Мой долг — защищать

Выбравшись через чёрный ход, Испания сразу же столкнулся с забором, верх которого был обмотан колючей проволокой. Как не крути — отсюда не выберешься. — Что там? — спросил мрачно Романо. — Забор, — мотая головой, ответил Карьедо. — Но тут должен быть выход. Этот тип как-то же вернулся сюда. К счастью, искать ему долго не пришлось. Почти сразу же после своего подробного объяснения, Антонио обнаружил в заборе довольно крупное округленное отверстие. Сев практически на корточки, мужчина попытался туда пролезть. Он выбежал на пустую дорогу, остановился. Романо начал недовольно брыкаться и говорить что-то про боль в животе, но Антонио терпеливо проигнорировал это нытьё. Вдоволь отдышавшись, Испания бросился дальше через дорогу, перескакивая через камни и мелкие кустики. Они приближались к побережью. Об этом говорили не только запахи соли и водорослей, но и резкий склон, по которому Карьедо запрыгал, как обезьяна, уворачиваясь от острых камней, которые так и норовили сбить его с ног. — Ты мне сейчас всё отобьёшь! — заворчал на его спине Романо, тряся шевелюрой. — Терпи! — приказал ему Испания и, перестав скакать по склону, просто заскользил по нему, собирая в ногах песок с редкой листвой. Но вот между зелёными ветвями он увидел синие волны, которые соблазнительно шевелились при сильном ветре. Белая пышная пена падала со шлепком на песок и отдалялась обратно к морю, чтобы набрать скорость для нового разгона. Антонио выскочил из чащи и, очевидно, не справившись с усталостью, опустился на колени. Романо скатился с его плеча и упал рядом, громко и хрипло выкашливая пыль. Вдохнув в лёгкие воздух, пропитанный морскими запахами и солью, Антонио бегло огляделся по сторонам. — Там, — он указал пальцем в сторону небольшого деревянного моста, который скрывался за скалами. У того моста стоял белоснежный катер, о которого бились тёмно-синие волны. «Красные волки» что-то спешно загружали на борт. Очевидно, совсем скоро они должны были отчалить. По мосту широкой, солдатской походкой шагал Габриэле, то и дело поглядывая в сторону густых деревьев. Он не знал о судьбе своего брата, но, судя по его напряжённому взгляду, уже догадывался, что того постигла вероятная кончина. Антонио пришлось двигаться гуськом, чтобы не привлекать лишнего внимания. Романо висел на нём, словно крохотная обезьянка и вёл себя на удивление тихо. Когда они подошли совсем близко к чёрным скалам, до ушей Антонио стали долетать какие-то обрывистые фразы из беседы мафиози. Он затаился в укрытии и приготовился к нападению. Романо, лежавший рядом на песке, пытался справиться с непослушным перочинным ножиком. — Он не придёт, босс, — сказал кто-то из «волков». Габриэле дёрнулся от звука, но потом постарался придать своему облику большей холодности. — Да, видимо, ты прав, — суховато вздохнул он. — Тогда отплываем сейчас. Меня уже тошнит от этого города. Собравшись с силами, Антонио вылез из своего убежища и смело направил пистолет на предателя. — Никуда ты не уйдёшь! — он попытался вложить в свой крик как можно больше мужества, как это было с его мафией, а затем нажал на курок. После произведённого выстрела Габриэле тяжело упал на трап и застонал. Его люди, услышав шум, тут же прибежали на помощь, а через секунду на мосту раздалась оглушительная и неразборчивая стрельба. Воспользовавшись слепотой «волков», Антонио смог легко вернуться обратно в укрытие, будучи ни разу не задетым пулей. — Он побежал туда, я видел! Быстро за ним! Что с боссом? — прозвучали хриплые крики на мосту. Затем последовал странный шорох, грохот, активное шуршание зыбкого песка. Они шли по следам Антонио. Но Испания не видел резона паниковать. Напротив, он только и ждал удобного момента, чтобы разрядить обойму своего пистолета. Когда шаги прозвучали недопустимо близко, Антонио высунулся из укрытия и выстрелил в «волков» гораздо раньше, чем это сделали они. Несколько пуль попало в камень, ещё немного в песок, парочка просвистела над взмокшей головой испанца. Прошло несколько минут изнурительной перестрелки, и тогда «волки» решили сменить тактику: разбежавшись в разные стороны, они стали стремительно окружать Антонио. Когда один из врагов надумал ударить испанца со спины, оказавшись к Карьедо слишком близко, в игру вступил Романо. Выскочив из объятий черных скал, юноша навалился всем телом на незадачливого мафиози и яростно ударил его ножом. Те, кто ещё стоял на ногах, вскоре предпочли нападению трусливое бегство. Кто-то остановился возле тела Габриэле, попытался взять того за плечи и оттащить к катеру, но Антонио сразу это заметил и лишил негодяя жизни. — Будь здесь, я сейчас, — сказал Испания итальянцу и резво взобрался на мост. Италия лишь фыркнул в ответ — как будто у него была возможность куда-то убежать… Когда кругом быстро стихло, Антонио подошёл к телу, под которым выросла лужа чёрной крови, и пнул предателя ногой. Габриэле слегка вздрогнул, но не очнулся. Если бы не медленно вздымающаяся грудь, то можно было решить, что предатель давно откинул коньки. Испания сел на колени перед окровавленным телом, протянул руку и аккуратно вынул из чужих сухих пальцев пистолет. «Вот и всё, — подумал он, пряча его себе под рубашку. — И кто теперь на коне? Стоила ли твоя игра таких свеч?» — Антонио! Оглянись! Твои люди! — послышался радостный крик Романо. Испанец повернул голову в сторону песчаного побережья и увидел несколько чёрных точек, что стремительно приближались к катеру. «Наконец-то», — сказал себе Антонио. Он собрался было встать с колен и направиться встречать своих людей, но вдруг ощутил, как что-то ледяное сомкнулось на его шее. Хриплое дыхание обожгло ухо, что-то грубо и даже болезненно толкнуло его на хлипкие доски. Когда Антонио открыл глаза, то увидел перед собой бледное лицо Габриэле, чьи огромные глаза горели жутким серебром. На его кривых и тонких губах лопнул пузырь крови. Антонио хотел было оттолкнуть от себя безумца, но не смог пошевельнуться — костлявые и крепкие пальцы предателя безжалостно его душили. Сначала в глазах застыл красный туман, а за ним в груди расцвёл ореол жгучей боли. «Ну же, спасите меня!» — подумал Антонио, жалобно выгибаясь под телом Габриэле. Но затем что-то пошло не так. Габриэле вдруг охнул, посмотрел на Антонио с удивлением и… лег на испанца. «Я умер? Похоже, не совсем…» Недовольно крякнув, Антонио схватил труп предателя за плечи и скинул его с себя. Габриэле упал рядом, устремив безжизненный взгляд к небу. Неподалёку от испанца стоял Романо и судорожно стискивал пальцами красный нож. — Ха-а! Отлично. Теперь я точно погасил свой долг! — его лицо выражало бешеный триумф. Он выкинул окровавленный нож в море, где тот блеснул в последний раз и скрылся в солёной пучине. «Волкам» не удалось убежать слишком далеко. Пойманных и слегка побитых вывели на берег, чтобы те смогли вдоволь налюбоваться своими мёртвыми боссами. Габриэле так и лежал на мосту в луже крови и его кожа достаточно скоро приняла светло-голубой оттенок. Его брата принесли из цеха и кинули рядом, словно для потехи. День продолжал течь медленно, словно ленивая река. Пока Романо делали жгут, немного заскучавший из-за возни Антонио решил забраться на катер, где было чуточку тише и спокойнее, чем на всём берегу вместе взятом. Зайдя в небольшую, но очень роскошную каюту капитана, он столкнулся с целой горой мешков, коробок и сундучков, которые, казалось, были разбросаны повсюду, словно мусор. Когда испанец осмелился взять один мешок и открыть его, ему на руки посыпались деньги. Много денег. Антонио сначала опешил, даже на секунду затянул мешок обратно, чтобы немного перевести дыхание. Затем заглянул туда ещё раз. Да, точно, это были деньги — самые настоящие пачки сладко пахнущих бумажек. Тогда Антонио сунулся в ближайший сундучок и снова охнул от увиденного — на бархатном дне сундучка его ждало еще несколько пачек денег, аккуратно затянутых в цветную резинку. Вскоре удивление сменилось странным детским восторгом. Антонио быстро выгреб из сундучка все деньги и упал вместе с ними на мягкую капитанскую кровать. «Интересно, откуда они здесь взялись?» — подумал он, подкинув несколько купюр к потолку и залюбовавшись их звонким шелестом. — Развлекаешься? Застуканный Испания тут же поднялся с кровати и дрожащей рукой смахнул с груди сиреневые евро. В каюту, опираясь на длинную деревянную палку, вошёл Италия. Нога его была плотно обтянута чёрным ремнём, а сквозь ткань джинсов виднелись острые очертания деревяшки. Парень старался не наступать на больную конечность, хотя это давалось ему не просто. — Ого! — заметив кругом валюту, Романо чуть было не лишился чувств от изумления. Забыв о больной ноге, он кинулся к ближайшему мешку, чтобы скорее его выпотрошить и окунуть пальцы в гору денег. — Мы богачи, Испания, богачи! Он грохнулся на кровать рядом с испанцем, зарылся лицом в разноцветные купюры и жадно вдохнул их аромат. — Успокойся, — неожиданно строго сказал Антонио. — Ты ведешь себя мерзко. Это не наши деньги. — Теперь наши, — раздражённо возразил Романо. — Тебе даже не интересно знать, откуда они здесь взялись? — Не-а! Их история меня совершенно не волнует. Мне больше интересно узнать, какие они на вкус… — Фу, выплюнь их! — Испания слегка ударил Романо по затылку. — Вроде многолетняя страна, а ведешь себя, как дитя. Мы не можем оставить всё это себе. Отдадим на пожертвование. — П-пожертвование?! — Романо аж опешил. — Нет, нет, нет! Никакого пожертвования! Ты чего! Я не хочу делить деньги с кем-то ещё! — Ах ты мелкая алчная страна! — А сам-то! — буркнул итальянец. — Валяется на кроватке и беспечно раскидывает купюры, пока никто не видит! Ты сам тот ещё негодяй, Антонио! Демонстративно нахмурив брови, Романо отвернулся от испанца. Но дулся он не долго, а если уж говорить точнее — меньше четырёх секунд. Не успел Антонио произнести хотя бы звук, как почувствовал на себе крепкие и не совсем нежные объятия. — Что ты… — возмущение утихло, стоило Италии поцеловать его — да ещё как. Долго, крепко, желанно. — Пресвятая дева Мария… Как мне расценивать твоё поведение? — прошептал он, когда порозовевший Романо отстранился от его лица. — Никак, — прошептал тот, пристально вглядываясь в зелёные глаза испанца. — И только попробуй посмеяться — снова дам в нос. И на этот раз осознанно. — Понял, — кивнул Антонио. Но Романо его ответ как будто не удовлетворил. Он провел пальцем по груди Карьедо — медленно и задумчиво, словно изучал каждый сантиметр его тела. — Не знаю, что со мной происходит, — прошептал он, зажмурившись. — Я… больше не хочу тебя ненавидеть. — Вот как… — Хочу трогать тебя везде… всегда. Даже тогда, когда ты спишь и видишь крепкий сон. — Хм. Это немного странно, но я готов смириться с неизбежным. — И я больше не хочу, чтобы ты рисковал ради меня собой. Никогда. Понимаешь? Антонио подпер голову кулаком и повернулся на бок. Ему нравилось любоваться Романо, особенно, когда тот пытался говорить умные вещи. На его лице просыпались настолько редкие эмоции, за которыми хотелось следить внимательно и не моргая. Иначе говоря, впитывать в себя каждую черточку этого великолепного лица. — Зачем ты делал это? — наконец спросил итальянец, подняв на Карьедо янтарные глаза. — Так упёрто следовал за мной. Пытался уберечь. Неохотно, но всё же потакал моим капризам. Антонио ловко перехватил руку итальянца и крепко сжал её горячими пальцами. — Ты знаешь почему. Романо как будто ждал этих слов. Тихо всхлипнув и еще гуще покраснев, он уткнулся лицом в испанскую грудь. — Что будет дальше? — спросил он внезапно, и Антонио на секунду оторопел. И правда — он и думать пока не смел о будущем. Но, видимо, нужно было начать прямо сейчас. — Ну, — протянул он. — Для начала распущу мафию, а там… — Что? — вскрикнул не своим голосом Италия. — Но…, но ведь, это столько народу! Многие из них уголовники — они не смогут жить нормальной жизнью без достойного лидера! Наверняка начнут грабить и убивать, как последние сволочи! Испания резко слез с постели и выпрямился. Романо всё лежал, застывший, как статуя, и дожидался ответа. Того самого, после которого должно было наступить их неотвратимое будущее. Такое жуткое и в то же время невероятно чарующее. — Полагаю, ты прав, — грустно улыбнувшись, сказал Испания. — Если я отпущу их сейчас на все четыре стороны, в городе наступит хаос. Так и быть, я сделаю тебя их Отцом. Ты же их страна, в конце-то концов. В каюте воцарилось молчание. Во взгляде Романо ощущалась некая смесь удивления и бешенства. Губы задрожали, словно от слёз. — Ч-что? Ты серьёзно? Антонио неуверенно пожал плечами. — То есть, — облизнув губы, продолжил злиться Романо. — Ты струсил. Ты реально струсил! — Нет, — покачал головой Испания. — И ты прекрасно понимаешь, что эта работа не для меня. Во-первых, я уже давно растерял качества лидера, во-вторых, я же испанец. Очевидно, что управлять итальянской мафией — исключительно твоя прерогатива, Романо. Тут уж не попишешь ничего. — Но как же! — не унимался юноша. — Когда мы жили в том отеле, ты не особо-то и жаловался! Жил себе, да дорогим вином лакомился! — Ты хочешь, чтобы я остался, — Антонио бесшумно присел на колени и положил свои локти на край кровати. Его спокойный взгляд малахитовых глаз как будто видел Романо насквозь и уже давно раскусил его. — Тогда скажи это. Скажи, и я останусь. Итальянец открыл рот, дабы ответить, но тут в каюту вбежал один из «миротворцев». Вид у него был взмыленный, как будто ему пришлось пробежать несколько миль на своих двоих. — Босс! — он повернулся к Антонио всем телом. — С запада к нам приближается судно! — Что за судно? — Антонио попытался изобразить на лице важный вид. — Мы не знаем! На нём нет никакой символики! — Ну ладно, — Испания поднялся с колен и небрежно стряхнул осевшую пыль. — Пойдём глянем на это судно. Романо быстро сполз с постели и, жмурясь от боли в ноге, заковылял следом за испанцем. Перед тем, как выйти на палубу, Антонио проверил патроны в магнуме. Не хотелось исключать и такого варианта, что сейчас им предстоит одолеть ещё какого-нибудь злодея, который вполне мог оказаться каким-то двоюродным братом Габриэле. На палубе их поджидало ещё несколько «миротворцев». Один что-то говорил по рации, а двое с прищуром смотрели на море, где между синими волнами проскальзывала какая-то точка. Заметить её можно было очень просто, но что с собой она несла — оставалось только гадать. К счастью, под рукой у одного из мафиози был бинокль. Антонио поднёс его к глазам, а сам встал на самый край катера. То, как занервничал Романо, наблюдавший за его движениями со спины, он не заметил. Зато его заинтересовало кое-что другое. — Гм, — произнёс он. — Я вижу итальянский флаг. — Да что ты, — с большим удовольствием съязвил Романо. — С каких это пор в Италии стали жить итальянцы? — А вместе с ним и немецкий, — прибавил Испания, тем самым заставив всех окружающих оцепенеть от ужаса. Даже Романо чуть было не потерял свою палку, на которую он так хорошо опирался. — Вот дьявол! — рявкнул он. — Сосисочные недоумки! Нужно срочно очистить пляж от трупов! «Миротворцы» не сдвинулись с места. Они с изумлением посмотрели на парня, о присутствии которого они, похоже, не догадывались до этой минуты. Вскоре до Испании дошло, почему произошла такая заминка. — Слушайте его! Всё, что он велит, исполняйте, — закричал он, и только тогда мафия пришла в движение. Пока объект неумолимо приближался к берегу, люди Испании носились по трапу и оттаскивали мертвецов как можно дальше от любопытных глаз. Тем временем довольно крупное на вид судно подплыло совсем близко к берегу. Теперь можно было и без бинокля понять, что творилось на соседской палубе. Романо сразу же встретил среди незнакомцев знакомое лицо, и от этого его кожа приобрела мертвецки бледный оттенок. — Братишка! Едва судно подъехало к яхте практически вплотную, чуть не задев её белоснежный край, как по едва появившемуся трапу вылетело худое и крепко загорелое тело. — Ох, как я рад тебя видеть! Сколь лет, сколько зим! Какое счастье! — Да, я тоже рад, — натянув на лицо широкую фальшивую улыбку, ответил Романо. — Прошу, не висни на мне. У меня нога болит! — А…— Феличиано с неохотой оторвался от своего брата и взглянул на его подбитую конечность. — А что с ней не так? Почему она замотана ремнём? — Не поверишь, дайвингом занялся не удачно. На живую акулу напоролся. — Акулу?! — Феличиано зажмурил глаза от ужаса. — Реальную акулу? Это та, что с зубами и гребнем? Какой кошмар! — А ты-то как здесь оказался? — решил вмешаться в разговор Испания. — О, это всё Германия, — вторая Италия гордо выпятил грудь. — Предложил немного покататься по нашим водам, позагорать, в чаек пострелять из водяного пистолета. Кстати, где он? Германия! — Чего? — вслед за итальянцем на палубу спрыгнул высокий светловолосый мужчина. В нём нельзя было не узнать немца, с его-то кирпичным лицом и идеально зализанной назад шевелюрой. — Смотри! — продолжал вопить итальянец. — Мой брат жив и здоров! Смотри-смотри! Твои опасения не подтвердились! — Какие ещё опасения? — Испания удивлённо поднял брови. — Ну… — Феличиано зардел, как будто они обсуждали что-то неприличное. — Учитывая серию некоторых беспорядков, что произошли на этой территории за последние несколько дней, я подумал, что у Романо возникли какие-то… особые трудности, — очень неохотно пробурчал немец. Кажется, его не очень-то веселила перспектива общения с жаркими странами. По всей видимости, и идея пострелять в чаек принадлежала не совсем ему. — Мы плавали тут неподалеку, пока мои люди не услышали выстрелы. — Выстрелы? — Испания быстро отвёл взгляд. — Неужели! Прямо реальные-реальные? Те, что обычно звучат в боевиках? — у него так удачно получалось копировать эмоции Феличиано, что Романо не смог удержаться от тихого смеха. — Прости, Людвиг, но мы с Ловино занимались тут исключительно дайвингом. А стрельба эта ваша не по нашей части. — Видишь? — брат Романо положил руки на бёдра и грозно (как только мог) посмотрел на немца. — Я же говорил, что у них всё хорошо! Говорил! А ты упрямился. Ну прямо как об стенку горох — ты совершенно не доверяешь моему природному итальянскому чутью! — Ах, чутью-ю, — сердито осклабился Германия. — Тебе напомнить прошлую ночь, когда ты пробрался ко мне в дом через балкон и начал нашёптывать на ухо всякие небылицы? «Ах, Германия, умоляю, спаси моего брата! Сердцем чую, он опять вляпался в нечто коричневое и скверно пахнущее!» Наблюдать Германию в положении нарастающего бешенства оказалось весьма весёлым занятием, хотя и немного опасным. Когда Романо и Феличиано спустились с яхты на песок, Испания остался на палубе. Решил, что ничего с ним не станется, если он позволит братьям побыть немного вместе. Присев на пол, Испания впервые за всё это время вспомнил о своём самочувствии. Кровь на голове к тому времени давно спеклась и почернела, а нос… стоило только о нём подумать, как тот мгновенно вспыхнул всеми бутонами боли. Ну что за напасть! Но затем Антонио почувствовал на себе чью-то тень, и уже через минуту рядом с ним сидел Германия. Натянув на себя солнцезащитные очки, он откинул голову назад и облегчённо вздохнул. — Обычно этот южный сопляк закатывает скандалы, когда видит нас с Феличиано вместе, — поделился он своими мыслями. Антонио посмотрел на своего соседа с тенью удивления. Если говорить откровенно, они никогда не были с Людвигом особыми друзьями, да и приятелями назвать их было очень трудно. Сотрудничество да, военная поддержка — всегда пожалуйста. Но чтобы просто так присесть после утомительного денька и поговорить по душам… — Что, правда? — Антонио слабо сглотнул. — Поразительно. — И я так подумал, когда спустился сюда на борт. Романо смотрел на меня больше с испугом, чем с привычным гневом. Не расскажешь мне, что же тут всё-таки у вас произошло? — Тебе лучше этого не знать, — с извиняющей улыбкой сообщил Карьедо и с интересом посмотрел на хромающую фигурку итальянца, которая постепенно отдалялась от побережья. Рядом с ней весело скакала вторая фигурка. Они были так похожи друг на друга, и в то же время казались разными, как вода и огонь. — Может, намекнёшь? Обещаю, что на съезде большой семёрки буду нем, как рыба. Испания громко усмехнулся. — Знаешь… Когда я встретил его спустя несколько лет после нашей ссоры, он ненавидел меня больше всего на свете, проклинал и даже клялся убить, — он снова посмеялся. А Германия удивился — что такого смешного было в его словах? — Но потом всё стало иначе. Я не знаю, когда именно это случилось, но… Романо словно немножечко повзрослел. — Повзрослел? — Ага. То, как он смотрит на тебя и на меня. Как смотрит на своего брата. Он вроде бы всё тот же Ловино — местами невыносимый, местами — угрюмый, но стоит немножечко в него вглядеться… — мужчина вздохнул. — И начинаешь видеть прекрасное. Словно заглянув в большой и безумно красочный калейдоскоп. — Странные вы, — буркнул немец, вскоре утомившись от непростой беседы. — Я вижу, что он испытывает к тебе… ну, как бы это назвать по-нашему? Желает сотрудничать с тобой. — Да, точно, сотрудничать, — умно кивнул Испания. — Ты желаешь того же? — откровенно спросил немец. — Да. Конечно. Больше жизни. Германия встал следом и снял очки. Взгляд его казался ещё более хмурым, чем прежде. Смущённо протянув свою руку испанцу, он крепко её пожал. — Ты оказался гораздо храбрее тех, кого мне доводилось знавать в своё время. Не каждая страна готова признаться открыто в своих чувствах. Антонио ответил ему неловкой улыбкой. — Да. Я знаю.