***
– Что не так, Крюк? – спросила Эмма, пытливо вглядываясь в лицо мужчины. Джонс невесело улыбнулся и ответил: – Всё в порядке, лапочка. Нет ничего, о чём тебе необходимо беспокоиться. – Ты врёшь, Джонс, – безапелляционно заявила Свон, скрестив руки на груди. – Мой дар, помнишь? Скажи мне, что происходит! Ты… – Эмма словно споткнулась, еле выдавив из себя продолжение. – Ты ещё думаешь о ней, верно? – А ты думаешь о Ниле? – спросил Крюк. – О Уолше? Ты ведь знаешь, моё сердце принадлежит только тебе, Эмма Свон, но слушать, как над ней глумятся – это выше моих сил. Мы с ней… – Продолжай, – дрогнувшим голосом ответила Эмма. – Я хочу знать всю правду. – Боюсь, она придётся тебе не по вкусу, любимая, – Крюк присел на край кровати. – Думаю, я справлюсь, – нахмурилась Свон. Джонс кивнул, словно принимая её слова к сведению, и начал говорить: – Я не хочу врать тебе, Свон, я не знаю, любил ли я её, но мне было хорошо. Нам с ней было хорошо. Да, временами она говорила совершенно безумные вещи, и, целуясь на площади, я играл, выжидая момент, но до того, как стало известно, кем была Зелина на самом деле, мы просто просыпались и завтракали вместе, смеялись… Это было подобно сну. Хорошему, действительно счастливому сну, и это убивает меня больше всего. Эмма молча кивнула, поощряя его продолжить, и смахнула непрошенную слезу. Она видела, что ему нелегко признаться не столько ей, сколько самому себе в том, что он испытывал чувства к женщине, попытавшейся её убить. – Ты не виноват, Киллиан, – проговорила женщина, присев на корточки рядом с ним. – Я знаю, что магия внушила тебе это всё потому, что ты хотел взаимности, тот ваш поцелуй… Ты так прощался с ней, я понимаю. – Нет, виноват, черт побери, виноват! – он ударил кулаком по кровати и отвел взгляд, не в силах смотреть ей в глаза. – Я виноват перед тобой, Эмма! То, что я сделал с тобой тогда, в баре… Заставил пережить за всё время, – это не даёт мне спокойно спать. Ты этого не заслуживаешь. Я тебя не заслуживаю! – Прекрати немедленно! – Свон развернула его к себе за подбородок, уколов руку щетиной. – Не смей говорить такие вещи, ясно? Мне было чертовски сложно это признать, Джонс, но я полюбила тебя, а значит, приняла таким, какой ты есть. Мне наплевать, что ты делал под действием магии, я устала жить прошлым, понимаешь? – Эмма… – женщина не выдержала того, как с какой мукой и болью прозвучало её имя из уст пирата, и притянула мужчину к себе.***
В лесу было прохладно и свежо. Они медленно и тяжело поднимались выше, на самый высокий холм, откуда можно было разглядеть узкую светло-голубую полоску моря на горизонте. Впереди Эммы шагал Крюк – размеренно, неспешно, выбирая, куда наступить на скользком глинистом подъёме и показывая, где ей лучше поставить ногу. В правой руке он нёс небольшую лопату, за крюк на левой крепко держалась Эмма, стараясь поспеть за пиратом. Закончив подъём, они повернулись в сторону Сторибрука. Эмма зябко передёрнула плечами и глухо произнесла: – Нам лучше поторопиться. Мужчина молча кивнул ей и начал копать, пока Свон вглядывалась в горизонт. – Эмма, всё готово, – окликнул Крюк женщину, бросив лопату и мягко коснувшись её плеча. – Да, да, хорошо, – кивнула Свон, разворачиваясь к получившейся яме. Они почти сразу же пришли к общему решению, куда стоит направиться. Тропинку подсказал Робин, за что Эмма была ему очень благодарна: ни Дэвиду, ни Мэри Маргарет не стоило знать о том, что они сейчас сделают. Этот момент их истории должен остаться только между ними двумя. Шнурок легко соскользнул с запястья, утянув за собой в землю капельку-подвеску с изображением лебедя. Если к ощущению пустоты на шее Эмма привыкла, ведь она давно, будто тысячу лет назад, в Нью Йорке, сорвала этот кулон, то запястью стало непривычно холодно и свободно. Обняв себя за плечи, Эмма отошла на пару шагов, уступив место Киллиану. Тот, потерев лицо, достал из кармана портрет брюнетки на старой папиросной бумаге и выпустил его из ладони. Следом отправилась рваная серебряная цепочка с большой пустой оправой – всё, что осталось от ожерелья Зелины. Утоптав насыпанную сверху землю, Эмма выдернула лопату и обтёрла её пучком свежей травы. Ветер, тряхнув листвой деревьев, обрушил на них капли прошедшего дождя, заставив Эмму поморщиться, а Киллиана – провести ладонью по волосам. – Спускаемся? – кивнул на тропинку Джонс. – Дай мне руку, – тихо попросила Эмма. – Скользко. Теперь первой начала спускаться Свон: опираясь на лопату и руку пирата, пока он беспрекословно следовал за ней, готовый в любую секунду поддержать Эмму, если она потеряет равновесие. И шагать в этот раз было легко.