Мой долг — защищать

Романо заворожено глядел на полупрозрачную струю, которая лилась из крана и вспенивала воду. Он чувствовал, как всё его тело постепенно расслабляется и проблемы растворяются вместе с белым паром. Юноша вытянул вперёд ноги и удовлетворённо вздохнул. Благо, эта ванна была необычайно огромная, широкая, в неё можно было растянуться так, как сам этого пожелаешь. Он блаженно прикрыл глаза, слегка спустился вниз, позволяя розовой пене прилипнуть к его покрасневшим щекам. «Хоть бы это не кончалось никогда», — промелькнула в голове сладкая, будто сахар, мысль. Как оказалось, в этой гостинице отдыхала вся банда Станислао. Это же какими нужно быть богачами, чтобы устроить каждого члена в один такой номер, предоставляющий всевозможные услуги — от личного бара с дорогими винами до ежедневного массажа ступней? Антонио же повёл себя как настоящий родитель: он лично привёл Романо в номер, который состоял из трёх широченных комнат, кухни и ванной, помог итальянцу разобраться с вещами и даже принёс ему стопку пушистых полотенец, когда узнал, что Италия хочет принять душ. Альфео предпочел не мыться еще ближайшие лет сто — его больше интересовала огромная плазма в гостиной, которая показывала сразу сотню каналов с мультиками. А уж перепачканные в саже штанишки могут и подождать. Пока они добирались до гостиницы, наступило раннее утро. Солнце ещё не было видно из-за домов, но небо уже озарилось розовыми и нежно-персиковыми оттенками, но большая часть домой до сих пор спало тягучим и сладостным сном. Из принесённой в номер одежды Антонио обнаружил шёлковую рубашку с серебристыми пуговицами и обыкновенные чёрные брюки без карманов, которые вроде как были подобраны ему по размеру. «Небось досталось от прежнего босса», — с прохладной улыбкой подумал Антонио, а затем тут же попытался отогнать от себя эту поганую мысль. Убийство человека, даже такого подлого, как Станислао, совершенно не вызывало в нём радости. Вскоре мысли о чужой смерти плавно перетекли в нечто более утомительное — в размышления о будущем, которое, невзирая на предоставленный дорогой номер с напитками, телевизором и тёплой водой в душе, всё равно оставалось покрытым мраком. Антонио совершенно точно не нравилась перспектива стать Отцом чей-то там мафии. Ну хорошо, пару раз он невольно представил себя в полосатом костюме, с красной гвоздикой, высовывающейся из грудного кармашка, и толстой сигарой в руках. Да, смотрелось круто и внушительно, тут уж не поспоришь. Антонио был бы очень рад оставить всё как есть, но только если бы его обязанности, как Отца, заканчивались на ношении стильного костюмчика, и только на этом. «Но нет же. Они не оставят меня в покое. Скорее всего, сидят сейчас этажом ниже и ждут от меня каких-то действий, — думал он, наворачивая нервные круги в своей спальне. — Но что я могу им предложить? Я страна, но не лидер. Давно как не лидер…» Нос начало болезненно покалывать. Испания вздрогнул — он был настолько занят мыслями о мафии, что полностью позабыл о своём «ранении». В спешке подошёл к зеркалу, которое висело рядом с секретером и, нагнувшись, полюбовался своим лицом. Прежде оно ему очень нравилось. Загорелый, молодой, утонченный — как собственно, и всегда. Мечта если уж не всех женщин, то большинства. Но теперь… поразительно распухший нос со странными сиреневыми разводами под глазами заставил былого красавца громко и горестно застонать. «Романо! Это ты во всём виноват, сукин сын!» — в гневе скрипнул он зубами. В какой-то момент Испания захотел явиться к парню в ванную и устроить ему неплохую такую взбучку, выплеснуть на него все свои чувства, которые копились в душе. Но вскоре, как это обычно и происходило с Антонио, злость рассыпалась в пепел. Быстро, не оставляя за собой никаких следов. Немного поостыв, Антонио ещё раз посмотрел на своё понурое отражение. — Ты разбил мне нос, — пробурчал он своему второму «я», презрительно прищурив зеленые глаза. — Но ты разбил его без уважения ко мне. Затем сипло посмеялся и пошел на поиски какого-нибудь лекарства от проклятой боли в носу. На кухне он отыскал мазь, которая якобы исцеляла от ссадин. Естественно, для сломанного носа этого было мало, и всё же… Антонио с решительным видом намазал мятной мазью сиреневые области, после чего зашипел от боли и искусственной прохлады. Шум воды не прекращался. Испания был уверен, что и Романо всем сердцем мечтал стать важной шишкой в городе. Он завидовал испанцу, чего практически не скрывал. Один его взгляд чего стоил, когда мафия провозгласила Антонио своим Отцом. «Наверное, дуется на меня…» — почесав затылок, подумал Антонио. Он посмотрел в сторону ванной, где сквозь дверные щели проникал жёлтый свет. «Ну ладно», — он собрал в охапку новые полотенца и решительно открыл дверь в ванную комнату. Всюду плыл ленивый и горячий пар. Ванная представляла из себя большое помещение, сплошь покрытое бежевым кафелем. Огромное овальное зеркало встречало испанца на другой стороне комнаты — оно было сильно запотевшим и в нем ничего нельзя было разглядеть, кроме нескольких цветных мазков. Романо не посчитал нужным задёргивать штору — он спокойно лежал в пенистой воде и получал от этого заметное удовольствие. Мыльные пузыри отрывались от водной глади и взлетали к потолку, но, пролетев несколько сантиметров, лопались и рассыпались в крохотные капли. — Как ты? — спросил Антонио. Романо что-то промычал вслух и закрыл глаза. Тогда испанец положил на крохотный столик одеяла и попытался найти предлог для того, чтобы остаться здесь ещё на некоторое время. — Как ноги? Романо грациозно вытащил одну ногу из пенистой воды и пошевелил маленькими пальчиками. — Не плохо, — ответил он, удовлетворённо улыбнувшись. — Я уже их чувствую. Да и ранение оказалось не шибко глубоким. — Ох, ну и хорошо, — с облегчением воскликнул испанец. — Тогда… я пойду? — Подожди, — внезапно ответил Романо. — Что такое? Тебе не хорошо? Голова болит? Может, слишком жарко? И действительно, по сравнению с коридором, в ванной было душно, как в русской бане. Пришлось даже расстегнуть пуговицу на рубашке, лишь бы тело не ощущало себя запеченным картофелем в мундире. — Нет, — покачал головой Романо. — Я хочу, чтобы ты подошёл ко мне. Антонио не нужно было просить дважды. Он встал прямо над Романо, который распластался в пенном сугробе, и невольно залюбовался его покрасневшим от жары лицом. Италия казался ему ещё совсем ребёнком. Сложно было вообразить этого ребёнка чьей-то страной. — Что случилось? — Я хочу, чтобы ты постоял здесь. Не знаю почему, но…, но так надо. Правда. Не было нужды спорить или возмущаться. Почему-то сейчас, именно в этот момент, капризы маленького итальянца казались приятной музыкой для ушей. Честно говоря, Антонио был очень рад слышать от Романо подобные слова. — Ты о чём-то хотел со мной поговорить? Романо робко повернул к нему голову и его взгляд остановился на сломанном носе. Неожиданно, он нахмурил брови и резко отвернулся от испанца. — Что такое? — поинтересовался Антонио. — Испугался моего носа? — Нет, — Романо пару раз ударил по воде, вспенивая её ещё сильнее. — Мне не нравится говорить это вслух. — Ну, тогда не говори. — Если не скажу, станет только хуже. — Тогда говори, как есть. — Мне… стыдно. — Что? — Испания с трудом подавил улыбку. — Тебе? Стыдно? — Ну, да, и… ну, что ты так на меня смотришь? — лицо Романо вмиг покрылось большими красными пятнами. — Просто смотрю, и всё, — пожал плечами Испания. — Это вовсе не противозаконно. Да и ты не так часто раскаиваешься передо мной. — Не часто? Ой ли! В прочем, не важно, что ты там думаешь обо мне. Я просто решил, что…— Романо снова смутился и разгневанно стукнул по копне мыльных пузырей. С каждой секундой его ярость становилась всё более и более забавной, но не страшной. — Успокойся, — ровный голос Испании вынудил парня замереть. — Давай, вдохни полной грудью и объяснись. Если ты, конечно, хочешь этого. Но я вижу, что хочешь. Романо по просьбе Антонио вдохнул медленно, так, что его грудная клетка высунулась из порозовевшей от мыла воды, но затем так же медленно погрузилась обратно в воду. — Мне очень… досадно от того, что я врезал тебе по носу, — раздражённо сказал он, стараясь при этом не встречаться с Испанией взглядом. — Я совсем погано себя повёл. Ты ведь не хотел причинять мне зла, лишь огородить от новых проблем. А я… Прости. — Извинения приняты, — с лёгкостью отчеканил Антонио. Несмотря на то, что слова Романо были сказаны с заметной злостью и неуверенностью, от них стало тепло на душе. — Но, я ещё не окончил, — Романо внезапно вцепился в края ванной и случайно брызнул в Антонио мыльной водой. Испания понял, что выйдет отсюда не скоро и спокойно расстегнул ещё две пуговицы на рубашке. Кожа сильно вспотела, а противная ткань начала липнуть не хуже липучки. — Пока я тут мылся, я кое-над чем подумал… и понял, что совершил ошибку. — Ошибку? — Не повторяй, как попугай! И да — именно из-за неё всё пошло не по маслу. С самого начала. Если бы не эта ошибка, то… Я вот подумал — а что с того? Все люди ведь в праве совершать ошибки, так? Чем я так от них отличаюсь? Но…чем больше я об этом думал, тем прозрачнее становилось это утверждение. Знаешь, Антонио, кто я… Дурак я! Вот! Испания удивлённо выпучил глаза. Во-первых, его как всегда поразило то, что парень обратился к нему по имени, ну, а во-вторых… Романо впервые назвал дураком не кого-то там — ни Испанию, ни служащих гостиной, ни мыло, которое слишком много пенилось, а… себя? — Что ты опять натворил? — спросил он тоном родителя, предвкушающего услышать от ребёнка страшную правду. — Ты кого-то убил? Бомбу новую подложил? — Эм… нет, — испуганно покачал головой Романо. Он почувствовал как напряглась в ванной атмосфера и решил быстро продолжить, пока Испания ничего за него не додумал. — Я имею в виду нас. Ну, тебя, меня. Нас. — Если хочешь избавиться от меня, то говори прямо. Я привык. — Да нет же! — заворчал Романо. Он вынул руки из ванной, вцепился в воротник Антонио и, притянув к себе испанца, требовательно поцеловал его в губы. Испания сначала смутился от такой наглости, но чуть позже необычайно нежные и сладкие губы итальянца вовлекли его в приятную эйфорию. Как случилось и в прошлый раз — мозг перестал подавать здравые мысли, а тело обмякло, как тесто. Оставалось лишь ответить на поцелуй, углубить его. Когда Антонио всё же оторвался от губ Романо, существо, укутанное где-то в области его живота, протяжно заныло, нагло требуя продолжения. Но Испания с этим не торопился. Ему нужно было выяснить ещё кое-что… — Без драк? — спросил он прямо. Когда Ловино прикоснулся к его лицу, его нос, подобный сигнализации, забил болезненную тревогу. Но Романо с улыбкой посмотрел на Антонио, и в его медовых глазах запылал лукавый огонёк. — Без драк. Вскоре Альфео почувствовал неладное. Сидя всё утро за телевизором и пялясь в голубой экран, он ни разу не подумал о чём-то, что находилось за пределами передач и утренних сериалов. Теперь же, что-то всё-таки в нём ожило с приходом назойливой рекламы, и он внезапно забеспокоился о том, что уже давно не видел ни Испании, ни Италии. Вода всё ещё шумела в ванной, и помимо неё он, увы, больше ничего не слышал. Мальчик решился оторвать свой зад от кожаного сидения и подойти к запертой двери. Но даже вблизи он не слышал ничего, кроме звонкого плеска. Что там происходило — оставалось загадкой. Альфео хотел было постучаться, но страх разозлить кого-то из взрослых запретил ему прикоснуться к двери. Ближе к девяти утра в номер вошла уборщица. Она надела жёлтые перчатки, чтобы не испортить маникюр, и преступила к уборке. В принципе, убирать тут было нечего: даже кровати ещё не были тронуты. Но эта странная женщина (которую Альфео тайно боялся) всё равно стянула с них шёлковое покрывало и наволочки, завернула их в трубу и застелила новые, от которых ещё сильнее пахло хлоркой. Затем она протёрла пыль, погоняла пылесосом Альфео и вскоре, поставив жирную галочку в своём блокноте, ушла восвояси. Альфео сидел на диване, испуганно поджав ноги, и мысленно спрашивал самого себя — что это было? — Ты сумасшедший! — воскликнул Романо, отодвигаясь от края ванной и позволяя Испании сесть рядом. Мужчина быстро опустил ноги в воду и начал спускаться на корточки, шипя из-за горячей воды, которая жгла кожу. Но дело было даже не в том, что он решил внезапно погрузиться в одну ванную с Романо. Он не стал раздеваться. Когда он уселся рядом со смеющимся итальянцем, одежда прилипла к его телу и сквозь неё показалась покрасневшая от жара грудь. — Нет, ты действительно сошёл с ума, — посмеялся Романо. — Ты против? — немного обиженно спросил Антонио, выдёргивая пробку из ванной и кладя её на полочку с мыльными принадлежностями. Затем, не пугаясь воды и мыльных пузырей, которые витали то там, то сям, он подполз к мальчику и выпросил у него ещё один долгий и чувственный поцелуй. Романо мигом перестал кричать, он обхватил мужчину за шею и прижал его к себе ещё сильнее, как будто надеясь, что испанец сейчас сольётся с ним воедино, как два мыльных пузыря. Вода постепенно уходила, смывая вместе с собой душистую пену, и вскоре Романо почувствовал, как его тело коченеет от холода. Да, в отличие от испанца он был вообще без одежды, и ему нечем было прикрыться. Но Романо подумал об этом только тогда, когда вода со зловещим хлюпаньем исчезла в канализации, а он заскользил по гладкому дну, чувствуя себя невероятно уязвимым. К счастью, Испания держал его очень крепко и не собирался отпускать. Сегодня он надеялся наконец заполучить то, о чём мечтал уже несколько дней. Это страшное извращённое желание возникло у него с самой их первой встречи, когда Романо чуть было не вышиб ему мозги. Сначала оно было неосознанным и скорее больше пугало испанца, но сейчас Антонио не чувствовал страха, он был уверен в себе и догадывался, что Италия чувствует то же самое. По крайней мере, это было заметно по тому, как быстро он возбудился, хотя ничего такого запретного Антонио пока не делал. Ну всё, сомнений не было. Здесь и сейчас! С такими выкриками в голове, Антонио резко встал на колени и начал быстро расстёгивать рубашку. Вот, проклятье! Та прилипла к его телу, пришлось потратить на раздевание часть драгоценного времени. Как же это злило его, он готов был голыми руками порвать её на маленькие тряпки. Романо и сам выглядел недовольным — мол, с какого хрена ты не снял её до погружения? Теперь вот и возись, мучай обоих. Он и сам бросился помогать Антонио, стягивал с него раздувшиеся из-за сырости портки, отдирал их с трудом. Когда одежда наконец пожалела обоих мужчин, Испания подхватил итальянца за подмышки и поднял над собой. Как странно, Романо был таким лёгким, таким хрупким. Юноша смотрел на него сверху со смесью раздражения и жуткого смущения. Его красное лицо очень сильно выделялась среди кремовых стен, можно сказать, светилось, как фонарь. Боже, смущённый Романо… Испания готов был закричать от радости. — Ты готов? — спросил он таким тоном, как будто собирался отправить Романо в космос. Нахмурившись, тот, очевидно, собрался снова выразить своё недовольство, на затем, поджав тонкие губы, медленно кивнул. Почувствовав, что Испания погружает в него два пальца, Романо невольно всхлипнул. Он больно стиснул плечи Антонио, прижался к нему плотнее, надеясь, что так ему будет намного легче пережить неприятные ощущения. Испания остановился, посмотрел внимательно в порозовевшее лицо парня, как бы спрашивая — продолжать ли ему дальше? Испания не мог не отрицать того, что именно он находился во власти юноши, а не наоборот. Если Романо прикажет ему немедля прекратить, он прекратит. Без возражений. — Продолжай, — хрипло попросил Ловино, и Испания с радостью повиновался. Он впился в Романо жарким поцелуем, надеясь не слышать его несчастные стоны. Парень ответил ему взаимностью. Дальше боль усилилась, превратившись из слабой и томительной в более острую, не терпящую долгой подготовки. Испания не решился больше терпеть и без всяких лишних расспросов, вошёл в него. Как он ни старался сдерживать в своих объятиях извивающего итальянца, у него ничего не получилось. Парень по-змеиному выгнулся в его объятиях, пытался сдержать крик в себе, но тот назло выбирался наружу сквозь стиснутые зубы, напоминая громкое шипение. Испания озабоченно взглянул на парня, чувствуя, как от страха его сердце подскакивает к самому горлу. Он же причиняет малышу боль… надо немедленно кончать с этой дурацкой затеей! Однако когда Антонио попытался осторожно выйти из итальянца, прохладная рука Романо легла на его широкую грудь. Мягко, не причиняя никакой боли, не создавая давления — совсем не похоже на вспыльчивого мальчишку. Тот смахнул с лица мокрые волосы-сосульки и посмотрел на испанца из-под опущенных тёмных ресниц. — Даже не думай, — шикнул, почти не разжимая зубов. — Сейчас я привыкну… Антонио ничего не оставалось, как покориться. Он прекратил двигаться и позволил юноше привыкнуть к новым ощущениям. Романо осторожно приподнялся, затем, шумно выдохнув воздух через рот, опустился обратно, насев на Антонио почти до основания. Испания смотрел на парня с лицом искреннего изумления, как будто Романо делал что-то невероятное. Хотя, да… невероятное. Именно это слово и вертелось на языке всё время. Невероятное. Невероятно. Ладонь, лежащая на груди, внезапно стала более ощутимой, Испания почувствовал, как она толкает его назад. Он непонимающе посмотрел на Романо. — Ложись, — шепнул тот, ускоряя движение таза. Испания не стал спорить — всё ещё придерживая Романо за бёдра, он лёг на прохладное дно ванны. Романо налёг сверху, стараясь подставить плоть испанца под какой-то определённый угол. Очевидно, пытался найти ту самую точку, которая привела бы его к удовольствию. И чем быстрее двигался Ловино, порой выкрикивая с тихой страстью имя любовника, тем жгуче становилось ощущение внизу живота. Антонио закрыл глаза, прислушался к шуму в трубах, которые эхом завывали в его голове, напоминая чем-то вой морского прибоя. Кажется, Романо — мелкий следопыт — нашёл нужную точку и теперь скакал на Испании по нарастающей скорости, то и дело закрывая лицо руками. Его смущала эта ситуация не меньше Антонио, но он ничего не мог поделать, страсть захватила всё его существо. Испания приоткрыл глаза, свет от лампы стрельнул ему в лицо. Сначала всё казалось кругом белым и холодным, пока он не увидел, как приятно заискрились капли на теле его Ловино. Как огранённые алмазы. — Ох, Боже! Я… сейчас…! — Романо вытянулся в полный рост, сквозь розовую кожу проступили тонкие рёбра. Он откинул голову назад, и его тело затряслось в сладких судорогах. Вскоре волна удовольствия настигла и испанца. Захватила его в свои объятия, крепко стиснула в тисках и закрутила. И из уст раздался лишь слабый стон. Наконец он нашёл в себе силы заключить Романо в объятия, почувствовать его тепло… Где-то сквозь толщу всяких сладких и цветочных масел скрывался родной запах Ловино. Запах чего-то приятного, похожего на мускатный орех. Антонио не обладал навыками парфюмера, но всё равно он безумно любил этот запах, он готов был чувствовать его веками и неистово любить. Когда-то давно многие пытались забрать Романо под своё крыло, хотя не всем удавалось совладать с горячим нравом грозного сопляка. Это маленькое чумазое создание с янтарными глазами и грязным носом… Эдакий чертёнок в людском обличье, которого хотелось не то обожать, не то убить. Даже когда Романо вырос и сумел обрести какие-то зачатки разума, желание надрать ему уши оставалось все таким же… неистовым. — Я плохой человек, да? — Романо плотно уткнулся носом в испанскую грудь и почти не дышал. — Что? — Испания попытался придти в себя. Вопрос показался слишком внезапным для такого волшебного момента. — Э… нет. Думаю, что нет. С чего ты решил? — Просто, — Романо поднял голову. Глаза его были внезапно красными и влажными от слёз. — Я со всеми плохо поступаю. — С кем, например? — Ну, с братом… с тобой, — Романо нахмурился. — Я дурная страна. — Ни с кем ты плохо не поступил! — буркнул Испания. — И ты не дурная страна, Романо… Совсем не дурная. Есть страны, которые поступают в стократ хуже тебя, на них и вовсе свет клином не сошёлся. Да, порою твои методы вести внутреннюю политику выглядят немного радикальными, ну и что? Ты ведь борешься за добро, а не наоборот. А там уж и плевать, каким способом. — Но, как видишь, мои методы привели к тому, что теперь ты — Отец мафии, — итальянец угрюмо шмыгнул маленьким носом. Испания собрался возразить, он уже открыл было рот для новой тирады, но тонкий итальянский пальчик уткнулся в его губы, как бы намекая на то, чтобы тот «заткнулся к чёртовой матери». — Я обещал, что очищу земли от этой мафиозной грязи. Что в будущем стану другим… лучшим из лучших. Но что мне делать теперь? Ты стал Отцом, и я не могу, да и не хочу причинить тебе вред, понимаешь? — Понимаю. — Ни черта ты не понимаешь! Помнишь, когда мы с тобой угнали ту тачку, я сказал, что с радостью бы выстрелил в тебя, а? Так вот, на самом деле я бы ни за что этого не сделал. Вот так вот. Испания вымученно усмехнулся. — Это такое своеобразное признание в любви? Итальянец содрогнулся от этих слов, и его глаза с испугом и смущением устремились на испанца. Антонио улыбнулся, уже прекрасно понимая, что попал в точку. — Я… нет… я не хотел! — завопил юноша, очевидно изо всех сил пытаясь скрыть свои чувства и мысли, хоть и слишком запоздало. Ведь для Антонио он давно был, как раскрытая книга. Вскоре Романо перестал кричать и прикрыл устало глаза. — Что с тобой? Тебе плохо? — Спать хочу, — пожаловался юноша, потирая кулаком розовое лицо. «Ах, ну да, после таких приключений мы так и не смогли уснуть!» — подумал испанец. Не удивительно, что сосуды в глазах итальянца полопались — от дикой усталости и не такое может произойти. — Ох, поднимайся, — Испания бережно приобнял парня за талию и попытался вытащить его из ванной — тот уже был в полудрёме. — Горе моё луковое. Италия что-то сонно пробурчал и, чтобы не навернуться, попытался ухватиться за что-нибудь крепкое, что бы сумело его удержать на ногах, одна из которых была ранена. Руки нащупали какую-то прохладную выпуклость, парень смело вцепился в это руками и тут же упал обратно на колени. Он и не думал, что усталость может так его доконать. И что ужасно — Антонио стал свидетелем его позора. Если бы не это переутомление, то Романо с удовольствием бы облаял испанца за просто так. Но тут произошло ещё кое-что более ужасное — когда Романо потянул за собой что-то, за что он попытался удержаться, послышался скрежет, и на лица двум мужчинам брызнула горячая вода. От неожиданности Испания даже не сразу смог понять, откуда она льётся; она жгла ему кожу. Громко бранясь, Антонио попытался встать на ноги и прихватить с собой орущего итальянца, но в последний момент его ноги заскользили по гладкому дну, в итоге Испания снова оказался лежать в ванной, испытывая в некоторых частях тела жуткую боль. Вода всё ещё стучала по лицу. Где-то рядом валялся и завывал в предсмертной агонии Романо. — Проклятье! — обессилено выкрикнул Антонио, закрывая глаза от кипятка. В один миг комната заполнилась паром. Когда на часах пробило десять утра, дверь в ванную резко открылась и в коридор выплыл горячий пар. Альфео подскочил на месте, затем, придя в себя от испуга, подполз к подлокотнику, чтобы посмотреть, что происходит за пределами гостиной. Из ванной между тем, покачиваясь, шёл Испания. На его плече валялся Романо, укутанный в полотенце, как грудничок. Альфео смотрел на них, как на пришельцев, прилетевших за ним из космоса. — Что… вы там делали? — спросил он ошарашено. — С душем воевали, — устало ответил Испания. Отчасти, это было правдой. С горячей водой провозились они минут десять, а может того и больше. Однако о том, что две страны вытворяли до нападения душа, маленькому Альфео знать не следовало. Испания вошёл в комнату и начал подыскивать местечко, куда бы он мог уложить обессиленного после боя Романо, чья голова то и дело билась об его спину, как у тряпичной куклы. В комнате, где работал телевизор, было очень светло. Пока они выясняли отношения в ванной комнате, солнце к тому времени смело выбралось из-за домов и его заячьи лучи резво скользили по комнате. Было непривычно глазеть на то, как просыпается весь мир и преступает к своим делам, когда эта троица, пережившая адскую ночь, ещё ни разу не сомкнула глаз. — Если что, то я в спальне, — оповестил мальчика Испания. — Укладываю этого мелкого гангстера. Альфео смущенно хихикнул и снова уткнулся в голубой экран. Карьедо же шумно вздохнул и затопал во вторую комнату, где их встречала широкая кровать, обтянутая искрящимся на свету шёлковым покрывалом. Кругом веяло свежестью и сияло новизной. Достаточно налюбовавшись всякой утварью, Антонио снял со своего плеча бережно укутанного итальянца, уложил его на кровать, а сам отправился зашторивать окна. Через пару минут, комнату накрыло густой темнотой, словно утро и не наступило. Когда Испания запер за собой дверь и звуки телевизора растворились в тишине, Романо лениво открыл глаза. Он невидящим взглядом посмотрел на потолок. — Здорово получилось, — сказал он, едва улыбаясь. — Что именно? — Ну, то, что было там — в ванной, — Романо попытался посмотреть на Испанию, желая увидеть реакцию, но благодаря полотенцу, все его попытки провалились в один момент. — Я уверен на сто процентов, что ты ничего подобного не вытворял со своими девками, в этом проклятом… Мадриде. Испания застыл на месте. В голову, точно молнией, громыхнули воспоминания обо всех девушках, через которых он прошёл за эти годы, когда он не мог видеться с Романо. Каждые были по особому хороши, веселы, опытны, они умели доставлять удовольствие… — Откуда тебе знать, чем я занимался у себя дома? — спросил он с потрясённым видом. — А я видел, — нагло заявил парень. — Когда это ты видел? Что-то я не припоминаю, чтобы я звал тебя на свои праздники. Если только… не следил за мной. Романо промолчал. — Да неужели? И после этого предъявляешь мне какие-то претензии? Замечательно! И как долго это продолжалось? — Достаточно… — Романо с усталым видом поёрзал в полотенце, видимо, пытаясь выбраться из него. — Помоги мне, а то я чувствую себя личинкой. — Ничего, тебе даже идет, — криво улыбнувшись, сказал Испания. Но, увидев, с какой яростью исказилось лицо парня, поспешил больше не улыбаться. — Шучу. Он развязал парня и передал ему рубашку, которую нашёл во время обыска в шкафу. Не хотелось ему наблюдать за тем, как Романо расхаживает по дому голышом. Когда юноша переоделся и нырнул под одеяло, его глаза снова стали свинцовыми. Он кое-как боролся со сном, хотя, по нему было видно, что эта борьба продолжится не долго и в итоге всё-таки сон победит. Испания смотрел на него с нежностью. Он готов был вечно любоваться этим маленьким вредным занудой. Каждая гримаса на лице этого ребенка вызывала в нём веселье. Даже сейчас, слабея на глазах и отдаваясь во владения сну, Ловино продолжал неумолимо корчить рожи. — С этим сломанным носом ты чертовски хорош, — наконец выдал Италия. Испания охнул — столько всего произошло за пару часов и он не разу не подумал о своём переломе. Да и нос, едва услышав о себе, начал упрямо покалывать. А Романо между тем продолжал: — С ним ты выглядишь более… мужественным. И я не шучу, Антонио. Это правда, — парень задумчиво поморщил нос. — Хотя… даже внешность не скрасит твою бестолковость. — Да-да… я тоже тебя люблю, — признался шёпотом Карьедо, надеясь на то, что никто из посторонних не услышит его слов. Романо ничего ему не ответил, потому что тотчас отрубился. Скорее всего, он тоже этого не услышал. Ну что же, пущай спит. Подтянув полотенце до пупка, испанец отправился обратно в гостиную, где в гордом одиночестве восседал маленький Альфео. Едва Антонио запер за собой дверь, как в комнате раздался громкий звонок. Он казался настолько пронзительным, что даже Альфео, загипнотизированный телевизором, соскочил с дивана и начал отмахиваться подушками. Испугавшись, что на звон отреагирует Романо, Испания первым пулей метнулся к телефону. — Алло? — спросил он, стараясь сильно не заикаться. — Как номер, босс? — послышался знакомый шипящий голосок. — Эм… хорошо. Спасибо, — быстро буркнул Антонио, хотя в глубине души не испытывал и капли благодарности за предоставленную роскошь. Во всей этой пестроте слишком явно ощущалась ледяная фальшь. — Надеюсь, я вас не разбудил? — Нет-нет, я и не ложился. — Да? Что же, тогда я настоятельно рекомендую вам отдохнуть, так как впереди вас ждёт море незавершённых прежним главой дел. — Каких дел? — Это мы обсудим при встрече, — загадочно ответил Габриэле. — Вот потому я и хочу, чтобы вы поспали и набрались сил. Встреча состоится в три часа дня, так что у вас ещё есть время на сон. — А… ага, спасибо, — неуверенно ответил Испания. — А где состоится эта встреча-то? — В гостиничном кафе, что на третьем этаже. Не волнуйтесь, у входа будут стоять наши люди — они вас приведут, если вы вдруг надумаете заплутать. — О, ладно, спасибо, — снова неловко повторил Испания. — Тогда… до встречи? В трубке послышались гудки. Антонио медленно опустил трубку и посмотрел на своё отражение в зеркале. Кошмар, каким же он был страшилищем — нос светился фиолетовым оттенком, как фонарь, и не особо-то стремился к заживлению. Да и форма самого носа пугала. Карьедо задался только одним единственным вопросом — что же такого нашёл в этом ужасе Романо? Испания совершенно не чувствовал себя мужественным, наоборот — он больше напоминал обычного бродягу, которого избила какая-то местная банда. «Да лучше пусть так, чем служба у мафии…» Какое-то время простояв в полной тишине, он снова взял в руки телефон и набрал номер Феличиано.