Последний Раунд

Вечер. На горизонте медленно садилось солнце. Казуя из последних сил бежал по улице, слегка задевая прохожих. Он торопился, как мог, хотел найти Тацую до боя и все объяснить, но перед входом в спортзал путь ему преградил охранник. - Вы куда? Сюда вход запрещен! – грозно проговорил он. - Я фотограф! – отдышался Казуя, доставая из кармана удостоверение. - Вы можете пройти на арену вон через ту дверь, в тренировочный зал вам сегодня нельзя! – более мягко ответил охранник, указывая Каме на дверь с боковой стороны здания. - Вот черт! – Выругался тот и поплелся в зал, вытирая тыльной стороной руки капельку пота, скатившуюся со лба. Усевшись на свободное место в 12м ряду, Казуя высматривал друга, жадно ища его карими глазами. Толпа ликовала, вокруг были расставлены камеры, и диктор громко объявил имена участников. Наконец-то в синем углу ринга появился Тацуя. Казуя поднял фотоаппарат, наводя объектив на боксера. Сегодня Уеда был в превосходной форме: с первых минут состязания он не пропустил не одной возможности нанести удар противнику, ловко уходя от его атак. Затем, за несколько секунд до конца первого раунда он улыбнулся и нанес сокрушительный кросс-каунтер, отправляя противника в нокаут. Закончился первый и последний на сегодняшний день раунд, и судья вскинул руку вверх, в которой красовалась разбитая рука Уеды. Каме ликовал, улыбка не сползала с его лица. Быстро сбежав с лестницы, он подбежал к Тацу с фотоаппаратом. Уеду обнимали, подкидывали к потолку и фотографировали. - Разрешите сделать пару снимков? – пропыхтел он, с трудом пробираясь сквозь толпу. Тацуя слегка вздрогнул, однако устраивать сцену посреди зала, наполненного людьми, он не хотел. Парень долго и упорно позировал фотографу, а после толпа журналистов, окружившая юношу, унесла его к выходу. Казуя вышел из здания, и, остановившись у входа, стал ждать, просматривая сделанные снимки. Потихоньку расходились люди, разъезжались гости и журналисты. Вскоре, когда уже совсем стемнело, наконец-то вышел Тацу. Была тёплая летняя ночь, и лёгкий ветерок слегка колыхал его рыжие волосы, на лице был приклеен пластырь, а разбитые костяшки аккуратно перебинтованы. Парень медленно подошёл к другу и с опаской заглянул ему в глаза. - Ну, можешь объяснять, я слушаю, - надменно сказал он, скрестив руки на груди. Сделав глубокий вдох, Каме принялся рассказывать. - Когда я уехал из Японии, я страшно злился на тебя и мечтал отомстить. Ты же знаешь, я был беден и всегда завидовал тебе… И как ты легко растрачивал родительские деньги направо и налево… - он говорил на столько быстро, словно торопился куда-то. - Но я же всегда помогал тебе! – перебил его Тацуя, уже отрыто проявляя свой гнев. - Знаю, - Каме виновато опустил голову, - Просто ты врятли меня поймёшь… - Хорошо, - резко оборвал его тот, - Что теперь? На лице Казуи застыла тревога. - Ты поверишь, если я скажу, что люблю тебя? И всегда любил, с самого детства, да только понял это совсем недавно…. «ЧТО? Я? ЛЮБЛЮ? ЕГО? Казуя, как ты докатился до такой жизни? Кажется, и вправду люблю…». Он подошёл ближе, прижимая к себе Тацу, который застыл, словно памятник. - Что ты творишь? Мы на улице! – воскликнул было Уеда, но язык Казуи уже был у него во рту. Сопротивляться не было сил, и он просто наплевал на все и в очередной раз оказался во власти прекрасных холодных рук. Эта ночь продолжилась в скромной квартире Каменаши. Они снова любили друг друга, и Каме старался выжать Тацу до капли, насладиться им как можно дольше, как будто это было последнее, что он мог сделать в жизни. После секса он заснул в объятиях боксёра, который крепко сжал его в своих сильных руках. Казуя был поистине счастлив: он верил, нет, он знал, что Тацуя обязательно поймет его и простит, ведь он всегда прощал все его эгоистичные выходки с самого детства. - Ни за что тебя не отпущу, - сонно шептал он на ухо Уеде, - Никогда. - Ммммгу…. – промычал засыпающий Тацуя, подставляя пухлые губы для поцелуя. Казуя улыбнулся и страстно поцеловал его, разжигая очередную волну возбуждения в прекрасном теле Тацу.