Роял-флэш

— Стой спокойно, тварь, а не то я пристрелю тебя! Я дышала так, словно меня собирались сбросить с причала в холодную воду. Перед смертью не надышишься, а перед пленом? Кусок жесткой веревки, которой были связаны мои руки, заканчивался в кулаке у пирата, который вел меня через низкий кустарник. Мои ноги спотыкались о камни и проваливались в неглубокие ямы, но конвоиры шаг не сбавляли. Впереди вели остальных, шествие замыкал обвешанный патронными лентами автоматчик. Меня тянули так сильно, что я не успевала идти и почти бежала, задыхаясь и вскрикивая от боли. Все. Доигралась. Допрыгалась. Это конец. Что будет? Что со всеми нами будет? Почему это происходит со мной? — Шевелись! — В спину ткнулось дуло автомата, перед глазами замерцало от страха. Я споткнулась и упала, разодрав колени. — Вставай! — тот пират, что вел меня, на секунду остановился и натянул веревку, заставляя подняться, и вновь поспешил за остальными. Передо мной скользнул красный луч, разрезавший темноту. Снайпер на вышке смотрел за нами в прицел. Я успела лишь заметить бетонные стены, густо расписанные граффити, и распахнутую створку железных ворот, через которые нас протащили внутрь. За стенами было что-то вроде лагеря: пылал костер, чуть дальше еще один, раскрашенные старые дома тянулись вдоль стен, и всюду были вооруженные до зубов люди. — Тащи их сюда! Вскрикивающих людей подвели к костру, горевшему на утоптанной площадке, кого-то силой усадили на землю, меня заставили стоять. Я уткнулась взглядом в спину пирата, стоявшего передо мной. На его спине висело мачете в ножнах. Сердце застучало сильнее, мне стало жарко, словно я обливалась кровью. Я не видела ничего, кроме ножен, и в голове билась одна-единственная мысль: вытащить. Вытащить и распугать их. Бежать к причалу. Снайпер! Но за воротами темно, я могу петлять. Украсть, вы-та-щить чер-то-во ма-че-те... — Заткнись! — Я вздрогнула и повернулась. Слева от меня сидела на земле светловолосая девушка, закрывавшая лицо руками. Она больше не плакала в голос, лишь ее плечи сотрясались от беззвучного плача. — Ну мать твою, Барри, их было велено не бить в лицо, — сказал кто-то. Ударивший девушку не стал бить дальше. Я обернулась. Позади меня стоял лишь автоматчик, а тот, что вел меня, был справа. Веревку он намотал на руку. Медлить больше было нельзя. — Че вылупилась? — рыкнул тот, что был позади. Я выхватила мачете у стоявшего впереди пирата и одним взмахом рассекла веревку. — Стоять, сука! Меня попытались схватить, но я вывернулась и тут же получила удар в голову. Звенящая боль ослепила меня; я размахивала связанными руками, державшими мачете, отступая назад, пока с грохотом не врезалась спиной в железную дверь. Меня обступили, но никто не стрелял. Я смотрела на окружившую меня толпу и понимала, что первым же ударом из меня вышибли всю мою уверенность и надежду. Они кричали и угрожали мне, но голоса сливались в один большой крик, в которым нельзя было ничего разобрать, пока не раздался свист. — Воу! Дорогуша, погоди-ка минутку! — Пираты расступились, пропуская вперед человека в красной майке. Я не сразу поняла, что он говорит это мне, но увидев, как он приближается, перекинув кому-то в руки свой автомат, подняла мачете. — Нет-нет, погоди. Что за херню ты тут устроила? В твоих краях так здороваются? — Он стоял в нескольких метрах от меня, и было видно, что я его ничуть не пугаю. — Ваас, эта сучка меня порезала моим же мачете! — Пират, который вел меня сюда, держался за шею. По его руке текла кровь. — Так тебе, блять, и надо, раз ты не можешь держать свои вещи при себе. — Видимо, стоявший передо мной человек был их главарем. Он взъерошил ирокез на голове и вновь повернулся ко мне. — Слушай сюда, будь хорошей девочкой, верни ему этот ножик. У меня перехватило дыхание от беспомощности. Я уже не добегу до ворот и не выйду отсюда. Они разоружат меня и убьют. Но разжать пальцы я не могла. — Эй, приезжая, я к тебе обращаюсь, — тот, кого звали Ваасом, щелкнул пальцами. — Я сказал, брось мачете, и все будет о'кей. — Я молчала. Вытянутые вперед руки не просто дрожали, а ходили ходуном. — Ты слушаешь?! — заорал он. — Я с тобой разговариваю! Ладно, блять, если хочешь подраться, я устрою это тебе. — Пират расстегнул набедренную кобуру, вынул пистолет и отбросил его. — Я считаю до пяти, прежде чем выну нож и померюсь с тобой силой. Я не шучу. Раз... Мой взгляд был прикован к его ножу, висевшему на поясе. — Два. — Проследив за моим взглядом, он вынул нож. Я расставила ноги чуть шире, чтобы крепче стоять на земле, и приготовилась отразить его выпад. Ваас смотрел на меня, едва заметно кивая, словно в такт неведомой музыке. — Три! Не успев и вдохнуть, я оказалась на земле. Где-то в стороне звякнуло лезвие вышибленного у меня оружия. Никаких «четыре» и «пять» не было. На меня один за другим сыпались удары, разделяемые его криками: — Никогда! Больше! Так! Не делай! Я лишь пыталась закрыть руками голову, которая гудела еще после первого удара, а теперь превратилась в сплошной ком боли. Тогда я думала лишь об одном. Он ударял меня рукоятью ножа. Он бил по голове, не по лицу. После четырех ударов он остановился. — Смотри на меня. Я отняла руки от лица. Ваас пристально смотрел мне в глаза, всем телом прижимая меня к земле. — Поняла, что бывает, когда играешь в меня? — спросил он. Мне ничего не оставалось, кроме как осторожно кивнуть. — Тогда ты понимаешь, что махать ножами и круто выглядеть здесь могу только я, да? Запомни: главный тут я. Поднявшись на ноги, пират позволил мне встать и, подняв с земли мачете, дал его мне, развернул к толпе. — А теперь верни ему его игрушку, — сказал он. Я взглянула на мужчину, который вел меня сюда. Он по-прежнему зажимал ладонью порез на шее. Ваас подтолкнул меня к нему. — Давай. Не забудь извиниться, а то он обидится. У меня и в мыслях больше не было пытаться атаковать кого-либо, поэтому я медленно пошла навстречу раненому. Он вырвал из моих рук мачете и прошипел: — Ты еще ответишь мне за это, мелкая шлюха. — Вот видишь, — из-за моей спины возник Ваас, заглядывающий мне в лицо, — ты уже его расстроила. Давай, скажи, что тебе жаль. — Мне жаль, — глядя в землю, послушно повторила я. — ...что так вышло, — суфлировал мне главарь, приподнимая мой подбородок выше. — Что... так вышло. — Вот умница. — Он схватил меня за шею и передал рубаке. — Девок налево, парней направо! — махнул он в сторону остальных заложников. — Утром прибудет Хойт, будет решать, кого из них куда отправить, поэтому в ебала не бить, жопы не рвать! Дотащив меня вместе с девушками до корпуса напротив ворот, нас растолкали по тесным железным клетушкам. — Я еще вернусь к тебе поболтать. — Мой конвоир довольно оскалился, прежде чем захлопнуть дверцу и закрыть ее на навесной замок. Я съежилась, сидя на холодном полу. Когда в бараке остались только пленницы, я стала осматриваться. Огромное пустое здание, скорее напоминавшее военный ангар, с тонкими стенами из листового железа, высоченным потолком и решетчатой лестницей на второй этаж. Два выхода на первом этаже и ряд клеток, в которых сейчас были мы. С потолка лился рассеянный свет запылившихся ламп. Я прислонилась виском к решетке. Голова раскалывалась от боли. Осторожно потрогав ее рукой, я нащупала несколько вздувшихся шишек и, отняв, посмотрела на пальцы. Крови было совсем немного, видимо, я отделалась ссадинами. И содрала кожу на коленях, когда упала. Той девушке у костра досталось больше. Я посмотрела на другие клетки, но не нашла ее. В некоторых клетках девушки сидели по двое. И никого из них я не знала. Прислонившись спиной к решетке, я вспомнила последние несколько часов. Подумать только! Спеша к новой жизни, стоило бы завязать новые знакомства еще на теплоходе, но это не казалось нужным. Я так стремилась быть никому не знакомой и независимой, что с огромным рвением оторвалась от прошлых связей, а к новым еще не была готова. И теперь, будучи свободной, совершенно не знала, что делать.