***
— Итак, мы опять здесь, — мрачно сказал Испания, оглядывая итальянские крохотные улочки. Пока они стояли посреди дороги, мимо них проходили целые потоки людей — как местных, так и туристов. Женщины, глядя на грязную одежду не местной троицы, водили носом и старались держаться от них подальше. — Эх, Романо… — А что? — спросил Италия и проводил оценивающим взглядом двух молоденьких студенток. — между прочим, у меня в голове созрел гениальный план. Имея при себе всё нужное оружие (он потряс перед Антонио синим рюкзаком), я могу привести его в исполнение. — Ты ведь не забыл, что Станислао поставил везде своих людей? Мы сейчас стоим у проезжей части, как открытая мишень. Романо небрежно махнул рукой на этот аргумент. — Не волнуйся. Это тоже часть плана. После того разговора они сдвинулись с места и достаточно бодрым шагом миновали людную улицу. Чтобы поспеть за двумя взрослыми мужчинами, Альфео крепко схватил Антонио за руку. Слышался лишь шелест листьев и весёлое щебетание птиц. Солнце продолжало плавить дорогу. Внезапно их шествие прервал неожиданный плач. Вероятно, поняв, что на них никто не обращает внимание, Альфео наконец дал волю своим слезам. — Ну что ты? — сев на колени перед мальчиком, спросил Карьедо. — Прекрати плакать. — Дедушка… — всхлипывая, молвил Альфео. А слёзы так и лились по его маленькому личику крупными каплями. Романо звонко цокнул языком, всем видом показывая своё нетерпение и явное нежелание слушать чужое нытьё, но Испания не стал реагировать на провокацию. — Не расстраивайся, держи себя в руках, — сказал он, смахивая слезинки с детского лица. — Ты же будущий мужчина! — Заткни его! — взвился Романо. — У меня сейчас от его воплей голова лопнет! — Я стараюсь. Романо отвернулся от испанца, не желая больше видеть ни плаксивой рожи этого ребёнка, ни укоризненного взгляда Антонио. И почему эти двое вообще висят у него на его шее? Он бы столько всего сделал, не тащись с ним эта пара балластов. Удивительно, что из ближайшего к ним дома не выбежала взволнованная итальянская семейка и не присоединилась к утешению мелкого сопляка. Но тут вдруг медовые глаза Романо испуганно расширились, когда он посмотрел на шоссе. Прямо через дорогу широко вышагивая, шли двое мужчин, одетые в кожаные куртки. Чёрные стёкла их очков блестели на свету и достаточно тонко намекали на возможную опасность. — Заткни этого карапуза, живо! — шикнул на испанца Южная Италия и, не дав Антонио отреагировать, схватил того за руку и бросился вместе с ним прямо через ограду. Альфео, хлюпая носом, семенил следом, кое-как держась за руку испанца. Перепрыгнув через мелкие кусты, Романо повалил своих спутников на землю, а сам лёг Испании на грудь. — Что ты вытворяешь? — возмутился Карьедо. — Зачем ты нас…? — Ш-ш! — шикнул на него итальянец и, вопреки своей неприязни, зажал хныкающему мальчику рот. Испания неохотно замолчал и прислушался — и правда, в их сторону приближались шаги. Кроме Романо никто не знал, кому они могли принадлежать, но все подсознательно ждали чего-то плохого. Вот уже послышались неясные голоса, а за ними веселый мужской хохот. Испания почувствовал, как кровь шустро движется по его артериям и страх застывает в горле, опасаясь вылезти наружу. Его широко раскрытые глаза смотрели то на Италию, то на ребёнка — и те отвечали ему таким же полным ужаса взглядом. Однако, к всеобщему счастью, шаги прошуршали мимо и исчезли также стремительно, как и появились, забирая вместе с собой чужие голоса. Романо ещё минуту пролежал на Испании, то и дело косясь на живую ограду, и затем медленно встал на колени. — Вроде бы ушли, — сказал он шёпотом. Испания попытался стряхнуть со спины засохшую траву. — Интересно, а это тоже входило в твою часть «гениального плана»? — едким голосом поинтересовался он. — Теперь-то ты понимаешь, как это опасно? — Ну, да, — Романо прикусил большой палец. — Возможно, я немного поспешил с выводами… — Вот именно! И где нам теперь жить, ты тоже не подумал! — продолжал наступать Испания. Признаться, он получал большое удовольствие от растерянного вида своего пасынка. Италия озадачено огляделся по сторонам, и вскоре его испуганное лицо сменилось победоносной ухмылкой. В два прыжка доскакав до каменных ступенек незнакомого крыльца, он начал что-то делать с запертой дверью. Так как половину его тела закрывали огромные перила, Испании оставалось лишь догадываться — чем там занимается его спутник. Не прошло и минуты, как итальянец уже стоял перед Антонио, и его улыбка готова была коснуться кончиков ушей. В руках он держал слегка помятую записку. — «Уважаемый Джо. Спешу тебя разочаровать, но мы уехали с мужем в кругосветное путешествие и вернёмся только в начале сентября, поэтому прошу тебя раз в три дня заходить к нам и кормить нашего любимого котика Мишеля. Премного благодарны тебе. С уважением, Роза и Педро». Романо замолчал, опустил записку и внимательно посмотрел на своего бывшего воспитателя, словно надеясь, что тот сумеет с одного маху уловить идею итальянца. Но Испания совершенно не торопился разгадывать чужие шарады. — И… И что? — хмуро спросил он. — Что ты хочешь этим сказать? — Неужели не понял? — воскликнул отчасти возбужденный и отчасти разочарованный Романо. — Мне что, на пальцах тебе объяснять? — Вот, не говори мне, что ты собираешься… Романо аккуратно сложил записку пополам и спрятал её в карман брюк. На его лице играла всё та же коварная усмешка, которую Испания ненавидел созерцать каждой клеточкой своей кожи. — Не-ет, — протянул мужчина, резко встрепенувшись. — Это подло! — Ты же сказал, что нам нужен ночлег, так зачем упираться? Сказав это, Романо снова направился к крыльцу, но только уже с другими намерениями. Испания и Альфео неуверенно шагали за ним следом. Юноша подобрался вплотную к двери и, согнув спину, преступил к взлому замка. Копошился он не долго: когда дверь открылась, впуская незваных гостей в чужую прихожую, Испания всё ещё не мог поверить в то, что они совершили. Преступление! Опять очередное преступление! — Романо! — крикнул он, отчаянно надеясь, что хотя бы сейчас итальянец обратит на него внимание и отступит от своих болезных идей. Но Романо лишь махнул рукой и первым ступил на чужую территорию. Прихожая оказалась очень просторной: на стенах, обтянутых темными обоями, висело бесчисленное количество фотографий семьи, что в тот момент спокойно путешествовала по миру и не догадывалась о взломе их дома. Над головами висела люстра, которая напоминала большой стеклянный цветок, а перед аркой, что вела в гостиную, стоял дубовый шкаф с зеркалами в полный рост. Когда Испания увидел своё отражение, то сначала испугался — он не верил в то, что выглядит так… грязно и жалко. Такое чувство, что он прежде подрабатывал шахтёром — насколько неопрятным был его вид. А про остальных спутников и говорить было нечего. Романо царской походкой прошёлся по коридору, зашёл в одну комнату, потом в другую, окинул всё оценивающим взором и затем надменно улыбнулся. — Видимо, Джо оказался не таким преданным другом, каким его считала эта семейка, — объявил он с толикой нездорового веселья. — Цветы везде высохли. Интересно, а что с котом-то случилось? Эй, Мишель, Мише-ель! Кис-кис-кис! — не дождавшись прихода Мишеля или хотя бы слабого мяуканья, парень с наигранной досадой покачал головой. — Кажется, малыш Мишель сыграл в ящик. — Романо! — вскрикнул рассерженно испанец и жестко указал на понурившего Альфео. — Прекрати! — Ой, — Романо нахмурился. — Он… скорее всего убежал на поиски пищи. Уже лучше? — съязвил он, впившись недовольным взглядом в Антонио. — Вполне… и что же, мы останемся здесь ночевать? — Ну, да. — А вдруг этот Джо таки вспомнит о не политых цветах и решит сюда явиться? Романо достал из рюкзака револьвер и важно зарядил его. — Тогда его будет ждать неожиданность, — сказал он, мастерски покрутив на одном пальце оружие, будто американский ковбой, и спрятав его обратно в рюкзак. — Ну что, располагаемся? Романо долго рыскал в буфете и к своему приятному удивлению обнаружил море непортящихся продуктов — в том числе и упаковку с макаронами. Похоже, этим вечером планировался грандиозный ужин. Далее, мужчины решили немного привести себя в порядок, ибо дальше разгуливать с сальными головами и неопрятной одеждой казалось для них невыносимой пыткой. Они по очереди сходили в душ; в личной спальне хозяев Антонио обнаружил целый гардероб с чистой одеждой — здесь были и обычные домашние футболки, и солидные пиджаки, и рубашки всяких цветов — бери, да не хочу. Испанец долго ломался перед непростым выбором — брать или не брать чужую одежду. Даже Альфео, сторонящийся всего нового, неожиданно для всех схватил какую-то футболку тёмно-синего оттенка и, несмотря на то, что та была на два размера больше его худого тельца (очевидно, муж некой Розы очень любил хорошо поесть), закутался в ней, словно в плед. «Какое бескультурье! — думал Испания, невольно вдыхая аромат порошка, которым была пропитана некоторая часть гардероба. — Эх, а с другой стороны… мы же уже и без того наломали дров. Хуже не будет…» В итоге он, мысленно ненавидя себя за содеянное, выбрал вешалку с какой-то белой рубашкой и брюками цвета хаки. На остальные вещи он старался даже не смотреть. После душа и сытной каши, которую за рекордное время сумел состряпать Романо, Испания почувствовал себя намного лучше, чем накануне. Раздражительность как-то сама собой испарилась, сменившись привычной мягкостью и теплотой на душе. Альфео тоже изменился после душа и трапезы: он стал куда чаще улыбаться и охотнее общаться со своими путниками. Невзирая на страшный грех, всё шло вполне себе… неплохо. Вечером, когда небо затянули сумерки, Романо сидел в кресле и, не отрываясь, пялился в телевизор. Испания застал его именно в таком положении, когда выходил из спальни, где укладывал маленького Альфео спать. Ещё днём они железно решили, что мальчик будет делить кровать с Испанией, а Ловино примостится на диване в гостиной. Не сказать, что Романо был безумно рад такой затее, но на этот раз он не стал долго сопротивляться и сдался спустя минуту после спора. — Ты чего-то ждёшь? — поинтересовался Карьедо, бесшумно садясь в соседнее кресло. Романо устало подпёр голову рукой. — Сегодня должны показать открытие этого нового ресторана. По главному каналу. Я хочу увидеть. — А, — произнёс Антонио и тоже посмотрел на телевизор. Молоденькая дикторша что-то быстро говорила на камеру, сверкая белоснежной улыбкой. — И когда состоится начало? — Скоро… «Интересно, у меня есть время на беседу?» — подумал Карьедо, покусывая нижнюю губу. Романо не двигался с места. В его больших стеклянных глазах отражался голубой экран от телевизора, а лицо казалось фарфоровым и абсолютно лишённым эмоций. Это мешало Испании сосредоточиться. — Романо, — мягким голосом позвал он юношу. Тот лишь дёрнул головой, мол, «я слушаю тебя, старый дурак». — Может, ты расскажешь мне наконец истинную причину всех этих безобразий, которые ты умудрился учинить за пару дней? Почему ты так рвёшься убивать этих… мафиози? Я же знаю, что ты не одержим духом героизма. Да и сам ты когда-то был частью этих людей… Так что же изменилось? Романо лениво опустил руку на подлокотник, а сам выпрямился в кресле, будто струна. — Думаешь, сможешь подловить меня, когда я абсолютно расслаблен? Не на того напал, — заявил он знакомым холодным тоном. — Ну вот, опять — двадцать пять, — вздохнул Антонио. — И всё же… Ведь раньше мы с тобой были одной семьёй, мы доверяли друг другу, помнишь? Зачем ты меня сторонишься? — спросил он с мольбой в голосе, и его рука плавно накрыла руку итальянца. Ощутив тепло на своих пальцах, парень дёрнулся, и его лицо исказила странная злоба. — Обещание, Антонио! — проговорил он, почти не разжимая зубов. — Помнишь об обещании? Антонио встрепенулся и побледнел, как будто ему дали смачную пощёчину. Он не стал ничего говорить вслух, дабы не подливать масла в огонь, а лишь улыбнулся, плавно встал с кресла и удалился в спальню. Но перед тем, как захлопнуть за собой дверь, он на секунду застыл на пороге, чтобы ещё немного посмотреть на Романо. «Мне кажется, я иду по правильному пути, — подумал он. — Скоро я пробью его скорлупу…»***
Следующий день прошёл на удивление тихо и мирно — никакого шпионажа, никаких перестрелок, взрывов и сжигания домов. И всё потому, что Антонио, Альфео и Романо в основном сидели в доме, смотрели новости через чужой телевизор и тихо выжидали продвижения некоего призрачного плана. Больше всех, конечно, ждал его Романо, это было видно по его побелевшим кулакам, которые он невольно сжимал всё чаще и чаще. Испания же не терял надежду отговорить своего бывшего воспитанника, чтобы тот наконец плюнул на мафию и перестал так напрасно рисковать своей жизнью. Их напряженные разговоры обычно заканчивались громкими разборками, которые порой доходили до драки и до грязной ругани. Романо начинал вести себя гораздо агрессивнее обычного — когда что-то начинало идти не по плану, в его глазах разгорался странный холодный блеск, и юноша походил на озлобленного зверя. Испании приходилось проигрывать спор, уходить в дальний угол и терпеливо выжидать новой попытки. В доме имелось всё для вполне себе нормальной жизни — были еда, вода, электричество. Путники почти не ощущали себя загнанными в угол. Для некоторых они и вовсе могли показаться обычной семьей. Но только для некоторых. Приглядываясь получше, можно было увидеть и почувствовать странную атмосферу, которая царила над головами молодых мужчин. За день до своей важной миссии, Романо внезапно покинул дом. Это произвело для остальных жильцов огромный фурор. В какой-то момент Испания хотел взять пальто и ринуться на улицу искать Романо, но затем что-то заставило его передумать. Он положил шляпу обратно на полку и возвратился в гостиную, где его ждал сильно перепуганный Альфео. Романо же вернулся только через час, и ещё час ему пришлось потратить на подробные объяснения того, что он делал вне дома. «Всё в порядке. Меня никто не видел», — спокойно говорил он в ответ на озабоченные нотации испанца. Помимо этого, на протяжении всего их эмоционального разговора, Романо что-то упорно прятал у себя за спиной. Испания заметил только уголок обыкновенного белого пакета, но только что именно лежало внутри? Романо старательно уворачивался от разговора и затем почему-то скрылся в уборной, где просидел некоторое время тише воды и ниже травы. Сколько Антонио ни просил его выйти, тот никак не желал ему отвечать. Испания готов был выть волком от собственного бессилия, ибо мысли о том проклятом пакете буквально отравляли его разум и мешали думать о чем-либо еще. Он даже не обращал внимание на Альфео, который стоял рядом с ним и пытался взять его за руку. Из уборной Романо вышел только ко второй половине дня и сразу направился к Испании. Антонио выглядел искренне изумленным, и его можно было понять: странные выходки Романо уже не шли ни в какие ворота. — Нам нужно поговорить. Антонио лишь нахмурил брови, мысленно пытаясь подготовить самого себя к неожиданному ходу событий. И сердце его, если признаться, билось так учащенно, словно сошло с ума. — Да? — спросил он. — Неужели таки созрел на серьезную беседу? Романо с недоумением посмотрел на испанца, затем медленно помотал головой и произнес: — Я хочу сегодня спать в вашей спальне. Один. Без вас. — Что?! — Гостиничное кресло раздвигается, если что. Можешь там постелить для шкета. — А с чего это тебе вдруг понадобилась наша спальня? — начал наступать Антонио. — Это как-то связано с тем пакетом, который ты так отчаянно пытаешься скрыть от моих глаз? Романо вздрогнул. — Да чего ты прицепился к моему пакету?! — буркнул он. — Разве так сложно осознать простую истину, что мое дело абсолютно тебя не колышет? — Но так или иначе — я стою здесь, прямо перед тобой, — не успокаивался Карьедо. — И ты просишь меня уступить тебе спальню. Тебе придется признать, что я уже давно как стал частью твоего дела. Романо лишь громко и надменно фыркнул. Видимо, такой поворот вещей пошел немного не по его плану. Он грозно зыркнул на своего бывшего опекуна и резко взмахнул рукой. То был его типичный итальянский жест, который не значил ничего и в то же время мог означать всё на свете. — Мне плевать, кем ты себя считаешь, Антонио, однако сегодня ночью спальня будет моей, ясно? Без пояснений! Антонио покачал головой. Может, сказывался возраст, но стоило признать одну неприятную вещь — Испания больше не мог давить на Романо. Он сделал всё, как сказал ему Южная Италия — раздвинул кресло, постелил его найденным в шкафу бельём, кое— как уговорил маленького Альфео покинуть прекрасные просторы спальни и уйти ночевать на территорию «отстоя». Последнее оказалось не самой простым делом: Альфео был страшно недоволен решением поменяться кроватями. Он хватался руками за пышный матрас и уголки одеяла, когда Антонио пытался насильно выволочь ребенка из спальни. Приходилось постоянно менять тактику, переходить на более сложную артиллерию, и вскоре (вернее говоря, через час с лишним) Альфео все же поддался на уговоры, хотя по его лицу было видно, что вопреки своему решению он был невероятно зол и несчастен. «Мне определенно везет на воспитанников!» — думал про себя Антонио, перенося на плечах свернутые одеяла, которые так крепко полюбились малышу. Когда наступила ночь и Альфео спал, свернувшись в комочек, на нелюбимом кресле, Антонио лежал на полу неподалеку и отчего-то никак не мог сомкнуть глаза. Ему не давал покоя тот злосчастный белый пакет, который Романо так упорно прятал за собой и ни в какую не жалил идти на откровения. Выход намечался только один, да и не самый приятный: Карьедо поднялся с кровати, на цыпочках подошёл к спальне и прислонил ухо к её замочной скважине. За дверью было тихо — ни голосов, никакого шума. Кое-как поборов в себе страх, Антонио опустил ручку и, стараясь не создавать больше шума, отворил дверь. Романо, как ни странно, лежал в постели, сжимая в своих объятиях подушку, и, казалось, даже и не дышал. Испания склонился над Романо, чтобы хорошенько разглядеть черты знакомого и вечно юного лица. Когда тот не хмурил брови и не кривил в отвращении губы, то выглядел очень даже милым. Таким он нравился Антонио намного больше, чем когда мнил себя вредным говнюком. Подрагивающие веки говорили о том, что сейчас в подсознании Романо происходила какая-то бурная жизнь. Даже в своих снах этот маленький негодник умудряется влипнуть в какое-то приключение. Но Испания пришёл сюда не за тем, чтобы умиляться мальчишкой. Вспомнив о главной задаче, мужчина поднялся с колен и преступил к обыску спальни. Сначала подошёл к окну, заглянул за шторы, проверил окна, посмотрел за дверь. Вскоре ноги привели его к большому красному шкафу. На полках лежала всё та же привычная одежда, которую он видел и прежде — и женская, и мужская. Невероятное количество носков разных оттенков, рубашки со смешными рисунками, пиджаки, платья. Ничего подозрительного, как не крути! Куда Антонио только ни совался — он даже залез под кровать, надеясь, что хоть там отыщет столь ненавистный всем его существом пакет, но не тут-то было. Разозлённый и грязный от пыли, он вскочил на ноги и с презрением посмотрел на безмятежно спящего юношу. «Рано или поздно, я узнаю, что ты от меня прячешь, Романо! Может не сегодня… и не завтра…, но скоро — это уж точно», — мысленно предупредил он юношу и, обиженный на себя и на всё окружающее, вышел из комнаты. Он надеялся на успешное разоблачение, но не ожидал, что этот легкомысленный Романо сможет обвести его вокруг пальца даже при помощи обычного пакета. «Может, я прошёл мимо него и не заметил? Может, то, что мне нужно, уже давно лежит не в пакете… — продолжал размышлять Антонио, лёжа уже на матрасе. — Может это какая-то мелочь, которая как-то по-своему особенна, просто я не придал ей значения… Только, что же это может быть?» Когда он начал проваливаться в сон, этот вопрос всё ещё теплился в его мозгу.***
Утро наступило слишком быстро. Антонио встал с постели, ещё не осознавая, какой наступил важный день в его жизни. Точнее, не только в его жизни, но и в жизни всех обитателей этого дома. Он принял душ, натянул на себя чужую, но уже полюбившуюся рубашку, шорты, и отправился на кухню делать завтрак. Так как в буфете лежали только непортящиеся или очень плохо портящиеся продукты, завтрак их был скуден — хлопья без молока, да печенье. Но это было гораздо лучше макарон, от невероятного количества которых организм выворачивало наизнанку. Пока Антонио заполнял пиалы хлопьями, за его спиной скрипнула дверь и на кухню вбежал удивительно бодрый Романо. Подбежав на цыпочках к испанцу, он мягко положил свои руки на его широкие плечи: — Я знаю, что ты был в моей спальне этой ночью. Испания почувствовав, как его тело обдало жаром, но внешне он попытался этого не выдать. К удивлению, Романо не стал его ругать. Испания почувствовал легкость на плечах и украдкой посмотрел назад: Романо удалился в гостиную, так ничего и не проронив. «И что это было, черт возьми?» После скудного и тихого завтрака Антонио остался сидеть за столом в полном одиночестве, что, собственно, абсолютно его не расстраивало и даже не пыталось удручить. Ему нужно было немного подумать над тем, что произошло этой ночью и что случилось утром. Игры Романо порядком его утомили, и это был очевидный факт. Порою Испания ненавидел себя за излишнюю мягкотелость, которая появилась в нем после того, как вся Европа решила заключить огромный союз. С того момента уважение и внимательность к ближнему превратились в нечто обязательное, что потом переросло в привычку. Антонио больше не умел быть злым и жестоким. Он больше не умел мстить за свои обиды. Он мог лишь с печалью смотреть на своего Романо и вынужденно потакать его необъяснимым капризам. Убедившись в том, что Италия и Альфео остались в гостиной, он взял телефонную трубку, проверил ее работоспособность и набрал номер Феличиано. — Алло? — спустя минуту унылых гудков, послышался голос итальянца. — Кто это? — Это я, — ответил Испания, стараясь говорить ровно, но тихо. — О, Анто-онио! Рад слышать! — ликующий вопль снарядом ударил по барабанной перепонке. Испания чуть было не свалился на пол от такого непривычного прилива радости. — Как дела? Как Романо? Кстати, я тут слышал из новостей, что на территории Южной Италии происходят какие-то лесные пожары… Странно, не правда ли? Надеюсь, братик в порядке. — А… это? — Испания наигранно засмеялся. — Ну, это видимо народ шалит. К нам это никак не относится. Никак! — последнее слово явно было лишним. Если бы Феличиано умел быть подозрительным, то он бы сразу заметил что-то неладное. — А-а-а, ну ладно. А как сам-то Романо поживает? — Прекрасно, — молниеносно соврал Испания. — Раньше был мрачнее тучи, но сейчас ему значительно лучше! — Здорово! — восторженно закричал итальянец. — Значит, я могу уже его навестить. Ух, как я по нему соскучился! — Нет-нет-нет! Не торопись! — тут же воскликнул вспотевший Антонио. — Есть еще кое-что… что нужно сделать! — Что? — Давай, ты приедешь не сегодня, а… м-м-м, завтра? Хотя, нет! Послезавтра! «Если мы только доживём до этого послезавтра…» Феличиано издал долгий звук, похожий на «э-э-э», и затем спросил: — Почему? Испания уже готовил к этому свой ответ. — Тебя будет ждать… м-м… сюрприз. — О, сюрприз! Я люблю сюрпризы! Ладно, не буду напрашиваться! Приеду послезавтра! Намекни хоть, что за сюрприз? Мне брать плавки? Хотя нет, не надо, не говори ничего! Послезавтра, так послезавтра! Когда Испания повесил трубку, он с радостью подумал, как же славно, что Феличиано не был точной копией своего брата.***
Наступил вечер — момент, которого больше всего опасался Испания. Вот-вот Романо должен был преступить к своей идиотской миссии, о которой Испания ничего не знал, кроме, конечно же, того, что она существует. По телевизору шел какой-то детектив со смесью драмы. Итальянские фильмы всегда отличались тем, что даже в достаточно серьезных картинах у них происходила какая-то любовь. И тот фильм, что медленно разъедал мозг Испании своей сюжетной кислотой, не остался исключением. Когда черствый детектив, который по совместительству являлся главным героем, неожиданно решил поцеловать свою клиентку, Антонио не смог удержаться от истеричного смешка. И когда это у них успел закрутиться роман? Прошло ведь двадцать минут от начала! Вскоре нервы не выдержали — Испания выключил телевизор, надеясь, что тем образом сделает себе доброе дело. К тому же в доме было подозрительно тихо. Никаких голосов, ни шума, ни шороха. Антонио посмотрел на настенные часы — было уже почти семь. Встал с кресла и направился в спальню, чтобы проведать Романо. Ох, не нравилась ему эта гнетущая тишина — она явно была предвестником ужасных дел. Антонио подошёл к двери, постучался по ней костяшками пальцев и прислушался. За дверью вроде бы происходило какое-то движение, но он был едва уловимым и неточным. Чёрт знает, что там могло происходить. Но затем раздался странный грохот, а за ним до боли знакомя яростная ругань. Испания больше не мог терпеть — он влетел в комнату и тут же застыл на месте, полностью забыв о том, что хотел сделать. Он увидел не Романо, кого он в принципе и ожидал увидеть, а высокую девицу с пышными и чёрными, как смоль, волосами. Обратив внимание на постороннего, незнакомка вздрогнула и, не удержавшись на своих тоненьких каблуках, упала на пол. Антонио тут же бросился к девушке, однако едва его руки коснулись девичьей спины, девушка вдруг огрела испанца кулаком и прорычала далеко не женским голосом: — Руки убрал! Сам справлюсь! — Р… Романо! Ты… это что ещё за маскарад? — Испания отдёрнул руки от незнакомки и с ошарашенным видом протёр глаза. Ну, да, не считая тонны нанесённой пудры и чересчур вызывающего макияжа, в этой загадочной красотке совершенно точно виднелись знакомые черты. Романо поправил свою чёрную гриву, которая упала на его хрупкие плечи и, пошатываясь, попытался встать обратно на каблуки. Испания глядел на него со смесью ужаса и какой-то тихой тоски. — Это что… и был весь твой план? — Догадался наконец! Верно. Я хочу пробраться к ним в облике девушки. Ну что, тебе нравится? — парень попытался протанцевать в туфлях, однако то, что у него в итоге вышло, больше напоминало пляску пьяного медведя. — Неплохая из меня выйдет цыпочка? Теперь-то Испания понял, что именно от него прятал Италия и почему тот не мог этого найти. Увидев вечерний наряд в полке с другой одеждой, Антонио бы никогда не догадался, что тот мог быть частью плана. — Ох, Романо… — Так тебе нравится или нет? — сердито повторил Романо. В его глазах блеснул гневный огонёк. — Да… то есть, нет… нет, мне это совсем не нравится! Ты что, серьёзно думаешь, что они тебя не раскусят? — Да — я так и думаю. Ты не представляешь, сколько пота и крови ушло на этот проклятый макияж! — Что ж, тогда поздравляю тебя — твои старания ушли насмарку, — бессердечно сказал Испания. — Прошу тебя — не делай этого… Одумайся. — А то что? — итальянец дёрнул головой, и искусственные волосы растеклись по его плечам, будто чёрный водопад. — Я… за тебя отвечаю. Мне совершенно не всё равно, понимаешь? — Дурак! Ты уже давно за меня не отвечаешь! — неожиданно воскликнул юноша. — Или ты снова забыл? Забыл о моей независимости? — Я… — Испания нерешительно отвёл взгляд, точно чего-то опасаясь. — Романо… — Что? — не унимался парень. — Что ты все заладил одно и то же. «Нельзя то, нельзя это»! Я, между прочим, свободная страна и я вполне способен отвечать за свои поступки! — Романо… — А ты все продолжаешь бегать за мной, будто старый и глупый пес! Почему ты не можешь просто взять и оставить меня в покое? Позволить мне хоть раз сделать самому что-то стоящее, без твоих подсказок и этой дурацкой опеки. — Романо. — Другие страны борются с глобальными проблемами: с терроризмом, например… так чем же я хуже их, гм? — Романо! — Что бы ты ни говорил, я не отступлю от своего.Я давно уже все для себя решил! И вообще… Не дав тому договорить свою мысль, Антонио одним широким шагом сократил между ним и Романо расстояние и внезапно прильнул к губам юноши. Ловино громко застонал, попытался выбраться из крепких объятий, но Испания был непоколебим. Мысли разлетелись в разные стороны, желание выбраться становилось всё слабее и слабее с каждой секундой. Антонио это было только в радость — мягко оборвав спонтанный поцелуй, он заглянул в глаза пареньку и к своему счастью обнаружил, что их окутала знакомая белая пелена. Не дождавшись от Испании очередного действия, Романо принял инициативу на себя: взявшись руками за воротник рубашки, юноша притянул испанца к себе. Возможно, именно здесь и произошло начало конца. Мир окутало тёмной шалью, кровь закипела в венах. Руки проворно поползли по хрупкому телу юноши, изучая каждый его сантиметр, а учащённое дыхание Романо только подогревало неожиданно сильное, почти болезненное возбуждение. — Ты не представляешь, как я долго этого ждал, — голос прозвучал, словно в бреду. Но это была чистая правда — Да… я тоже… — на губах Романо заиграла странная улыбка. Причину этой улыбки узнать не удалось, ибо сразу после нее Антонио почувствовал нещадный удар в лицо, а затем — раздвоенные стены чужой спальни, головная боль, испуг и обжигающий холодом пол. Нос распух от удара почти мгновенно, а по губам потекли тонкие струйки крови. Перед глазами всё еще плыло, однако Антонио таки удалось разглядеть сквозь хаос из ярких пятен размытый образ Романо. Тот нависал над ним, будто большая туча. — Только это никак не относится к моему делу, — сказал он и шагнул в сторону коридора. — Эй, сопляк! Такое чувство, будто Альфео давно ждал этих слов. Не прошло и секунды, как тот уже послушно стоял перед парнем и пытался избавиться от слабенького смущения. Видимо, тоже не ожидал увидеть вместо дяди Романо тётю, да ещё такую красивую. В руках он сжимал синий рюкзачок, который размерами не превышал его роста. Романо жестом приказал мальчику следовать за ним. — А где… где дядя Антонио? — Альфео замедлил шаг и с надеждой посмотрел назад. Будто надеялся, что Антонио окажется рядом с ним — как это было всегда. — У дяди Антонио сейчас лечебный сон, — ответил Романо. — Не забивай голову всякой ерундой, хорошо? Помни о главном деле! Мальчик неуверенно закивал. Уж очень сильно ему хотелось заполучить доверие Романо. Они вышли из дома, и направились в сторону шоссе, туда, где на горизонте таял красный закат. Вскоре их силуэты скрылись от уличных фонарей, и улицу снова окутало тишиной.