Запахи звёздной пыли. Том 1

За время их с Антоном отношений Кристина отвыкла от одиноких вечеров. Теперь вечерами земля будто вращалась быстрее, жизнь бежала вприпрыжку. Рестораны – Антон всегда очень много ел, но зато очень мало пил, и в этом, как считала Кристина, был один из главных его плюсов, выгодно отличающий его от основной массы мужского населения России в целом и Района в частности. Театры – Кристина любовалась отточенными движениями балерин, Антон сидел обычно с закрытыми глазами и пояснял потом, что это чтоб полнее ощущать всю красоту музыки. Ночные прогулки на БМВ – бьёт по ушам «Европа Плюс», щекочет ноздри лёгкий запах одеколона, одна рука Антона на руле, другая – на спине у Кристины. Да и дома им тоже находилось чем заняться… Антон проводил теперь у Кристины почти все дни и очень многие ночи, перетащил к ней часть своих вещей, да и у неё самой завелось много новых. Кристина носила теперь другие платья, другие туфли и сапожки – не обещанные «Дольче и Габбана», конечно, но весьма и весьма приличные… Она и не ожидала, что накануне праздника Антон так её расстроит. - Ты же сама понимаешь, малышка, - разъяснял он ей в трубку, - у меня могут неожиданно образоваться… дела… И вот так вышло, что как раз тридцать первого, что тут теперь поделаешь? Ты ведь не расстраиваешься, кисонька моя? Кисонька не расстраивалась. Кристина была в отчаянии. Тётя тоже, как назло, отказывалась к ней ехать: «Вот два прошлых новогода провела у тебя, и чего хорошего? Ничего хорошего. Телевизора у тебя нету, вот что, а без телевизора как же? Вот у нас всё как положено – к Клавдии Петровне «Голубой огонёк» смотреть ходим. Сын у неё тракторист, вот и выцепил. Сам спился давно, трактор в болоте утопил, а телевизор остался… Как не пропил ещё - это Бог Клавдию Петровну бережёт. Лучше ты к нам, вот будет дело! С соседями тебя познакомлю, с Илюшей косоглазеньким – на глаза-то не смотри, парень дельный, ни капли в рот. Клавдии Петровны внук. И очень ты ему по фотографии глянулась». Кристина подумывала и впрямь приехать – не ради, разумеется, косоглазенького Илюши и не ради «Голубого огонька» по второму каналу. Просто чтобы повидать тётю, поговорить с живыми, человеческими людьми… Чтобы не быть одной. Но билетов на электричку утром 31 числа – вот не мог Антон раньше предупредить! – уже не оставалось. Так что Кристина сделала единственное, что пришло ей на ум в такой ситуации: позвонила Нонне. - Какие планы на Новый год? – без предисловий перешла она к делу. Нонна зевнула. - Да такие же, как и обычно. Выпью немного да завалюсь спать пораньше. Ещё колбасы себе куплю и огурцов. Оливье делать лень, так что буду есть просто огурцы и просто колбасу. - Слушай, - сказала Кристина, - а эти планы тебя очень вдохновляют? - Не очень, - признала Нонна, - а что делать. С родителями праздновать? Пыталась в прошлом году, повторять не хочу. В компанию я больше не вхожа. – Кристина никогда не расспрашивала, что там у Нонны была за компания, с которой она столь решительно порвала, и что у неё за ужасные отношения с родителями. Уж она-то знала, как раздражает это ленивое, жалостливое любопытство. Нонна тоже её жизнью не слишком интересовалась, потому они и дружили. – Я так понимаю, есть предложения? С тебя стол, с меня – развлекательная программа. Так Новый год был спасён, хотя Кристина не слишком надеялась на Ноннину ответственность. С неё сталось бы и забыть о назначенной встрече, а то и подумать, что есть миллион способов провести вечер поинтереснее… Поэтому она, честно говоря, даже обрадовалась, когда в тот же день ей вдруг позвонил Евгений и на голубом глазу спросил, нет ли у неё какого-нибудь друга, который подбросил бы его до родного посёлка – не бесплатно, конечно… - Что, тоже билеты в последний день купить не смог? - Ага, – Евгений вздохнул. – Спохватился просто поздно, заучился… Я на всякий случай купил на второе, но хотелось бы сегодня уехать всё-таки. - Да кто тебя сегодня повезёт, - хмыкнула Кристина. – Делать людям сегодня нечего, что ли? Если есть билеты на второе, то нечего и беспокоиться, приезжай второго. Зато сегодня можешь приехать ко мне. Я в этот Новый год такая же неудачница, как ты. Будем неудачно праздновать. - А как же… - Антон? Он уехал по делам. Поэтому придётся отмечать с кем попало. Ещё будет Нонна. Возможно. – Евгений и Нонна никогда не виделись, но знали друг о друге по рассказам Кристины. – Или не будет. Кто её знает. - Да, буду очень рад с ней познакомиться, - голос Евгения в трубке звучал даже бодрее, чем обычно. – И спасибо за приглашение большое. Вообще меня Андрей уже позвал к себе отмечать… Но мы можем вдвоём к тебе прийти, хочешь? Он, наверное, не будет против. Кристина некоторое время колебалась – она же собиралась звать только Евгения, а беспардонное бесплатное приложение в шапке видеть у себя дома ей не особенно хотелось. - Ладно, - решилась она наконец, - приводи его, только пусть ведёт себя прилично. Если он начнёт меня раздражать, выгоню его на мороз – так и передай. Евгений с Дюхой явились в итоге ровно в назначенное им время, в восемь часов вечера - первый в нелепом вытянутом свитере, связанном, судя по всему, бабушкой и, судя по всему, давно, с охапкой еловых ветвей и каким-то пакетом в руках, второй – всё в той же жилетке и в неизменной спортивной шапке, без ветвей и без пакета. Нонна, на удивление явившаяся даже раньше, чем договаривались, к тому времени уже полчаса как сидела в прихожей прямо в шубе и примеряла Кристинину обувь. Ни одна пара ей на ноги не налезла, но Нонна не теряла надежды. - О, - прокомментировала она их появление. – Это ведь Женечка, да? Так я его себе и представляла. А это… ого. Ты-то тут откуда? - Ты его знаешь? – Кристина перевела ошарашенный взгляд на Нонну. - Да этот… Андрей… - Нонна наконец стащила с себя старенькую шубку и вешала теперь её на плечики. Юбка у неё была в пол, как у монашки, а какая была кофта, Кристине разглядеть не удалось: столько поверх этой кофты было намотано пёстрых платков и шалей. – Заглядывает периодически в «Полную кадку», скидок требует. - Это по какому же праву? – не поняла Кристина. - А по такому, что антисанитария полная, - отрезал Дюха, всё ещё не торопясь перешагивать через порог. – Все растения чахлые, дохлые… Терпеть ещё это! Нет, я так сразу и сказал: либо скидка тридцать процентов, либо я звоню куда надо, и пусть приезжают, проверяют и закрывают к чертям собачьим этот клоповник. - Дошлый такой, дотошный, - Нонна сняла парочку верхних платков и бросила поверх повешенной шубы. И добавила неожиданно: - Я таких уважаю. - Мы вот веточки еловые принесли, настоящую-то ёлку не достать сейчас, да и мы думали, если честно, что у тебя своя должна быть, ты извини… И мандарины, – Евгений старательно завозил ногами по коврику, отряхивая налипший снег. – И конфеты ещё, в магазине брали на развес. Такая толкучка там… - Два часа там торчали, - вставил Дюха. - Очереди, - покивала со значением Нонна. – Я сама чуть не поседела, пока колбасу с огурцами на кассе пробила. Думала, так там 2006 и встречу. - Да что там очереди, - Дюха с кислым видом покосился в сторону Евгения, и Кристина, ещё не зная, в чём дело, очень хорошо его понимала. – Он всех пропускал ещё в этой очереди – вот что меня добило. Чтоб я с ним… ещё хоть раз… - Там же с детьми стоят, они плачут, есть хотят, - оправдывался Евгений, раздеваясь. – Бабушки ещё, дедушки, им стоять-то ведь тяжело… Я же не всем подряд уступаю, а только тем, кому не уступить было бы бесчестно. «Бесчестно»! Слова-то какие пошли… Да кто, кроме него, в принципе мыслит такими категориями? - Эх вы, - Нонна снисходительно оглядела Евгения с высоты своих каблуков, - поколение пепси… Если бы ты, Женечка, в моё время так всех пропускал под Новый год, ты бы вообще ничего купить не успел. Так бы там в очереди и умер. Дюха скептически хмыкнул. - «В моё время»… Тебе сколько лет-то, что ты предъявы такие кидаешь? Нашлась тоже бабушка Удава. Нонна улыбнулась вполсилы и немного помолчала, будто раздумывая, сказать или нет. - Вам больше тридцати не дашь, - вставил Евгений посреди этого молчания очень искренним тоном. – Да и тридцати тоже не дашь. - А мне и не надо больше, - улыбка Нонны несколько подувяла. – Двадцать семь мне. Извините, молодёжь, если кого разочаровала, но на кладбище вроде рано пока ползти… Когда она, насвистывая какую-то странную, совсем незнакомую мелодию, скрылась за дверью ванной, Кристина немедленно устремила на Евгения тяжёлый взгляд и столь же тяжело вздохнула. - Ты можешь хоть немного думать, прежде чем говорить, или у тебя язык впереди мозгов бежит? Обидел же девушку! - Чем, почему обидел? – заморгал Евгений. – Я же правду сказал. Нонне же и правда не дашь тридцати. Двадцать семь, пожалуй, дать можно. - Смотри при ней такого не сказани! – оборвала его Кристина и на этот раз даже тяжёлые вздохи не стала тратить. – Да и ты тоже хорош, - обернулась она к Дюхе. – Кто же у женщины о возрасте спрашивает! Но и она была удивлена. Двадцать семь, и это Нонне-то! Кристина всегда догадывалась, что Нонна немножко постарше её, но думала – ну, двадцать один ей, двадцать три максимум… И Нонна, выходит, на год старше Ирины – удивительно! У Ирины лицо молодое, можно и за школьницу принять, особенно со спины – а душа старушки. Вот уж кто настоящая бабушка Удава… То ли дело Нонна с её вечной сигаретой в зубах, с высветленной до ослепительной белизны стрижкой под мальчика, причём под такого мальчика, которого скоро забирают в армию, с невероятными разноцветными ногтями, с работой, на которой держат то ли из жалости, то ли по блату, и катастрофически неустроенным бытом… Возраст в ней выдавала разве что вечная флегматичность, показатель не то пришедшей с опытом мудрости, не то первой стадии вениаминства. Оливье она тоже настругала удивительный - Ирину, наверное, при одном только взгляде на него хватил бы удар, да, признаться честно, и Кристину-то почти хватил. Нет, ингредиенты-то все были правильные: колбаса, огурцы, яйцо, горошек даже зелёный… Вот только заправила она его кетчупом. - Это что такое? – спросила Кристина, ставя на стол вазу с евгеньевскими ветками. По кухне сразу расползся вкусный праздничный запах хвои. Не ёлка, конечно, но и так сойдёт... Странно, кстати, что Антон даже не подумал о том, чтобы купить им ёлку. - Оливье, - Нонна пожала плечами. – Надеюсь, кетчуп тебя не смущает. Я просто подумала, что не стоит держаться за все эти традиции со сметаной, майонезом… Это же форменное мещанство. К тому же ни сметаны, ни майонеза у меня не было. - О! Одобряю! – оценил тоже только что помывший руки Дюха, вваливаясь на кухню. – А вот это, - он окинул жадным взглядом возвышающиеся в центре укрытого праздничной белой скатертью стола две бутылки, одну с шампанским, одну с водкой, - одобряю вдвойне! - Это и есть твоя развлекательная программа? – уточнила Кристина, тоже поглядывая на бутылки, но гораздо менее воодушевлённым взглядом. - Именно! Всё как в санатории и даже лучше, потому что в санатории столько не выпьешь. Для тех, кому мало, есть дополнительное культурное мероприятие. – Пошарив по дну изрядно истрёпанной сумки, Нонна выудила и водрузила на стол три грязные банки какого-то дешёвого пива. - Да я просто почти не пью. - Дай угадаю – Женечка тоже не пьёт? – Кристина кивнула. Угадать это, впрочем, было несложно. - Эх, что вы за люди такие, что за молодёжь пошла! Все сплошь какие-то трезвенники, язвенники… Ну ты-то хотя бы, - она перевела усталый взгляд на Дюху, - пьёшь? Слава богу, хоть один нормальный. - Ну вот мы поедим, - взялся тем временем рассуждать Дюха, - выпьем… А дальше что делать? Даже телевизора нет. - Ну так придумай, чем нам заняться, светлая голова, - огрызнулась Кристина, хотя, если честно, она сейчас задумывалась над этим и сама. Она-то считала, Нонна и впрямь организует что-нибудь, программу какую-нибудь составит… хотя на что можно было вообще надеяться? Это же Нонна. – Есть варианты? - У меня есть! – выскочил Евгений из ванной. – Я вам сейчас расскажу, чему меня бабушка научила, когда я в школе ребят на дни рождения приглашал. Кристина закатила глаза. Начинается… Дюха покосился на дружка с сомнением, Нонна хмыкнула, откупоривая бутылку. - Да и нет не говорите, чёрный с белым не носите… – В такую мы тоже играли, но это же совсем для маленьких… - Евгений, чего и следовало ожидать, насмешки не заметил. - А вот можно в фанты, например. Или в музыкальный стул. Ещё можно прикрепить себе на спину бумажки с именами всяких исторических деятелей и персонажей, и надо задавать друг другу наводящие вопросы, чтобы угадать, кто ты такой. Нонна и Дюха скептически переглянулись, но ничего не сказали. Кристина тоже решила не спорить: занять-то себя чем-то надо. Каждый написал на бумажке по имени – Кристина загадала Бритни Спирс, но Дюха, которому эта бумажка и досталась, отгадал её моментально. Кристине с загаданной личностью повезло меньше. Певец, но не Сергей Лазарев и не Дима Билан… Советский, дополнил Евгений. Тут Кристина совсем растерялась. Лев Лещенко? Иосиф Кобзон? А больше она никого и не знала. - Ну, подскажите, что ли! – наседала она на Нонну с Дюхой. - Да я сама про него впервые слышу, - отбивалась Нонна. - Наверное, - предполагал Дюха, чем страшно обижал Евгения, - он его сам только что придумал. - Сдаюсь! – вконец отчаялась Кристина и сорвала бумажку со спины. Разгладила, прочитала. Оказалось – Леонид Утёсов. - Конечно, сам придумал! – с жаром поддержала она давно замолчавшего Дюху. – Знать такого певца не знаю. Евгений покраснел. - Извини, я думал… думал, все знают… Это очень знаменитый певец, у нас много его пластинок было. - Да ничего страшного, - Нонна потянулась через весь стол хлопнуть его по плечу. – Ты просто в следующий раз посовременней кого загадай. В следующий раз Евгений загадал какого-то несусветного Валерия Ободзинского – к счастью, достался он теперь не Кристине, а Нонне, и Кристина, отгадав свою Красную Шапочку, с чистой совестью попивала чай и наблюдала за её мучениями. Мучения, к сожалению, были недолгими. Когда обнаружилось, что и это тоже певец, Нонна предположила с просветлённой улыбкой: - Леонид Утёсов? Да? Точно не Леонид Утёсов? А может, всё-таки Леонид Утёсов? Ну тогда я не знаю. - И Ободзинского не знаете? – вопросил Евгений со священным ужасом, будто они только что признались, что не знают, кто такой Пушкин. Или даже кто такой Путин. – Это тоже очень знаменитый певец… - Тоже много его пластинок было, - подхватил Дюха. Евгений иронии опять не почувствовал и подтвердил – было, было. Вот он им даст как-нибудь песни послушать… Тут у него, к счастью, зазвонил копеечный телефон, и Евгению пришлось отвлечься с песен на разговор. - Алло! С наступающим… А, да-да, я вас помню. Очень рад, что вы звоните. Что, сейчас? Нет, извините, сейчас я не дома. Так вышло. Справляю Новый год в компании друзей… Нет, в Районе. Живёте неподалёку? Слушайте, это, конечно, замечательно, но мы в квартире моей подруги, вы же понимаете, вы не можете просто так… Вы непременно хотите именно сегодня? Ах, уезжаете потом… Хорошо, забегайте тогда ненадолго, я вас в подъезде встречу. Заводская, дом 3, второй. Спасибо, спасибо! Я вам ужасно благодарен, честное слово. У вас, наверное, и свои дела есть, а вот вы ведь занялись… - Кому там так не терпится с тобой повидаться? – поинтересовалась Кристина, не успел Евгений убрать телефон в карман. – Даму сердца себе нашёл? – Про даму сердца она, конечно, съязвила – ну откуда ей взяться у Евгения! - Лизка? – обрадовался Дюха. – Ну наконец-то, брат, двинулось у вас! - Да нет, - Евгений помотал головой, - это не Лиза. – Это… - и он – удивительное дело! - вдруг тихонько рассмеялся, прикрывая рот, - это… помнишь Mimi-Little Angel? Дюха – совсем уж удивительное дело! - тоже заржал. Неужели и он знает об этой тверской любительнице «Дома-2» и пуси? Хотя логично, что Евгений ему показал. Такими вещами надо делиться с народом. - А, - припомнила и Нонна, - та девчонка, у которой пуся? Сюда явится? Дюха аж взвизгнул от смеха и заколотил кулаком по столу так, что Кристина всерьёз начала опасаться за стол. - Неужели из Твери ради тебя прикатила? Евгений замялся. - Ну, положим, не совсем из Твери… как бы это сказать… - Не говори ей! – закричал Дюха. – Не порти сюрприз! Что ещё за сюрприз? Неужели Mimi не из Твери? Может, ей ещё и не пятнадцать? Нет, ну если она старше пятнадцати, то это совсем уж клиника… Они успели по третьему и по четвёртому разу сыграть в «Кто я?», а потом ещё и разок в музыкальный стул – выиграл неожиданно шустрый для своих габаритов Дюха, а Нонна выбыла самой первой, потому что, когда музыка остановилась, она вместо того, чтобы рваться к стульям, с равнодушной миной отошла в сторону, - прежде чем телефон Евгения снова запищал дурниной. - Вот и Mimi! – оживился Евгений. - Да уж, Mimi, - опять заржал Дюха. – Просто всем мимям мими! Готовься, гламурка, сейчас отпадёшь. – Он покосился в сторону Нонны, смерил её оценивающим взглядом. – Ну, ты-то не отпадёшь. - А ты уже хорошо меня знаешь, - согласилась по-прежнему невозмутимая Нонна. Посмотреть на знаменитую Mimi, однако, было любопытно и ей, так что из квартиры выбежали все четверо. Кристина, выходившая последней, бросила первый взгляд на подозрительно длинную для пятнадцатилетней девочки фигуру – и, по крайне изысканному Дюхиному выражению, натурально, отпала. Посреди лестничной площадки красовался, сияя всеми своими прыщами и веснушками, рыжий, долговязый, отчаянно нескладный Кирюшенька, он же Образина, он же Худший Кандидат В Мужья Сразу После Вадика-Владика. Он неловко улыбался и разглаживал пальцами левой руки безнадёжно измятые брюки. В правой руке он сжимал присыпанную снегом бумажонку. - Ки… - еле выдавила из себя Кристина, - …рилл? Откуда? А где… - Знакомьтесь, девушки, - Дюха изобразил торжественный взмах рукой в его сторону, - неподражаемая Mimi-Little Angel! - Вот такие теперь в Твери пятнадцатилетние девочки, - изрекла не слишком по виду удивлённая Нонна. Её вообще смогло бы удивить разве что начавшееся вдруг прямо в квартире извержение вулкана. - Да что за бред? Как он может быть Mimi? – Кристина ткнула в Кирилла пальцем. – Ладно, хорошо, ему не пятнадцать и он не из Твери. Но он же даже и не девушка! - О, - Кирилл остановил на ней взгляд, и, кажется, наконец-то узнал. – Ты та девушка… которая ела пиццу… - И которая тебя отшила, потому что ты ни на что не годишься, - подтвердила Кристина. – Только вот я тогда не знала, что у тебя, оказывается, есть ещё и таинственная двойная жизнь… - У меня таких жизней несколько, - и сообщив эту бесценную информацию, Кирилл самым наглым образом шагнул в приоткрытую дверь мимо коврика. – Сейчас всё расскажу. А вы мне пока пожевать сообразите и попить налейте. - Попить или выпить? – уточнила Нонна. Кирилл немного подумал. - И того, и другого. И поесть, и торт. - А ты ничего не попутал, случайно, Кирюша? – поинтересовалась у него Кристина настолько ласковым тоном, что это насторожило бы любого, даже Евгения – но только не Кирилла. – Ты не оборзел ли, Кирюша, часом? Или мне теперь называть тебя Мими? - А что, - не понял претензий Кирилл, подвигал кустистыми рыжими бровями, настолько пышными, что и усы-то не у всякого такой концентрации вырастают. – На улице холод зверский, а историю того, как я превратился в Мими, вы же сами хотите услышать… Ну и Новый год же. Мне как раз отметить было не с кем. Родители в гости пошли, а я вот дома… В контре сегодня народу мало, в дотке тоже пустовато. Тоска. Опять этот его тупой непонятный сленг! И ведь усядется сейчас, жрать начнёт, терпеть ещё его, да поди не меньше часа… Но, судя по всему, у него есть информация о секте – значит, гнать нельзя, мало ли, вдруг обидится и из принципа не расскажет. - Недолго, - разрешила наконец Кристина. – И посуду потом помоешь. За всеми. - Да не вопрос! – Кирилл разулся, стянул с себя куртку и, вместо того, чтобы повесить её на крючок, как сделали все нормальные люди и даже Дюха, бросил её на пол и бодро затопал к ванной, распространяя по всей квартире запах носков не первой свежести. - Интересно, - прокомментировала Нонна как всегда равнодушным тоном ему вслед, - что же расскажет нам наш ароматный товарищ? После тарелки оливье с кетчупом, двух кусков торта, восьми конфет, кружки чая и бокала шампанского ароматный товарищ соизволил рассказать следующее. В реальной жизни у него давно уже ничего интересного не происходило, - ещё бы, если он борьбу с молью или удар об раковину считает невесть каким происшествием, - зато в Сети Кирилл жил пятью жизнями сразу. Ещё году в 2002 он завёл дневник на сайте под названием Живой Журнал, который вскоре обрёл приличную аудиторию и стал пользоваться успехом, Кирилл даже в какой-то там топ несколько раз попадал. Но на такую большую аудиторию, понятное дело, не все свои мысли выскажешь: обидятся, читать перестанут… Кирилл завёл второй дневник, чтобы сливать туда многостраничное, часто не совсем цензурное недовольство фильмами, играми и окружающим миром, а через несколько недель с изумлением обнаружил, что читателей уже почти столько же, что и в первом дневнике. Кирилл придумал для этого второго дневника легенду – якобы ведёт его брюзга-пенсионер Федот Макарыч, которому внук недавно подарил компьютер. Он с удовольствием его осваивает, но эталоном всех игр по-прежнему считает старую добрую «Волк и яйца». Ещё дедушка сочетает в себе несочетаемые черты многих российских дедушек: обожает Сталина, будучи православным христианином, и при этом искренне верует в Кашпировского, Чумака, Джуну и других подобных им товарищей. Некоторые современные молодёжные слова пишет он с ошибками, например, «кампутир», «мадэм», а рэп всё время именует «репой». Колоритный, в общем, вышел образ, отчего и обрёл сразу множество как поклонников, так и ненавистников. Всё это было так весело, что вскоре у Кирилла появилась и третья личина – интеллигентная дама лет за или под сорок (сама она уверяет, что «под», читатели склоняются к мнению, что «за»). Дама писала редко, но записи у неё были такие объёмные, что у Кирилла уходила на один такой неделя, и такие заумные, что он не один словарь перерыл, стремясь обогатить лексикон своего персонажа. Дама обильно возмущалась всем, что происходит в России, и очень любила скандалить с Федотом Макарычем – то он к ней в дневник нагрянет, то она к нему. Это Кириллу нравилось больше всего. Простодушные же читатели Федота Макарыча и Фаины Моисеевны потом по неделям обсуждали, кто тут кем является и куда должен проследовать, уже когда и тот, и другая давно замолкали. Ведение дневников от лица разных личностей затягивало Кирилла сильней любой компьютерной игры, так что в 2004 он создал ещё двоих, на этот раз помоложе. Эти два дневника были уже совсем другие – если в образах Федота Макарыча и Фаины Моисеевны Кирилл мог иногда выражать свои настоящие мысли, то новые персонажи были придуманы исключительно в сатирических целях. Ничего своего, глубинного, личного Кирилл в них вкладывать не собирался. Один был парень примерно Кириллова возраста, но, как он не без гордости сообщил, намного глупее – он страшно увлекался рэпом, слушал Децла, Тимати и считал, что лучше музыки на свете нет. - О! – вспомнил на этом месте Дюха. – А ник у тебя случайно не Rap_Rulez01 был? Это ж я с тобой тогда поругался! Написал, что Децл и Тимати – это попса галимая, а не рэп, покидал тебе ссылок на нормальный рэпчик… А ты мне типа – это, мол, не рэп, а рок, а рок – отстой! - Ой, да это я всем так писал, - смутился Кирилл. Прыщи у него покраснели. – Ты это, ты не думай, я на самом деле такое не слушаю. Я «Арию» слушаю, «Король и Шут»… Другая была пятнадцатилетняя девочка Мими, пародия на заполонивших интернет безграмотных фанаток бессмысленных ток-шоу и ничего из себя не представляющих звездулек. Писать от её лица было весело, ходить в чужие дневники и другие неподходящие места и писать там комментарии в её неподражаемом стиле – ещё веселее, но всё же это было однообразно и надоедало. К 2005 году Кирилл почти совсем забросил обоих и заходил в оба дневника от случая к случаю, где-то раз в полгода. Тут ещё к тому же парочка дотошных читателей начала догадываться, что Федот Макарыч и Фаина Моисеевна, всё столь же самозабвенно ругавшиеся в комментариях, - один и тот же человек. Вот только которая же из личностей настоящая? И Федот Макарыч, и Фаина Моисеевна всеми силами отрицали эту высосанную из пальца гипотезу. «Вы, молодой человек, приводите следующий аргумент: дескать, инициалы совпадают – и там, и там Ф.М., - потрошила приверженцев этой конспирологической теории Фаина Моисеевна. – Что вам на это ответить? Возможно, вы этого пока не знаете, но был когда-то такой замечательный писатель – Фёдор Михайлович Достоевский… Как видите, тоже Ф.М. Не подозрительно ли? Ни на какие мысли не наталкивает?» - Да и чего они так привязались к этому Ф.М., - хохотал Кирилл, шумно прихлёбывая. – Честное слово, случайно ведь получилось! Со всеми этими заботами Кирилл даже в основной свой дневник, настоящий, давненько не заглядывал, что уж говорить о маргинальной Mimi… Евгений написал ему ещё в середине сентября, а Кирилл увидел только в декабре. Хотел сначала ответить в обычной стилистике Mimi: «йа ни панимаю мну слишкам сложна многа букаф», но вчитался и понял – дело серьёзное. - Ну и вот, - делился Кирилл, - рассказал я ему всё как есть. Что никакая я не девочка Мими и лет мне не пятнадцать уже. А в Твери у меня бабушка только живёт, я у неё в детстве был пару раз. Про секту эту я тоже в первый раз тогда узнал в том посте, а написал всё это так… Думал, новая страница будет в истории пуси – пуся в секте! Меня это увлекло сначала, а потом я про это забыл. А как развернуться можно было, эх… Но вот не вышло. В общем, я решил, раз я вас случайно по ложному следу повёл, как-то вам помочь немного, а то аж стыдно стало. Бабушке звоню, её спрашиваю. Не знает ничего. В инете пошарил – ничего. Бабушка тоже пошарила. В газетах. Прислала мне вырезку – вот я вам её принёс, может, пригодится. Он всунул Евгению в руку мятый, в серых пятнах листочек, который всё это время сжимал в потном кулаке. Евгений с благодарностью кивнул, разгладил листок. Дюха тут же подскочил, наклонился над листочком, глядя через его плечо. Нонна тоже лениво покосилась на листок, но тут же отвернулась и зевнула во весь рот. Кристина всем сердцем надеялась, что она не станет спрашивать, что за секта и зачем её искать. К счастью, Нонну это, судя по всему, столь же мало волновало, что и всё остальное на свете. «Героин для народа», - громко прочитал Евгений. – Заголовок, - пояснил он, хотя это было и так понятно. – «Давно уже по нашему многострадальному отечеству расползлись секты, распространяя всюду свои тлетворные ростки. И почти так же давно они разделили между собой сферы влияния – кто оккупировал медицинскую сферу, кто – заводы и фабрики, кто мечтает загрести хищными своими лапами прежде всего наших детей и молодёжь, а кто – другую беззащитную категорию населения, старичков-пенсионеров… И столь же давно, хоть, увы, и не всегда безуспешно, борется с ними Русская Православная Церковь, стремится вырвать из хищных лап заблудших овец». - Почему у овец лапы? – не поняла Нонна. – Да ещё хищные. - Это не у овец лапы, у сект, - разъяснил Евгений. - Написано просто очень плохо, - добавил Кирилл. – Такое даже Федот Макарыч и Фаина Моисеевна постеснялись бы выкладывать. - Это они конкуренции боятся, - заметил Дюха и плеснул себе ещё шампанского прямо в кружку с недопитым чаем. – От них же, получается, люди утекают в другие религиозные организации, поменьше, поновее, не такие замшелые. Вот они и бесятся. - Кто? – уточнил Кирилл. - Да попы, кто! Нету у них больше монополии, труднее стало народ к себе заманивать, вот они и развопились: ко-ко-ко, кукареку, страшные ужасные секты, там и кошек душат, и младенцев режут… - Ну уж позволь с тобой не согласиться, - мотнул Евгений головой. – У нас дома справочник по сектам был, бабушка его когда-то в Городе купила, в православной книжной лавке, так вот я этот справочник читал. Очень обширное исследование, и из него становится видно, что проблема действительно есть и что она крайне серьёзна… - Тоже поди поп писал! – не сдавался Дюха. – Понапридумывал всякого, чтобы такие, как ты, читали и тряслись… - В этих вопросах мы вряд ли с тобой когда-нибудь сойдёмся, - Евгений тоже не собирался уступать. – Дело не в сектах, это вопрос дискуссионный, но «попы», как ты выразился, вовсе не заслуживают такой твоей… - Так, прекращаем базар! – Кристине пришлось пару раз хлопнуть в ладоши, чтобы обратить на себя их внимание. Видно, Дюха тоже спорит с Евгением по сто раз на дню… Но не сейчас же этим заниматься! – Мы вообще-то тут зацепку найти пытаемся, если вы не заметили. - «Произошёл недавно в Городе очередной вопиющий случай, - вернулся Евгений к чтению, - о котором, сознавая даже, что он лишь один в ряду многих таких же, молчать не можем. Во время воскресной службы в храме Святой Софии в него вдруг прошёл некто всклокоченный и попытался силком вытащить из церкви свою до полусмерти перепуганную мать. Субъект сорвал с неё платок, порвал в двух местах кофту и нанёс несколько нетяжких телесных повреждений. Наконец силами других прихожан удалось отцепить Игоря И. от матери и выставить вон. Немного придя в себя, несчастная мать рассказала, что сын её около года назад ушёл в некую секту – названия её она не знает – и отрёкся таким образом от Православия и Спасителя нашего…» Православная вроде бы газета, а бабушка моя её не выписывает. - Да кто её будет выписывать, - фыркнул Кирилл и чуть не подавился тортом. – Это какая-то студенческая газетёнка, не помню даже, какого вуза. «Татьянина благозвонница» называется. Её, наверное, сами студенты-то не читают, а ты – выписывать… - Как она тогда попала в Тверь? – удивился Евгений. - В какую ещё Тверь? – ещё сильнее удивился Кирилл. - Понятия не имею. А разве она попадала в Тверь? - Ну, ты же говорил, что тебе бабушка её прислала… А бабушка живёт в Твери, так ведь? - А! – понял наконец Кирилл, о чём речь. – Не, это другая бабушка. У меня две бабушки. Одна в Твери живёт, другая тут. Одну Оксана зовут, другую – Аксинья… - Нужны нам очень твои бабушки! – не выдержала Кристина. – Лишь бы языком почесать… А ты читай дальше, не отвлекайся, - кивнула она в сторону Евгения. - «Также женщина сообщила, - послушно продолжил Евгений, - что пострадавший сдал в некий «общий фонд» большинство своих личных вещей, как-то: велосипед, магнитола, сковородка и др. О внутренней кухне секты она имеет понятие самое смутное: их молебны, говорит она только, сопровождаются глоссолалией, каковую изображал сын впоследствии и дома…» - Чем-чем сопровождаются? – споткнулась Кристина о незнакомое слово. - Глоссолалией, - повторил Евгений. – Про это тоже там было написано, в том справочнике. Это когда выкрикивают всякую бессмыслицу, которая отдалённо похожа на настоящий язык, и таким образом вгоняют себя в транс. Такое бывает во многих сектах. - Ничего себе, - пробормотала Нонна себе под нос. – Думала, просто напьюсь тут и отрублюсь в углу, а меня тут образовывают. Сегодня, дети, мы выучили новое слово. Давайте повторим его по слогам… - «…впоследствии и дома. Кроме того, для данной секты характерно многобожие: по крайней мере, известно, что Игорь И. поминает всегда не Бога, а богов, у которых, судя по всему, нет имён или же эти имена запрещено произносить адептам. Больше Лидия И. ничего не смогла нам сообщить – родственные связи между ней и сыном, как можно судить, в последнее время сильно нарушились. Что же можем мы сказать, видя перед собой, прямо среди нас, примеры столь вопиющего…» - Ладно, дальше не стоит, - прервал его Кирилл. – Заметка дурацкая, сами видите, но основные приметы вроде как совпадают… - Совпадают, - подтвердил Евгений. – Дата – 2005 год. 22 апреля. - Так значит, - Кристина аж с табуретки привстала, сама не сразу это заметив, - они всё ещё где-то в Городе? – Пальцы на левой руке начинали подрагивать. - Ну конечно, - закивал Кирилл. – Название скорее всего сменили, район сто процентов тоже. И продолжили всё то же самое… - А у нас теперь ещё одна зацепка! – Евгений радостно потряс в воздухе грязной бумажкой. – Мы ведь знаем название храма, где всё это случилось. Надо нам туда сходить, поговорить с… - С попом, - подсказал Дюха. - С батюшкой. Чтобы он подсказал, как нам найти эту Лидию И. … И сам он, может, знает что-нибудь. Всего удачнее, конечно, было бы встретиться с самим этим Игорем И., чтобы он нам показал, где секта, если это возможно… - Ага, - фыркнул Дюха, - вот так вот сразу возьмёт за белы рученьки да поведёт прямиком в секту… Что, думаешь, он совсем тупой? А вдруг вы диверсию в секте хотите устроить? А вдруг вы попы переодетые? Евгений спокойно кивнул. - Да, возьмёт, да, поведёт. Ну, я так думаю. Могу, конечно, ошибаться, но об этом тоже писали в том справочнике – что адепты в сектах регулярно должны приводить новых людей. Его за это никто не будет ругать – наоборот, ругать будут, если не приведёт. Он будет, наверное, даже рад нашей просьбе. Всё, что он говорил, звучало разумно, что для Евгения было редкостью. И если они в самом деле найдут этого Игоря И., и если он проведёт их в секту… И если Кристина увидит, снова увидит всё, что она там видела… Эти корчащиеся люди, их корчащиеся отражения в десятках зеркал. Эту холодную улыбку отца Филиппа. Пустые мамины глаза. Кристина вцепилась непослушными пальцами в угол стола и потихоньку села обратно. Цель так близка – а никакой радости… Страшно. Страшно. Страшно. Как же мне страшно. - Ну, и я ещё попробую разведать что-нибудь в интернете, - говорил тем временем Кирилл, попивая шампанское и немилосердно раскачиваясь на табуретке. Кто бы мог подумать, что он такой экстремал. – Попытаюсь к ним замазаться. Может, блог новый заведу, от лица любителя сект… ну, не сект, то есть, а всякой такой эзотерики. Или попробую сообщества их какие-нибудь поискать. Будет у меня шестой образ, подумаю ещё об этом. А у вас до скольки посидеть можно? - Ни до скольки, - отрезала Кристина. Она, конечно, была Кириллу очень благодарна и всё такое, но на желание видеть его у себя дома эта признательность никак не влияла. Нулевое было желание. – Спасибо, с наступающим, куртку, главное, не забудь. Кирилл снова интересно заалел всеми прыщами сразу. - И даже часик нельзя? – жалобно уточнил он. - Пусть себе сидит, - вступилась неожиданно Нонна. – Он нам не мешает, наоборот, интересные всякие вещи рассказывает… А потом он нам посуду помоет. Он же обещал. - Да, пусть Кирилл остаётся! – поддержал как всегда альтруистичный Евгений. – Ну, если можно, конечно, если ты не против… Чем больше народу, тем веселее Новый год праздновать, правда же? Ну, я так думаю. - Ладно, сиди уж, - сдалась наконец Кристина. Не то чтобы она на самом деле была так уж против… - Пока не гоним. Знаешь, а ты мне таким нравишься больше. – Кирилл сразу оживился. – Нет, не настолько. И не в этом смысле. – Кирилл приувял. – В смысле, ты сегодня как-то, ну… адекватнее кажешься. Я бы и не сказала по первому впечатлению, что ты такими вещами интересными занимаешься в интернете. - Да ты ведь тогда и не захотела слушать, чем я таким занимаюсь в интернете, - напомнил Кирилл. – Хотя, знаешь… я тоже не ожидал, что ты такая… серьёзная. Я думал, ты блондинка. - Ну, я и сейчас не брюнетка, - Кристина, впрочем, отлично поняла, что он имел в виду. Она и старалась себя с ним вести блондинка блондинкой. Мужчинам это нравится. Как им иначе чувствовать себя самыми сильными и самыми умными? – Но целоваться с тобой всё равно не собираюсь, даже не предлагай. К тому же у меня теперь есть парень. Кирилл посмотрел на Дюху. Потом на Евгения. - Который? - Его тут нет, - Нонна, не меняя выражение лица, запила шампанское пивом, - да и слава богу. С этим типом особо не повеселишься… - Что ещё за выражение – «тип»! Но Нонна, в сущности, права: был бы здесь Антон – точно бы никого не пустил, даже саму Нонну, не говоря уж о парнях. Чем-то ему Нонна не нравилась. – Кстати, скинешь мне потом все свои блоги на мыло? Обожаю троллинг! – Кристина поморщилась. Когда в её присутствии переходили на незнакомый ей интернет-сленг, она всякий раз чувствовала себя последним Евгением. – А у тебя же радио есть, да, Кристин? Давайте врубим! И, не дожидаясь ответа, потопала за магнитофоном в комнату. - О, там кассета какая-то стоит! – донёсся вскоре оттуда её комментарий. - Можем её пока послушать, если не муть. Кристина вся сжалась на своей табуретке. Не могла же она сказать, что это та самая кассета из детства, единственное, что у неё осталось, что она слушает её одинокими вечерами, когда глаза пульсируют от непролитых слёз и тупая боль расползается со лба на затылок, сдавливая виски… Эти песни… Как их можно слушать в Новый год? Как их можно – вот так, при Нонне, при Кирилле, при Дюхе?.. Но и сказать нельзя, Кристина же не ноет, никогда не ноет. Кристина не ныла. Просто налила себе ещё шампанского. Она по-прежнему ненавидела алкоголь. Но когда квартиру наполнили звуки смеха и шагов – не только Нонниных, но и тех, с кассеты, с которых начиналась любимая её когда-то песня любимой её когда-то группы, - Кристина поняла, что здесь, на ярко освещённой кухне, за столом, где лежат торт, оливье с кетчупом и локти невоспитанного Кирилла, который не в курсе, что локти на стол на ставят, всё чувствуется совсем по-другому. Не хотелось плакать, а хотелось вскочить, танцевать, тормошить Нонну и Евгения, голосить во всё горло: «If you wanna be my lover, you gonna get with my friends…» Именно этим она и занялась. А за окном, в новогодней синеве, бархатной, как праздничное платье, падали крупные хлопья, оседали на подоконник, и всё росла и росла на нём снеговая борода. Огоньки домов и машин сверкали, как гирлянды на ёлке, свет фонарей серебрил сугробы. Под самыми фонарями вырисовывались чёткие силуэты деревьев, и они, чёрные на чёрном, были будто окутаны белым сиянием, точно обведённые по контуру, а их запорошенные снегом ветви так сияли, точно сами излучали свет. От всего этого, от обычных вещей, на которые Кристина никогда не обращала внимания, веяло спокойным, радостным уютом, которого она не знала раньше. Ни с тётей, ни с мамой они никогда по-настоящему и не праздновали Новый год. Никаких разносолов – откуда? Никаких развлечений – зачем? И, кажется, впервые за эти шесть лет Кристине было так весело. С Антоном – тут Нонна была права – не очень-то повеселишься. Антон был мужественным, решительным, галантным, заботливым. Он не был весёлым. Да этого и не было нужно… Но Кристина вдруг поймала себя на мысли о том, как же хорошо сложилось, что Антону срочно понадобилось уехать, и она может встречать Новый год не с ним, а с Евгением, с Нонной, с Дюхой… да даже с Кириллом. После танцев разыгрывали фанты. Ведущий, Евгений, задания придумывал и правда забавные, вот только и Нонна, и Дюха наотрез отказались их выполнять. Одна сказала, что лень, другой – что не хочет выглядеть дураком. Кристина отказалась вслед за ними – почему это она должна отдуваться за всех? Евгений разочарованно хлопал глазами, но ни в чём их не упрекал. - А, я вообще-то другую игру знаю, похожую типа, - встрял Дюха, видимо, желая его утешить. – Из одной кинохи американской. Называется «Правда или вызов». Я, если что, вызов выбирать не буду, мне влом, но вы спрашивайте, о чём хотите. Разобравшись более-менее в правилах, решили с него и начать. Кристина задала ему вопрос, действительно давно её интересовавший – как они начали общаться с Евгением. И почему продолжили… но этого она уже вслух говорить не стала. - Да к нам, - сообщил Дюха, - в первую неделю в универе пришли из клуба походников и спросили, кто хочет записаться. Ну, все стали смеяться – какие походники, что за дичь вообще, вы б ещё на картошку поехать предложили, - а этот взял да и вытянул руку. - А ты? - А я громче всех смеялся. Но мне этот парень сразу запомнился, что-то в нём было не такое, как у всех. Какой-то он был старомодный, как из советского кино. Такой типа, знаете, ударник учёбы и труда, гордость колхоза. И он же ещё такой, ну ты сама его знаешь, он же всё время старался закорешиться со всеми как-то. На него сначала как на психа смотрели, а потом ничего, привыкли. Полкурса теперь дружбанов у него. Некоторые, правда, посылали, а я вот не стал. Смешная зверушка, думаю. Ну и типа да… вроде как дружим теперь. Не буду врать, иногда его прибить хочется. Но это единственный побочный эффект. – Дюха покосился на Евгения, который, уставившись на него во все глаза, сиял как новогодняя ёлка. – Ты слушай, слушай, я в другой раз не повторю! Нонна выбрала вызов – Кристина знала, что это чтобы не говорить о себе, и очень хорошо её понимала. Она и сама поступила так же – и если Нонна отделалась кукареканьем из-под стола, то ей пришлось залезать на табуретку и с выражением рассказывать стишок про ёлочку. - Халтура! – кричал ей Дюха после каждой строчки. – Мой внутренний Станиславский говорит «Не верю!» Евгению, выбравшему правду, Дюха предложил сдуру рассказать самую странную из всех историй про дедушку. Но странных историй оказалось так много, что выбрать из них одну Евгений так и не смог. Уже анонсы этих историй звучали впечатляюще: о том, как дедушка пять часов проповедовал попутчику в автобусе, а тот оказался глухим, как дедушка явился к Евгению в школу, представился там учителем и даже успел провести половину урока, как к дедушке постучались в дверь и предложили поговорить о Библии, а он с огромным удовольствием согласился и обратил несчастных сектантов в бегство… - Ладно, ребята, - выслушав всё это, сказала Нонна, - больше Женечку ни о чём не спрашиваем. Евгений, кажется, сделал выводы и в следующем туре выбрал уже вызов. Нонна и Дюха, не сговариваясь, хором предложили ему выпить. - И до дна! – присоединился и Кирилл. - Да что вы, ребята, - растерялся Евгений. Он оглядывался по сторонам и моргал, даже как будто чуть-чуть жмурился. – Я же не пью. Вообще никогда не пью, совсем. - Ладно тебе! – хохотала Нонна. – С одного-то раза ничего не будет! Даже язву с одного бокала не заработаешь, не боись. - Да что ты телишься, Жек, - Дюха с другой стороны пихал его в бок. – Как барышня кисейная! Вызов надо обязательно выполнять, раз уж выбрал. Это дело чести. Так в том фильме говорили. Вроде бы. Это Евгения убедило. - Раз дело чести – надо пить, - и под одобрительные возгласы Дюхи, Нонны и Кирилла налил себе полный бокал шампанского и выпил залпом. Проглотил, поморщился и тут же закашлялся, прикрывая рот рукой. Потом в горле у него что-то булькнуло, Евгений покраснел, как кремлёвская звезда, и ринулся в ванную. Все с сочувствием поглядели ему вслед. - Мда, - сказала Нонна, раскрывая уже третью по счёту банку пива, - до чего невинный мальчик. А представьте, что было бы, если б мы ему предложили водки? - Зря мы это, - вздохнул Дюха. – Не надо было… - Конечно, не надо было! – взвилась вдруг Кристина, сама от себя такого не ожидавшая. Почему она всё это говорит? Почему она вообще об этом думает? Но остановиться она уже не могла. – Налетели все на него: пей, пей! Что за культ алкоголя у нас в стране… - О, - отметил вполголоса Кирилл, - хорошая тема для поста Фаины Моисеевны. Культ алкоголя в нашей стране. Прям её словами повеяло!.. – Нонна и Дюха заржали, тоже хором. - Да ничего смешного! – Кристину несло по-прежнему. – Это страшно, а не смешно… Вот, человеку плохо стало! И почему это так необычно, что парень не пьёт? Почему надо сразу пытаться его споить? - Какое «споить», - вполне резонно возразил Дюха. – Один бокал всего! С бокала не развезёт. - Зато стошнить может, - Кристина кивнула на дверь ванной, откуда доносились весьма характерные звуки. – А вдруг у него непереносимость какая-то, а он нам из вежливости не сказал? Аллергия? Болезнь? - Да у него просто порядочность головного мозга, - хмыкнула Нонна и прихлебнула ещё пива. – И ты, похоже, от него уже заразилась. И в самом деле, спохватилась Кристина, что она вообще болтает? Ничего эти трое плохого не сделали – откуда они могли знать, что вот такая у Евгения будет реакция… Просто что-то смутное, полузабытое всплыло вдруг в её сознании. Кулаки, все синие от дворовых татуировок, грохот удара, брызги осколков по всему полу. И мысль, бесконечная мысль, бьющаяся о мозг: мой муж не будет пить, никогда, никогда, никогда. Антон не пьёт. Это один из главных его плюсов. Хотя, наверное, если бы он пригубил шампанского, его не стошнило бы. Дверь скрипнула, и на порог кухни ступил всё такой же красный Евгений. - Извините, пожалуйста, - голос у него был сдавленный. – Обстоятельства… обстоятельства оказались сильнее меня. - Да всё в порядке, братан, - Дюха приглашающе махнул рукой. – Никто над тобой не смеялся, а гламурка так и вовсе… - Кристина бросила на него суровый взгляд. Не хватало ещё, чтоб Евгений узнал, как она тут из-за него разнюнилась… - Вовсе ничего не заметила. Больше играть в Дюхину американскую игру желания ни у кого не было. Пару минут все сидели в молчании, слушая Ладу Дэнс, а потом кассета с щёлканьем закончилась. Тишина понемногу становилась гнетущей. Нужно было что-то с этим делать. - Давайте теперь опять танцевать! – Кристина вскочила с места, стараясь выглядеть более оживлённой, нежели была на самом деле. – Кассету уже на два раза послушали, может, радио включим? И, не дожидаясь ответа, подбежала к магнитофону. Вскоре по кухне разнеслось знакомое: «Новости нашего города, музыка вашего сердца». - Ясно, - поморщился Дюха. – Опять попсу будем слушать. Заиграла ламбада, но танцевать, помимо Кристины, попытался один только Кирилл. Он махал руками и выделывал какие-то несусветные па ногами, как пьяный – да он, кажется, и был пьяный. Остальные забились в углы и смотрели. - Тьфу, - разозлилась наконец Кристина, - какие вы все скучные! Чтоб на следующей песне все танцевали, ясно? – Она потрясла за плечо Нонну, двинула слегка локтем Дюху и уверенно двинулась к Евгению. – Белый танец, дамы приглашают кавалеров! Пойдём? Евгений улыбнулся, робко и благодарно, как красна девица, и взял её за руку. Следующую песню Кристина узнала с первых нот. Клубный хит 2001 года, её первые дискотеки и первые ночи вне дома, первый поцелуй – на танцполе, под идиотским старомодным диско-шаром, брызжущим в толпу сотней разноцветных огней… В чьи губы она тогда неумело вжимала свои под бешеное вращение диско-шара? Наверное, он так же неуклюже нажимал ей на плечи и всё норовил оттоптать ноги, как вот этот вот товарищ… «It’s murder on the dancefloor», - звучало у них в ушах, и они кружились по кухне, и кухня кружилась перед глазами. Мелькали и пропадали Нонна, Дюха, Кирилл, окно, видный через полуоткрытую дверь кусок коридора, и только его дурацкое, улыбчивое, криво обрамлённое торчащими вихрами лицо всё время торчало на одном и том же месте. И, чтобы меньше кружилась голова, она смотрела всё время в его наивные выпуклые глаза, а он не отводил взгляда. Нонна тем временем потанцевала немного с Дюхой, потом с Кириллом. Выглядело это примерно как пляски детсадовцев на новогоднем утреннике. Страшно сказать, но, кажется, даже у Евгения получалось лучше. - Теперь давайте друг с другом, - скомандовала она, не продержавшись и полминуты. – Тётя Нонна устала, тётя Нонна уже старенькая. Пожалейте тётю Нонну! - Давай! – радостно подскочил хмельной Кирилл к гораздо менее хмельному Дюхе. Тот идею не оценил. - Не, ты чего, она пошутила же! Чё мы будем как эти?.. Кажется, подумала Кристина, поворачивая Евгения в нужную сторону, он становится немножко подвижнее. И на плечи так давить прекратил. Спасибо и на этом. - Делаешь успехи, - заметила она ему на ухо. Тот, окрылённый похвалой, просиял, как ясно солнышко, и немедленно оттоптал ей ноги. Покраснел, конечно, сразу, давай извиняться… – Да что ж ты делаешь, медведище! Поторопилась я тебя хвалить… - Кстати, знаешь, я всё сказать хотел… Ещё рано, может быть, но я всё равно скажу, - он, несмотря на выволочку, улыбаться не бросил. Ещё бы, это же Евгений… - Спасибо тебе большое за праздник, очень здорово было… то есть нет, извини, не было, а есть, но и было тоже… И будет. Я знаю. Очень весело. И знаешь ещё, что я хотел предложить? Можно с утра, как метро откроется, поехать на площадь, там же ледовый городок построили. Там горки, ракеты ещё всякие стоят ледяные, потому что у них тема в этом году – космос… - У нас тоже городок в Районе, - отметила Кристина, хоть и понимала, что их городок центральному не чета. - Тогда можно сначала туда, а потом уже в центр! Махнём, а? Все вместе? Что за детский сад, чуть не фыркнула сначала Кристина, а потом задумалась – а как круто было бы, прямо как десять лет назад, скатиться с самой высокой горы! Да ещё если на ногах – это вообще шик… - Хорошо-хорошо, - буркнула она, - сходим мы в твой городок, только ноги не топчи. - Ещё в снежки поиграть можно! – внезапно одобрил Дюха. Вот уж от кого Кристина не ожидала… - Крепости снежные построим, всё такое. - Снеговика лепить помогу, - пообещала Нонна. – Прочие активности не для меня, малыши, так что вы уж развлекайтесь сами. Тётя Нонна уже дряхленькая, тётя Нонна лучше выпьет пивка. - А мне можно? – заволновался Кирилл. - Ну не пивка, то есть, а в городок с вами. - Ещё спрашиваешь! Что ты как неродной, – Нонна покровительственно похлопала его по спине, причём с такой силой, что Кирилл едва не ударился о стол не отошедшим ещё вполне от истории с раковиной подбородком. И пока все с удовольствием галдели, а Кристина с Евгением докруживались последние секунды песни, в коридоре раздался звук, различимый даже сквозь голос Софи Эллис-Бекстор. Звук открывшейся двери. Дюха сдвинул брови, прислушиваясь изо всех сил. Голос у него излучал недружелюбие. - Явление второе. Те же и Ипполит.