***
Кудрявая преподавательница в очках, похожая не то на барана, не то на хорька, не то на обоих сразу, безобразно долго искала в списках Янину фамилию — хотя, казалось бы, Барбосова на букву «б», сразу должно быть видно. Но, понимая, что после олимпиады с ней больше никаких дел иметь не придётся, Яна решила отнестись к этому снисходительно. Контингент, собравшийся на районной олимпиаде по русскому языку, по виду всё-таки отличался в лучшую сторону от контингента, наполнявшего Янин класс. Впрочем, не столь уж сильно — девчонки с сияющими от страз и блёсток волосами точно так же шушукались, перегибаясь через парты, а немногочисленные парни точно так же раскачивались на стульях, портя казённое имущество, или утыкались в свои карманные игровые приставки. Неужели это и есть самые умные ребята со всего района? Ну, удивляться нечего — каков район, таковы и ребята... Яна закатила глаза. Ей повезло — в документах было сказано, что она должна сидеть на первой парте третьего ряда, сразу у окна. В школе Яна неизменно сидела на первой парте — не только из-за зрения и даже не только из-за того, что так её вытянутая рука будет заметнее, а больше потому, что так ей не будут видны её идиоты-одноклассники... только слышны, что, в общем-то, не менее отвратительно. Яна настолько привыкла к своему извечному месту — на первой парте у окна, в абсолютном и гордом одиночестве — что, когда на предыдущих олимпиадах её сажали на другие места, была этим очень недовольна. До начала олимпиады оставалось ещё около получаса — Яна, разумеется, прибыла в назначенную школу загодя и не забыла прихватить очередную книжку Шарлотты Бронте — «Учитель» («Шерли» была победно дочитана ещё месяц назад и в конце оказалась даже не настолько унылой, насколько была в начале). Как утверждала аннотация на задней стороне обложки, это был дебютный её роман, что чувствовалось и без издательского пояснения. Видимо, на заре своей писательской карьеры Шарлотта Бронте не успела ещё выработать свой скучный стиль, так что воспринималось её первое произведение легко и, более того, даже с относительным интересом. Ничего, конечно, по-прежнему не происходило, но, по крайней мере, в этой книжке ничего не происходило в два раза быстрее. Правда, главный герой Яну сильно раздражал — крайне ограниченный, высокомерный тип. В каком бы окружении он ни оказался — ни за что не упустит случай всех походя принизить и облить презрением. Ах, эти бездуховные лицемерные католики, то ли дело мы, англичане-протестанты! Ах, фламандцы — такой тупоголовый народ, и мне так говорить можно, а вот если мой друг выскажется о них в том же духе — он двуличный негодяй! И так далее, и тому подобное... Вышвырнуть бы из «Учителя» этого самого учителя — и всё тогда в нём стало бы вполне сносно. Яна так увлеклась своими мыслями, что даже не сразу услышала, что по кабинету прокатилась волна сдавленных смешков, будто много-много девочек хихикали в ладони или в рукава кофточек. Яна приподняла голову, в некотором недоумении повертела по сторонам, но понять, над чем смеются, так и не смогла. Но стоило ей снова, приняв обычный невозмутимый вид, уткнуться в книгу, смешки возобновились. В точности как в школе… Не в силах больше это выносить, Яна резко развернулась. Прямо за ней, на второй парте третьего ряда, сидела не кто иная, как Лувиа Пиине, в миру – Люська Шевченко… вот только узнала её Яна не сразу. Её обычно распущенные и глянцевито поблёскивающие каштановые волосы были забраны в низкий, тугой хвост. Большие карие глаза с томной поволокой прятались за стёклами сильных очков, каких Лувиа отродясь не носила. Вместо обычных своих обтягивающих белых блузочек сегодня она отчего-то напялила бесформенный и откровенно уродливый свитер, весь в катышках. В руках с обкусанными ногтями Лувиа держала потрёпанную книгу. Надпись на книге гласила: «Фейнмановские лекции по физике». За умную хочет сойти! Объяснил бы кто-нибудь Люсеньке, что у нас тут олимпиада по русскому, а не по физике, а это всё-таки немножко разные предметы… И, стоило Яне обернуться, смех вспыхнул с новой силой. Хохотали парни с приставками, хохотали модно уложенные девицы, чуть ли не падали со смеху тоже прошедшие на районный тур, но явившиеся сюда позже Яны якобы умницы и якобы красавицы Леночка и Лерочка… Яна сначала не поняла, чего они все надрываются, но потом взглянула повнимательней на Лувиа, инстинктивно чувствуя, что дело не может не быть в ней… И угадала. У Лувиа был низкий конский хвост. Яна носила точно такой же. Лувиа нацепила на себя очки с толстыми стёклами и очень объёмной оправой. У Яны были точно такие же. Янин свитер был, бесспорно, куда приличнее, но всё равно новизной похвастаться не мог – она считала ниже своего достоинства следить за модой. А ногти… Вообще-то она их тоже иногда грызла, особенно за книгой или в минуты напряжённых раздумий… Но главный фокус заключался в мимике – в том, как Лувиа сжимала губы и морщила нос, как дула время от времени на несуществующую чёлку, как то и дело нервно прокручивала в пальцах ручку и с задумчивым видом порывалась погрызть то её, то многострадальные ногти, а потом, словно опомнившись, тут же бросала это дело… Все эти мелкие детали были Яне неприятно знакомы – она будто увидела саму себя скрытой камерой. - Может, хватит издеваться? – она говорила негромко, чтоб смех вокруг не усилился. Лувиа издала мученический вздох и подняла на Яну такой надменный взгляд, каким, наверное, и сама Яна никогда не смотрела даже на одноклассников, но, разглядев, кто перед ней, мгновенно сменила выражение лица на своё обычное: наивно хлопающие глазки, приподнятые бровки, губки бантиком. - Ой! Яаа… Яна, это ты! Так ты тоже прошла на район, вау! Ты, наверное, на все олимпиады прошла, да? Ну ещё бы, ты же такая умная, тебе победить – раз плюнуть, да, Яна? Ты готовилась как-нибудь? Много готовилась? А вот я, представляешь… - Хватит зубы заговаривать, - Яна не позволяла себе отвлекаться на её обычную трепотню. – Что это ты издеваешься надо мной? - И… издеваюсь? – Лувиа захлопала глазами в два раза интенсивнее. – Ты о чём? А-а! – Она с деланным удивлением слегка стукнула себя по лбу маленькой ладошкой. – Ты не так поняла, наверное! Я над тобой не издевалась ни капельки, это я хотела стать на тебя похожей, честно-честно… Просто я подумала –вау, я иду на олимпиаду! А как надо выглядеть на олимпиаде? Ой, ну, наверное, так, как Яна, она же умная и всё время на них ходит! Вот так вот я подумала. Это поможет же, да? Яна бы непременно прокомментировала, что она думает обо всех этих глупостях, но тут хорёк-баран хлопнул дверью и прошёл к столу, на ходу пища стандартную информацию о том, что на выполнение заданий у них будет три часа и что на черновике нужно подписать «Черновик», а на чистовике – «Чистовик»… Седьмому классу, самому младшему на олимпиаде, материалы выдали раньше других, и Яна украдкой перевернула листок ещё до того, как это было разрешено, скользнула взглядом по заданиям. Все они были лёгкие, прямо совсем для дурачков – в некоторых, правда, требовалось написать мини-сочинения, и вот на них следовало обратить более пристальное внимание. Сзади кто-то громко чавкал жвачкой. Кто-то другой не менее громко щёлкал ручкой. Лувиа сзади строчила что-то с пулемётной скоростью и примерно такой же громкостью. Проверяющая учительница, вместо того, чтобы поддерживать порядок, трепалась шёпотом по мобильнику. Всё это выводило Яну из себя, мешало сосредоточиться – хотелось сломать им всем ручки, ножки, жующие челюсти и ещё что-нибудь до кучи. Но Яна могла только стискивать зубы до скрипа, сжимать ручку в пальцах до боли и концентрироваться на заданиях изо всех сил. Лувиа сдала работу самой первой – ну, подумала Яна снисходительно, получит свои тридцать баллов или сколько там, да и хватит с неё, – и пошла к выходу, надменно на всех поглядывая, кривя губы в узкой усмешке и, что на контрасте со всем этим казалось смешным, сильно сутулясь. Ну, это уж совсем ни в какие ворота, никогда Яна не была сутулой – и автоматически расправила спину. Плечи хрустнули, их непривычно и неприятно потянуло. Яна всегда сначала писала всё в черновик, несколько раз перечитывала и перепроверяла и только потом уже переписывала результат аккуратным, старательным почерком. В три часа она едва уложилась, но, к счастью, хорьково-баранная дама начала собирать работы с третьего ряда, а не с первого, и пока она это делала, Яна лихорадочно переносила в чистовик последние несколько фраз. Она поставила заключительную точку как раз, когда перед носом замаячила вытянутая ладонь, виновато улыбнулась и сдала свои листки. Последней. В раздевалку она тоже спустилась последней и обнаружила с немалым удивлением, что среди резвящихся со сменкой наперевес малышей и солидных одиннадцатиклассников, которые, никого не стесняясь, курили прямо в школе и сплёвывали на пол шелуху от семечек, на длинной скамейке сидела Лувиа и читала свои «Фейнмановские лекции по физике». Неужто это настолько увлекательная литература, что Лувиа расселась в чужой школе как у себя дома? Не может оторваться, пока не узнает, что случилось с физикой в конце? Заслышав её приближающиеся шаги, Лувиа приподняла голову. Эти дурацкие очки она так и не сняла. - Ну наконец-то, - её губы разъехались в улыбке. – А я жду тебя, жду… Я тут первый раз, как дойти до дома, не знаю, а мы же в одном дворе живём, вот я и подумала… Ты же меня доведёшь, Яночка, да? Яна тяжело вздохнула. - Доходишь до метро. Спускаешься в метро. Садишься в метро в поезд – тут только в одном направлении можно уехать, не ошибёшься. Проезжаешь в метро одну станцию. Ровно. Выходишь из метро. Там будет кинотеатр, банк «Северная казна», загс… ну, ты имеешь ведь представление, как оттуда доехать? Лувиа похлопала глазами. - Не-е-е-т, - протянула она тоном балованного, готового в любой момент расплакаться ребёнка. – Не имею. И я – ты только не ругайся! – я даже не знаю, как отсюда до метро дойти… - Не говори ерунды, - посоветовала Яна сквозь зубы. – Выходишь, сворачиваешь из двора направо, между детской поликлиникой и книжным нужно будет пройти – и сразу на улице увидишь метро. - Выхожу из шко-о-олы, - старательно повторила Лувиа, как первоклассница, читающая по слогам. – Поворачиваю напра-аво… Ой, Яночка, а я всё время путаю, где право, я только знаю, что это с другой стороны от лево… Яна, подобную чушь не ожидавшая услышать даже от своего малолетнего братца, молча подняла на неё глаза, надеясь, что взгляд в достаточной степени отражает всю бездну её недоумения. Но стоило только её взгляду встретиться со взглядом Лувиа, как та довольно захихикала и даже высунула язык, прямо как тот самый малолетний братец. И подмигнула. - Переборщила, кажется, - заметила она уже совсем другим тоном, сухим и деловым, и Яну эта перемена удивила даже больше, чем все прозвучавшие до этого глупости. С другой стороны… Ей вспомнилось, как тогда, в начале сентября, она тоже очень ловко прикидывалась дурочкой, дулась на Горто за то, что заставил писать бессмысленный отчёт, а сама в это время писала вместо отчёта… донос? «Спешу уведомить вас» - что ещё это может быть? И Горто, этот напыщенный болван, купился, он не заметил того, что заметила Яна. Неужели Лувиа совсем не такая глупенькая, какой хочет казаться? - Переборщила, - согласилась Яна. – Что тебе нужно, Лу… - она оглянулась, - Люся? Лувиа опять хихикнула, убирая книжку в сумку, и прыжком поднялась со скамейки. - Поговорить. Желательно дольше, чем две минуты, пока идём до метро. Успеем же обсудить всё до того, как сядем на маршрутку возле нашей станции? Теперь уже настала Янина очередь бестолково хлопать глазами. - Ты и на олимпиаду нарочно пришла? - Нет-нет, ну что ты, - Лувиа мгновенно вернулась к прежнему сюсюкающему тону, а вот почему – было совершенно непонятно. Больше ей так нравится, что ли? – Я тебя сначала хотела подкараулить где-нибудь во дворе или там у магазина «Семь ключей», но, понимаешь, это ведь очень трудно сделать – я просто во вторую смену учусь, а вечером ты одна из дома не выходишь… Этот случай сам подвернулся, так удачно всё вышло, просто супер! Ты на все олимпиады ходишь, да? Я вот – на все. По закону больших чисел мы хоть раз да должны были попасть в один кабинет, вот наконец и попали, хи-хи! – Она мило поулыбалась Яне несколько секунд, а затем быстро поджала губы. – Ну что ты стоишь как неродная? Идём-идём-идём! Лувиа схватила Яну за руку и потянула прочь из раздевалки. Вырываться, наверное, было бы чересчур грубо с Яниной стороны, так что она просто заметила как можно холоднее: - Отпусти. Но Лувиа не торопилась разжимать пальцы: - А ты разве никогда не ходишь с подружками за ручку, Яаана? Яна могла бы процедить презрительно: «Мы же не в детском садике» или даже хладнокровно отбрить: «А когда это мы стали подружками, что-то не припомню?», но вместо этого неожиданно для себя самой призналась: - Нет у меня никаких подружек. Лувиа легонько прицокнула языком: - Я так и знала! Без обид, Яаана, но ты не выглядишь как девочка, у которой есть подружки… Но это не страшно! Мы же можем с тобой подружиться, правда? – Янину руку она при этом всё же выпустила. - Неправда, - Яна толкнула тяжёлую дверь и специально не стала её придерживать. Лувиа сдавленно ойкнула, но, судя по всему, всё-таки успела остановить дверь до того, как та её снесёт и впечатает в стенку. – Давай уже ближе к делу, а? О чём ты там хотела поговорить? - О шмоточках, о мальчиках, о сериале «Зачарованные» на СТС… Ну, о чём обычно говорят подружки… Ладно-ладно, я шучу, не злись! – Она опять коротко хихикнула, а потом вдруг вернулась к строгому стальному тону. – О Горто. Что ты о нём думаешь, Яаана? - О… Горто? – переспросила Яна с недоумением. - Ну да! Как он тебе нравится? Так что, это всё-таки и есть обычный девчачий разговор про парней? Влюбилась она в него, что ли? Тьфу. Стоило ли из-за этого огород городить? А интригу-то развела… - Никак не нравится, - Яна очень старалась, чтобы раздражение не было заметно. – И вообще-то я не интересуюсь мальчиками. Лувиа рассмеялась – будто колокольчик прозвенел. - И правильно! Я вот тоже не интересуюсь, я совсем о другом поговорить хочу. Как он тебе нравится в качестве руководителя? Яна не знала, что и отвечать. Правду? Ну а вдруг он Лувиа и подослал? - Не волнуйся, - Лувиа, точно услышав её мысли, подбодрила Яну коротким кивком. – Ему я не передам. А можно ли ей верить… Впрочем, наверное, можно – скорее всего, она под него копает. Вот только зачем ей в этом деле Яна? Хочет заручиться хотя бы чьей-то поддержкой? Ну да, звучит логично. Питинаа Яна так и не видела с момента той самой первой встречи, значит, и Лувиа не видела тоже, а Тронно… ну, Тронно – это Тронно. - По мне, руководитель из него не очень, - сообщила Яна, решившись, но слова она всё-таки подбирала очень осторожно. – Он очень высокомерный, очень грубый, очень занудный к тому же. Общаться с ним не очень приятно, да и особой компетентности я в нём не вижу… Он почти ничего не делает, только раздаёт нам задания и покрикивает, если кто-то делает что-то не так. Лувиа слушала очень внимательно, глядя ей прямо в глаза и кивая чуть ли не после каждого слова. И шагала она с Яной нога в ногу, быстро и уверенно. - Мне тоже так кажется, - сказала она после недолгого молчания. – Давно. Он только и может, что ругаться и угрожать, да ведь, Яаана? И его не уважают, его только боятся. На это он и рассчитывает. Запугать всех. Чтобы мы не думали, что это можно как-то изменить. - А это можно как-то изменить? – осторожно уточнила Яна. Сама она об этом как-то не задумывалась. – Переизбрать его? Лувиа хихикнула. - Можно сказать и так. Питинаа определённо метит на его место, но учитывая её уровень участия в наших делах, её успех не очень вероятен, правда ведь, Яаана? Что касается Тронно, то Тронно… - Тронно – это Тронно, - согласилась Яна. И как она сразу не сообразила, о чём пойдёт речь? Быть руководительницей, должно быть, хлопотно, но зато почётно и ответственно – пообвыкнет и начнёт вскоре справляться лучше Горто, благо это нетрудно. Но несолидно было бы соглашаться сразу. Когда её отправляли от класса на олимпиады, районные конкурсы чтецов и прочие мероприятия, Яна поначалу всегда тоже ломалась и кокетничала – ой, ну что вы, ой, да пусть в этот раз кто-нибудь другой, ой, не знаю даже, получится ли у меня… А потом шла и побеждала. - Я очень польщена таким доверием, - Яна старалась говорить так, словно она уже руководитель: медленно и весомо, - но, видишь ли, у меня огромные учебные нагрузки, к тому же все эти олимпиады… Я уверена, что пройду на регион по большинству, если не по всем, да к тому же мне надо осваивать кардоэ. В общем, я не совсем уверена, что у меня будет время на руководство. Лувиа некоторое время молча разглядывала Яну, точно видела её в первый раз, а затем прыснула, прикрываясь как всегда ладошкой. - Ой, Яаана, извини, ты подумала, что я предлагаю тебе… - Она чуть не подавилась хихиканьем. – Нет-нет, тебе не придётся отвлекаться от твоих олимпиад, учись сколько влезет. – Смотрела она при этом так ехидно, что Яна поняла: она догадывается, что Яна просто набивала себе цену. – Вообще-то я имела в виду себя. Что? Яне показалось сначала, что она ослышалась. Из Горто руководитель был не лучший, это признавали все, кроме него самого. Но из Лувиа не вышел бы никакой. Эти детсадовские ужимки, этот тонюсенький голосок… Но тут Яна вспомнила, какая сталь может иногда звучать в этом голоске, вспомнила про «Спешу уведомить вас…», и претензии Лувиа сразу стали выглядеть намного менее смехотворными. Нисколько не смехотворными. - В школе я староста, - продолжала Лувиа, - и, кажется, неплохо справляюсь со своими обязанностями. Во всяком случае, спуску никому не даю. Это, конечно, не совсем то же самое… я имею в виду, всё-таки они менее развиты. Мои одноклассники. Яна понимающе вздохнула. - Твои тоже идиоты, да? - Ну, не то чтобы идиоты, могло быть хуже… Считается, что я учусь в хорошей школе, языковой. Думаю, они даже довольно умненькие… - Она сказала это со снисходительной нежностью, будто речь шла о чужих младенцах. - Для каофи. Мы в любом случае куда выше их по уровню развития, так ведь? Да посмотреть хотя бы на технологии… Не говорю за всех, но если взять среднюю кардо и среднюю каофи – кардо будет умнее. Ты же замечала это, Яаана, правда? Нам не составляет труда выигрывать их дурацкие олимпиады, как семечки щёлкаем, да ведь? Яна не умела щёлкать семечки, но со значением кивнула. Она замечала. Невозможно было не увидеть, насколько она превосходит по интеллектуальному развитию всех в школе, и тупицу Розу, и даже… и даже, может быть, папу… Но неужели это только потому, что она наполовину кардо? А не потому, что она сама по себе так умна и талантлива? Значит ли это, что она будет заурядной среди кардо? Мысли о её уме не приносили ей теперь облегчения. Умна – но в сравнении с кем? Да нет же, глупости, не может быть! Этот пустозвон Горто умнее Яааны? Или, может, бестолковая пассивная Тронно? Или чуждая всему миру Питинаа? Да ни в жизнь! И Лувиа, подумала Яна тут же со странным напряжением, и она не умнее тоже. Пусть не воображает. Лувиа тем временем изображала, как она строит одноклассников: хмурила редкие брови, поджимала губы и таращилась на Яну стеклянными глазами. Говорила свысока и сильно растягивала слова – совершенно другой человек получался. - Так вот какая ты по-настоящему… – вырвалось у Яны. Лувиа поморгала удивлённо и снова захихикала. - По-настоящему? Что значит «по-настоящему»? Все люди ненастоящие. Все притворяются: на работе, в школе, перед семьёй, перед друзьями, но особенно - перед самими собой… Просто одни это понимают, а другие нет. Одни веселятся, а другие даже не знают, как это весело. Одни играют в игру, а другими играет игра… ты же понимаешь, о чём я, Яаана? Яна не очень-то понимала, но Лувиа она в этом не призналась бы даже под дулом пистолета. Вместо этого она только покивала и решила всё-таки уточнить: - Ну, а когда ты наедине с собой, то… как ты себя ведёшь? - Никак. То есть как захочу. Если мне хочется поиграть в кого-то, из тех образов, что есть, или новое – играю. А если нет – ложусь спать. - То есть ты сама не знаешь, какая ты на самом деле? – для Яны это звучало дико. Лувиа подняла на неё холодные усталые глаза школьной старосты. Ненастоящий взгляд ненастоящей девочки. - А ты думаешь, что ты знаешь? Какое-то время они шли молча, по-прежнему шаг в шаг. Яна больше смотрела себе под ноги, чем на унылый пейзаж вокруг, но боковым зрением успела заметить, что по ту сторону дороги мелькнуло унылое здание местного ДК с этой его убогой мозаикой на облупившейся стене. Значит, они уже прошли половину дороги. - Мы немножко отвлеклись, да ведь, Яаана? – хвостик Лувиа мотнулся в неприятной близости от Яниной щеки. – Так что ты думаешь насчёт моего предложения, а? - Идея хорошая, - медленно проговорила Яна, размышляя над каждым словом, - но мне не совсем понятно, зачем тебе я. - Ах, Яаана, ну что же тут непонятного! – на этот раз, видя, что Лувиа готовится встряхивать волосами, Яна вовремя успела отодвинуться, так что опасность в виде хлещущего по лицу хвостика её миновала. – Не смогу же я справиться в одиночку. Питинаа сама метила бы на это место, будь у неё чуть больше воли и энергии, так что она отпадает сразу, а Тронно… - Яна уже думала, что она скажет «Тронно – это Тронно», но Лувиа закончила фразу по-другому. – У Тронно свои обстоятельства, не будем о них сейчас, ладненько? В общем, да. Мне нужна ты. - Что мне нужно будет делать? - Деловой подход, - Лувиа улыбнулась, мимолётно и до тошноты мило. – Одобряю, Яаана, одобряю! Почти ничего, так что от олимпиад я тебя не сильно отвлеку, об этом не беспокойся. – Она снова захихикала. – Просто… представь, если бы Горто сделал что-то… что-то очень плохое… И мне не поверят, если я расскажу об этом без доказательств. Но вот если у меня будет свидетель… - То есть, - Яна непроизвольно нахмурилась, - я должна буду подтвердить ту клевету, которую ты про него выдумаешь? - Ты так говоришь, как будто это что-то плохое, - Лувиа со смехом обернулась к ней. На этот раз Яна не успела среагировать вовремя, и хвостик благополучно влетел ей в глаз. – Как же ещё нам с ним бороться? Ты не волнуйся, Яаана, у меня всё под контролем! В подробности тебя пока посвятить не могу, ты же сама понимаешь, мало ли что… Но ты мне верь. - Но я же не могу согласиться, пока не знаю, что именно ты предлагаешь, - пояснила Яна, очень стараясь не раздражаться. – Вдруг ты расскажешь что-то настолько дикое, что Лиисвега-ноориэ не поверит нам в любом случае? Да и он скорее всего сможет оправдаться и доказать, что мы врём. И кто тогда окажется в дураках? Мы. Вряд ли мне стоит ввязываться в дело, о котором я почти ничего не знаю и которое может потом неблагоприятно на мне сказаться… И распусти ты уже этот хвостик, бесишь! Лувиа тут же стянула резинку, высвобождая блестящие кудряшки. - Так значит, я тебе с распущенными волосами больше нравлюсь? - И очки сними заодно, - буркнула Яна. - И без очков больше нравлюсь? Нет-нет, не могу, прости, - Лувиа покачала головой, и пара прядок чуть не влетела Яне в рот. – У меня зрение очень плохое, я на улице обычно ношу линзы, а очки только дома… Ну и на олимпиаду надела вот… - Она вдруг замолчала и остановилась посреди дороги, так что шедшая сзади бабушка чуть не врезалась ей в спину. – Мешается что-то… Сейчас-сейчас, подожди, я быстренько! Она ухватилась за подошву своего высокого чёрного ботинка, зашарила по ней. Потом будто уцепилась за что-то, дёрнула раз, потом другой, посильнее. Яне оставалось лишь наблюдать за всеми этими странными манипуляциями. - Глубоко вошло, - пожаловалась Лувиа не то Яне, не то самой себе, и, недолго думая, принялась стягивать ботинок прямо посреди улицы. - Отойди в сторону хотя бы, - посоветовала Яна. – Людям мешаешь. Лувиа послушно сделала несколько прыжков к поребрику, столь же ловко перепрыгнула через него и оказалась среди запорошенных уже не первым ноябрьским снегом кустов. Яна подумала немного и решила всё же подойти к ней – не стоять же здесь столбом, чтобы все её огибали. Тем временем Лувиа уже избавилась от ботинка и теперь… Яна, подойдя ближе, содрогнулась от отвращения. Теперь она вынимала у себя из пятки гвоздь. На телесного цвета колготках кровь напоминала ржавчину. Секунда, другая – и гвоздь заблестел у Лувиа в руках, весь пропитанный этой ржавой кровью. Яну замутило от одного его вида, Лувиа же совершенно спокойно, по-прежнему сжимая гвоздь в руке, засунула ногу обратно в ботинок. Если бы Яна не видела собственными глазами, что Лувиа мгновение назад вытащила у себя из ноги глубоко засевший гвоздь, нипочём не догадалась бы, что той больно – так она невозмутимо себя держала. Точно ничего не случилось. Просто гвоздь, сочащийся кровью, неведомо откуда взялся в её руке. - Напоролась же где-то, - сказала Лувиа с лёгким смешком. Будто ничего её и не беспокоит… – Неудачненько вышло! – Она разжала пальцы, и гвоздь полетел в пожухшую, запорошенную снегом траву. – Только не наступить бы на обратном пути! Яна сделала к ней шаг, ещё один. Может, у неё болевой шок? Может, она не совсем пока понимает, что произошло? Нужно в аптеку! Или нет – в поликлинику! Только как Лувиа в неё потащится? На руках её нести, что ли? - Идти можешь? – уточнила Яна прежде всего. Лувиа моргнула. - Да, конечно, почему нет… А, ты переживаешь из-за пятки! – она снова засмеялась, только на этот раз не прикрывалась ладошкой. – Ну да, точно, ты же не знаешь… В общем, я могу не чувствовать боль. Просто отключать её по своему желанию. Тело как бы не подаёт сигнал мозгу, и мозг не получает сведений о том, что сейчас по идее должно быть больно… И так не только с болью, я могу отключить любую эмоцию, вообще любую. Мне не бывает грустно или обидно. Злость я обычно не трогаю, без неё было бы совсем болото… - То есть ты оставишь эту кровищу просто так течь в ботинок? – перебила Яна. – И ничего не планируешь с этим делать? Лувиа с беспечным видом кивнула. - Ну да. А зачем что-то делать? Просто дома постираю колготки. А о заражении крови ты не хочешь подумать, дура? Загноится рана – и каюк тебе! Ввязывается ещё в какие-то дрязги, интриги какие-то плетёт, а самой мозгов не хватает, чтобы провести элементарную дезинфекцию. Четырнадцать лет, а головой подумать не хочет! - Сиди тут и жди, - велела Яна и быстрым шагом направилась к аптеке неподалёку. Очереди там, к счастью, не было, хотя нерасторопная аптекарша с пальцами толще, чем медицинские колбы, могла бы копаться и поменьше. Яна попросила раствор перекиси водорода, йод, стерильный бинт и вату, с большим внутренним протестом заплатила около ста рублей и поспешила обратно. Лувиа ожидала её на том же месте, нерешительно топчась среди оплёванных вчерашней слабенькой метелью кустов. - А-а-а, Яаана, вот и ты, - плаксиво протянула она, когда Яна приблизилась. – Где ты была? Бросила меня тут одну… - Да кончай уже свой маскарад, - пришлось встать на одно колено на холодную землю. Потом придётся брюки очищать… Впрочем, ничего страшного, Роза постирает. – И ботинок сними. – Лувиа озадаченно моргнула, но подчинилась. – Колготки тоже. Лувиа заморгала ещё озадаченней. - Что, прямо на улице? - Да никто на тебя не смотрит, - но Яна всё-таки постаралась встать как-нибудь так, чтобы загородить Лувиа от взглядов прохожих. – Кому ты нужна! Ты думаешь, у меня очень много времени, чтобы возиться тут с тобой? - Ну конечно, тебе же надо готовиться к олимпиадам, - закивала Лувиа, и в её голосе чувствовалась та же ехидца, с которой она подчас разговаривала с Горто. – Как же я могла забыть! Я же отвлекаю такого занятого человека! – Несмотря на все эти разговорчики, пострадавшую ногу из колготок она всё же высвободила. Рана действительно была ужасная – огромная, насыщенно-алая и страшно выделяющаяся этим на гладкой розовой пятке. Куски ободранной белёсой кожи свисали над раной, точно осока над прудом. Яна протёрла пальцы гигиенической салфеткой – у неё всегда была с собой пачка в рюкзаке, - и смочила ватку в перекиси водорода. Прикоснулась к ране – поначалу осторожно, аккуратно, но потом вспомнила, что Лувиа не чувствует боли, и нажала посильнее. Другую ватную палочку окунула в йод, принялась тщательно промазывать рану. Красное понемногу перетекало в коричневое. Ржавый цвет, цвет пятна на колготках. Цвет, окрасивший погнутый гвоздь. Лувиа наблюдала за всеми этими манипуляциями без какого-либо участия и моргала так часто, словно была не живой девочкой, а заводной куклой. - Йо-од! Жжё-ётся! – сказала она капризным, тоже кукольным тоном. - Прекрати, я же сказала, - прошипела Яна, едва разжимая губы. – Я прекрасно помню всё, что ты сказала, так что можешь перестать притворяться. - Никто из нас не может перестать притворяться, - заметила Лувиа уже другим своим тоном, деловым и холодноватым. – Можно только попробовать притворяться меньше, чем обычно. - Ну так попробуй, - огрызнулась Яна, накладывая на рану стерильный бинт. – Попробуй притворяться меньше, чем обычно. Может, и раздражать всех тогда будешь меньше, чем обычно? - Могу попробовать, - Лувиа отвернулась и принялась запихивать ногу обратно в колготки. – Но не хочу. Это же совсем неинтересно. – Она встряхнула волосами и изобразила миленькую улыбку. – Спасибочки тебе, Яаана! Чмоки! - С таким подходом рано или поздно рискуешь заработать себе столбняк, - Яна уже поднялась с колен и теперь яростно отряхивала брюки от снега. – Антисептики не зря существуют вообще-то. Никто же не будет следить за этим, кроме тебя. Твои родители… ну, в смысле, отец и мачеха или кто там у тебя – они же не знают про… - Про способность? – Лувиа нахмурила гладкий лобик, будто задумываясь. – Мачеха точно не знает… ну, она не совсем мачеха, она не замужем за отцом. Отец, может, и знает, но мы с ним об этом ни разу не говорили. И когда я… ну, догадалась… и когда попала на чердак… я не стала ему об этом говорить. Мне кажется, он вообще хотел бы забыть то время совсем и не хотел бы… - Она прервала себя на полуслове и натянуто захихикала. – В общем, неважно. - Восемьдесят рублей, - вспомнила наконец Яна. Лувиа, то ли по-прежнему корча из себя дурочку, то ли действительно не понимая, о чём речь, с живым восторгом обернулась. - Где? - Ты мне должна, - пояснила Яна. – За всё это из аптеки, чем я тебя только что обрабатывала. - Какая ты жадина, Яаана. Фу! – вопреки ожиданиям, Лувиа не дула губы, а улыбалась с затаённым удовлетворением. – А хочешь, я буду должна тебе больше восьмидесяти рублей? Намного больше? - Ещё чего! У мачехи вон деньги выпрашивай! – но тут Яна поняла, что она не об этом. - Проси, что хочешь, - Лувиа поглядывала на неё искоса блестящими карими глазами, следила за реакцией. – Сколько угодно. Новую машину для отца. Квартиру в центре. Для неё это будет сущая мелочь. - Для кого? – Яна решила сначала, что она говорит про Лиисвегу, но тут же сообразила, что едва ли даже у руководителя есть полномочия требовать от неё такие вещи. Или всё-таки есть? Недаром же Лувиа так рвётся к этой должности, а Горто так отчаянно за неё держится… - Для моей матери, - пояснила Лувиа не раздумывая. – Я имею в виду, для моей настоящей матери. Кардо. Так Лувиа общается с ней? И даже может что-то выпросить? Острая зависть скрутила Яне живот, но тут ей пришло на ум кое-что, отодвигающее зависть на задний план. Значит, и для матери Лувиа важно, займёт ли она этот чисто, казалось бы, номинальный пост? Почему? И что насчёт остальных? Наверно, и они могли бы обеспечить Яне квартиру и машину в обмен на помощь? И кому тогда помогать, чтобы не прогадать? Может, вообще остаться в стороне? Но квартира с машиной тоже сами себя не получат… До метро они шли молча, по-прежнему нога в ногу, но, когда они переходили дорогу, Яна вспомнила, что они договорились дойти вместе только до маршрутки. Значит, ответ нужно давать сейчас – но Яна не могла пока дать этот ответ даже самой себе. - Ну так что, Яаана? – дошагав до киоска рядом с остановкой, Лувиа неожиданно остановилась. В её детском голоске сквозило жадное нетерпение. – Будем с тобой подружками? – Более идиотский эвфемизм она не смогла бы подобрать при всём желании. Яна поморщилась. Отказываться было страшно, соглашаться, не узнав, что могут предложить другие и почему это так важно вообще – глупо. - Не знаю, - сурово нахмурившаяся Лувиа больше всего напоминала злого гнома, но Яна почему-то терялась под её пристальным взглядом. – Я ещё подумаю… потом… но пока что я не готова… Лувиа смерила её холодным взглядом. - Отказываешься, да? Хорошо, Яаана. Просто замечательно. Наверное, всё потому, что тебе очень много надо готовиться ко всем этим олимпиадам, да ведь? Ты ведь должна пройти на регион… Яна чуть было не подтвердила с облегчением, мол, да, так оно и есть, но вовремя сообразила, что это очередная её замаскированная поддёвка, и застыла в нерешительности, не зная, что сказать и чем оправдаться. Рядом остановилась очередная маршрутка, и Лувиа ловко запрыгнула в неё безо всяких прощаний. Высунулась только из маршрутки напоследок – ветер трепал кудряшки, взгляд отливал металлом: - Только вот не пройдёшь ты ни на какой регион! Вот увидишь, что не пройдёшь! Она отпустила дверь, раздался традиционный грохот, и маршрутка затряслась дальше по отвратительной районной дороге, увозя с собой Лувиа с её серебристым хихиканьем. Детский сад «Ромашка», фыркнула Яна, терпеливо ожидая следующей маршрутки. Обидели деточку, вот она и истеричничает… Будто Яна может не пройти.***
Тэшлину не нужно было перечитывать свои записи, чтобы убедиться, насколько они плохи – он и сам это прекрасно представлял. Тем не менее, он всё же занялся этим, и всё оказалось даже хуже, чем он предполагал поначалу. Чем он вообще думал, когда это писал? Ответ был известен – он и не думал вовсе, просто не мог. Он охотно удалил бы сегодняшние записи из электронного блокнота, чтобы никогда не вспоминать об этом, но нужно было показать их Тсейре, а она никогда не отличалась хорошим литературным вкусом, так что едва ли начнёт издеваться. Тэшлин попробовал как-то полистать этот романчик полувековой давности, подаренный ей Зашфером, но на открытой наугад странице споткнулся о «горящие революционным огнём» глаза героини и «развратно-хитрую, разбавляемую многозначительным покусыванием губ» улыбку героя, потому подобных попыток больше не предпринимал. - А что это у тебя там? – поинтересовалась первым делом Цейса и, не дождавшись ответа, плюхнулась рядом с ним и попыталась заглянуть через плечо. – Что, опять секреты какие-то? От меня? Тэшлин тут же выключил блокнот и небрежно кинул его на стол, всем своим видом демонстрируя, что ничего интересного там нет. Он знал, что это получится естественным. Всегда получалось. - Ничего особенного, просто по заданию. Мозги уже болят, вот, решил отдохнуть немного… - А, - Цейса сразу растеряла весь свой интерес: на это он и рассчитывал. – А мы сегодня с Сарком, представляешь, выходили за пределы участка! - Опять? – после того, как они с Шессиным братом поменялись местами, разговоры с Цейсой у него получались намного длиннее и непринуждённее, чем бывало до того. Цейса дёрнула самым уголком губы, точно не чувствуя в себе достаточно сил для полноценной улыбки. - Ага. У нас ведь никогда не получается погулять сколько хочется. За ним же глаз да глаз. То он под машину царманскую полез, а в неё как раз царманец садится, то на эту штуку… как её… на дерево забрался, а спуститься не может, то пошёл за каким-то царманцем, и я его едва не потеряла… - Она помолчала немного. – Но там красиво, Тэш, так красиво! Так красиво, что это всё того стоило, честно-честно. Могу тебе фотографии показать, хочешь? Есть очень удачные, например, где… Ой! – она вспомнила, очевидно, насколько ему неприятно всё, что связано с царманцами… к тому же они и сами на фотографиях наверняка попадаются… брр… - Прости, пожалуйста, Тэш, я… я не должна была об этом говорить! Тэшлин дежурно заверил её, что всё в порядке, но Цейса, к счастью, могла понять подтекст этой фразы и не выказывала больше никакого желания возвращаться к этой теме. - Ох, Тэш, - по-детски пожаловалась она ему вместо этого, - знал бы ты, как с ним сложно! Он просто неуправляемый. Мы же не были такими в его возрасте, да? - Определённо, - подтвердил Тэшлин. Брат Шессы, трепливый, приставучий и крайне недалёкий тринадцатилетний оболтус, надоедал ему до крайности одним своим присутствием, так что Тэшлин даже представить не мог, как он выводит из себя бедную Цейсу. – Может, нам поменяться обратно, а? - Ну, ты понимаешь ведь, - Цейса вдруг замялась, - я же не могу теперь приставать к господину Хашеру снова… Ну и Сарк, он же… не согласится… - Его никто и не спрашивает. Я имею в виду – чего хочешь ты сама? – Тэшлин догадался, каков будет ответ, ещё до того, как задал вопрос. Ещё он догадался, что этот ответ не прозвучит вслух. Она не хотела. Она отдыхала от Тэшлина. И даже на Шессиного брата, понял он вдруг, она жаловалась не всерьёз. Он не утомлял её сильно… так сильно, как Тэшлин. - Э… интересная женщина эта госпожа Торспетук, правда? – она попыталась сменить тему с изяществом танцующего поширя, и Тэшлину не оставалось ничего другого, кроме как притвориться, что он ничего не заметил. Это было неприятно, даже мерзко – но как можно было обсудить это с ней, он не знал. Шира, прибывшая на Царман с целью обнаружения и ликвидации так называемого Кнопки, уже успела перезнакомиться со всеми членами экспедиции и вроде как даже произвести на них благоприятное впечатление. Тсейру, правда, Шира знала и до этого, и отношения у них, насколько Тэшлин знал, были вполне дружелюбные – насколько они обе умели быть дружелюбными. Вот уже несколько часов от Ширы не было ни слуху, ни духу – с тех самых пор, как она отправилась на поиски Кнопки. Находчивый Шессин брат предложил даже устроить своеобразный тотализатор: одни ставят на то, что вернётся она, другие – на то, что Кнопка. Цейса, правда, тут же цыкнула на него за такую идею и принялась пояснять, что с такими вещами не шутят, а Шесса заметила с присущей ей жизнерадостностью, что, если вернётся Кнопка, те, кто поставят на него, не смогут уже в полной мере насладиться своей победой. - Весьма интересная, - отозвался Тэшлин, возвращаясь мыслями к разговору. – Если хочешь спросить, откуда у неё эти шрамы, то я об этом ничего не знаю. - Вовсе я не об этом хотела спросить! – надулась Цейса. – Я хотела спросить… она ведь хороший человек, да? - Ну… Что мы вообще можем понимать под хорошим человеком? Совокупность каких качеств в сочетании с отсутствием каких позволяет нам условно принять человека за «хорошего»? – Тэшлин вовремя осознал, что все эти рассуждения слишком сложны для неё, и только улыбнулся, как бы говоря своей улыбкой «всё-всё, больше не буду». – Думаю, да. Хороший. - Я так сразу и подумала! – просияла Цейса, но, едва Тэшлин успел заметить про себя, что она так про всех думает, как дверь распахнулась. - Шира, - сообщила Тсейра тоном, не выражающим абсолютно ничего. - Что – Шира? Поймала Кнопку? Вернулась ни с чем? Приползла умирать, шепча слова напутствия? - Второе, - на лице у Тсейры по-прежнему ничего не дрогнуло. – Она всё расскажет. Шира и впрямь вернулась ни с чем, и сгрудившихся вокруг неё Шессу с братом это явно не радовало, особенно этого самого брата. - Как вы могли его не найти? – возмущался он. – Что он – так хорошо прячется? - Ну, Царман немаленький, как ты мог догадаться, - Шира остановила на нём тусклые глаза. То ли она и впрямь от него не уставала, то ли, что более вероятно, Шира просто устала однажды от всего человечества разом и с тех пор ничто её удивить уже не могло. – Обыскать весь ареал его возможного местонахождения я не успела бы и за десять недель, а таким временем я не располагаю. Смотрите, - Шира потрясла маленьким предметом в левой руке, - что я использовала. Знаете, что это? - Неа, понятия не имеем, - Шесса, как всегда, говорила за всех. - Это, - пояснила Шира без особой охоты, но, впрочем, и без раздражения тоже, - устройство, предназначенное специально для поиска Кнопки, если он сбежит или спрячется где-то. Что, собственно, и произошло. Для этих целей у каждого преступника, приговорённого к высшей мере наказания, берут кровь и другие частицы. Какие там ещё частицы? Гадость какая… - Прибор реагирует, если Кнопка находится в пределах досягаемости, - продолжала она. – Я прошла десять шрофтов в одну сторону, потом десять в другую, и мне ничто не указало, что он где-то неподалёку. Проверила, исправен ли прибор – исправен. Возможно, Кнопка попросту умер и разложился, это было бы для вас огромной удачей. Прибор я, разумеется, оставляю вам. Шесса требовательно протянула руку, не обращая внимания на возражения Цейсы: «Это ведь я лидер, он должен быть у меня, так ведь, госпожа Торспетук?» Шира скользнула по обеим равнодушным взглядом и, не раздумывая, вложила прибор в Тсейрину ладонь. - Ты вроде как разумная девушка, поэтому я тихо понадеюсь, что ты о нём не забудешь, нигде не потеряешь и вы все в результате не умрёте страшной смертью. – Так мог бы пошутить Зашфер, но Шира, говоря всё это, была отчаянно серьёзна. Тсейра едва заметно кивнула. - И ещё кое-что, - Шира обвела всех немигающим взглядом. – Чтобы окончательно вас обезопасить, я наложила на вашу ракету защитное покрытие. Оно реагирует на ваши отпечатки пальцев, а ещё на мои, поскольку в случае каких-либо повторных инцидентов мне придётся прилететь сюда снова. Если кто-то посторонний попробует вломиться или даже просто прикоснётся к ракете, его ударит током, что навсегда отобьёт охоту предпринимать подобные попытки. - А что насчёт Войчера? – заинтересовался Шессин брат. – И Войчера тоже шарахнет? - Любого, - терпеливо повторила Шира. – Любого, кто не один из вас шестерых или не я. Для Лоршипа Войчера решено было не делать исключения. Если он окажется здесь, то пусть прежде всего оповестит господина Хашера… А почему ты спрашиваешь? Брат Шессы пустился в путаные объяснения, что сестра этого, как его, Кериша, такая красотка, вы не представляете, рассказала, что Войчер сбежал, а куда – непонятно, и найти не может никто, и вот она считает, что он предатель, перебежал на сторону варшайрянцев и может всех нас тут поубивать, хотя этот дядька, Хашер, по-другому говорил, но ему как-то меньше верится… - Потому что он не красотка? – без тени иронии уточнила Шира. – В данной ситуации я склонна согласиться с господином Хашером. Что касается Хашфирины Кериш… - Покорёженное лицо Ширы обезобразилось ещё сильнее, когда она поморщилась. Тэшлин отлично знал, что Шира терпеть не может его сестру. – Она попросту крайне предвзята. Она ненавидела Лорша и всячески его третировала, а сейчас хочет оговорить. Я не обвиняю её в обмане, она искренне в это верит. Но это не значит, что и мы должны верить ей. Лорш честный малый, предать он не мог. Уж скорее его убили или запытали. - А нам такая весёленькая перспектива случайно не светит? – счёл нужным уточнить Шессин брат. – Варшайрянцы тут нигде не могут скрываться поблизости, а? - Варшайрянцы? – Серьёзное усталое лицо Ширы показалось сейчас Тэшлину особенно серьёзным и усталым. – Поблизости? Хм… - Она немного помолчала, и его насторожило это молчание. Шира обычно всё говорила сразу – если чего-то не знала, говорила: «Не знаю», если нужно было подумать: «Сейчас подумаю». Подобные колебания могли указывать только на одно – она вспоминает, что ей велено говорить, а что не велено. Так значит, всё же… - Нет. Не думаю. Не поблизости. Нет.