Непокорная королева

Послышалось мягкое шипение, и Екатерина дернулась - скорее от неожиданности, чем от боли - когда плеть опустилась ей на спину. Стражник сдержал свое слово и ударил в пол силы. Напряженная тишина окружила королеву; единственным звуком было ее тяжелое дыхание. Безумная мысль пронзила Ее Величество: что, если Генрих ощущает исходящий от нее страх? Внезапно громкий треск разорвал воздух, и жало плети обвилось вокруг ребер. Перед глазами Екатерины вспыхнули мириады искр. - Вы жалеете ее, - послышался голос Генриха. Он наблюдал, как по бледной коже его жены расползаются красные полосы.– Ударьте сильнее. Сухой щелчок нарушил тишину; Екатерина вжалась телом в столб от настигшей ее ослепительной вспышки боли, но не произнесла ни звука. Генрих был не удовлетворён результатом. Он хотел, чтобы она кричала, билась в агонии. Встав с трона, он подошел к стражнику. - Уйдите, я сам, - король вырвал из рук стражника плеть. Сжав рукоять, он почувствовал приятную тяжесть в руке. Ощущение власти было упоительным. Обойдя столб, Генрих сжал пальцами подбородок жены. Та стояла с закрытыми глазами, из которых по щекам катились слезы. - Открой глаза! - властно приказал он. Королева продолжала стоять, не слыша его. - Открой глаза и посмотри на меня! - прорычал Генрих. Ресницы дрогнули, и Екатерина посмотрела на мужа. Ее золотисто-карие глаза сверкали ненавистью. - Моли о пощаде. Если я поверю тебе, мы закончим на этом,- король смотрел на жену ничего не выражающим взглядом. Он хотел, чтобы она раскаялась в содеянном, но в глубине души понимал, что ее гордость не позволит просить его прекратить. Она скорее умрет, чем опустится на колени. - Иди к дьяволу! - прохрипела Екатерина и снова закрыла глаза, чтобы не видеть мужа. - Я дал тебе шанс остановить меня, но ты настолько глупа, что не воспользовалась им, - раздраженно бросил король. - Больше такого щедрого предложения не последует. Генрих зашел за спину супруги, и вновь наступила тишина. Новый удар, превосходящий по силе все предыдущие, настиг королеву. Она инстинктивно дернулась в сторону, пытаясь вырваться, но привязанные руки не дали ей двинуться с места. От резкого движения порезанное запястье начало кровоточить; этого никто не заметил. Снова и снова на женщину обрушивались удары плети. Кожа лопалась, и из ран выступали алые капли крови. Боль рвала Екатерину на части, сводила с ума. В попытках освободиться королева безуспешно дергала веревку, извиваясь под ударами, пытаясь увернуться от них, но лишь подставляя под плеть бока. Генрих невольно охнул, когда кончик плети задел грудь жены, разрывая ткань рубашки и высекая кровь. Какой бы сильной не была сейчас его ненависть, он старался сдержать свою силу, иначе разорвал бы нежную кожу супруги на куски. Королева все равно не издала ни звука. Боль в порезанном запястье Екатерины усиливалась с каждым мгновением. Женщина чувствовала, как по внутренней стороне руки струится теплая кровь, пропитывая рукав сорочки: еще немного, и королева потеряет сознание от потери крови и разрывающей ее боли. - Моли о пощаде, Екатерина! - шипел Генрих с каждым новым ударом плети; он все больше злился на жену. Неужели она никогда не покорится ему? Наконец, королева обмякла. Сил хватало только на то, чтобы удержаться от криков. Боль… Господи, неужели на свете существует подобная пытка! Тихий плач сорвался с губ, когда плеть снова опустилась на спину. Откуда-то донеслось приглушенное ругательство короля: - Дьявол! - Генрих, наконец, заметил окровавленный рукав женской сорочки. Бросив плеть на землю, он быстрым шагом приблизился к Екатерине. Отвязав руки, он подхватил ее и опустился с ней на замерзшую землю. - Животное, - прошептала королева и, скорчившись от невыносимой боли, потеряла сознание. По ее влажному от пота лицу, смешиваясь с бегущими из закрытых глаз слезами, скользил падающий с неба снег. Задрав пропитавшийся кровью рукав Екатерины, король размотал бинт на запястье жены. Из глубокого пореза хлестала кровь. Взяв окровавленный бинт, Генрих стянул руку королевы чуть выше локтя, чтобы остановить кровотечение. Оторвав от подола женской сорочки кусок ткани, он перебинтовал порезанное запястье. Завернув в брошенный перед началом экзекуции плащ бессознательное тело жены, король взял ее на руки и поспешил в замок.