню его библиотеку в целости и сохранности, а за это могу жить тут и не выставляться под прицел агентов Коры Миллс. Эмма вскинула брови. - Они найдут тебя даже при твоих способностях прятаться? - Да, - просто ответила Белль. – У Коры свои методы, она знает всех в этом Городе, кто обладает хоть мало-мальской магией. Эмма поперхнулась, услышав это. - Что? – сипло спросила она, закончив кашлять. – Магия? Белль смущенно засмеялась. - Я так называю это, потому что не знаю, как назвать еще. Да и приятнее быть магом, чем каким-нибудь мутантом. Эмма не могла с ней не согласиться. Регина – маг? Волшебница? Ведьма? Ведьма. Определенно. Невольно облизнув губы, Эмма спохватилась и спросила: - А что, Голд и Кора… они..? Она не знала, как правильно спросить, чтобы услышать правильный ответ. Но ей давно уже было ясно, что Голд враждует с хозяйкой Арены, раз замыслил убить ее лучшего профессионала. А вот теперь и Белль прячет. Правда, странно, зачем бы Коре Белль: ее дар совершенно не боевой. Неужели она думает, что зрителям было бы интересно смотреть, как соперник ищет Белль по всей арене? - Они не ладят, - спокойно подтвердила Белль подозрения Эммы. – Я не знаю всех причин этой вражды, однако мне сильно повезло, что я встретила мистера Голда после того, как умер мой отец. Голд добр ко мне. Мне кажется, я ему напоминаю кого-то: иногда он так на меня смотрит… Нежная улыбка Белль при этих словах не укрылась от Эммы. Неужели… Ох, нет. Эмма хмыкнула. Может ли Белль быть влюблена в Голда? Отчего нет, на самом-то деле? Он – ее спаситель, ее принц. Пусть без коня, но в золотой полумаске. Таинственный и могущественный. Как тут простой девушке не влюбиться? - Я была очень рада повидать тебя, Белль, - искренне сказала Эмма. – И надеюсь никогда не увидеть тебя на Арене. Белль, вынырнув из своих размышлений, кивнула ей. - А я надеюсь, что ты больше никогда не придешь сюда, Эмма. Это было правильное пожелание, как бы оно ни прозвучало для чужих ушей. Эмме и самой не хотелось возвращаться, но, как минимум, ей еще придется сопроводить сюда этого молодого мужчину, имени которого Голд так и не назвал. Впрочем, на обратной стороне фото обнаружилась кое-какая информация о том, где именно Эмма сможет найти своего подопечного. Дата стояла десятое ноября – через неделю. Окраина Старого Города, там, где пробирались все нелегалы. Правительство знало об этом, но ничего не предпринимало: нелегалы обеспечивали дешевую рабочую силу, то, что и нужно было Городу. Покинув библиотеку, Эмма расправила плечи и глубоко вдохнула сырой воздух. Это место делало ее слабой. Здесь она была не в своей тарелке и удивлялась Белль, которая, казалось, радовалась возможности нырнуть в тень от книжных шкафов. Эмма тоже привыкла жить в тени, но только не в той, что отбрасывал Голд. Снег за то время, что Эмма провела внутри, сменился мерзким дождем, моментально промочившим волосы и ноги. Люди вокруг поднимали воротники и надвигали капюшоны, открывали зонты и ускоряли шаг. Пару раз Эмму обдало брызгами от проезжающих мимо машин: она терпела, стиснув зубы, не бежать же, в самом деле, догонять и требовать извинений? Сама Эмма старалась в дождливые дни держаться подальше от тротуаров и сильно не разгоняться. Но разве вложишь свои убеждения кому-то в голову? До «Жука» еще надо было добраться, светофор же на перекрестке, как назло, горел красным. Эмма стояла, терпеливо снося мелкие колючие удары дождя, явно намеревающегося перейти в снег. Дурная погода. - Сенсация! Сенсация! – заорали рядом ломающимся мальчишеским баском. Эмма аж подскочила от неожиданности и развернулась, благо, светофор продолжал оставаться красным. - Чего там? – спросила она у такого же вымокшего, как и она, подростка-разносчика газет. В ответ мальчишка сунул ей в руки свежий номер. Эмма, поковырявшись в карманах, выудила положенное количество центов и обменялась, забрав газету. «На профессионала совершено покушение!» - вопил огромными буквами заголовок на первой полосе. Эмма похолодела, хотя, казалось бы, куда больше: ей и так было очень холодно из-за дождя, проникающего под одежду. Она почти не хотела читать дальше, боясь того, что увидит. Кому-то удалось то, что не удалось ей? Голд нанял еще одного киллера? Менее чувствительного и не любящего профессионалов на генетическом уровне? Светофор зажегся зеленым, люди принялись толкать застывшую Эмму со всех сторон. Кто-то очень отчетливо и очень сердито заявил, что спать надо дома, в постели, а не здесь. Эмме было все равно, она продолжала стоять и холодеть. Дождь нещадно размывал типографскую краску, бумага расползалась в пальцах, если Эмма хотела что-то узнать, то медлить было нельзя. Она собралась с духом и опустила взгляд на статью. Спустя пару секунд газета была выброшена прямо на мостовую, что добавило мусора к великой помойке, а Эмма, развернувшись, помчалась на своих двоих к Арене, расталкивая нерасторопных прохожих точно так же, как они расталкивали ее на светофоре. Дождь, так и не перешедший в снег, сопровождал Эмму всю дорогу вместе с колотящимся в ушах сердцем. Побелевший было город снова стал серым и обшарпанным, люди – злыми и неприветливыми призраками, а воздух отсырел, как та газета, от которой избавилась Эмма. «Жук» остался тосковать где-то позади, а Эмма неслась во весь дух по улицам и проспектам, не думая ни о чем, кроме пирамиды, зависшей над Городом. В той пирамиде была Регина. Трое дюжих охранников отказались пропускать Эмму внутрь, хоть она очень долго пыталась доказать им, что знает и Кору, и Регину, и даже Генри. На Генри вроде бы началась какая-то реакция, но тут на поясе одного из охранников что-то хрипнула рация, и Эмму вновь перехватили под руки, мешая ей пройти внутрь. Эмма пыталась отдышаться и висла на охранниках уже молча, набираясь сил, почти не гадая, чего же они ждут. Кора вышла к ней под огромным красным зонтом, так сильно выделяющимся среди привычной серости. - Мисс Свон, - проговорила она вполне благожелательно, сухо глядя на вымокшую до нитки Эмму. – Чем обязаны? Эмма облизнула губы, слегка удивляясь затхлому вкусу оставшейся на них воды. - Я читала газеты, - выдохнула она, щурясь: вода заливала глаза, ресницы слиплись. Должно быть, она выглядела очень жалко в своих попытках пробраться на Арену. Кора оглядела ее с ног до головы, поджала губы и нехотя сделала жест охранникам, после которого Эмму сразу же отпустили. Едва удержавшись на ногах, Эмма юркнула под подставленный Корой зонт. - Спасибо, - сказала она, щелкнув зубами. – Простите, я не уверена, что вовремя… - Ваши визиты никогда не бывают своевременны, мисс Свон, - оборвала ее Кора, направляясь к входу. Очутившись под козырьком, она сложила зонт, обдав Эмму тучей брызг, и вздохнула. - К моему сожалению, я вынуждена позволить вам пройти к Регине. Приготовившись отстаивать свое желание при первой части фразы, Эмма удивленно застыла, услышав вторую. - Спасибо, - пробормотала она, не рискуя выспрашивать о причинах такой щедрости. Кора, помедлив, кивнула ей. - Если бы не Генри, - сказала она весьма равнодушно, - вы бы тут больше не появились. У меня большое желание аннулировать ваш абонемент. Эмма только кивнула, не собираясь спорить. Ради Генри. Все, конечно же, ради Генри. Кора самолично препроводила Эмму на нужный этаж, отказавшись от услуг охранников. Эмма уже ничему не удивлялась: скорее всего, эта жесткая тетка прячет в рукаве что-то смертоносное, что и вытащит в нужный момент. Эмма создавать такие моменты не собиралась. По крайней мере, не сейчас, когда у нее была тут другая необходимость. Регина сидела на пуфике перед зеркалом и задумчиво изучала собственное отражение. Кора вошла, не стучась, а Регина даже не вздрогнула: видимо, такое здесь было в порядке вещей. - К тебе гости, милая, - Кора чуть посторонилась, уступая дорогу Эмме. Та выглянула из-за ее плеча, сильно жалея о своем внешнем виде. Однако вряд ли Регина удивилась именно ему. - Я оставлю вас, - благожелательно кивнула Кора и вышла, едва не задев Эмму плечом. В воздухе остался витать запах ее тяжелых духов. Регина, чуть помедлив, встала. Она выглядела напряженной, и Эмма, сделавшая было шаг по направлению к ней, замерла. Что надо было сказать ей сегодня? Что Эмма прочитала в газетах о покушении и поэтому примчалась проверить ее? Что сердце зашлось от одной только мысли, что с Региной могло случиться что-то плохое? Что Эмма и сама недавно была способна причинить ей массу плохого? Но Регина заговорила первой. - Не надо было вам приходить. Ее голос звучал спокойно, однако взгляд выдавал: он был слишком настороженным, слишком колючим, слишком внимательным. Эмма подошла чуть ближе, всего на один маленький шаг. Будто боялась спугнуть. - Я не могла не прийти. По виску у нее сползла холодная капля, Регина проследила ее взглядом. - Я могла убить вас. - Но не убили. Они говорили о хэллоуинской ночи, потому что не могли о ней не говорить. Хотя бы так. Регина кивнула. - Наверное, мне нужно извиниться. Эмма покачала головой. - Нет. Она знала, что это такое – когда в голову ударяет азарт погони. Она могла представить, что это такое – быть профессионалом с таким азартом. Регина пришла к первому, кого вспомнила, и это не могло не льстить. Она думала об Эмме даже под дурманом. А все остальное… - Кто это сделал? – Эмма, наконец, разглядела на щеке Регины свежую царапину. Подзабытый холодок пробежал по спине: ей так и не удалось добраться до Королевы, а кто-то сделал это с первого раза. Но теперь эта мысль вызывала у Эммы совсем иные эмоции. Желание разделаться с обидчиком. Радость, что все в порядке, что аура сработала. Правда, не до конца. Чем же удалось ее пробить? Регина невольно вскинула руку, прикрывая лицо. - Его звали Робин, - отозвалась она. – Муж Мэриан. Эмма не стала спрашивать, почему звали. Он пошел за Королевой потому, что его жена оказалась на Арене не по доброй воле. Возможно, она была одной из тех, кто открыто выступал против правительства Сторибрука: таких, если ловили, то не щадили. Не пощадили и Мэриан. А может быть, она попала под руку какому-нибудь головорезу, который не пожелал расправляться с ней самостоятельно и просто стоял и смотрел, как Королева делает за него эту работу. Эмма ничего не говорила. Молчала и Регина. Они так и стояли и смотрели друг на друга, и между ними висела непрочная паутина из плохо сплетенных слов и фраз. - Что было с вами там, на Арене? – спросила, наконец, Эмма, когда молчание затянулось на слишком уж продолжительный срок. – И потом… Она замялась на мгновение. - У меня. Регина не пошевелилась. Разве что дыхание ее чуть сбилось, и Эмма отметила это. Помнит. Эмма тоже помнила. Такое не забывается. - Это… - Регина вздохнула еще раз, слишком нервно для показного спокойствия, застывшего на лице. Она сомневалась, очевидно, не зная, что предпочесть: правду или привычную маску, за которой прячутся все профессионалы. Маску силы и уверенности в себе. Эмма тоже пряталась за такой, пусть и не выступала на Арене. Но именно на нее первым делом смотрят люди, с которыми ты имеешь дело. Именно по ней они судят о тебе. - Может быть, это все оттого, что я, - Регина помедлила чуть, будто подбирая слова, - слегка взволнована в последнее время. Она посмотрела на Эмму – открыто и очень внимательно. Нужно было быть полным идиотом, чтобы не догадаться, что конкретно имеется в виду. Регина выбрала правду. И это следовало оценить очень высоко. Максимально. Эмма улыбнулась: тепло, искренне, давая Регине понять, что она поступила верно. Что именно в этом ключе им следует продолжать разговор. Что, возможно, им следует перейти на «ты». - У вас были странные глаза, - сказала она очень мягко. – Словно вы… болеете. Регина зябко передернулась и впервые за время разговора отвела взгляд. - Это неважно, - сказала она так, что Эмма сразу поняла: важно. И еще как. Не было ни жеста, ни слова, ни вздоха, позволившего бы Эмме сделать то, что она сделала, но она ни на секунду не задумалась над тем, чтобы шагнуть вперед и обнять Регину. Мгновением позже далекий страх кольнул под ложечкой, но было слишком поздно. Эмма обнимала ошарашенную Регину, и ничего не происходило. Ничего. Ровным счетом. Ни яда, ни встрепенувшейся ауры. Эмма была абсолютно невредима, как и в ту ночь. Чуть быстрее забилось сердце, Эмме захотелось уткнуться носом в волосы Регины и вдохнуть их запах. Но вместо этого она сказала приглушенно: - Мне можно сказать. Правда. Вы же знаете, что можно. Она отчаянно хотела, чтобы Регина обняла ее. Чтобы прижалась, чтобы выдохнула облегченно и расслабилась. - Вы мокрая, - только и сказала Регина. Эмма обняла ее крепче. - Да. Возможно, для Регины это было неудобно потому, что она, в отличие от Эммы, не радовалась, вспоминая хэллоуинскую ночь и то, как они обнимались тогда. Но Эмма не хотела об этом думать. Она не отпускала ее, положив подбородок на плечо, до тех пор, пока не услышала неохотное: - Это что-то внутри меня. Словно… чернота. И в ней роятся образы. Я теряю себя и все стремлюсь к кому-то за пределами моего мира, кого не могу ни увидеть, ни почувствовать. Это почти больно. На грани. И все же мне нравится эта боль, знаете. В словах Регины было много облегчения. Будто бы она давно ждала возможности, чтобы выговориться, а нежелание было сильно напускным. Она говорила не только об Арене, но не ведала, что Эмма давно знает, о чем еще идет речь. - Это происходит не всегда. Иногда только по ночам. Меня охватывает жар, и я иду куда-то, не разбирая дороги. Эмма выдохнула и погладила неподвижную Регину по спине. Это Кора. Несомненно, она. Она отдает приказы. Но зачем ей чужие сердца? Эмме хотелось успокоить Регину. Заверить, что все будет хорошо. Что вместе они… Ах, эти планы на будущее! Эмма ненавидела строить их, потому что они всегда не сбывались. Зачем же она делает это сейчас? - Это давно у вас? Эмма хотела знать все. Она могла бы говорить, о чем угодно, но сейчас они говорили именно об этом. - Нет, - все столь же неохотно ответили ей. – С момента, как я познакомилась с вами. Эмма застыла от неожиданности. Что? Как это? Почему? Миллион вопросов, но как их правильно задать? Значит, Кора ни при чем? Значит, прошлые ночные прогулки Регина совершала в здравом уме? Регина, очевидно, почувствовала перемену, потому что завозилась, выбираясь из рук Эммы. Ей это удалось, и она отступила на шаг, глядя очень раздраженно: то ли из-за своих признаний, то ли из-за реакции на них Эммы. Эмма сглотнула и невольно поправила волосы, заведя их за ухо. - Не следовало мне говорить вам это, - хмуро констатировала Регина. – Зачем вы пришли? Она скрестила руки на груди, там, где от куртки Эммы на тонкой ткани блузки расплылось мокрое пятно. Эмма снова поправила волосы. С ресниц шлепнулась куда-то вниз еще одна капля. Она пришла, чтобы сказать правду. Чтобы признаться во всем, в чем следовало признаться. Но получилось так, что говорила Регина, и ее слова сейчас были важнее, чем что-либо еще. В голове Эммы было слишком много всего и одновременно – слишком мало. Как найти золотую середину? Регина теряла себя, окунаясь в ту тьму, которой руководила Кора. Не надо ли помочь ей выбраться на свет? Впервые Эмма задумалась о том, что за пределами Арены профессионалы могут быть обычными людьми. У Регины, например, есть Генри. Белль, которая могла бы попасть под жернова беспощадной судьбы, в быту абсолютно нормальна. Но Кора превратила игроков в монстров. Случайно ли? И почему именно Регина – ее фаворит? - Я пришла, - сказала, наконец, Эмма, - за тем же, зачем и вы приходили ко мне. Я пришла за вами. Она не знала, какой эффект произведут ее слова. Быть может, Регина вытолкает ее взашей. А может быть, посмеется. Или же… Регина не сказала ничего. Она молча смотрела на взъерошенную Эмму и не опускала рук. Эмма понятия не имела, как долго они могут так простоять, поэтому, набравшись отваги, сократила расстояние ровно на тот шаг, который сделала Регина, отступая от нее минутой ранее. Регина не пошевелилась. Позволила это сделать. И только смотрела прямо в глаза Эмме, когда та несмело подняла руку, чтобы коснуться кончиками пальцев пораненной щеки. - Если вы сейчас прогоните меня, я больше не побеспокою вас. Эмма боялась того, что говорила. Боялась, что подаст Регине идею. Боялась, что ей действительно придется забыть эту комнату, женщину в ней и маленького мальчика, любящего сказки. Регина вновь не пошевелилась. Тогда Эмма потянулась к ней губами, не в силах удержать себя. Вот только Регина отклонилась, в глазах ее мелькнуло что-то, чему было очень трудно подобрать название. Эмма застыла, не зная, как поступить дальше. И в этот момент Регина взглядом указала куда-то под потолок. - Здесь камеры, - сказала она одними губами. Эмма покачала головой. - Мне все равно, - ответила она в той же манере, очень тихо, чувствуя, как сердце затапливает облегчение. – А вам? Ей действительно было наплевать на Кору и все ее угрозы. А как иначе? В карих глазах отразилось облегчение. Регина подняла руки и очень осторожно обняла Эмму за плечи, будто боясь сделать ей больно. Самой Эмме было бы все равно, даже если бы боль действительно ударила по нервам. Но они уже выяснили, что яд Регины безвреден для Эммы. Эмма выяснила. Регина так и не узнала, что Эмма в курсе. Еще узнает. Но не сейчас. Эмма поцеловала ее: почти целомудренно после того поцелуя во тьме квартиры. Едва коснулась губами чужих губ, чувствуя, какие они горячие, прижала ладони к прямой спине Регины, притягивая ее к себе. Ей хотелось остаться здесь и никогда не выпускать Регину из объятий. За ними могла роиться сколь угодно ядовитая тьма: Эмма была уверена, что сумеет защититься от нее. И защитить. - У вас холодные губы, - прошептала Регина, не открывая глаз, когда кончился поцелуй. Эмма немедленно поцеловала ее снова. - Я знаю, - шепнула она в ответ. Она вся была холодной, а Регина – безудержно горячей. И это казалось правильным. Они целовались очень долго по меркам часов, висящих на стене, и очень мало по внутреннему ощущению Эммы. Наконец, Регина уперлась ладонями в плечи Эммы, чуть отталкивая ее от себя. - Я не должна была подпускать вас так близко к себе, - сказала она с заметным сожалением. – Это может быть слишком опасно. Для всех. Эмма, переполненная опьяняющими эмоциями, коснулась кончиком носа щеки Регины, потерлась об нее. - Наверное, - сказала она счастливо, упустив из виду «для всех». – Наверное, вы правы. Поцелуйте меня снова. И Регина поцеловала, вновь закрывая глаза. Пальцы ее запутались в волосах Эммы, так и не успевших просохнуть. Эмма не хотела думать, что за пределами этой комнаты совсем другой мир, в котором она – тоже кто-то другой. Не тот человек, который счастлив от нежного поцелуя. А Регина там – безжалостная убийца. Так разве они не достойны друг друга? - Вам надо идти, - выдохнула чуть позже раскрасневшаяся Регина. – Пожалуйста. Эмма тяжело выдохнула следом, с трудом заставляя себя убрать от Регины руки. Это был самый счастливый ее день за долгие месяцы, а может быть, и годы. Регина, блузка которой успела высохнуть, поправляла волосы и старалась не смотреть на Эмму. Эмма же не могла отвести от нее взгляда. Шальная мысль вдруг стукнулась в голову. - Вы же знаете, кто я на самом деле, да? – спросила Эмма, заранее понимая, что услышит в ответ. Кора знает. Она не могла не сказать Регине. Регина опустила руки и, наконец, посмотрела на Эмму. Очень внимательно, очень пристально. - Да, - отозвалась она. – Знаю. Вы – совесть Города. Эмма не смогла не улыбнуться. Одним признанием меньше. Если Регина знала все это время и молчала, значит, ее это не пугает. Значит, все нормально. - Мы должны перейти на «ты», - Эмма кивнула, и настала очередь Регины улыбаться. - Да. Когда-нибудь обязательно перейдем. У нее была невозможная улыбка. Таких просто не существовало, Эмма никогда не видела. Она хотела бы смотреть на нее вечность и немного дольше. В той улыбке было все: рассвет и закат, огонь и лед, пространство и время. Эмма не удержалась, быстро подошла и поцеловала Регину еще раз. - Последний, - выдохнула она, отстраняясь столь же поспешно. Регина покачала головой. - До свидания, Эмма. - До свидания, - эхом отозвалась Эмма, спиной вперед выскальзывая из комнаты. Уже в коридоре, когда голова немного прояснилась, Эмма вспомнила, что так и не спросила о подробностях нападения, чтобы однажды все же понять, почему кому-то удалось пробить ауру, а у нее это не получилось ни разу. Она помнила, как аура хлестнула ее чем-то там, в ресторане, однако сейчас этого ничего не было. Значит, действия защиты зависят все же от хозяина. Но разве Регина хотела, чтобы этот Робин дотянулся до нее? Эмма не думала о том, что Регина могла счесть себя виноватой и подставиться под удар. Нет, до такой идеи она пока не дошла. Кора встретила ее на первом этаже, и порывом Эммы было запрыгнуть обратно в лифт. - Как мило, - сухо сказала Кора, крутя в руках тот же красный зонт, с которым она вышла встречать Эмму в первый раз. – Вы играли на камеры? Эмма возмущенно нахмурилась, но Кора жестом руки прервала все ее возможные негодования. - Не нужно слов, мисс Свон, - Кора была раздражена очень основательно, что, впрочем, не мешало ей улыбаться, пусть даже совершенно неискренне. – Ваши действия все сказали за вас. Эмма молчала, ожидая, что же услышит дальше. Кора помолчала немного вместе с ней и нехотя продолжила: - К сожалению, вынуждена признать, что после знакомства с вами Регина стала более… - она пощелкала пальцами. – Более откровенной со мной. Она стала улыбаться так, как улыбалась раньше. Вы можете не верить, но мне дороги мои игроки, я стараюсь дать им все и немного больше. Эмма продолжала угрюмо молчать, глядя на хозяйку Арены. - Поэтому, - подытожила Кора, - я просто не могу заставить себя что-то запретить Регине, пусть даже с некоторых пор близкие отношения с внешним миром игрокам запрещены. Эмма кивнула. - Спасибо, конечно, - жестко заявила она, - но вряд ли мне требуется ваше разрешение, чтобы встречаться с Региной. Она – человек, как бы вы ни пытались доказать обратное. А человек может сам выбирать себе, с кем встречаться. Она развернулась, показывая, что разговор окончен. В конце концов, разве Кора окажется сильнее Регины, дойди дело до выяснения отношений? Что поставит Кора против самой Тени? Спешно отправится искать нового профессионала? Эмма уходила с сознанием собственной правоты, но насмешливый голос Коры вынудил ее остановиться. - Не стоит так разговаривать со мной, моя милая Эмма, - сказала Кора довольно тихо, однако не услышать ее было невозможно. – Иначе я расскажу Регине про Голда и ваши с ним дела. Сердце упало куда-то вниз и практически остановилось, руки стали липкими, по коже пробежал заметный холодок. Не дыша, Эмма повернулась обратно, глядя, как Кора неспешно подходит к ней и протягивает зонт. - Возьмите, милая, - очень по-доброму улыбнулась Кора. – Там все еще сильнейший ливень. Эмма автоматически забрала предложенное и долго стояла, глядя, как Кора уходит. Она знает. Как давно? И теперь намерена шантажировать Эмму этим? Следовало вернуться. Все рассказать Регине самой, покаяться и получить прощение. Но… Если прощения не будет? Эмма не могла потерять то, что только что приобрела. Молния сверкнула ровно в тот момент, как Эмма, выйдя на улицу, раскрыла зонт.