Запахи звёздной пыли. Том 1

Расплакалась Цейса, разумеется, в одиночестве, а перед этим с извиняющейся полуулыбкой сообщила Тэшлину, что сегодня что-то особенно жарко и она сейчас ненадолго отлучится в душ. Слёзы потекли одновременно с прохладными струйками, вода мягко коснулась шеи, плеч, спины… Цейса напомнила себе, что пришла сюда не понежиться, а погоревать, но всё-таки не могла не испытывать удовольствие. Она бы не стала сдерживаться в присутствии Склайза, всегда такого понимающего и тактичного, или Шессы, хоть та и вставила бы непременно что-то едкое, но рядом был не кто-то из них, а Тэшлин. Тэшлин был, безусловно, хороший, но у него и без её нытья хватало проблем: на днях в очередной раз потерял сознание на природе, когда группка молодых царманцев выволокла из здания старинный проигрыватель и принялась дёргаться под повторяющийся, бьющий по ушам бит. Громкость стала бы болезненной для любого тершца, даже у Цейсы заболели уши, но к ощущениям Тэшлина должны были примешиваться ещё и давний страх перед всем, что связано с Царманом, и эстетический шок. Они тогда так и не выполнили задание, так что сейчас корпели сразу над двумя. Поначалу дело шло хорошо: Цейса без малейшего страха носилась по царманской территории и собирала всякие нужные для предыдущего задания штуки – образцы штукатурки, осколки стекла, камушки разные... Потом всё это нужно было рассмотреть в микроскоп и подробно описать увиденное. Тут-то и оказалось, что всё своё умение складывать слова в осмысленные фразы Цейса растратила вчера, когда допоздна сидела со Склайзом за планами и отчётами. А сейчас и на чужом тексте с трудом могла сосредоточиться, не то, чтобы самой что-то написать… Поэтому она смотрела в микроскоп, пока глаза не заболели – что надо описывать вообще, из чего они состоят? и из чего, из клеток? в камне есть клетки или это только в живом? а это что такое – атомы, микроорганизмы или рябь в глазах? – а потом поняла, что больше так не может. Цейса увеличила напор воды, подставила лицо под струи, представляя, как они смывают с неё всю усталость, все накопленные переживания. В какой-то варшайрянской книжке она читала о том, что надо отпустить неприятные чувства, представить, как они слезают с тебя медленно, слой за слоем… Это наносное, поверхностное, писали в книжке, и все обиды очень просто смыть, как обычную грязь. Цейсу этот способ пока не подводил. Узкая спальная полка, на которой даже сидеть жёстко, а когда пытаешься спать, несколько часов потом болит спина. Склизкие кусочки костлявого мяса, которыми приходится давиться вместо нормальной домашней еды. Тесная каюта с ввинченным в пол столом и таким крошечным иллюминатором в углу, что в него и видно-то лишь кусочек неба. Затхлая, удушающая царманская жара, ощутимая и в охлаждающем скафандре, и даже иногда в ракете. Все эти таблицы и отчёты, за которыми приходится засиживаться, когда все уже давно спят – а перед сном в голове, как искры из глаз, продолжают вспыхивать буквы, цифры, условные обозначения, неумелые рисуночки… Всё это надо отпустить. Просто забыть об этом, сосредоточиться на хорошем… Цейса представила, как все проблемы утекают из головы, словно вода, и закрыла глаза, подставляясь под ласковые струйки. Плакать больше не хотелось. Думать о чём-то – тоже. В той книжке говорилось ещё, что во всех ситуациях можно что-то поменять к лучшему, а если вдруг нельзя, то не стоит тогда и переживать об этом. Каюту можно обустроить – этим Цейса и занималась, но пока без особых успехов: вешала картинки на пустые стены, нарисовала на полке для хранения вещей три кособокие подмигивающие звёздочки, а на саму полку выставила все безделушки, какие у неё только были. Комната так и оставалась голой и унылой, точно больничная палата, но Цейса не теряла надежды. Вот если попросить ещё у папы прислать какие-нибудь весёленькие занавески для иллюминатора… Прислал же он ей в прошлый раз кучу всяких вкусностей, которыми пока можно было перебиваться вместо этих противных консервов – вот и ещё один плюс! А с отчётами ей очень помогает Склайз, было бы ужасной неблагодарностью не признать это. Он перепроверял за ней все графики и расписания, потому что с математикой у Цейсы всегда были нелады, а иногда, замечая, что Цейса что-то совсем выбилась из сил и лучше бы ей пойти отдохнуть, брал остаток работы на себя. И эта маленькая царманская девочка… Геля?.. Она сама по себе была плюсом. Всё детство Цейса упрашивала папу родить сестричку или братика, раз уж сурчика завести не дают. Папа в ответ вздыхал, что это может только мама, и в такие моменты Цейсе делалось ужасно жаль, что мама от них сбежала… А теперь эти давние глупые мечты будто сбылись: вот милый кудрявый ребёнок, трогательно привязавшийся к ним и понимающий почти всё, что ему говорят, и вроде есть у неё какие-то свои царманские родители, но, судя по всему, не из лучших – то ли опыта не хватает, то ли времени, то ли любви к детям. У Цейсы, конечно, тоже с опытом негусто, но она будет стараться. Будет заботиться о Геле, будет давать советы, какие давал бы на её месте папа, будет слушать все наивные детские истории, какие расскажет ей Геля, и сама будет рассказывать ей о том, как живут люди далеко-далеко, на развитых планетах, что они знают и умеют… Ведь всё на свете происходит неслучайно. И если они встретили необычную царманскую девочку, которая почему-то может понимать тершский, никогда этому не обучавшись, то, значит, она им для чего-то нужна. Или, скорее, они ей нужны. Конечно, Цейса со всем справится! Прохладная вода будто придала ей сил, остудила нервы. Больше никакой усталости – только спокойствие и уверенность. И лучше будет, если никто не догадается, что она только что распускала нюни самым бессовестным образом. Особенно Тэшлин. Раз уж господин Хашер по какой-то своей непостижимой логике назначил лидером её, а не Шессу, самого подходящего на эту роль человека, надо соответствовать. Если лидер будет каждый день реветь по душевым кабинкам, какой же это пример для остальных? Цейсе не очень хотелось быть примером для остальных – но нужно же оправдать ожидания господина Хашера. И папы. Он так обрадовался, когда узнал, что выбрали именно её… Расплакался даже от избытка чувств. Нельзя же теперь его разочаровать! И только вылезая из кабинки, она подумала вдруг, что есть ещё одна проблема, о которой она забыла. Для которой не придумала решения. Тэшлин. И, едва успев об этом вспомнить, Цейса ощутила укол стыда. Так она будто приравнивает его к этой, а это ведь неправильно, несправедливо. Он не такой, как эта, совсем не такой! Он не надменен… ну, то есть, не до такой степени… Он не говорит никаких гадких, обидных вещей… ну, то есть, не говорит с намерением обидеть… Запутавшись в мыслях, Цейса так и замерла – одна нога в кабинке, другая за отодвинутой створкой. Это было неприятное чувство – понимать, что Тэшлин её… вроде как… утомляет? – и Цейса немедленно себя за него осудила. Тэшлин же не виноват, что его мучают детские страхи. Во-первых, он старается изо всех сил, во-вторых, его это в любом случае терзает куда сильнее, чем её может стеснить необходимость присматривать за ним, не подпускать близко к царманцам и в случае чего отпаивать таблетками. На нём же каждый раз после такого припадка лица нет, смотреть страшно… Цейса вылезла наконец из кабинки и потянулась за полотенцем, подавив по пути мелькнувшую мысль, что дело совсем в другом. Тэшлин ждал её внизу – стопки листов с классификацией царманских растений лежали в стороне, а значит, с работой он уже покончил. Цейса попросила бы у него помощи с заданием, если б не было так неловко, но она заставила себя промолчать. Может, он сам захочет присоединиться? У него ведь больше нет работы. - Ну как? – он глянул на неё, быстро и словно бы нехотя. – Лучше? - Ага. – Цейса снова уселась за стол, пододвинула к себе микроскоп. И снова здравствуйте, образцы штукатурки… - Очень освежает, просто здорово. - Цервиш заходил, - заметил Тэшлин после недолгого молчания. Говорил он безо всяких интонаций, скучающе глядя в другую сторону, и Цейсе подумалось, что он сказал это просто так, лишь бы как-то себя развлечь. – Просил тебе напомнить, что вы сегодня идёте к… царманке. - Да-да, я помню! Ну, то есть, спасибо ему большое, и тебе спасибо, что передал… - Расписание встреч с Гелей они со Склайзом составили ещё давно, где-то в самые первые дни. - И меня звал. – Тэшлин хмыкнул. – Хотя я вроде ясно дал понять, что это меня не интересует. Нет же – отчего ты не хочешь пойти, разве не это первостепенно теперь для господина Хашера… Я сам-то не знаю, что там для него первостепенно, для господина Хашера, а Цервиш с двух встреч уже выводы какие-то делает. Усерден он не по уму. Цейса уткнулась в микроскоп вместо ответа. Если она начнёт снова защищать Склайза, то они поссорятся, как в прошлый раз, а все эти конфликты так ужасно выматывают… - Но, когда зайдёте в тупик с этой вашей идеей, можете, наверное, обратиться ко мне, - тот же тон, тот же взгляд, пальцы машинально перебирают листы. – Не то чтобы я в этом разбирался… и не то чтобы я считал это хоть сколько-нибудь важным, если начистоту, но хуже, чем Шесса, уж точно не посоветую. Цейсе пришлось прикусить язык, так ей хотелось вступиться за подругу. Хуже, чем Шесса!.. Он отзывается о Склайзе, о Шессе, обо всех остальных так, будто рассортировал их мысленно по коробочкам и наклеил единственно определяющие их ярлыки. Наверняка в его сознании есть и для неё своя коробка и свой ярлык… - Шесса тоже хочет как лучше, - вставила она только. Задание оставалось столь же непостижимым и пугающе обширным, что и до принятия душа, но идея попросить помощи по-прежнему пугала куда сильнее. Вот если разве сделать небольшой намёк… - Знаешь, мне такое сложное задание досталось, просто кошмар! Вообще не понимаю, что нужно делать. - А, это описать под микроскопом? Ну… просто смотри в микроскоп и пиши о том, что видишь, - Тэшлин откинулся на спинку кресла. Никакого желания помочь он не изъявлял. - Э… спасибо. – Совет был очень простой и очень бесполезный, но всё-таки не оставалось иного выхода, кроме как попытаться ему последовать. Неизвестно, то ли она делала, чего хотел бы господин Хашер, но, так или иначе, она успела закончить к назначенному времени. Надо бы потом попросить Склайза, чтобы он проверил, правильно она поняла задание или нет… К Склайзу обращаться она не стеснялась. К Геле они пошли, когда Цещ только-только вставал над Царманом: слабо тянулась по небу неяркая алая полоска, как след от удара. Ни одного царманца вокруг – вот когда Тэшлину надо выходить из ракеты, идиллия! Раньше в это время все ещё спали, но недавно они со Склайзом приняли решение, что лучше всё-таки будет бодрствовать в тёмное время суток. Раз темнота им более привычна, то такой переход должен благоприятно сказаться на их производительности… Нововведение одобрили не все, Сарк, например, заявил, что уже привык к другому режиму, а переучивать его теперь – насилие, но Цейса верила, что очень скоро все прекрасно приспособятся. Ей и самой до сих пор было сложновато – зато сколько плюсов! Их было четверо: Сарк заперся в своей каюте и Склайз объяснил с его слов, что он не хочет никуда сегодня ходить, у него официальный выходной и принуждать его теперь – насилие. Цейса не особенно расстроилась: он всё равно больше мешал бы всем и некстати встревал в разговоры. Хочет отдохнуть – пусть отдыхает. Цейса, едва-едва дотягиваясь, стукнула в Гелино окно несколько раз. Нет ответа. Она постучала ещё раз. По-прежнему тихо. - Вы уверены вообще, что это то окно? – Шесса расхаживала взад-вперёд чуть вдалеке, пальцы и уголок рта у неё дрожали от нетерпения. - Абсолютно точно оно, - отрезала эта. - Может, что-то случилось? – Цейса застучала громче, чаще, и окно наконец приоткрылось, в проёме мелькнуло заспанное Гелино лицо: глаза щурятся, кудряшки спутаны со сна, тоненькая шея торчит из слишком свободного воротника… И тут же створка с грохотом захлопнулась. Цейса вздрогнула – хлопок порвал рассветную тишину, как выстрел, - растерянно посмотрела по сторонам. Шесса застыла, кусая губу, Склайз, поймав Цейсин взгляд, озадаченно моргнул, эта… ну, вроде как тоже не понимала, что произошло, но Цейса не могла сказать этого с уверенностью – её лицо оставалось равнодушным, как у статуи, разве что брови на мгновение взлетели вверх и опять опустились на место. - Что? Что случилось? – Цейса понимала, что спрашивает это в пустоту, а потому тут же снова застучала по стеклу. Какое-то неприятное предчувствие зашевелилось внутри. Происходило что-то непонятное, и не из того рода непонятного, который мог бы ей понравиться. - Да она нас просто больше не видит, я так думаю, - предположила Шесса тоном, больше подходящим не для предположения, а для утверждения неоспоримых фактов. – Она услышала стук, не поняла, кто его издаёт, закрыла окно – всё очень логично. Может, это временная аномалия какая-то. Или наоборот - то, что она вас понимала, было временной аномалией, это даже правдоподобнее… Но тут окно распахнулось снова. Геля смотрела на них не до конца открывшимися глазами в упор и этим опровергала очень складную Шессину гипотезу, в которую Цейса уже успела поверить. - Я спала, - в чересчур громком Гелином голосе звучали слёзы. – Вы меня разбудили. У нас рано сейчас, пять утра. Или четыре. Или шесть. А когда я не могла заснуть, ждала вас – вы не пришли. Вы говорите, что хотите мне помогать, а сами приходите, только когда вам удобно – это честно разве? – Она шмыгнула носом, приоткрыла рот, глубоко вздыхая, и продолжила. – Вы мне все советы дали неправильные – и письмо не сработало, и драка, и с Серёжей говорить… Только хуже стало. И бегать тоже не помогает, вообще ничего не помогает! Я тоже неправа, что вам поверила, но я бы и не верила, если бы вы не говорили верить… И не надо меня воспитывать, у меня и свои мама с папой есть, ещё и бабушка как приедет – завоспитывает совсем! Все живут же как-то без инопланетян – и я проживу… - Геля, уверяю, мы вовсе не хотели… - Их и правда не стоило слушать, их советы либо безнравственны, либо совершенно оторваны от жизни, но я могу попытаться… - Тебе просто надо про всё это поговорить со всеми, может, кто-то что-то не так понял, - её слова заглушил звук захлопнувшегося окна. Какое-то время все молчали, переводя друг на друга взгляды разной степени растерянности. Шесса вполголоса уточнила у Склайза, что случилось, тот столь же тихо перевёл. И пока он говорил, Шессино лицо стремительно наливалось зелёным. - Говорила же я вам, олухи, что ничего из этой вашей затеи с царманкой не выйдет! Должны ведь понимать, насколько она ниже нас по уровню развития – естественно, она все наши советы наизнанку вывернет и нас же обвинит! Что встали? Раз наш руководитель рассчитывал, что мы будем исследовать Царман нормальными методами, значит, это вполне возможно! Не дожидаясь никого, она развернулась и зашагала к ракете, крепко сжимая автомат на случай нового явления Кнопки. Остальные ещё раз переглянулись и снова принялись стучать в окно. Все вместе. - Да, идея была провальной с самого начала, - Цейса опустила ладонь, полуобернулась в сторону этой. Ух, недовольная как всегда – нет бы хорошее что-нибудь сказать…– Что вы, жалкие эгоисты, могли ей дать… даже что я сама могла ей дать? Она правильно злится. Вы полезли не в своё дело… - Как и ты, - не могла не заметить Цейса. Они, значит, виноваты, а она, значит, нет! Правильно Шесса про неё сказала – высокоморальная и высокодуховная. В кавычках. – И это ведь ты сама придумала воспитывать Гелю, я правильно помню же? – Она покосилась на Склайза, тот подтвердил – именно так, сама. – А теперь хочешь всё это забросить… Боишься трудностей? Эта смерила Цейсу взглядом, от которого мог повалиться поширь и скиснуть пошириное молоко. - Как и я, - ничто не дрогнуло на её холодном лице. Казалось, она даже моргает по расписанию. – Вот только не забывай, толстуха, что вы так тогда на меня набросились всей вашей сворой, что мне почти не удалось ничего вставить. И я вовсе не боюсь трудностей или как ты там сказала – я только боюсь, как бы вы не сломали ей жизнь своей глупостью. Поэтому пора с этим заканчивать, пока вы не причинили более серьёзного вреда. И пока она не успела к нам особенно привязаться. Склайз собирался уже ответить, Цейсе тоже захотелось вставить что-нибудь, что поубавило бы эту непрошибаемую спесь – хотя у Шессы это бы намного лучше получилось, – но тут с оглушительным скрипом отворилось окно. Из окна виднелась ровно половина Гелиного лица – она то ли пряталась, то ли ей было лень полностью подниматься с дивана и подползать к подоконнику. В этом Цейса её полностью понимала. В самом деле, как нехорошо получилось, что они её настолько беспардонно разбудили… Вот за что точно надо извиниться. - Я кое-что подумала, - сказала Геля, на этот раз стараясь делать свой визгливый царманский голос как можно тише. – Вы простите, что я так грубо… Я не нарочно. Я просто обиделась очень и спать хотела, и сейчас хочу, но сейчас я не грубо скажу, сейчас я нормально. В общем, я поняла, что не могу вас бросить. Вам же нужны всякие сведения про Землю, - Цейса знала уже, что именно так, безо всякой фантазии, царманцы обозвали собственную планету, - а вы их никак получить сами не сможете ведь. Вы же книжку прочитать не сможете или телевизор посмотреть, а сами вы не учёные, вы обычные. Так что я должна вам всё рассказать и объяснить. Но только знаете, что?.. Геля помолчала немного: моргали часто-часто круглые глаза, шевелились губы, точно она пыталась построить фразу получше. - Вы только больше не помогайте мне, пожалуйста. Не надо. Я лучше как-нибудь сама себе помогу. А вообще-то я всё вам расскажу, что в энциклопедиях читала, честное слово. Спасибо, что меня спасли из-под машины. И за сказку. - А как же дружить? – вырвалось у Цейсы.Эта покосилась на неё с особенным презрением, и Цейсе показалось вдруг, что её слова прозвучали намного более по-детски, чем всё, что сказал до этого шестилетний ребёнок. – Ты ведь хотела с нами всеми дружить… Геля насупила светлые брови, сморщила нос. - Ага, хотела. Но я не знаю, как с вами дружить. Вы же сами друг с другом не дружите. Цейса, не находя нужных слов для того, чтобы возразить, чтобы сказать – да нет же, только эта с нами не дружит, а мы-то сами между собой ещё как… – молча смотрела, как затворяется окно. - Она рассуждает умнее, чем все вы вместе взятые, - сказала эта сразу после того, как затих скрип. – Это ей бы надо нас воспитывать, а не нам – её. И как обрадуется ваша Шелби!.. Удалялась она быстро и решительно, как и всегда, но голова у неё была опущена, ладони сжались в кулаки, и Цейсе пришло на ум, что эта расстроена. Глупая мысль, но выглядело всё именно так. Цейса тоже была расстроена, хоть и попыталась скрыть это перед тем, как зайти в ракету – быстро нацепила на лицо кривоватую улыбку, спрятала невесёлый, должно быть, взгляд. В главной каюте сейчас был только Тэшлин – он читал книгу на варшайрянском официальном, уже от названия которой веяло недоступной Цейсе мудростью – «Смысл жизни как иллюзия», Рейе Миноига Ваори, – и даже не посмотрел на Склайза, который, решив, что Тэшлин всё ещё работает над заданиями, обеспокоился, не потеряет ли он сознание от перенапряжения. Цейсу бы полностью устроило, если бы он и на неё не обратил внимание, но стоило Склайзу исчезнуть, Тэшлин взглянул на неё поверх книги. Очень внимательно взглянул. - Выглядишь печальной. И возвращаетесь вы сегодня рано и поодиночке… Очередная ссора? - Нет… То есть да… то есть, не в этом дело… - Цейса некоторое время колебалась, стоит ли ему рассказывать. А вдруг ему станет плохо при упоминании Гели? Но потом она пришла к выводу, что не помешало бы сейчас выслушать умный совет, а Тэшлин обещал же помочь в случае чего… - Геля на нас обиделась. Из-за того, что мы ей в прошлый раз наговорили. Нет, я знаю, не все советы были хорошими, не ко всем надо было прислушиваться, а она сама не могла во всём этом разобраться, так что да, мы виноваты, но она так на нас смотрела сегодня… неприветливо. Совсем не как всегда. Кажется… Цейса чуть помедлила. Признаваться в этом было мучительно даже перед самой собой, не то что перед Тэшлином, но мысль наконец выбралась на поверхность, оформилась в слова и теперь от неё никак нельзя было отмахнуться, сделав вид, что её не было и нет. - Кажется, она в нас разочаровалась, Тэш. И… вроде как не очень хочет с нами общаться. По крайней мере, сегодня. Мне так показалось. Тэшлин зевнул и перевернул страницу. - Если уж даже царманка сообразила, что что-то с вашими просветительскими идеями не так, долго же до вас доходило. Вы ничем не могли ей помочь, если даже договориться между собой не в состоянии. Я с самого начала знал, что всё это добром не кончится. Не думал только, что сразу, но оно и к лучшему. И вы, и ваша… царманка обошлись малыми жертвами. Хотя всё-таки могу тебя понять, это несколько досадно. С её помощью вам было бы в разы легче изучать Царман… - С этим она как раз обещала помочь, - Цейса и сама слышала, какой у неё унылый голос. Так-так, не раскисать! Всё ещё можно исправить, надо только придумать, как. - Правда, без особого желания. Как будто это её долг или вроде того. Сказала, что будет нам рассказывать про Царман всякое. На красивом, чрезвычайно правильном лице Тэшлина появилось слегка недоумённое выражение. - Ну так и в чём же тогда проблема? Извини, если это звучит как насмешка в духе Тсейры, просто я правда не понимаю. У вас по-прежнему есть доступ к… царманке, а, соответственно, и к уникальным сведениям о Цармане, что тогда не так? Или ты расстроилась из-за… самой ситуации? Восприняла это как ссору? Не понимаешь, значит… Цейса тоже не понимала, что именно ему непонятно – и почему с такими странными, почти ироническими интонациями он говорит о ссоре. Как это ещё назвать? - Ага. Это же не главное – ну, сведения о Цармане… Совсем не главное. Что-то в отношениях надломилось, понимаешь, Тэш? Я думала, мы будем с Гелей дружить… что уже подружились… - Царманец – друг человека, - хмыкнул Тэшлин. На его красивых губах играла красивая усмешка. Красивая, но никаких приятных чувств не вызывающая. Цейса уставилась в пол, чтоб только её не видеть. – Однако же, звучит. Послушай, Цейса, надеюсь, не обижу: я понимаю, что ты к ней в какой-то мере привязалась после скольких там, трёх встреч, но посмотри же ты на вещи рационально. Другом может быть только равный. Относится к Геле как к животному, как к вещи, сердито подумала Цейса, и тут же мелькнула мысль – а ко мне? Она так хотела с ним подружиться, а он вообще может держать кого-то за равного? На равного ведь не станешь налеплять ярлыки. - Знаешь… - Цейса прикусила кончик губы, чтобы не наговорить лишнего. Не надо ссориться. Ни к чему. И без того это был такой сложный, такой отвратительно сложный день. – Я, наверное, опять схожу в душ.